Постирушки

Постирушки

Бытовая жизнь москвичей не раз привлекала внимание членов Московской городской управы. В начале XX века управа взяла в свою практику командирование своих инженеров за границу для ознакомления с работой различных местных городских предприятий. Среди задач, поставленных перед посылаемыми инженерами, была и та, которая касалась работы прачечных. Управа имела целью узнать преимущества и недостатки московских заведений. И, если потребовалось бы, то довела бы их работу до мирового уровня.

Из продолжительной командировки по западно-европейским городам в начале 1903 года вернулся инженер А. С. Свинарский. Он представил Управе свой отчет.

Первоначально Свинарский хотел доказать всему миру, что московская городская прачечная, без всяких сомнений, лучше всех других на свете. Но когда он осмотрел все крупные муниципальные и частные прачечные Германии, Австрии, Франции и Англии, то удивился и призадумался. На основе своих впечатлений от увиденного там Свинарский готов был вынести беспристрастный, строгий и объективный приговор Москве. Оказалось, что она обладала весьма жалкою и примитивною городскою прачечною, но ограничился лишь составлением подробного и интересного доклада о том.

По его мысли, с одной стороны, в аспекте наличия добротного технического оборудования Москва могла считаться первой среди всех прачечных Европы. Это, несомненно, было в плюсе этой работы. Однако тот плюс тонул в разных минусах, как капля растворяется в широком море.

В сравнении с другими европейскими городами Москва обладала лучшими и новейшими машинами. Но на этом чудесном оборудовании белье стиралось настолько плохо, что и сопоставлять-то не было смысла.

Свинарский нашел тому очевидное оправдание: белье, поступавшее в прачечные, в своем большинстве было из городских больниц, а там положение с ним значительно отличалось от московского. Инженер привел по этой части собранные на местах цифры.

В то время, когда на одного больного в московских больницах полагалось в год 333 килограмма белья, в берлинских приходилось 700 килограмм, в парижских —1000. То есть, в берлинских больницах белье менялось в два раза чаще, чем в московских, а в парижских — втрое чаще. Конечно, нетрудно понять, что менее загрязненное белье и стирается чище. Домашние хозяйки это знают.

С другой стороны, если сравнить московскую городскую прачечную со всеми ей подобными и осмотренными в Варшаве, Вене, Берлине, Париже и Лондоне, то ни одна из них не могла конкурировать с нашей по тесноте помещения при почти равном объеме работы, по отсутствию хорошей прислуги, по помещениям для проживания прислуги, по дешевизне процесса стирки и прочему.

В заграничных прачечных, как и у нас, практиковался только женский труд. Но там он оплачивался настолько хорошо, что привлекал к себе не «грязных деревенских баб, как у нас, а вполне приличных и аккуратных женщин» (со слов инженера). Сообразно с этим и условия жизни у прачек разнились с нашими. Жилье прачек «за бугром», например, было не только хорошим и благоустроенным, но, на взгляд Свинарского, иногда просто «роскошным».

Московский командированный отметил, что в Варшаве при прачечной больницы Младенца Иисуса и при прачечной в берлинском «Charite» прачки обитали в высоких, светлых, украшенных стенной живописью комнатах. Их собственные постели были «образцами чистоты и изящества». А в их личных гардеробах находилось много шелковых платьев. Ни у одной из прачек не было менее трех модных шляп. Жалованье у каждой (в пересчете на русские деньги) составляло от 15 до 20 рублей в месяц. Причем еще им полагались: утренний завтрак из двух блюд, кофе и обед из трех блюд. За квартиру вычетов не было. При этих условиях прачки держались за свои места и старались хорошо работать. Привычка к чистоплотности не позволяла кое-как стирать белье на службе.

Также большое значение для сокращения времени стирки и лучшей продуктивности состояло в том, что во Франции и в Англии дезинфекция проводилась отдельно от работы прачечных. Белье дезинфицировалось или при больницах, или в особых дезинфекционных городских камерах.

А самым главным, что отметил Свинарский в докладе, было то, что в большинстве западно-европейских прачечных всю администрацию представлял лишь один человек, и очень редко — два. Этот работник являлся и управляющим всем производством, и монтером оборудования, и электротехником, и еще кем-то необходимым в рабочем процессе прачечной. Он получал порядка 250 марок в месяц и исполнял разные обязанности, в которых сам видел необходимость.

В России же тогда была дана четкая установка практически во всех делах: «кесарю — кесарево, монтеру — монтерово». На каждый большой или самый маленький «чих» была самостоятельная штатная единица. Даже способный сделать какую-то простую операцию работник никогда сам ее делать не будет. Он подождет соседа или своего товарища по труду, по должности определенного на поправку того самого «чиха». Потому, как отметил дотошный инженер, еще со старых времен у нас так раздут состав подсобных специалистов. И, по деньгам, он вместе с такой же многочисленной администрацией стоит очень дорого.

Свинарский в докладе не сделал никаких заключений, не дал предложений, а только показал картину всего того, что видел сам в больницах и прачечных Запада. Выводы и действия для пользы дела предполагались со стороны Московской городской управы.