СЕРГЕЙ САВЧЕНКО. «МАЛИНА» КАК ИНСТРУМЕНТ РАЗВЕДКИ
СЕРГЕЙ САВЧЕНКО. «МАЛИНА» КАК ИНСТРУМЕНТ РАЗВЕДКИ
24 августа 1949 года первым заместителем председателя Комитета информации при МИД СССР назначили Сергея Савченко. Он был более резким и жестким человеком, чем генерал Петр Васильевич Федотов, которого он подвинул с должности первого зама и которого многие считали недостаточно решительным.
Сергей Романович Савченко родился в 1904 году в городе Скадовске Днепровского уезда Таврической губернии в крестьянской семье. Окончил четырехклассное земское училище и четыре класса гимназии в Скадовске в 1920 году. Будущий главный разведчик начинал переписчиком, ночным сторожем, конторщиком и приемщиком зерна в отделе продовольственного снабжения 6-й армии.
В ноябре 1921 года Сергея Савченко взяли в органы госбезопасности — оперативным сотрудником Николаевской губернской ЧК. Несколько месяцев он служил регистратором и делопроизводителем Особого отдела по охране границы Черного и Азовского морей Николаевской ЧК.
В 1924 году молодого чекиста послали учиться в Высшую пограничную школу. Он служил в пограничных войсках, прошел переподготовку на курсах усовершенствования Высшей пограничной школы, был оставлен там преподавать и вновь отправлен в пограничные войска на Украину.
В апреле 1941 года Сергея Савченко утвердили заместителем наркома госбезопасности Украины. В мае 1943 года он стал наркомом госбезопасности, в марте 1944-го получил специальное звание — комиссар госбезопасности 3-го ранга. В августе 1949 года его перевели в Москву.
В марте 1951 года Сталин впервые обозначил Соединенные Штаты как «главного противника». Все усилия Комитета информации были сосредоточены против Америки. Второй важнейшей задачей стала работа в странах, которые после Второй мировой войны вошли в орбиту советского влияния.
Политбюро приняло решение прекратить разведывательную деятельность в странах народной демократии. 30 июля 1949 года зарубежные аппараты внешней разведки в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии и Чехословакии получили команду отказаться от сотрудничества с «негласными помощниками».
13 апреля 1950 года советским послам в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии, Чехословакии пришла шифротелеграмма с поручением довести до сведения руководителей этих стран, что советская разведка в их государствах больше не работает: «Такое решение принято, исходя из единства политических целей и задач, а также взаимного доверия между СССР и странами народной демократии».
В этих странах открылись представительства Комитета информации, которые должны были сотрудничать с местными разведками. В постановлении политбюро от 17 апреля 1950 года говорилось:
«Установить контакт советской внешнеполитической разведки с соответствующими органами стран народной демократии в целях взаимной помощи…
Иметь при органах внешнеполитической разведки стран народной демократии представителей советской политической разведки с необходимым аппаратом…
Установить обмен разведывательными сведениями, оказывать взаимную помощь в разведывательной работе и в необходимых случаях совместно проводить разведывательные мероприятия».
Представители Комитета информации, как и послы, утверждались на заседании политбюро.
После возвращения внешней разведки в состав МГБ представительства Комитета информации вошли в состав аппарата старших советников при органах госбезопасности стран народной демократии.
Аппараты старших советников появились в исполнение постановления политбюро от 27 февраля 1949 года для «более тесной координации усилий МГБ СССР с органами безопасности стран народной демократии в обстановке „холодной войны“.
В Китае резидентура советской разведки не только прекратила самостоятельную работу внутри страны, но и передала китайским друзьям всю свою агентуру, пишет бывший начальник нелегальной разведки КГБ генерал-майор Юрий Иванович Дроздов. Это оказалось непоправимой ошибкой, поскольку отношения между двумя странами быстро ухудшились, а потом и вовсе стали враждебными.
В октябре 1951 года политбюро утвердило «Наставление для советников МГБ СССР при органах государственной безопасности в странах народной демократии».
Советникам разрешалось давать «практические советы только в устной форме». Им запрещалось вмешиваться в решение кадровых вопросов, самим работать с агентурой, допрашивать арестованных и участвовать в оперативной разработке высших руководителей страны, в которой они работали. Московские советники приняли деятельное участие в создании в странах Восточной Европы новых органов госбезопасности по советскому образцу.
В ГДР представителем советской внешней разведки был «товарищ Акимов» — полковник Андрей Григорьевич Грауэр. Он возглавил организационно-инструкторский отдел при Советской контрольной комиссии, который объяснял восточным немцам, как им создавать свою разведку. Полковник Грауэр служил в госбезопасности с 1938 года. Во время войны он руководил отделом по взаимодействию с английской и американскими разведками.
В «Очерках истории российской внешней разведки» сказано, что Андрей Грауэр «быстро завоевал симпатии своих немецких коллег-учеников». На самом деле его подопечные довольно быстро обратили внимание на странности в поведении советского полковника.
«Он стал болезненно недоверчивым, — вспоминал генерал-полковник Маркус Вольф, который тридцать лет руководил разведкой ГДР, — видимо, сказались и профессиональная деформация личности, и тревожная атмосфера сталинского времени. Мания преследования все отчетливее проявлялась в поведении Грауэра… В конце концов Грауэра отозвали в Москву, где к тому времени, конечно, заметили, что он перешел границу, отделяющую нормальное поведение от паранойи».
Но болезненная подозрительность московского полковника привела к тому, что своей должности лишился первый руководитель разведки ГДР Антон Аккерман, честный и порядочный человек, который воевал в Испании, а затем был политэмигрантом в Москве.
Другие советники с Лубянки научили восточногерманских разведчиков тому, как следует работать. Накануне Берлинской конференции министров иностранных дел стран-победительниц в январе 1954 года прибывший из Москвы офицер объяснил новым коллегам, что им понадобится «малина». Неопытный переводчик растерялся. Более искушенный в русском языке и советских реалиях Маркус Вольф пояснил, что имеется в виду не ягода, а публичный дом — для вербовки агентуры.
Указание советника из центрального аппарата КГБ было исполнено: нашли девушек легкого поведения, сняли домик в берлинском пригороде, где комнаты оснастили подслушивающими устройствами и фотоаппаратами, вмонтированными в лампу на потолке. Притащили кинопроектор и порнофильм для развлечения гостей. И стали заманивать в «малину» западных немцев.
После XX съезда аппараты старших советников КГБ в социалистических странах превратились в аппараты старших консультантов КГБ при местных органах госбезопасности. В 1962 году они были преобразованы в представительства КГБ СССР…
Поток поступающей в центр разведывательной информации был огромным. Недостатком ее было нежелание резидентур сообщать то, что могло вызвать недовольство центра. Поэтому, когда речь шла о политических делах, картина происходящего в мире сознательно искажалась. Агенты писали то, что хотели видеть курирующие офицеры, которые платили им деньги. Офицеры, добывающие информацию, учитывали пожелания резидента. Тот ориентировался на настроения начальства.
Да и руководство страны фактически не стремилось получить всеобъемлющую информацию.
Полковник Юрий Иванович Модин, который после войны в общей сложности проработал около десяти лет в лондонской резидентуре и курировал таких важных агентов, как Энтони Блант и Гай Бёрджесс, пишет:
«Во всех странах секретные службы стараются добыть как можно больше информации по самым разным вопросам, затем она оценивается и распределяется между различными правительственными организациями. Наши методы работы были совершенно иными. Мы всегда получали приказ свыше добывать только определенную информацию».
Концентрация усилий разведывательного аппарата на каких-то направлениях, конечно, помогала добиться конкретного результата. Но лишала политическое руководство возможности понимать, что в реальности происходит в мире. Не разведывательная информация была исходным материалом для анализа политических процессов, а собственные представления Сталина о мироустройстве. От разведки же требовалось подтвердить правоту его выводов.
Сталин был главным (а иногда и единственным) получателем разведывательной информации. Но чем дальше, тем меньше престарелый вождь был в состоянии ее освоить.
Поступающий к нему поток бумаг фильтровал его доверенный помощник Александр Николаевич Поскребышев.
Разные люди работали в секретариате Сталина. Одних он выдвинул на повышение, от других избавился. Только одного Поскребышева он постоянно держал возле себя.
Должность Александра Николаевича называлась по-разному. В 1923 — 1924 годах он руководил Управлением делами ЦК. С 1924 по 1929 год он был помощником секретаря ЦК, затем его сделали сначала заместителем заведующего, а затем и заведующим Секретным отделом ЦК (делопроизводство политбюро и личная канцелярия Сталина). В соответствии с новым уставом ВКП/б/, который был принят на XVII съезде в 1934 году, Секретный отдел ЦК переименовали в Особый сектор. Поскребышев был назначен заведовать этим сектором решением политбюро от 10 марта 1934 года.
Поскребышев рассказывал, как он руководил всей сталинской канцелярией:
«Все документы, поступавшие в адрес т. Сталина, за исключением весьма секретных материалов МГБ, просматривались мною и моим заместителем, затем докладывались т. Сталину устно или посылались ему по месту его нахождения».
Поскребышев получил генеральские погоны. Его сделали депутатом Верховного Совета и председателем комиссии законодательных предположений Совета Союза. После XIX съезда (1952 год) он стал именовать себя секретарем президиума и бюро президиума ЦК. Но он как был, так и остался необразованным и малограмотным человеком. Аппаратный склад ума помогал ему угадывать желания вождя, когда речь шла о внутриполитических интригах, однако едва ли он был осведомлен о хитросплетениях мировой политики и ясно понимал, какую именно информацию надо в первую очередь положить на стол генерального секретаря.
Соединение внешней разведки и дипломатии породило массу трудностей. Разведчикам все равно не хотелось допускать дипломатов до своих тайн, хотя во время существования Комитета информации формально послы были «главными резидентами» в стране пребывания. В реальности разведчики по-прежнему старались не делиться своей информацией с послами.
А Министерство госбезопасности жаловалось, что разведка слишком оторвана от контрразведки.
Неудовлетворенность Сталина собственными идеями привела к тому, что решением политбюро 1 ноября 1951 года и политическая разведка вернулась в Министерство государственной безопасности.
После ареста Абакумова обязанности министра госбезопасности исполнял его первый заместитель генерал-лейтенант Сергей Иванович Огольцов. 2 ноября 1951 года он подписал приказ о создании первого Главного управления (внешняя разведка) в составе МГБ.
Из Комитета информации изъяли все оперативные подразделения. В январе 1952 года часть сотрудников вернули в Министерство госбезопасности. В составе Комитета информации при МИД остались аналитики — примерно полторы сотни. Написанные ими доклады и аналитические записки направлялись на имя вождя в его секретариат. Копии расписывались членам политбюро.
В комитете работали люди, которые со временем заняли видное место в политическом истеблишменте, — например, будущий посол в ФРГ Валентин Фалин, который с явным сожалением писал в мемуарах, что после смерти Сталина Комитет информации стал чисто мидовским подразделением. Фактически руководил всей работой ответственный секретарь комитета Иван Иванович Тугаринов (позднее он перешел в МИД).
Этот так называемый «маленький» Комитет информации, находившийся в особняке на Гоголевском бульваре, существовал до 1958 года, когда, окончательно утратив функции спецслужбы, был преобразован в Управление внешнеполитической информации (уже не «при», а в структуре МИД).
Но в Министерстве обороны и в КГБ на него смотрели ревностно-раздраженно, в 1958 году по предложению председателя КГБ генерала армии Ивана Серова комитет упразднили.
Существование Комитета информации подорвало позиции аналитиков в ведомстве госбезопасности.
В 1953 году информационно-аналитическое управление сильно сократили — из ста семидесяти работников оставили тридцать. Да еще и назвали подразделение отделом переводов и обработки информации (руководил службой Филипп Артемьевич Скрягин). Только в сентябре 1962 года отдел увеличили и преобразовали в информационную службу (Службу № 1) первого Главного управления КГБ…
Постановлением Совета министров от 3 ноября 1951 года заместителем министра госбезопасности и начальником только что воссозданного первого Главного управления (внешняя разведка) стал генерал-лейтенант Сергей Савченко. Он занимал этот пост до 5 января 1953 года, когда произошла очередная реорганизация МГБ. Два месяца, до смерти Сталина, он сидел без дела.
Берия, став министром внутренних дел, понизил Сергея Савченко в должности до заместителя начальника разведки. После ареста Берии он несколько месяцев сидел без работы. Тех, кого Хрущев хорошо знал по работе на Украине, как, скажем, генерала Ивана Серова, чистка обошла стороной. Но Савченко в это число не вошел.
В декабре 1953 года генерал-лейтенанта Савченко назначили начальником Особого отдела управления строительных войск на строительстве объекта №565 Московского района ПВО. Но и на этой маленькой должности он провел только год. В феврале 1955 года его уволили в запас по служебному несоответствию.