«Мы не знаем, кому верить»

«Мы не знаем, кому верить»

Как происходило вредительство в промышленности в 30-е годы? Допустим, нужно построить завод, состоящий из электростанции в 3 энергоблока, цеха переработки сырья и 3-х цехов готовой продукции. Честный хозяйственник будет строить так: сначала одну треть электростанции, цеха сырья и один цех готовой продукции. Оборудование закупит только для этих частей завода. Запустит их в эксплуатацию и постарается максимально быстро дать готовую продукцию, чтобы хотя бы частично компенсировать дальнейшее строительство.

Вредитель начнёт строить всю электростанцию сразу, оборудование закупит для всего завода, а затем построит один цех и якобы из благих побуждений предложит получать готовую продукцию прямо из непереработанного сырья. Продукции будет мизер, оборудование цеха будет выходить из строя. Он начнёт строить второй цех, но тут выяснится, что оборудование для него на складах испортилось или фирма-поставщик продала бракованное, а сроки гарантии уже истекли и т. д. Вариантов навредить у специалиста тысячи, причём так, что он всегда будет иметь оправдание: «хотел как лучше». Страна будет из последних сил напрягать свои усилия для строительства завода, а продукции всё не будет и не будет.

Положение с вооружением Красной Армии в предвоенное десятилетие напоминает именно такое вредительство. Тут одни вопросы.

Танк гремит, из него мало что видно – как можно управлять им без радиостанции? «Управление танковыми войсками невозможно без радио», – писал Гудериан – это и тогда было очевидно.

Уже к концу 20-х противотанковое оружие пробивало без труда 20—30 мм брони. По этой причине все страны отказывались от танкеток и наращивали броню. Зачем нужно было СССР 23 тыс. лёгких танков, пригодных только для разведки?

Зачем нужны были скоростные танки, если к ним не строились никакие скоростные машины обеспечения? А ведь уже в 1934 г. были созданы образцы самоходно-артиллерийских установок с 76-мм пушкой, с 122-мм гаубицей и со 152-мм мортирой. На базе танка Т-26 был в 1935 г. сконструирован и бронетранспортёр ТР-4. Но всё было отвергнуто – только лёгкие танки и многобашенные мастодонты!

Средний танк PzKpfw V «Пантера»

Тухачевский требовал от конструкторов создать оружие, которое было бы одновременно и противотанковым, и зенитным, и гаубицей. Он всерьёз намеревался заменить всю артиллерию безоткатными пушками. Но не было создано ни одной машины для ремонта танков. А немцы, испытывая жесточайший дефицит в танках, тем не менее, переделывали в ремонтно-эвакуационные машины и «Пантеры», и «Тигры». И 75 % своих подбитых танков вводили в строй в течение суток и часто – прямо на поле боя. У них даже если такое маленькое подразделение, как танковая рота, командировалось из дивизии, то за ним обязательно ехали машины ремонтного полувзвода.

А смотрите, что было у нас. Танк КВ немцы с трудом подбивали. Но … В 41-й танковой дивизии из 31 танка КВ на 6 июля 1941 г. осталось 9. Немцы подбили 5; 5 отправлено в тыл на ремонт, а 12 были брошены экипажами из-за неисправностей, которые некому было устранить. В 10-й танковой дивизии в августовских боях потеряно 56 из имевшихся 63 танков КВ. Из них 11 потеряно в бою, 11 пропало без вести, а 34 – брошены экипажами из-за технических неисправностей. Не немцы нас били, мы сами себя били «гением» своих танковых стратегов.

Тухачевский напрягал страну в колоссальном усилии военного строительства (он ведь требовал 50 тыс. танков для своих «танковых» корпусов), но всё его «творчество» не дало стране ничего. Немцы строили не танки, а танковые корпуса, а мы – дорогостоящие трофеи для них.

Смотрите. Если бы мы танки Т-26 и плавающие танки строили не с темпом 15 тыс. к 1939 г., а всего 7 тыс., то на сэкономленных площадях, металле и двигателях смогли бы построить более 8 тыс. самоходно-артиллерийских орудий, тягачей, вездеходов, ремонтных машин.

При этом даже по формальному числу танков в 7 тыс. мы бы превосходили всех своих соседей, вместе взятых.

Самым дешёвым танком у немцев был танк 38(t), его ведь чехи строили – рабы (холуи?) Он стоил 50 000 марок. А бронетранспортёр Sd Kfz 251, который кроме двух человек экипажа брал и 10 человек десанта, или установку 320 мм реактивных снарядов, или миномёт и 66 мин, или на нём была установлена 75 мм пушка, или много ещё чего другого, стоил всего 22 500 марок, то есть дешевле более чем вдвое. Поэтому если бы мы вместо танков БТ (очень дорогих) строили бронетранспортёры, то на высвобожденных мощностях смогли бы построить их минимум 20 тыс. единиц.

Вот в этом случае мы действительно имели бы 50 танковых (или механизированных) дивизий, способных оказать равноценное и даже более сильное сопротивление немецким. И если бы Тухачевский требовал такую структуру своих корпусов, то тогда да – тогда он в танковых войсках что-то понимал бы.

Уместно вспомнить слова Сталина, который высказался авиаконструктору А. Н. Яковлеву о «старых специалистах», которые в области боевой техники «завели страну в болото». Он предложил ему быть откровенным, говорить прямо, после чего с тоской сказал: «Мы не знаем, кому верить».

Тяжёлый танк Pz.Kpfw.VI «Тигр»

Здесь дело не в старых специалистах, а в бюрократической системе управления Россией и затем СССР. Эта система даёт возможность плодиться «теоретикам», т. е. людям которые ничего не способны сделать в своей профессии и даже не понимают её, но, сидя по кабинетам, разрабатывают «теории» для своего дела и ругают «тупых» практиков, которые эти «теории» не внедряют в жизнь. Эти люди оперируют в своём мозгу не имеющими отношения к жизни абстракциями. И когда я назвал Тухачевского «абстрактным маршалом» в газетном варианте этой работы, то полагал, что первый уточнил ему характеристику. Оказалось – нет, эту характеристику задолго до меня дал ему польский маршал Ю. Пилсудский в рецензии на книгу Тухачевского о советско-польской войне 1920 г. Пилсудский писал: «Чрезмерная абстрактность книги даёт нам образ человека, который анализирует только свой мозг или своё сердце, намеренно отказываясь или просто не умея увязывать свои мысли с повседневной жизнедеятельностью войск, которая не только не всегда отвечает замыслам и намерениям командующего, но зачастую им противоречит … Многие события в операциях 1920 года происходили так, а не иначе именно из-за склонности пана Тухачевского к управлению армией как раз таким абстрактным методом».