Сергей Иванович Малашкин (16 июля (4 июля) 1888 – 22 июня 1988)

Сергей Иванович Малашкин

(16 июля (4 июля) 1888 – 22 июня 1988)

Родился в крестьянской семье в деревне Хомяково Тульской губернии. Рано начал работать в Москве, у миллионера Чичкина. Побывал во многих городах России, как член РСДРП принимал участие в революции 1905—1907 годов, член ВКП(б) с 1917 года.

Много испытаний выпало на его долю, ещё в детские годы он познал нужду, голод, рано начал самостоятельно зарабатывать себе на хлеб, рано пошёл в люди. Нелегко пришлось крестьянскому сыну и в городе.

Сергей Малашкин часто вспоминает свои первые годы жизни в Москве, вспоминает, с каким трудом ему удалось устроиться на работу. Беспокойное время переживала тогда Россия: война с Японией, волнения рабочих в Петербурге, грандиозная забастовка в Баку… С благодарностью Сергей Иванович говорит о тех, кто на первых порах помог ему разобраться в сложностях и противоречиях того времени. Здесь, в Москве, он узнал о существовании различных партий: эсеры заманивали его к себе, называя эсдеков (членов партии РСДРП) чёрствыми сухарями. Но классовое чутьё подсказало ему верный выбор. Он вступил на путь революционной борьбы. Сергей Малашкин был одним из тех, кто распространял листовки, на предвыборных собраниях раздавал прокламации с призывом социал-демократов бойкотировать антинародные выборы в Государственную думу. Слушал выступления буржуазных идеологов, таких как Милюков, Кокошкин, Елпатьевский, которые с радостью возвещали о своей «победе» над абсолютной монархией, как называли они жалкую конституцию от 17 октября 1905 года.

Уже в то время друзья-большевики убедили Сергея Ивановича в бесполезности террористических выступлений. Он жил в одном общежитии с эсером Кузнецовым и хорошо знал его как человека чистой, возвышенной души. Трагедия Кузнецова была в том, что, уже разуверившись в пользе террористических актов, он всё же дал слово лидерам эсеровской партии совершить «подвиг»…

Другое дело – организационная борьба.

В стычке с жандармами во время Московского вооружённого восстания получил Малашкин боевое крещение. Был ранен, а после сослан в Вологодскую губернию. Вернувшись, учился на вечерних Пречистенских курсах, в народном университете Шанявского.

На долю его поколения выпало многое, а Сергей Иванович был сыном своего поколения и всегда оказывался на самом переднем крае борьбы: в Первую мировую войну, вплоть до тяжёлого ранения, был большевистским агитатором; активно участвовал в Великой Октябрьской социалистической революции, выполнял ответственные поручения большевистской партии в период Гражданской войны; работал ответственным инструктором ЦК партии.

Сергей Малашкин начинал свой литературный путь как поэт. Около шестидесяти лет назад были опубликованы его антивоенные стихи «Три ёлки». Впервые он их прочёл в литературном салоне Мережковского и Зинаиды Гиппиус.

С тех пор в журналах и газетах стали регулярно появляться его стихи, рассказы, очерки.

Вскоре после Великого Октября, в 1918 году, вышла его первая книга стихов – «Мускулы». В Кабинете-музее В. И. Ленина, где хранится рабочая библиотека Владимира Ильича, можно увидеть этот сборник с дарственной надписью автора: «Дорогому, горячо любимому вождю мирового пролетариата и учителю «социальной поэзии» Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину) от всего сердца и с любовью посылаю сию первую мою ученическую книгу… Сергей Малашкин».

В юношеских стихах Сергей Малашкин испытал влияние Эмиля Верхарна, которому и посвятил свой первый поэтический сборник «Мускулы». В стихах С. Малашкина – грохот индустриального века, гул машин:

О, мускулы сурового труда.

О, мышцы рук, о мышцы гулких ног…

«Поэтом радости и солнца» называет сам себя Сергей Малашкин. Он отказывается от «гулкой тишины», не хочет мирного, тихого счастья, спокойного сидения «у неоткрытого оконца всё за поэмами Шенье, о белых лебедях вздыхать, сентиментальничать, мечтать». Он славит гений трудового народа.

Уже в этой первой книжке С. И. Малашкин осознаёт себя певцом не только рабочего класса, партии, пролетарской революции, но и всей России – Родины своей.

Иду в просторах, Русь, твоих

И песнь пою.

За твой огонь в стихах живых

Я каждую былинку на пути,

Я каждую пылинку на пути

Благословлю.

С тех пор прошло больше полувека. Полвека непрерывной работы в литературе. И каких сложных, полных противоречий, драматизма, неумолчной литературной борьбы!

За эти годы он многое испытал: и шумные успехи, и горечь творческих поражений, и несправедливость критики.

В 20-х годах Сергей Малашкин пишет «Сочинение Евлампия Завалишина о народном комиссаре и нашем времени», «Записки Анания Жмуркина», «Больной человек», «Хроника одной жизни», именно тогда публикует сборник рассказов «Горячее дыхание»… Один из наиболее ярких положительных образов этой поры – образ народного комиссара. Это и живой, реалистический характер, и одновременно обобщающий, почти символический образ, в котором крупно отразились черты всего трудового народа. Характер его раскрывается достоверно и глубоко. Психологически тонко и убедительно автор показывает возмужание и духовный рост этого человека, его самоотверженность, храбрость, бескорыстие, высокую нравственность. Трудная, полная лишений, героических поступков и подвижничества, встаёт перед нами жизнь. Стоит ли удивляться, что в рабочей аудитории народного комиссара встречают радушно, с уважением и теплотой. Это и вожак, и верный сын трудового народа. (Хотя кое-кто неверно усмотрел в «Сочинении Евлампия Завалишина о народном комиссаре» противопоставление «героя» и «толпы».)

В сложной литературной обстановке тех лет Сергей Иванович Малашкин занимал чёткую и ясную позицию – он выступал за продолжение и развитие высоких традиций русской классической литературы. «Современный художник обязан творить так, – писал С. Малашкин, – как он видит жизнь, и только таким путем можно создать художественную литературу и в ней отразить нашу величайшую эпоху» (На литературном посту. 1927. № 5—6. С. 63). В его стихотворных и прозаических произведениях проявилась верность реализму, стремление отобразить дух времени, показать те революционные преобразования, которые оказывали глубокое воздействие и на души людей, на взаимоотношения между людьми.

Отвечая на анкету журнала «На литературном посту», С. Малашкин писал: «Современный писатель должен овладеть мастерством классиков, но этого мало, он должен встать на вершину современной общественной мысли, внести в этот классический язык все современные достижения языка (техника, культура, медицина, поднявшиеся в наше время на огромный уровень). Подходя с таким отношением к классикам, современность требует от писателя отражения нашей эпохи, но не так, как её отражали в своих произведениях классики. Современный писатель должен видеть и уделить большее внимание рабочему классу, его Коммунистической партии, которые творят социалистическую культуру». Среди любимых классиков С. Малашкин называет Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, Гоголя, «и из нынешних Бунина, который, по моему мнению, ведёт линию пушкинской прозы, обновляя её современными достижениями в области языка». «Я лично чувствую, – продолжает Малашкин, – что между Достоевским и Толстым существует огромный коридор, то есть существуют две меня не удовлетворяющие крайности: психологический болезненный надрыв одного и бытовой реализм другого. Мне хочется взять среднее или, если можно так выразиться, пойти по этому пустующему коридору. Мастерству языка очень много учусь у Бунина» (Там же).

Широкую известность Сергей Малашкин получил после появления в конце 20-х годов его двух повестей: «Больной человек» (1926) и «Луна с правой стороны» (1926). «Больной человек» – пожалуй, наиболее значительное произведение Сергея Малашкина тех лет. Ему ещё не удавалось ранее так ярко воплотить образ человека, сломленного неповторимыми историческими обстоятельствами. Комиссар Завулонов относится к той же категории людей, что и Гараська Боков из «Повольников» Александра Яковлева, Зыков из «Ватаги» Вячеслава Шишкова, Векшин из «Вора» Леонида Леонова. С разной силой и глубиной проникновения во внутренний мир своих персонажей все эти, столь не похожие по своей творческой манере, художники воплотили в своих произведениях тот факт, что в период быстрой ломки исторических, экономических, политических отношений, в период резкого перехода от одного общественного состояния к другому некоторые люди не могут выдержать слишком явной перемены окружающих обстоятельств и тогда с ними происходят удивительные качественные изменения. Переход от Гражданской войны к мирному экономическому соревнованию с буржуазией в период нэпа трагически отозвался на судьбах многих беззаветно преданных участников революции. Некоторые из них, как Векшин, опускаются на «дно», становятся босяками не только по образу жизни, но и в своём отрицании новых порядков, весьма, на их взгляд, далёких от революционных идеалов, за которые они активно сражались в Гражданскую войну.

Завулонов активно участвовал в битве за справедливость и равенство, а в период нэпа, как и многие из подобных ему людей, не смог приспособиться к новым условиям, почувствовал себя лишним. Ему показалось, что все прежние усилия народа оказались напрасными, что снова люди денежные будут притеснять бедных, что всё старое снова возвращается в жизнь. Временные явления Завулонов принимает за постоянные. С. Малашкин глубоко, психологически точно раскрывает состояние человека, запутавшегося в трагических противоречиях собственного понимания времени и реального положения вещей. Всё это приводит Завулонова к помрачению ума, а потом и к самоубийству. В образе комиссара Завулонова Сергею Малашкину удалось показать человека-борца, сломленного будничной повседневностью. Он привык к героическим поступкам, а ему приходится делать мелкие дела. Конфликт с самим собой, обусловленный новизной жизни, и приводит его к трагической гибели.

«Больной человек» впервые опубликован в литературном альманахе «Половодье», вышедшем в издательстве «Молодая гвардия» в 1926 году. В рецензии на этот альманах профессор Н. Фатов выделяет «Больного человека», отмечая, что сама «тема о свихнувшемся, психически больном партийце, начинающем верить в чертовщину, – очень интересна, вполне жизненна, и психологический анализ проведён достаточно тонко и убедительно. Даже такой рискованный момент, как разговор с ожившим портретом Ленина, передан художественно убедительно. Герой повести Андрей Завулонов – надломленный, неврастеничный человек. Ему автор устами Ленина резонно замечает: «Вам с рабочими не по пути» (Молодая гвардия. 1926. № 12. С. 201).

Драма Тани Аристарховой – героини повести «Луна с правой стороны» – в другом: она попала в чуждую ей среду слишком неподготовленной. Родившись в крестьянской семье, с молоком матери она впитала в себя крепкие народные понятия о жизни – здоровую мораль, высокую нравственность. В городе она впервые услышала странные призывы: «Долой мораль!», «Долой нравственность!». Всё, дескать, эти принципы устарели, всё старое отмирает: да здравствует анархия во всём. Сергей Малашкин предвидел, что повесть вызовет горячие споры, и, предваряя их, писал: «Я хорошо знаю, что одни из вас, прочитав мою повесть, скажут: «Зачем было нужно автору брать больных типов, когда у нас и здоровых сколько угодно»; другие скажут ещё более прямо: «И нужно было автору копаться в такой плесени, вытаскивать из неё отвратное, показывать нам, когда жизнь кругом полна радости, любви, творческого труда…» Такие упрёки не должны смущать автора, он должен писать только о том, что видит собственными глазами, что чувствует собственным сердцем… Тут я должен сознаться перед читателями, что, описывая эту историю, я не только наблюдал за своей героиней, – наблюдал за многими другими типами, окружавшими её, похожими на мою героиню, пользовался её личными документами: дневником, огромной пачкой писем, все эти документы – дневник и письма – были переданы мне её братом через несколько дней после ужасной драмы, которая потрясла многих её знакомых, брата, в особенности автора настоящей повести, хотя в этой драме, как выяснилось впоследствии, кроме смелого сверхчеловеческого прыжка в новую жизнь, ничего непостижимого не было» (Там же. № 9).

Из рассказов брата, из писем героини к нему, из дневниковых записей чётко восстанавливается её прошлое, условия жизни, в которых сформировался её характер, житейские принципы, нравственные законы и убеждения.

В доме отца жилось ей невесело, в свои неполных пятнадцать лет она готова была куда-нибудь убежать, даже на фронт, и чем-то помогать брату, сражающемуся в рядах Красной армии: «Я всё равно не могу жить дома и наверно скоро сбегу, а куда – и сама ещё не знаю».

Началась революция, и на селе стали отбирать землю у кулаков, в том числе и у её отца отобрали хутор и землю. В доме всё решительно перевернулось: отца, по выражению одного из мужиков, хватила кондрашка, «мужики ходят по селу весёлыми, с песнями, христосуются друг с другом. Пьют за здоровье Ленина и большевиков». Таня возненавидела своего отца за то, что он радовался неудачам Красной армии. Эту же радость она замечала и у других богатых и зажиточных мужиков.

В письмах брату на фронт о многом рассказывает Татьяна Аристархова, и в каждой строчке чувствуется её желание поскорее стать взрослой, поскорее включиться в серьёзную и большую жизнь, полную таких ярких страстей и глубоких мыслей. Таня – человек тонкой наблюдательности, глубокий психолог. Она признаётся брату, что настолько хорошо изучила своих односельчан, что по их настроению может определить положение на фронте: если отец улыбается – скверно большевикам, а если хмур, невесел – значит, большевики бьют белых; «Лицо комбедчика Акима говорит обратное, и тоже верно, – одним словом, что крестьянин в полосе гражданской войны может служить хорошим барометром, благодаря которому и без газет можно вполне хорошо узнавать политическую погоду».

Наконец мечта её сбылась, Татьяна Аристархова организовала у себя в деревне комсомол, включилась в серьёзную, большую жизнь, полную опасностей и противоречий. «В Лаврове было недавно кулацкое восстание, было растерзано несколько коммунистов, девять комсомольцев». Война, жестокая, классовая, продолжается, и Таня полна твёрдости и уверенности продолжать эту борьбу. Тем более что при самых крутых житейских поворотах ей всегда светила большая круглая луна с правой стороны. А это, по народным поверьям, – к счастью. В её поступках, мыслях, чувствах Сергею Малашкину удалось передать образ деревенской девушки, без страха идущей в новую жизнь. Это действительно исключительная, «редкостная» девушка, «сильный, недюжинный человек».

Её брат глубоко сожалеет, что «она уехала из села и попала в такую отвратительную сроду».

«– Позволь, – перебивает его рассказчик, – это в какую же отвратительную среду? Что ты, всю нашу молодёжь считаешь отвратительной средой? А также и всё наше студенчество?..

– При чём тут «вся молодёжь» и «все студенчество». Я говорю не вся и не всё, а я говорю об отдельных группах, об отдельных личностях».

Из разговора автора с её братом Николаем мы узнаём о том, что Татьяна Аристархова, не выдержав искушений столичной жизни, совершила «неожиданный и достойный порицания поступок» – попытку самовольно уйти из жизни.

И вот С. Малашкин пытается объяснить все сложности, противоречия, в которых запуталась деревенская девушка Таня Аристархова. Для её брата всё ясно: она была так «сдавлена» обстоятельствами, в которых оказалась, что не смогла удержаться на уровне настоящей жизни и попала под влияние «типов, которые окружали её, втянули в пропасть, опутали колючей липкой травой – дерябкой, – эта трава больше всего растёт на огородах в нашей местности, размножается ужасно быстро, душит собой всё посеянное и другие травы. Вот и среди нашей молодёжи есть трава – дерябка, зелёная и липкая, похожая на плесень. Вот эта самая дерябка не только растёт вместе с нашей молодёжью, но и задаёт иногда тон, поднимается иногда на высоту, старается с этой высоты командовать и руководить… Ну, разве ты не видишь, сколько у нас в университетах мещан, ничего не имеющих общего с рабочим классом, абсолютно чуждых ему? Ну, скажи, разве тебе не показала наглядно партийная дискуссия с Троцким? Разве тебе не было видно, кто пошёл за ним во время этой пресловутой дискуссии?.. За Троцким пошла как раз та молодёжь, что нахлынула из окраин, из мещанских семей».

Автор повести создаёт глубокий и многогранный образ девушки душевно чистой, убеждённой в правоте революционных идеалов, активно их отстаивающей, но попавшей на какое-то время под дурное влияние, понявшей весь трагизм своего положения и обретшей своё подлинное лицо и счастье. Но сколько ей «пришлось пережить, проголодать, прохолодать, перестрадать» за четыре года учёбы в Москве. Сколько утрачено простого, человеческого в её душе: не влечёт её к себе жизнь простая, будничная, с чарующими запахами весны, лета.

Она утратила способность молодо плакать, молодо смеяться, как это было раньше, равнодушно смотрит она на окружающую жизнь, видя только перед собой серое, ничего не говорящее пространство, на котором стоят, движутся ничего не говорящие её зрению предметы, вещи, люди. «Почему это? Отчего?» – задаёт она себе вопросы. И не находит ответа. В таком драматическом положении она оказалась после четырёх лет учебы в университете. Вот принесут ребята анаши, накурится, тогда ей станет весело, будет бездумно покачиваться из стороны в сторону и безудержно хохотать.

Всё, кажется ей, кончилось, жизнь прошумела и ушла, ненужная и бесполезная. Её «зацеловали, захватали, замусолили». Она упала с «огненных крыльев времени» и спокойно лежит в «грязном болоте». Но спокойно ли? В мучительных раздумьях она провела всю ночь, то надеясь с помощью дурмана снова уйти в мир бесшабашного веселья, то со всей обнажённостью думая о том, что ведь не всё потеряно, ведь её только силой затянули в это болото, опутали паутиной плесени, стоит только встряхнуться, крепче упереться ногами в землю, взглянуть на небо, как сразу станет чище и радостнее на душе, вспомнятся сельские комсомольцы, их хорошее к ней отношение, вспомнятся ребята, которые добровольно ушли на фронт и сложили свои головы за пролетарскую революцию. Она была весёлой, озорной и целомудренной, а стала такая, что потеряла всякий вкус к красоте, молодости.

И только появление Петра, большого, сильного, чистого в своих поступках и желаниях, вернуло её к подлинной жизни – в её душу снова вошла способность радоваться необыкновенной весне и плакать счастливыми слезами. И вот этого в прошлом деревенского активиста-комсомольца, ныне крепкого и честного партийца жизнь сталкивает с Исайкой Чужачком: «Глядя и изучая Исайку Чужачка, трудно было пересчитать все цвета его замечательной фигуры, а также было совершенно невозможно понять логику его мыслей, так как в нём сочетались все чувства, все мысли, все темпераменты, как он любил всегда и весьма серьёзно выражаться, «интернационального свойства».

Именно Исайка Чужачок произносит здесь речи «о половом вопросе и о свободной любви». «Новая любовь, по его словам, – это свободная связь на основе экономической независимости и органического влечения индивидуумов противоположного пола». Собравшиеся здесь не очень-то поверили ему, отнеслись к его словам иронически. Но это ничуть не смущает оратора: «Я интернационален, а потому не только в любви, а в общих вопросах хорошо разбираюсь. А в городе Полтаве меня маленьким Троцким называли… Другие скажут, – продолжал оратор, – что новая любовь безнравственна, но ведь, как известно, всякая мораль классовая, а потому и безнравственна она только с буржуазной точки зрения…» Исайка Чужачок призывает отбросить старые формы любви – отбросить верность, чистоту. Только сиюминутное влечение должно определять отношение между мужчиной и женщиной – вот главное, к чему призывал «маленький Троцкий» из Полтавы.

И на какое-то время ему удалось внушить эти безнравственные взгляды на любовь и брак отдельным группам студенческой молодёжи, начавшим устраивать афинские ночи. На одной из таких гулянок и встретился Пётр с Чужачком.

Эту гулянку Татьяна устроила для того, чтобы показать Петру, какая она скверная и безвозвратно погибшая. Но ожидаемого веселья от этого она не получила. Страшная, мучительная тоска вошла в её сердце, и она почувствовала, что дальше так не может продолжаться, нужно снова попытаться выйти на твёрдую дорогу, на которую она вступила ещё в 17-м году и так счастливо шла до 23-го года.

И с этого началось прозрение. Она рассказала Петру о том счастье, которое она испытала в Москве, работая среди фабрично-заводской молодёжи («Пусть попробует кто-нибудь сказать мне скверное про деревенскую, про заводскую молодежь, что она развратна, распущенна, я ему собственными руками выдеру глаза»). Но вот её перевели работать в ячейку одного университета. Здесь-то она и столкнулась с чуждыми идеями, принципами, поступками. Она попала, по её словам, в обывательское болото, которое «сверху красно, как редиска, а внутри трухляво и вонюче». Её исключили из партии, как дочь деревенского кулака, после одного бурного собрания, где она оказалась «единственной защитницей старой ленинской гвардии». Правда, райком её восстановил, но с этого началось её падение, она надломилась в борьбе, не смогла противостоять тем насмешкам, которыми награждали её за целомудренное поведение с ребятами, стали публично называть её мещанкой. И настолько затравили, что пришлось ей принять предложение одного видного работника комсомола и она без любви сошлась с ним. Потом сошлась с другим, потом – с третьим.

Она рассказывала об этом Петру, и он видел, что она терзается, страдает от неправого образа своей прежней жизни, и эта исповедь её убедила Петра, что всё это наносное, что душа её по-прежнему остаётся здоровой, нужно только смыть накопившуюся чужую грязь. Сергей Малашкин, зорко всматриваясь в болезненные явления, которыми были поражены, словно язвами, отдельные группы молодёжи, напоминает своей повестью о том, что некоторые, даже хорошие товарищи, у которых начинает рябить в глазах, «видят перед собой только три корявых уродливых ветлы и, не видя дремучего красного леса, что растёт кругом, кричат: лес плохой, никуда не годный». «Надо видеть не три ветлы, а больше» – в этих словах Тани Аристарховой гражданская художническая позиция писателя-коммуниста.

На последних страницах повести Таня глубоко страдает оттого, что не может дать своему любимому Петру всей полноты взаимного счастья. А главное, она с ужасом почувствовала, что не может стать матерью. «Тело затаскано, замызгано, заплёвано до него другими, которых я никогда и не любила, но которые выпили, высосали все мои соки, вытравили всю мою красоту, а главное – то драгоценное подсознательное чувство «мать», которое я осторожно со страшной бережливостью гордо несла в жизнь, несла так, как из века в век несла и несёт каждая девушка». И не только в этом трагедия. Она перестала чувствовать связь с землёй, с небом, с каждым стебельком травы, с каждой птицей, с каждой маленькой букашкой. Этот разрыв с природой потряс её до глубины души. Осознав это, она пришла к убеждению, что не стоит жить на земле. К счастью, покушение на жизнь не удалось. Таня уехала работать на Север, а через несколько месяцев, много передумавшая и пережившая, вернулась к Петру возрождённая и обновлённая.

Сейчас, спустя много лет, кое-что в повести «Луна с правой стороны» может показаться неправдоподобным и неоправданным, но она написана по горячим следам событий: скальпель художника вскрыл язву на теле общества и потому оказался куда полезнее всех газетных назиданий. Не было тогда ни одной студенческой или молодёжной организации, где бы не шли яростные дискуссии вокруг этой повести. И не случайно: С. Малашкин поставил в ней острые проблемы, актуальные вопросы своего времени.

В 20-х годах Сергей Малашкин часто использует форму дневниковых записок, писем к друзьям, воспоминаний близких. Всё это придаёт повествованию документальность, доверительную интонацию в описании событий и внутренних переживаний.

«Хроника одной жизни» – тоже записки, записки деревенской девушки, начатые в 1926 году и прерванные её трагической гибелью от руки кулака в 1930 году. Вот об этих четырёх годах деревенской жизни, сложных, бурных, героических, и рассказывает Зося Зяблина, рассказывает подробно, ничего не скрывая ни о хорошем, ни о плохом.

«Однообразно и сумеречно» тянулась жизнь Зоси. Да и мало что изменилось в жизни деревенской молодёжи вообще: «Прислушиваясь к улице, я знаю, что другие девушки, мои подруги, вот так же сидят на лавках, на кониках, сгорбившись над подушками, плетут кружева, с застывшими наивными улыбками заглядывают в подслеповатые, разрыдавшиеся дождём окна… Так почти ежедневно на протяжении всего ноября, всей зимы и первых месяцев весны». Такая жизнь Зосе кажется беспросветной, никому не нужной, от этого однообразия жизни «становится невыносимо тяжело и больно». «В городе комсомол, а в Талиме всё так же холодно и пасмурно, как и до революции!..» Такое положение не устраивает Зосю, она полна готовности бороться против прозябания «в болоте».

«Я света хочу. Солнца! Вот чего хочу! Понимаешь? Молодые мои силы работы требуют, а ты хнычешь и чадишь, как отсыревшая головешка!.. Завтра же в комсомолки запишусь!» – кричит она своей подруге. И действительно, через несколько дней в Талиме было проведено организационное собрание, выбрано комсомольское бюро. С этого началась новая жизнь Зоси Зяблиной и всей талимской молодёжи, полная тревог, борьбы, мечтаний о лучшей жизни. Сколько труда, выдержки понадобилось для того, чтобы убедить в пользе артельной жизни односельчан, не желавших, чтоб их «с гнездами ссыпали в один мешок». Сколько потребовалось терпения, чтобы убедить и таких «горе-коммунистов», как Куликов, который хотел бы военной силой загнать мужиков в колхоз. Вся жизнь Зоси, «большая, огромная, радостная, как эта весенняя земля», предстаёт перед нами в самых основных её чертах, как жизнь человека нового поколения, погибшего во имя счастья других людей, во имя торжества справедливости и правды на нашей земле.

После «Хроники» у Сергея Малашкина выходит сборник рассказов «Горячее дыхание» и пять изданий его книги «Поход колонн!».

Затем наступило длительное молчание. Сбитый с толку разнузданной рапповской критикой, С.И. Малашкин долгие годы ничего не давал в печать. Но это вовсе не значит, что писатель не работал. Он продолжал упорно и настойчиво писать. Уже в послевоенное время Сергей Малашкин опубликовал романы «Девушки» (1956), «Крылом по земле» (1963), «Записки Анания Жмуркина» (1967) и «Петроград» (1968), работе над которыми отданы многие годы. Писатель стремится в этих эпически широких, многоплановых произведениях показать людей во всей их человеческой красоте и духовном богатстве. В каждом из произведений чувствуется горячая искренняя любовь к людям, к земле, ко всему доброму и живому в человеческом общежитии.

Малашкин С.И. Больной человек. М., 1926.

Малашкин С.И. Луна с правой стороны. М., 1926.

Малашкин С.И. Избр. соч.: В 2 т. М., 1988.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.