«Комендант» Чёрного моря

«Комендант» Чёрного моря

К середине августа 1942 года ожесточенные бои велись на подступах к Новороссийску, в северо-восточной части Таманского полуострова, на перевалах Кавказского хребта.

На туапсинском направлении, ведя наступление из района Майкопа, противник стремился прорваться к побережью Черного моря и захватить город Туапсе, с тем чтобы в дальнейшем лишить Черноморский флот его баз и портов, а Черноморскую группу войск отрезать от основных сил Закавказского фронта.

Битва за Кавказ развертывалась в полную силу... В полдень 18 августа 1942 года в порт Туапсе входил крейсер «Коминтерн», корабль-ветеран Черноморского флота.

Два дня назад под командованием капитана 3 ранга Ф. В. Жирова и военкома батальонного комиссара С. П. Никольского он вышел из Поти, где ремонтировался после тяжелых повреждений от бомбардировок вражеской авиации. Ход у корабля был всего 6—8 узлов, это затрудняло маневрирование при налетах вражеских бомбардировщиков и нападении торпедоносцев. К сожалению, ходовые возможности корабля полностью восстановить не удалось.

Командир крейсера и штурман старший лейтенант Ю. И. Максюта не сходили с мостика. На батереях, у орудий главного и зенитного артдивизионов личный состав находился в готовности номер один...

На траверзе Сухуми крейсер атаковало около десяти вражеских бомбардировщиков. Их удалось отогнать огнем всех орудий крейсера, и они ушли в направлении города.

По прибытии в Туапсе крейсер «Коминтерн» по решению Военного совета ЧФ следовало разоружить, а вся его артиллерия вместе с личным составом направлялась на укомплектование новых стационарных батарей для усиления обороны Туапсинской военно-морской базы с суши и моря.

Мне, Сергею Спахову, довелось служить на «Коминтерне» в качестве командира дивизиона артиллерии главного [149] калибра с февраля 1942 года и до последнего боевого похода крейсера морем, закончившегося прибытием в Туапсе 18 августа 1942 года. До этого был командиром первой батареи главного калибра на крейсере «Червона Украина», а после гибели крейсера назначен офицером-корректировщиком 3-го и 4-го дивизионов артиллерии береговой обороны Севастополя. Теперь снова приходилось уходить со своего корабля на сушу и воевать в береговой обороне Черноморского флота.

Как только «Коминтерн» ошвартовался в порту Туапсе, командование крейсера отдало мне, как заместителю командира БЧ-2, распоряжение о снятии артиллерии с корабля и выгрузке боезапаса.

Район Туапсе почти непрерывно бомбила авиация противника.

До позднего вечера под непрерывными ударами вражеских бомбардировщиков мы снимали 130-миллиметровые пушки и выгружали артбоезапас. Моряки крейсера действовали самоотверженно и дружно. Зенитные расчеты корабля под командованием старшего лейтенанта В. В. Авдеева отражали одну за другой атаки самолетов противника и этим обеспечивали бесперебойную работу экипажа.

А снимать тяжелые 130-миллиметровые орудия было не просто. Ведь каждое из них весило 17 тонн! Но моряки, не обращая внимания на близкие разрывы авиабомб и падавшие на палубу осколки, отвинчивали трудно поддающиеся болты оснований пушек.

Работали без отдыха. Все руки — в ссадинах и царапинах. Но наши пушки нужны для защиты Кавказа! И моряки готовы были громить фашистских извергов по-севастопольски и огнем пушек своего родного крейсера не допустить врага к Черному морю.

К 16.00 были сняты шесть из восьми орудий главного, 130-миллиметрового калибра и выгружено три четверти артиллерийского боезапаса.

Отразив пять групповых налетов бомбардировщиков противника, зенитные батареи старшего лейтенанта Авдеева и лейтенанта Свиридова приступили к снятию 76- и 45-миллиметровых орудий крейсера.

Вокруг все кипело и полыхало огнем. Едкий дым заволакивал город, окутывал корабль, выедал глаза. Неоднократно нашим зенитчикам приходилось прекращать начатую работу по демонтажу орудий и снова открывать огонь по самолетам. [150]

Наконец с наступлением темноты вся артиллерия была снята с крейсера «Коминтерн», а его личный состав расписан по новым, береговым батареям. Таких батарей было сформировано шесть.

Снятые с корабля 130-миллиметровые орудия батарейцы поставили на сани, полозья которых были окованы железом и обильно смазаны тавотом. Эти сани буксировались двумя-тремя тракторами в горы, на огневые позиции.

Настала минута прощания.

После снятия всей артиллерии личный состав крейсера «Коминтерн» был в последний раз построен на палубе корабля по большому сбору. Перед краснофлотцами выступили командир крейсера капитан 3 ранга Ф. В. Жиров и комиссар С. П. Никольский. Командир сказал, что снятые орудия будут установлены для обороны Туапсе с суши и моря и для поддержки наших войск на туапсинском направлении. Комиссар призвал моряков крейсера не допустить врага к Черному морю и на Кавказ, бить фашистов по-севастопольски и поблагодарил личный состав за боевую службу на славном корабле «Коминтерн».

Дружный ответ военных моряков крейсера прозвучал по всему рейду, и эхо родной земли повторило его: «Служим Советскому Союзу!»

Моряки с болью в сердце сходили по трапу на берег, в последний раз на мгновенье останавливались на борту и отдавали честь Военно-Морскому Флагу — своему боевому знамени. Затем выстраивались побатарейно и в пешем строю уходили в горы, на огневые позиции батарей.

Крейсер «Коминтерн» моряки любовно называли «комендантом Черного моря». Такое звание он получил за беспрерывное движение по боевым черноморским коммуникациям, особенно в период обороны Одессы и Севастополя.

...Крейсер был спущен на воду в 1905 году под названием «Кагул». В апреле 1907 года переименован в «Память Меркурия». В период гражданской войны корабль был выведен из строя белогвардейцами. В 1923 году рабочие морского завода и комсомольцы Севастополя восстановили его и переименовали в «Коминтерн». За ударный труд по восстановлению крейсера моряки, прибывшие по комсомольскому набору, и комсомольцы Севастополя были награждены Красным знаменем Крымского обкома комсомола а морзавод — орденом Трудового Красного Знамени.

В тридцатых годах завязалась дружба личного состава крейсера «Коминтерн» с Георгием Димитровым — генеральным секретарем Исполкома Коминтерна, которая продолжалась [151] долгие годы. Крейсер стал подшефным кораблем Исполкома Коммунистического Интернационала.

С первых дней Великой Отечественной войны крейсер активно участвовал в боевых действиях Черноморского флота и особенно в героической обороне городов Одессы и Севастополя. Команда «Коминтерна» сражалась в 22 тяжелых боях и отразила 52 налета авиации противника. Меткими залпами артиллеристов было сбито четыре и повреждено несколько вражеских самолетов.

Командующий Черноморским флотом в годы войны адмирал Ф. С. Октябрьский дал высокую оценку экипажу крейсера «Коминтерн»:

«Личный состав крейсера «Коминтерн» самоотверженно сражался с фашистами под Одессой и Севастополем. Корабль по моим заданиям сделал не один боевой поход, перевозя ценный боезапас из Сухарной балки в район Поти. Корабль сослужил неоценимую службу в части обеспечения боевых действий наших подводных и надводных сил на Черном море».

Моряки крейсера «Коминтерн» гордились боевой историей своего корабля. Но все знали, что ветеран был сильно поврежден в боях и не может нести дальше боевую службу на море. Вот почему краснофлотцы писали рапорты и докладные об отправке вместе со своими пушками на сухопутный фронт.

А разоруженный крейсер при одном 25-миллиметровом зенитном автомате с небольшой частью экипажа принял на борт эвакуирующихся жителей Туапсе и совершил последний переход морем из Туапсе в Поти, где был притоплен на реке Хоби для заграждения ее фарватера. Надстройки корпуса крейсера-ветерана замерли над поверхностью устья реки — корабль, словно маяк, стал символически нести боевую морскую вахту огненных лет Великой Отечественной войны.

Из снятой с крейсера «Коминтерн» артиллерии был сформирован 167-й отдельный артиллерийский дивизион Туапсинской военно-морской базы в составе пяти батарей. Четыре из них были установлены и вели свои боевые действия северо-восточнее Туапсе.

В районе кирпичного завода расположилась 743-я 130-миллиметровая батарея капитан-лейтенанта С. Ф. Спахова, то есть автора этих строк. По прибытии на место мне предстояло организовать работу личного состава по установке орудий на огневые позиции, рытью котлованов для оснований пушек, для погребов боезапасов, [152] сооружению КП, землянок, камбуза, ходов сообщения и других работ.

Организацию огневых позиций вели также 742-я 130-миллиметровая батарея (командир — старший лейтенант Андрианов) в районе поселка Ципка, 173-я 76,2-миллиметровая зенитная батарея (командиры — старший лейтенант В. В. Авдеев, затем старшие лейтенанты Ланцанов и Касинцев) — в районе цементного завода, 770-я противотанковая 45-миллиметровая батарея (командир — старший лейтенант А. И. Власенко) — в районе села Георгиевка.

На приморском направлении дислоцировались две 130-миллиметровые батареи, которые вошли в состав 166-го отдельного артиллерийского дивизиона. Командиром 167-го отдельного артиллерийского дивизиона был назначен полковник М. Н. Власов (с конца декабря 1942 года — майор Н. В. Зиновьев), военкомом — старший политрук В. Е. Иванов, начальником штаба — капитан-лейтенант П. С. Рабинович (с марта 1943 года — капитан В. И. Лаврентьев).

Командный пункт дивизиона располагался в ущелье, в районе села Красное.

Инженерные подразделения Туапсинской ВМБ вели подготовительные работы по установке 130-миллиметровых орудий. Остальные работы, преимущественно земляные, велись батареями под руководством саперов базы. Для моряков эта работа была непривычна, но работали они дружно, большей частью в темное время суток. Авиация противника непрерывно совершала налеты, после бомбардировщиков в небе появлялись разведчики, поэтому все работы тщательно маскировались.

22 августа 1942 года был создан Туапсинский оборонительный район (ТОР) в границах: Джубга — Лазаревское — Георгиевское. Командующим ТОР был назначен командир Туапсинской ВМБ контр-адмирал Г. В. Жуков, ранее командующий Одесским оборонительным районом.

25 августа к нам, на 743-ю батарею, прибыли командир и комиссар 167-го артдивизиона — полковник М. Н. Власов и старший политрук В. Е. Иванов. По большому сбору был построен весь личный состав батареи и саперы-строители, перед которыми Власов от имени командующего ТОР поставил задачи: к 15 сентября установить на бетонные основания два 130-миллиметровых орудия и произвести их отстрел; до 10 сентября сколотить орудийные расчеты огневого взвода, подразделения взвода управления — КП, корректировочные посты, хозяйственный взвод; к этому же сроку создать круговую оборону батареи. [153]

Такие же задачи ставились и перед другими батареями с крейсера «Коминтерн».

Краснофлотцы дружно взялись за дело. Они вели упорные тренировки орудийных расчетов на тренировочных приборах. Усиленно тренировались в любое время суток — днем и ночью, в противогазах, с заменой выбывших и т. д.

Артиллеристы батареи много внимания уделяли изучению правил стрельбы по наземным целям. Были изготовлены планшеты стрельбы по наземным целям на топографических картах. Я, как и остальные командиры, тренировался в подготовке данных для стрельбы, в управлении артогнем и тренировал своих заместителей.

Изрядно устав от работы по установке орудий, которая занимала весь день, вечером и частично в ночное время артиллеристы изучали наставления и правила, настойчиво тренировались в управлении стрельбой по наземным целям и в горных условиях.

В конце августа на батарею прибыл политрук М. В. Киселев, назначенный комиссаром 743-й батареи. Я представил его личному составу.

М. В. Киселев имел большой опыт партийной работы, активно участвовал в боях под Одессой, в Севастополе, и в Керчи в 1941—1942 годах. Наряду с подготовкой батареи к бою он начал работу по сколачиванию партийной и комсомольской организаций, а также по всем другим важным вопросам партполитработы.

Секретарем партийной организации батареи мы избрали командира огневого взвода младшего лейтенанта В. С. Беспалова, участника боев за Керчь, храброго и знающего свое дело артиллериста.

Комсомольскую организацию возглавил старшина 1-й статьи С. А. Ретюнский.

Отработкой организации и боевого взаимодействия штаба и батарей 167-го ОАД ведал начальник штаба артдивизиона капитан-лейтенант П. С. Рабинович, имевший опыт командования артиллерией на крейсерах «Червона Украина» и «Коминтерн» во время обороны Одессы и Севастополя.

15 сентября была закончена установка орудий и произведены все расчеты по управлению стрельбой с КП батареи на самих орудийных установках. Все было подготовлено для ведения огня по горной местности, окружавшей нас в радиусе 20—25 километров.

С наступлением ночи на батарею прибыли командир и комиссар артдивизиона. Полковник М. Н. Власов и старший политрук В. Е. Иванов приняли доклад о готовности [154] 743-й батареи к стрельбе. Командир дивизиона поздравил всех с выполнением задания в срок.

Все батарейцы очень волновались — а выдержат ли основания орудий? Ведь сила отдачи при выстреле равна пятидесяти тоннам, а бетонные орудийные основания, если считать по обычным нормам времени, могли еще не набрать окончательную прочность.

И вот над туапсинской долиной раскатисто прогремели залпы 130-миллиметровых орудий. Бетонные основания и крепления орудий оказались надежными. Батарея была готова к ведению боевых действий.

К этому сроку вошли в строй и другие батареи с крейсера «Коминтерн». Настал час огнем наших флотских орудий громить врага на суше.

К тому времени уже вела огонь по самолетам противника 770-я 45-миллиметровая батарея старшего лейтенанта А. И. Власенко, поставив заслон фашистской авиации в воздухе над Туапсе.

173-я 76-миллиметровая зенитная батарея с огневой позиции у цементного завода сбила «Юнкерс-88», и он, врезавшись в гору, взорвался со всем бомбовым грузом, оставив большое черное пятно выгоревшего леса.

Зенитные расчеты 25-миллиметровых автоматов с крейсера «Коминтерн», установленные на железнодорожных платформах 180-миллиметровой батареи майора Н. Н. Богданова, сбили самолет-разведчик «Дорнье», производивший фотосъемку Туапсинской долины.

Боевой счет был открыт зенитчиками «Коминтерна» и на суше. Теперь очередь за нашей батареей — главным калибром крейсера, стоящим в полной боевой готовности. И ждать пришлось недолго.

Спустя 2—3 дня после установки орудий на батарею прибыл офицер связи майор В. Ф. Тихомиров и вручил мне приказ об отправке в боевые порядки сухопутных частей Красной Армии двух корректировочных постов под командованием старших лейтенантов С. М. Чернобровцева и Л. Г. Репкова. Корпосты были размещены в боевых порядках 383-й и 353-й стрелковых дивизий.

Во второй половине сентября мне позвонили с командного пункта Туапсинской ВМБ и сообщили, что к нам на батарею направлено пополнение. Это было вызвано тем, что при расформировании экипажа «Коминтерна» многих краснофлотцев направили во вновь сформированный полк морской пехоты и батареи остались неукомплектованными.

Среди прибывших оказалось около тридцати краснофлотцев [155] различных кавказских национальностей. Мое внимание привлекла группа грузин, державшихся несколько обособленно. Познакомился с ними. Это были краснофлотцы Котэ Джолия, его отец Амбросий и младший брат Швабе. Оказывается, старый Джолия приехал в Туапсе со своими сыновьями и упросил командование базы принять сына Котэ, призывного возраста, в ряды действующих морских частей. Мы с комиссаром батареи М. В. Киселевым решили использовать этот пример в массово-политической работе с воинами.

Я приказал всем построиться по большому сбору, объявил о прибытии на батарею пополнения и пожелал ему как можно быстрее овладеть боевыми специальностями, затем представил слово старику Амбросию Джолия. Старый грузин горячо и взволнованно выступил перед воинами. Он призвал молодых до последней капли крови защищать Туапсе и не допустить фашистские орды на Кавказ, к бакинской нефти. После этого Джолия опустился на колени перед строем, поцеловал землю и проникновенно произнес:

— Поклянемся же, сыны мои, стоять насмерть! Не допустим фашистов к Черному морю, на Кавказ! Из рядов стоящих в строю краснофлотцев прозвучал ответ на страстный отцовский призыв: «Клянемся! Клянемся! Клянемся!»

В боях под Туапсе Котэ выполнил наказ своего отца и храбро бился с врагом. Он быстро овладел специальностью комендора-установщика прицела, обеспечивал высокую скорострельность из орудий, в бою он был смекалист и смел, не раз самоотверженно тушил пожары, возникшие от вражеских бомб. Я хорошо запомнил его: веснушчатое приветливое лицо, ореол рыжих волос, быстрая походка... Краснофлотцы любили Джолия и, бывало, добродушно подшучивали: «Котэ, сегодня на рыжих облава». «Хочешь, и тебе займу огонька», — добродушно отвечал Котэ.

Под Керчью комсомолец К. А. Джолия вступил в ряды Коммунистической партии и с честью пронес звание коммуниста через всю войну.

После войны я долгое время разыскивал Котэ Амбросиевича Джолия. Наконец, в 1972 году мы встретились в Туапсе. Он закончил институт, работал учителем, а затем директором средней школы, заведовал гороно, стал директором школы-интерната. Как и многие другие однополчане, посвятил свою жизнь работе с молодежью. [156]