Солнечногорск, разрушенный во славу Амона

Солнечногорск, разрушенный во славу Амона

Если плыть по Нилу от древних Фив к его устью, через четыреста пятьдесят километров пути вас поразит своей загадочной отрешенностью прекрасная долина. Форма долины напоминает латинскую D, а горы, ее окружающие, изрыты, словно ласточкиными гнездами, черными квадратными провалами гробниц, во многих из которых никто никогда не покоился. В полукольце гор, с запада защищенный водной преградой — великим Нилом, под ногами путешественника простирается город-призрак Ахетатон. Всего семнадцать лет — годы правления великого фараона-еретика Эхнатона — просуществовал этот наспех построенный и, вероятно, так толком и не обжитый древний город. Ему теперь тридцать три (почти тридцать четыре!) века, но никогда с тех пор, как его развалины покинули остатки жителей — художники, резчики по камню и дереву, скульпторы и каменотесы, рабочие и мастера, возглавлявшие строительные и коммуникативные работы, чиновники, вельможи, писцы, жрецы и министры, царицы и царевны, царевичи и соправители царя-еретика, — никогда больше не селились в нем люди — древние египтяне. Более того, археологи доподлинно выяснили одну существенную деталь: почти каждый из вельмож, кроме гробницы, определенной ему в ближайших горах царем-солнцепоклонником, на всякий случай тайком построил себе еще одну, попросторнее, в которой и нашёл последнее пристанище. Только находятся эти гробницы… в Фивах!

Древнейший город, ныне носящий арабское имя Луксор, долгое время именовался по-гречески, будучи, однако, в отличие от Семивратных, Стовратными Фивами, у древних Египтян назывался Нэ. Там же в Фивах, в Долине царей, похоронен и Эхнатон. Возможно, гробница, в которой его погребли — тоже наспех, как и все, что делалось при нем, — не первая; возможно, Эхнатона уже хоронили, и не раз, в Ахетатоне… Солнечногорская гробница великого еретика не найдена. Как не найдена гробница его прекрасной супруги царицы Нефертити. До нас дошло не так уж мало изображений первой красавицы прошлого, а вот мумии ее никто не видел. Есть призрачная надежда на то, что женские гробницы в Ахетатоне располагались вовсе отдельно от прекрасной долины, и, может быть, когда-то учёный мир потрясет известие о том, что легендарная царица все же найдена… Однако всё меньше надежд на то, что произойдёт это в XX веке.

Награждение Парсинефера. Рельеф из гробницы Парсинефера в Ахетатоне

В двадцать один год Аменхотеп IV, будущий фараон Эхнатон, стал соправителем своего отца Аменхотепа III, царя, при котором Египет достиг поистине вершины своего расцвета. Произошло это в праздник-«сед», когда великий фараон отмечал тридцатилетие своего царствования. Четыре года женственный, вероятно, истеричный, да и «не от мира сего», будущий фараон Эхнатон, безусловно, находившийся до женитьбы под влиянием своей матери царицы Тейе, наслаждался жизнью с очаровательной красавицей Нефертити. Ещё два года, прошедшие с момента смерти отца, Аменхотеп IV продолжал ту же политику, что и его великий отец. Но постепенно все больше подпадал под власть другой женщины — супруги Нефертити. Ученые допускают, что не личные убеждения, а именно влияние первой красавицы заставило Эхнатона пойти против фиванского жреческого клана и объявить войну неслыханно влиятельному богу Амону-Ра, которого фиванская династия давным-давно и старательно внедряла в умы жителей всей страны, таким образом поначалу закрепляясь на троне, а впоследствии терпя значительные неудобства от того, что сами же возвеличили культ этого местного бога: фактическую власть в стране захватили еле при Аменхотепе III жрецы Амона. Мягкая и женственная Нефертити имела, видимо, настоящее львиное сердце, не терпящее разделения власти и жаждущее самовластья. Может быть, кто-то со стороны подсказал ей возможность замены старого бога на совершенно нового? Как бы то ни было, мы этого, вероятно, никогда не узнаем. Известно другое: неожиданно на шестом году правления Аменхотеп IV порвал со старой религией и возвел на духовный престол единого бога — Атона. Приведя религиозную систему государства к поклонению одному лишь Атону, Эхнатон, вероятно, решал не только духовные задачи: примирить народы империи с религией Египта желали и пытались его отец и дед. Решить ее молодому фараону, вероятно, хотелось одним махом, тем более что почти все завоеванные народы в той или иной степени выделяли из своих местных богов и божков именно бога Солнца. Однако жрецы Амона-Ра почти мгновенно объявили царя еретиком, и общество в считанные годы разделилось на два лагеря — приверженцев старого бога Амона и, как выяснилось, немногочисленных сторонников нового — Атона, отвергавшего всех старых богов. Даже если единобожие и назрело, нахрапом вводить его было, скорее всего, нельзя: Исиде, Осирису, Тоту, Анубису и другим богам и богиням поклонялись не одну тысячу лет, и требовалась осторожная постепенность. А Эхнатон объявил Атона «отцом», и все свои деяния, как фараона, согласовывал с этим заявлением.

В южных скалах долины Ахетатона сохранилась стела с еще читаемой надписью:

«…Подобный Атону, когда он восходит на своем небосклоне и наполняет землю своей любовью… фараон на золотой колеснице остановился у этой скалы…» Заметьте: о том, как сей фараон попал в этакую даль (столица-то в Фивах!), на стеле ни слова. Зато изображение и текст при нем повествуют, что делал фараон дальше: совершил жертвоприношение («хлеб, пиво, телята, птицы, вино, плоды, благовония, холодная вода, разные прекрасные овощи…»).

Своим подданным, распростершимся перед величеством «на животах», Эхнатон возвестил о том, что по воле Атона им, Эхнатоном, было выбрано место для новой столицы Египта: «Оно не принадлежало никакому богу, не принадлежало никакой богине, не принадлежало никакому правителю, не принадлежало никакой правительнице, не принадлежало никакому вельможе, никакому человеку». И, подняв к небу руки, поклялся: «Как живет мой отец Атон прекрасный, живой!.. Я сотворю Ахетатон („Горизонт Атона“) для моего отца Атона на этом месте… которое он сам сотворил, окружив себе его горою, и он сделал в нем радость, и я буду в нем приносить ему жертвы!..

И я сотворю Дом Атона (Большой храм Атона) … и я сотворю Дворец Атона (Дворцовое святилище Атона) … и я сотворю Тень Ра великой жены царя для моего отца Атона в Ахетатоне на этом месте… и я сотворю себе двор фараона, да живет он, да здравствует, да будет благополучен, и я сотворю двор для великой жены царя в Ахетатоне на этом месте… и да сотворят в ней погребение великой жены царя Нефертити… и да сотворят в ней погребение дочери царя Меритатон… И если бы я умер в каком-либо селении на севере, на юге, на западе, на востоке — да буду я принесен, и сотворите мне погребение в Ахетатоне!..»

Далее то же предписывалось проделать с умершей царицей Нефертити, дочерью Меритатон…

Потом указывалось, где именно похоронить жрецов («великих среди видящих»), вельмож, всех знатных людей (также в восточной стене).

«А если же не сотворят в ней погребений, — это хуже, чем то…»

Интересно: чем что?..

Оказывается, «…чем то, что я слышал в четвёртом году, чем то, что я слышал в… (отсутствует) году, это хуже, чем то, что я слышал в первом году, это хуже, чем то, что слышал Небмаатра (Аменхотеп III, отец Эхнатона), это хуже, чем то, что слышал Менхепурра (дед Эхнатона, Тутмос IV)!»

Такая же стела находится в северной группе скал. И, хотя текст обеих стел изрядно пострадал от времени, учитывая одинаковость информации, содержащейся на той и другой, ученым удалось прочесть почти всё.

Но что же такое слышали Эхнатон, его отец и дед? Что за безобразия творились на четвёртом, энном и первом году царствования самого Эхнатона?..

Надо признать, надпись не осталась пустым изображением: фараон почти всё описанное осуществил! Причём за очень короткий срок. В долине закипела жизнь, восстали над пустыней храмы. Появились дома и дворцы. Скоро шумел и процветал город Ахетатон, населенный жителями — царем и царской семьей, ближайшими подданными, жрецами Атона, вельможами и чиновниками, мастерами и рабочими…

На западе возвышалась над менее четким и менее глубоким полукольцом земли другая гряда гор, отделявшая город (впрочем, западный берег Нила был занят лишь полями) от остального мира, особенно от Запада, издревле считавшегося в Египте «Страной мёртвых». Еще с запада Египту всегда докучали кочевники… Действительно, место, выбранное под строительство новой столицы, Эхнатон выбрал очень удачное. Более того, в несколько лет возведенный и очень украшенный город был удобен, красив и лаконичен. Сады и бассейны, птицы и живность наполнили его поистине райским очарованием. Это был и впрямь город Атона — Солнечногорск!

История Ахетатона собиралась по крупицам. Полных и завершенных текстов археологи и египтологи не знали. Есть подозрение, что «Гимн Атону», повторяемый без вариантов в разных гробницах, далеко не полная религиозная концепция, дошедшая до нас. Скорее всего, эмоционально насыщенный, похожий на хвалебную оду текст — лишь часть большой разработки, возможно, претерпевавшей изменения и дополнения, обогащаясь с течением времени философским смыслом. Однако философская сторона религии Эхнатона до сих пор не выявлена, и большинство сходится на том, что её попросту не существовало.

Возможно, экзальтированный фараон и в самом деле удовлетворился написанием только гимна (многие приписывают авторство самому Эхнатону). Тогда внедрение единобожия в Египте произошло слишком рано и не должно было принести весомых плодов. А ведь с введением культа Атона поменялось отношение к искусству у целой плеяды художников и скульпторов, оно таким сохранилось и после смерти культа бога-Солнечного Диска! Поменялось само отношение к жизни — и в царской семье, и у знати, и у жрецов. Трудно сказать, сопровождался ли обратный переход к Амону-Ра репрессиями по всей стране и общественными катаклизмами, возможно, разрушению подвергся только город Ахетатон, но судьбы отдельных фараонов и целой династии момент «реставрации» наверняка затронул: свергли с престола Сменхкара, преемника и бывшего соправителя Эхнатона, убили Тутанхамона, свергли Эйе, бывшего верховного жреца и преемника мальчика-царя в роли следующего мужа царицы Анхесенпаамон… XVIII династия угасла.

Однако память о фараоне-еретике вытравить не удалось. Имя его сторонники Амона выскабливали, стирали и сбивали с рельефов, надписей, гробниц, домов и дворцов, вырезали усердно с обивки Золотого гроба, где он похоронен, «захватили» после смерти чужую гробницу — усыпальницу царицы-матери Тейе. Но имя Эхнатона, несмотря на явный запрет, скорее всего, передавалось из уст в уста еще многими-многими поколениями египтян. И до нас дошло не благодаря Дэвису, нашедшему Золотой гроб. Флиндерс Питри обнаружил имена Эхнатона и Нефертити, а Леонард Борхардт в 1912 году — скульптурные их портреты в заваленной кладовке мастерской гениального скульптора Тутмеса, у которого, несмотря на высшее указание, все же не поднялась рука разбить шедевры. А может быть, не поднялась рука у того, кто был послан ради этого в разрушаемый Ахетатон?.. Пол мастерской, когда Л. Борхардт раскопал ее, был усеян черепками и осколками скульптур.

Как же был обнаружен Солнечногорск, о котором учёные знали давно, не имея при этом археологических подтверждений?

Эль-Амарна — деревня, в которой уже несколько веков живут «новые египтяне», к прошлой цивилизации не имеющие прямого отношения. По имени этой деревни даже эпоху Эхнатона иногда называют Амарнской — впрочем, без всякого основания, кроме географического… Местная крестьянка из Амарны в 1887 году, копаясь в земле на предмет добычи для своего участка себаха — богатой илистой земли, — нашла странные глиняные таблички с письменами. В любой другой стране такие находки могли пройти мимо внимания местных жителей, но не в Египте! Крестьянка знала, что европейцы щедро платят за любую древность, а таблички были, конечно, древние. Она отправилась в Луксор. И всё это время таскала таблички в мешке!.. В результате половина табличек обратилась в прах. Уцелевшие экземпляры были доставлены в Париж, и там… объявлены подделкой!.. Служба древностей Египта от них тоже отказалась. Удивительно: в Египте в невнимании к истории приходится винить не простого безграмотного крестьянина или крестьянку, а людей, специально поставленных эту историю блюсти… Табличек осталось всего 350, когда спохватившиеся учёные всё-таки занялись ими. И это оказался архив «министерства иностранных дел» Эхнатона!.. С исторической точки зрения открытие было важнее, чем последовавшая через 30 лет находка гробницы Тутанхамона, ценная лишь количеством упрятанного под землю золота и драгоценностей.

Флиндерс Питри начал в Амарне раскопки в 1891 году. Помимо других интересных предметов, он откопал прекрасную фреску. Но главный успех ожидал немцев, занявшихся Ахетатоном в 1907–1914 годы. К сожалению, все раскопки прекратились из-за начала Первой мировой войны… Великолепно исполненный портрет очаровательной Нефертити — настоящий шедевр, — как уже говорилось, обнаружил Л. Борхардт в 1912 году. И не один шедевр, а целых два: голова царицы из покрашенного известнякового камня и ещё более прекрасный портрет, выполненный из темного песчаника!

После войны работу продолжили Пит и Вулли, Гриф-фис, Ньютон, Уилмор, Фрэнкфорт, их работу завершал Дж. Д. С. Пендлбери.

Стены вырубленных в скале, но никогда и никем, кроме, может быть, первых христиан, не занятых гробниц покрыты надписями и рельефами, из которых можно почерпнуть сведения не только об истории Ахетатона, но и о быте людей, живших за 33 века до нас.

Почва для монотеизма (единобожия) в Египте подготавливалась давно. Ещё в XVII–XV века до н. э., задыхаясь в тисках фиванского Амона, фараоны обращались к более древним культам бога Солнца, пытаясь разными способами их воскресить. А в титулатуру царской семьи — в прозвища фараонов, заключаемые в картуш (ободок) — бог Амон все-таки не был допущен: фараона продолжали «связывать» с древним Ра. И только. Ра, происходившим из незапамятного города Ону (прежнего Солнцеграда), который древние греки назвали Гелиополем. И бог Атон появился не при Эхнатоне. Им разумно «пользовались» еще предшественники, в том числе, например, дед Эхнатона Тутмос IV. Ему, Атону, даже пытались возводить храмы.

Спасаясь от всесилья Фив, цари Египта держали про запас Мемфис — прежнюю давнюю столицу, и этот город (вместе с Нижним Египтом) по традиции официально считался вотчиной царевича-наследника.

В своей книге Леонард Котрелл, говоря о некоторых взаимоисключающих утверждениях египтологов, привел, в частности, заявление профессора Пендлбери об Эхнатоне: «Он вовсе не был первой яркой личностью в истории, как это утверждают».

Да. Формально Эхнатон не был первым. Но он первым пошел на открытый конфликт с Амоном (читай: жрецами). Он построил Дворец Атона просторнее и выше, чем Храм Амона в Карнаке — построил в непосредственной близости от Храма Амона. Он первый заказал и изготовил из лучшего камня гигантские собственные статуи, которые должны были стоять в Храме Атона в Фивах (Карнаке). Не просто гигантские статуи, а вопиюще уродливые, с точки зрения изобразительных канонов, статуи. Ни лицо, ни тело фараона они не «улучшали», а, наоборот, утрировали физические недостатки царя — узкая голова-дыня, хилое тело, тонкая талия и женские бедра… Вероятно, до конца пройдя путь от скандала до разрыва со жрецами, Эхнатон и совершил очередной шаг — поехал «на золотой колеснице» выбирать место для новой столицы, … а попутно пришёл к мысли оставить себе одного-единственного бога — Атона. Тысячелетия так плотно «спекли» всех богов в единый «пирог», что от любого из них в отдельности отречься было невозможно: или терпи, или отрекайся от всех сразу! Эхнатон выбрал последнее.

Сказав «А», надо было говорить и «Б». Знать и жречество Атона приходилось подбирать не из аристократического класса, а из верных простолюдинов. Однозначно это не подтверждается, но все же в текстах, восславлявших Атона и фараона на стенах многих так и не занятых «хозяевами» усыпальниц, вельможи признались в своем происхождении из самых низов — немху (нищий): «…Я просил хлеба, а он (Эхнатон) дал мне и земли, и людей. Теперь я большой начальник». Это не чей-то дословный текст, а основной смысл, квинтэссенция самохвальных надписей в гробницах. Эти слова можно отнести к кому угодно — к зодчим Пареннеферу, Хатиаи, Туту, Май, Маанахтутефу и другим; к скульптору Тутмесу; к военачальнику Рамесу и верховному жрецу главного храма Дома Атона — Панехси. Эти люди, мастера своего дела, построили для Эхнатона — из ничего и за короткий срок — великолепный город Ахетатон, остатки улиц которого проступали из-под земли вплоть до середины XIX века н. э… Камень для строительства домов ими почти не использовался, глиняный кирпич-сырец помог очень быстро возвести основные стены, а отделывались они часто вместо известняка и камня — цветной стеклянной и фаянсовой пастой, глазурью, золотым листом и устойчивой краской. Древние рецепты приходилось либо осваивать заново, либо создавать на месте. И мастера преуспели!

В Ахетатон была завезена земля, высажены взрослые кусты и деревья (не было времени разводить саженцы), выкопаны и заполнены каналы, бассейны, дно и стены которых были расписаны под натуральные водоросли и цветы — лилии и лотосы, в заросли запустили животных, в воду — рыб и водоплавающих птиц. В ветвях деревьев запели птицы певчие. Затейливые узоры и цветы на стенах павильонов и дне бассейнов казались не декоративными, а живыми! Где Эхнатон был действительно первым — так это в реализме Амарнского искусства. Археология и все человечество в результате раскопок и исследований стали обладателями первых в истории подлинных портретов царей и цариц, вельмож и чиновников, простых людей той блестящей и трагической эпохи.

Дом Атона, Дворец Атона, храм «Проводов Атона на покой», храм «Тень Ра» — всё, что обещал, Эхнатон и его соратники выстроили, и оно действовало! Город был застроен великолепными дворцами, жилищами знати, лестницами, портиками, беседками, павильонами. Водная гладь Нила была заполнена ладьями и барками. Был построен поселок для рабочих и ремесленников, в котором они проводили, впрочем, только выходной день: всю неделю люди оставались в Ахетатоне. Мастерские художников и скульпторов строились не намного беднее, а иногда и богаче домов знати: творчество в Ахетатоне ценилось, может быть, в первый и в последний раз в истории, по заслугам.

Как это в Египте бывало не раз, тот немногий камень, что оставался в Ахетатоне, вывезли на новое строительство новые фараоны, а ненужный известняк растащили по своим нуждам последующие поколения. Остаток руин исчез с лица земли совсем не так давно — за XVIII–XIX века н. э. — по причине прихода в долину племени, основавшего деревню Эль-Амарна.

В сравнении с Долиной царей, гробницы в Ахетатоне мелковаты и менее богаты. Сама скала здесь менее прочна, и Ахетатон, облицованный лишь местами прочным завозным материалом, а в основном тем же известняковым камнем, как бы уже заранее собирался быть обреченным на недолгий век. Судьба незавидная — и для города, и для хозяина, его построившего. Красота, но зыбкость, а может быть, вовсе не безумство Эхнатона заставили людей, не готовых к восприятию единобожия, отказаться от культа Атона и возвратиться — вероятно, с покаянием! — в Мемфис и Фивы, к старым надёжным богам.