НАЧАЛЬНИК НЕМЕЦКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ СЛИШКОМ ЛЮБИЛ АРМЯНСКИЙ КОНЬЯК

НАЧАЛЬНИК НЕМЕЦКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ СЛИШКОМ ЛЮБИЛ АРМЯНСКИЙ КОНЬЯК

Эта сравнительно малоизвестная операция советской разведки была осуществлена полвека назад, летом 1954 года, когда в Западном Берлине вдруг исчез доктор Отто Йон, первый начальник западногерманской контрразведки — она называется Ведомством по охране конституции. А через несколько дней он объявился в Восточном Берлине, столице социалистической ГДР.

Это был огромный подарок для ГДР и малоприятный сюрприз для Федеративной Республики Германия. На сторону социалистического государства перешел не какой-то мелкий чиновник, а политик почти что в ранге министра, с именем, с авторитетом. Отто Йон был человек известный. Бывший участник немецкого сопротивления, причастный к заговору 20 июля 1944 года против Гитлера, Отто Йон сделал большую карьеру в ФРГ. И он не просто перебрался в Восточную Германию, а стал обличать Германию Западную.

В те годы западная и восточная части Германии соревновались во всем; предметом особой гордости были перебежчики. На Востоке торжественно принимали беглецов с Запада. На Западе раскрывали объятия перед беженцами с Востока. В те времена до строительства Берлинской стены перебраться из Восточного Берлина в Западный и наоборот было несложно.

Через месяц после появления Йона в Восточном Берлине в ГДР перешел депутат западногерманского парламента Карл-Франц Шмидт-Витмак. Это был еще один подарок для социалистической Восточной Германии. Шмидт-Витмак входил в правящую партию и состоял в комиссии бундестага по вопросам европейского оборонительного союза. Шмидт-Витмак тоже попросил в ГДР политического убежища.

11 августа 1954 года Отто Йон выступил на большой пресс-конференции в Восточном Берлине. Он объяснил, что прибыл в ГДР ради того, чтобы бороться за воссоединение Германии. Он рассказал иностранным журналистам о том, что в западной части Германии идет процесс милитаризации, что бывшие нацисты заняли важные посты в ФРГ, что Западная Германия вместе с Соединенными Штатами готовится к третьей мировой войне. Особая опасность, говорил тогда Отто Йон, состояла в попытке создать европейское оборонительное сообщество, объединить армии стран Западной Европы.

Рассказав о поездке в Америку и о беседе с известным разведчиком Алленом Даллесом, только что назначенным директором ЦРУ, Отто Йон сказал, что американцы охвачены истерическим страхом и хотят войны, в которую втянут Германию.

— Федеративная Республика превратилась в оружие американской политики в Европе, — говорил бывший начальник западногерманской контрразведки. — Американцам нужны в войне с Востоком немецкие солдаты. Они ориентируются при этом на тех, кто не извлек уроков из катастрофы 1945 года и только ждет часа, чтобы вновь ринуться в восточный поход. А это может принести нам новые невообразимые страдания. Более того, создаст угрозу уничтожения самой немецкой нации…

Громкие разоблачения Отто Йона стали важнейшим аргументом в пропагандистской войне между Западом и Востоком. Отто Йона принимали в ГДР как высокого гостя, ему показывали, как растет и хорошеет первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян. Его путешествие по Берлину снимали операторы кинохроники. Отто Йона обхаживали представители восточногерманской интеллигенции.

А через год, в 1955 году, Отто Йон столь же неожиданно совершил побег в обратном направлении и вернулся на Запад. Как все это произошло? Почему начальник немецкой контрразведки так недолго послужил социалистической ГДР, а затем все-таки вернулся домой?

История доктора Отто Йона была одной из самых успешных послевоенных операций советской внешней разведки. Не так уж часто в истории борьбы секретных служб удавалось переманить на свою сторону начальника контрразведки другой страны. Даже у знаменитого Кима Филби ранг был пониже, он был всего-навсего начальником отдела в британской разведке. А Отто Йон возглавлял всю контрразведку Западной Германии.

Это был огромный пропагандистский успех ГДР, всего социалистического лагеря. Как раз в те дни решался вопрос, будет ли создан военный союз западноевропейских государств, в который собирались принять и Западную Германию. Москва выступала против этого и одержала в этой борьбе победу: военный союз не был создан. Йон помог Москве одержать эту победу.

Отто Йон был настоящим антифашистом. Преступления гитлеровского режима, концлагеря, массовые убийства вызвали у него отвращения. Он присоединился к участникам антигитлеровской оппозиции.

Отто Йон, работавший тогда в авиакомпании «Люфтганза», часто ездил в Лиссабон и Мадрид, где наладил отношения с английскими разведчиками. Немецкое Сопротивление пыталось установить контакты с англичанами. Йон доставлял англичанам не только информацию о Сопротивлении, но и сведения о военном потенциале нацистской Германии.

На Йона обратил внимание агент советской разведки Ким Филби, который сообщил о нем в Москву. Филби подозревал, что Отто Йон в реальности — двойной агент, действующий под диктовку гестапо, — иначе как ему удавалось так часто бывать в Португалии и Испании?

На самом деле сразу несколько представителей антигитлеровских сил попытались наладить контакты с союзниками. От их имени немецкий дипломат Адам фон Тротт цу Зольц несколько раз ездил в Швецию. Он просил дать право немцам самим сформировать правительство после убийства Гитлера, а не требовать безоговорочной капитуляции.

Но союзники не хотели делить немцев на плохих и хороших. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль приказал своему министерству иностранных дел не откликаться ни на какие попытки договариваться о мире, исходящие от немецких политиков. Президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт подтвердил: единственное условие прекращения войны — «безоговорочная капитуляция Германии».

Участники Сопротивления много раз пытались убить Гитлера. Ближе всех к цели подошел полковник Клаус Шенк граф фон Штауфенберг, герой войны.

Полковник Штауфенберг служил в генеральном штабе. В 1943 году его прикомандировали к 10-й танковой дивизии, которая воевала в Северной Африке. Штауфенберг был тяжело ранен, и врачи решили, что он безнадежен. Полковник лишился руки и глаза, но выжил. Лежа в госпитале, он решил, что должен избавить Германию от Гитлера.

Несмотря на увечья, ему разрешили продолжить службу в штабе армии резерва. Его регулярно вызывали на совещания в ставку. 11 июля 1944 года полковник привез с собой чемоданчик с взрывчаткой и мог оставить его рядом с Гитлером, а сам под благовидным предлогом выйти. Но заговорщики хотели вместе с Гитлером уничтожить Геринга и Гиммлера, а их на совещании не оказалось. Поэтому Штауфенберг отложил покушение.

20 июля совещание началось раньше, чем рассчитывал Штауфенберг. Взрывчатка осталась у его адъютанта, который находился в другой комнате. Штауфенберг сказал, что ему нужно умыться, и пошел к адъютанту за взрывчаткой. Еще ему необходимо было уединиться на несколько минут.

Одной рукой, на которой осталось всего три пальца, Штауфенберг стал пинцетом приводить в действие химический взрыватель. Он услышал, что за ним идут, занервничал и взял только одну упаковку взрывчатки. Если бы ему хватило хладнокровия и он взял оба пакета, мощности взрывчатки хватило, чтобы покончить с Гитлером.

Ни один из охранников не попросил Штауфенберга показать, что у него в портфеле. Личная охрана фюрера оправдывалась потом, что такая возможность, как участие в покушении офицера генерального штаба, просто не рассматривалась.

Только после покушения всех стали просить показывать содержимое портфелей. Некоторые генералы приходили на доклад, держа документы в руках. Они не хотели, чтобы их обыскивали. Офицерам приказали являться без оружия. Хотели поставить рентгеновскую установку, чтобы просвечивать посетителей, но так этого и не сделали.

Полковник оказался практически рядом с Гитлером. Портфель поставил под стол, на котором разложили карты. Через пару минут Штауфенберг, извинившись, попросил разрешения позвонить. Он вышел и присоединился к своему адъютанту и генералу Эриху Фельгибелю, начальнику службы связи вермахта. Ждать им пришлось минут десять. Наконец раздался взрыв. Они не сомневались, что с Гитлером покончено.

Они сели в ожидавшую их машину. Их не остановили. На первом контрольно-пропускном пункте полковник Штауфенберг небрежно бросил:

— Приказ фюрера!

Охранник, уже зная, что произошел взрыв, не должен был никого выпускать, но он не смог остановить столь важных персон. На втором КПП их отказались выпускать. Тогда Штауфенберг связался с одним из офицеров верховного командования, и тот гневно приказал караулу не мешать полковнику выполнять особое задание. На летном поле их уже ждал самолет с запущенными двигателями. Они вылетели в Берлин.

Но последствия взрыва не были столь сильными, как казалось со стороны. Погибли в общей сложности четыре человека. Гитлер был контужен, оглох, поранил руку и ударился головой о стол. Прибывшему доктору Моррелю фюрер гордо говорил:

— Я неуязвим! Я бессмертен!

Поскольку у Гитлера после покушения шла кровь из ушей, вызвали оториноларинголога. Его не просто тщательно обыскали и осмотрели все его инструменты, но и забрали у него бутылочки с физиологическим раствором и раствор обезболивающего препарата. Врач сказал, что лекарства могут понадобиться, если у фюрера сильные боли. Охранник сказал, что в таком случае он сам принесет пузырьки…

Несмотря на то, что Гитлер остался жив, заговорщики все равно имели шанс взять верх в стране. Тогда война закончилась бы на год раньше. Но участники заговора действовали медленно и неуверенно. Они погубили себя и своих близких.

Несколько мятежных генералов успели покончить с собой, остальных повесили или расстреляли. Четыреста следователей гестапо вели расследование по всей стране. Пострадали прежде всего военные. Гестапо и служба безопасности, СД, получили почти неограниченную власть над Германией.

Отто Йон чудом ускользнул от нацистов, бежав в Португалию. Оттуда британская разведка переправила его в Лондон. Он сотрудничал в отделе, занимавшемся психологической войной против нацистской Германии, и на британском радио, которое вещало на немецком языке.

После войны он помогал англичанам искать подлежащих наказанию военных преступников. На Нюрнбергском процессе был переводчиком на допросах. Он помог британским юристам подготовить обвинение против одного из самых известных гитлеровских военачальников — генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна. В 1949 году Манштейн был приговорен британским военным трибуналом к восемнадцати годам тюремного заключения.

Многие западные немцы сочли приговор слишком суровым и считали Йона предателем. Вскоре срок Манштейну сократили до двенадцати лет. Но отсидел он всего два с половиной года, и в 1952 году по состоянию здоровья был освобожден. После чего прожил еще двадцать с лишним лет.

Когда родилась Федеративная Республика Германии, возник вопрос о создании собственной службы безопасности и о кандидатуре ее начальника.

Союзники решили, что ФРГ вправе иметь контрразведку для борьбы с коммунистами, которые пытаются захватить всю Германию, но она не будет обладать полицейскими полномочиями. Она должна собирать информацию и анализировать ее. Ведомство по охране конституции не имеет право проводить аресты, обыски, допросы или конфисковывать имущество. Если такие меры требуются, контрразведка передает дело в прокуратуру или полицию.

Ведомству по охране конституции поручили бороться с левым и правым экстремизмом, шпионажем и деятельностью иностранцев, представляющей опасность для государства. Кроме того, ведомство дает допуск государственным служащим, которые имеют доступ к секретной информации.

Федеральные земли добились того, что полномочия были поделены и появились земельные ведомства по защите конституции. Вся собранная ими информация заносится в банк данных федерального ведомства, оно не имеет права контролировать работу земельных отделов.

Тогдашний канцлер ФРГ Конрад Аденауэр хотел иметь на посту начальника ведомства по охране конституции своего человека, но это были времена, когда Бонну приходилось прислушиваться к мнению оккупационных держав. Сам Аденауэр зависел от англичан и не смог возразить, когда они поставили в конце 1950 года на этот пост своего человека — Отто Йона.

Тем не менее канцлер Аденауэр обиделся. Он игнорировал Отто Йона и по всем делам обращался к другой секретной службе — разведывательной организации бывшего гитлеровского генерала Рейнхарда Гелена.

В отличие от Йона, генерал Гелен был профессионалом. Во время Второй мировой войны Гелен руководил военной разведкой на восточном фронте. Увидев, что Гитлеру конец, он вовремя понял, что следует делать: спрятал архивы и после разгрома нацистской Германии предложил свои услуги американцам.

Министр внутренних дел ФРГ Герхард Шредер тоже считал Йона ставленником англичан. И ему это тоже не нравилось. В июне 1954 года министр откровенно заявил, что назначит нового начальника ведомства, как только Федеративная Республика станет полностью независимой.

Его слова не остались неуслышанными.

Через три недели после этого заявления министра Отто Йон перебрался в Восточный Берлин и наговорил массу вещей, очень неприятных для канцлера Аденауэра, министра Шредера и начальника западногерманской разведки Рейнхарда Гелена…

Каким образом доктор Йон из Западного Берлина перебрался в Восточный?

20 июля 1954 года, в годовщину покушения на Гитлера, Отто Йон как участник Сопротивления приехал в Западный Берлин для участия в митинге, посвященном тем, кто пытался убить Гитлера. Назад в гостиницу Йон не вернулся.

Позднее Йон доказывал, что его заманил в ловушку некий берлинский врач-психиатр Вольгемут, который уговаривал Йона пойти на встречу с русскими. А они опоили начальника контрразведки каким-то препаратом и в бессознательном состоянии вывезли в ГДР.

Йон уверял, что, находясь в ГДР, он был вынужден говорить то, что ему велели: у него были основания бояться за свою жизнь. Но западногерманский суд ему не поверил. Суд пришел к выводу, что Йон перешел в ГДР добровольно, без принуждения. Йона приговорили к четырем годам тюремного заключения. 22 августа 1956 года Йон начал отбывать свой срок. Правда, отсидел он только два. В 1958 году его помиловал президент ФРГ.

Все последующие годы Отто Йон продолжал уверять журналистов, что он отверг любое секретное сотрудничество с Москвой и потому невиновен в измене и выдаче государственных секретов. В 1965 году Йон опубликовал автобиографическую книгу «Дважды через границу».

Никто, кроме ближайших друзей, не принимал его слова всерьез. После распада Советского Союза у него появился важный свидетель. В его пользу высказался Валентин Фалин, бывший секретарь ЦК КПСС по международным вопросам, бывший советский посол в ФРГ. Как посол и германист Фалин пользовался уважением среди немцев.

Валентин Фалин подтвердил: ему достоверно известно, что Йон стал жертвой операции советской разведки. Фалин подтвердил, что Йона одурманили агенты Москвы и тайно вывезли в восточный сектор Берлина, что Йон участвовал в пропагандистских спектаклях ради спасения собственной жизни, но тайн не выдавал.

Откуда об этом известно самому Фалину? Фалин в начале пятидесятых работал в комитете информации при Министерстве иностранных дел. Заместитель председателя Комитета Иван Тугаринов по поручению Молотова ездил в Берлин и, приехав, сказал Фалину, что Йона усыпили в Западном Берлине, а проснулся он в Восточном.

Свой рассказ Фалин оформил в виде нотариально заверенных свидетельских показаний и передал в суд, который должен был рассматривать просьбу Отто Йона о реабилитации.

Его очень компрометирует то обстоятельство, что ему удалось так легко покинуть ГДР. Если его не держали под стражей, если он имел возможность свободно передвигаться, это может означать только одно: его вовсе не держали под арестом, он по своей воле сотрудничал с агентами КГБ.

Я знаю сотрудника советской разведки, который непосредственно занимался Отто Йоном. Когда я пришел в журнал «Новое время», у главного редактора были два заместителя. Оба в прошлом чекисты. Борис Яковлевич Пищик служил во внутренних подразделениях НКВД, а после войны создавал органы госбезопасности в Литве. Когда началось изгнание евреев из Министерства госбезопасности, убрали и Пищика.

Виталий Геннадьевич Чернявский работал в разведке и быстро сделал карьеру. Когда генерал Питовранов возглавил представительство КГБ в ГДР, он взял с собой Чернявского в Берлин начальником первого (разведывательного) отдела. Он состоял из шести отделений: американское, английское, западногерманское, французское, научно-технической разведки и нелегальной. Всего — пятьдесят-шестьдесят человек.

— Каждую неделю из Москвы поступали новые задания, — рассказывал подполковник Чернявский. — Что-то узнать, что-то сделать. Или украсть. Помню, пришел приказ украсть краску для легковых автомобилей, никак она у нашей промышленности не получалась. Мы украли образцы краски, рецептуру. Все передали в Москву, но краска все равно оставалась плохой.

Чернявский отвечал за всю эту операцию с Отто Йоном. И он ответил мне на главный вопрос: по своей воле перешел доктор Йон из одного Берлина в другой, или же его похитили?

Берлинский врач-психиатр Вольфганг Вольгемут давно знал Отто Йона, лечил его брата. Вольгемут считал себя коммунистом. Он встречался с советскими разведчиками. Он не был агентом, на профессиональном языке это называется «доверительный контакт». Он и обратил внимание советских разведчиков на разочаровавшегося во всем Йона, у которого крупные неприятности, который в плохих отношениях с собственным министром.

Первый вопрос: а не согласится ли он поставлять советской разведке секретные документы? Вольгемут выразил сомнение: Йон не тот человек. Тогда его попросили устроить встречу. Вольгемут, опытный психиатр, довольно умело провел беседу, и Йон, который не знал, что ему делать, и искал какого-то выхода, согласился поговорить.

Тогда, в 1954 году, такой наивный человек, как Отто Йон, наверное, плохо представлял себе, что делается за «железным занавесом», в социалистическом лагере. Участнику Сопротивления Отто Йону, возможно, по душе были антифашистские лозунги Восточной Германии. И, напротив, неприятно было видеть лица бывших нацистов, занявших важное положение в Западной Германии.

Встречаться в Западном Берлине советские разведчики не захотели, боялись ловушки на чужой территории. Они предложили Йону приехать в Восточный Берлин. Он в принципе согласился, но ему нужно было найти возможность приехать из Кёльна в Берлин. Повод нашелся — вечер в честь десятилетия неудачного покушения на Гитлера не мог состояться без Отто Йона.

Вольгемут сам отвез Йона в Восточный Берлин, там его пересадили в машину резидентуры внешней разведки и отвезли на конспиративную квартиру в Карле-хорст.

На следующий день генерал Питовранов доложил председателю КГБ Серову и начальнику первого Главного управления Панюшкину, что проведенная беседа показала: «Вербовка Йона нецелесообразна и нереальна. Мы приняли решение склонить его не возвращаться в Западную Германию и открыто порвать с Аденауэром, а для этого сделать соответствующие политические заявления».

Питовранов позднее уверял, что Йон все сделал совершенно добровольно. Один из его бывших подчиненных уверяет, что Йон был мертвецки пьян. Его рвало. Пришлось вызвать врача, который дал немцу лекарство и помог прийти в себя.

Виталий Геннадьевич Чернявский рассказывает иначе: немца, конечно же, хотели завербовать. Когда стало ясно, что это совершенно невозможно, его все равно не отпустили. Ему дали снотворное, чтобы выиграть время для размышлений. А он уже был сильно пьян. В результате он проспал больше суток. Когда он проснулся, разведка уже приняла решение: если нельзя сделать Йона агентом, пусть он станет пропагандистом.

Отто Йона вынудили понять, что в данной ситуации ему лучше сделать вид, будто он остался в ГДР по собственной воле. Ему прокрутили уже будто бы прозвучавшее в эфире сообщение, что он добровольно бежал в Восточный Берлин. Йон понял, что деваться ему некуда. Он сделал все, что от него хотели. Попросил политического убежища, провел громкую пресс-конференцию, выступил против милитаризации ФРГ и старых нацистов, оказавшихся на высоких постах в боннском правительстве.

Его возили и в Советский Союз. С ним беседовал заместитель начальника разведки по европейским делам генерал Александр Михайлович Короткое, специализировавшийся на немецких делах. Йон, разумеется, рассказал все, что знал, о западногерманских спецслужбах. Еще больше первое Главное управление КГБ интересовали его контакты с британской разведкой. Но он был политиком и едва ли мог назвать детали, интересовавшие советскую разведку.

Отто Йон быстро разобрался, где он оказался. Это издалека можно было заблуждаться. Жизнь в Восточном Берлине ему совсем не понравилась. От тоски он пристрастился к хорошему армянскому коньяку, который поставляла ему советская разведка, и просился домой…

Когда выяснилось, что Йон не представляет особого интереса, его решили не удерживать на Востоке. Тем более что его возвращение на Запад только усиливало опасения западных немцев, что Йон раскрыл Москве все секреты, которые знал.

Через полтора года — 12 декабря 1955 года — он совершил побег в обратном направлении.

Считается, что Йону помог датский журналист Хенрик Бонде-Хендриксен, который подозревался в связи с британской разведкой. Йон работал в здании Университета имени Гумбольдта. В здании шел ремонт. Йон спустился вниз вместе с охранниками, сказал им, что забыл важный документ, и попросил постеречь его портфель. Он вернулся в здание, вышел через другую дверь, сел в «Форд» датского журналиста, и через несколько минут они уже были в Западном Берлине.

Из Западного Берлина он под чужим именем улетел в Кёльн. Йон надеялся, что ему как жертве Москвы, будут сочувствовать, но все получилось по-другому. Ему не простили побега и жестких слов о боннских властителях. Несколько часов его допрашивали, потом арестовали, судили и отправили в тюрьму.

В 1995 году последняя аппеляция Йона была отклонена берлинским судом. Он умер 26 марта 1997 года в Инсбруке в возрасте восьмидесяти восьми лет.

Доктор Отто Йон, который так и не дождался реабилитации, был, как я понимаю, человеком порядочным и наивным, хотя и служил некоторое время по ведомству контрразведки. Он стал жертвой политических и шпионских игр, от которых людям порядочным и наивным следует держаться подальше.