Феномен украинской революции [2]

Феномен украинской революции [2]

Многие десятилетия в изданиях по истории Февральской революции неизменно встречалась фотография, на которой была запечатлена большая группа военных с огромным транспарантом. Надпись буквами почти в человеческий рост гласила: «Волынцы». Да, это были украинцы — солдаты полка, перешедшие в решающий момент событий в Петрограде на сторону восставших, чем в значительной мере предопределили исход политического кризиса. В украинской историографии этот факт трактовался со сдержанным достоинством: украинцы внесли свой интернациональный вклад в свержение самодержавия (с гораздо большей симпатией перечислялись фамилии В. Антонова-Овсиенко, М. Коцюбинского, Н. Крыленко, Н. Подвойского, В. Примакова и других большевиков-украинцев, принявших участие в «штурме Зимнего»).

В эмигрантской литературе вопреки этому утверждалось, что оказавшиеся волей судьбы в начале 1917 г. в северной столице украинцы Волынского, Измайловского и других полков явились решающей силой, открывшей стране путь к свободе и демократии²³. А те, кого национальные чувства захлестывали еще больше, шли в умозрительных конструкциях и того дальше. Именно уступчивость А. Керенского, И. Церетели, М. Терещенко на переговорах с представителями Центральной Рады М. Грушевским, В. Винниченко, С. Петлюрой оказалась неприемлемой для кадетов, и они вышли из состава Временного правительства в начале июля 1917 г. После этого правительство так и не смогло стабилизироваться, неудержимо катилось вниз по наклонной плоскости, чем в октябре не преминули воспользоваться большевики. При таком варианте реставрации исторической картины вновь украинцы объективно оказывались как бы в эпицентре событий, кардинально менявших вектор общественного развития России.

Однако, в оценках обоих эпизодов — ситуаций сопричастности украинцев к масштабным революционным потрясениям всегда сквозила неуверенность: действительно ли стоит этим гордиться.

Иное дело — стройные тысячные колонны тех же волынцев, украинцев других полков Петроградского гарнизона под желто-голубыми знаменами на демонстрации 12 марта, приведшей в изумление видевших виды питерцев. Или Всеукраинский национальный конгресс, слившийся 8 апреля 1917 г. в едином эмоциональном, нравственном порыве на выборах Председателя Центральной Рады… Тут уже сомнений не было: речь шла о начале, первых шагах Украинской революции.

Впрочем, подобные мнения бытовали лишь в среде украинской политической эмиграции, лучшие интеллектуальные силы которой сосредоточились на подготовке исторических трудов. Уже в 1920 г. популярный украинский писатель и драматург, глава Генерального Секретариата (первого национального правительства в 1917 г.) и председатель Директории, возглавивший антигетманское восстание осенью 1918 г., В. Винниченко, выпустил трехтомник «Возрождение нации» (второй и третий тома имеют подзаголовок — «История украинской революции [март 1917 г. — март 1919 г.]»²⁴. В 1921–1922 гг. вышли четыре тома «Записок и материалов по истории Украинской революции» бывшего Генерального писаря, министра внутренних дел в 1917–1918 гг., крупного правительственного чиновника в 1919–1920 гг. П. Христюка²⁵. Затем появились масштабные исследования Н. Шаповала, Д. Дорошенко, И. Мазепы, других видных деятелей революционной поры²⁶.

Были еще сотни изданий — документальных, исследовательских, мемуарных, публицистических, объектом которых являлась история Украинской революции. Однако, парадоксальность ситуации заключалась в том, что главным образом бывшие участники национально-демократической революции ретроспективно убеждали вдали от Родины в совершившимся феноменальном явлении друг друга и самих себя.

Читатели советской Украины в это время внимали доводам отечественных историков, отрицавших не только факт Украинской революции, но и ее гипотетическую возможность. Поскольку в социальную схему развития революционного процесса в России (за буржуазно-демократической закономерно следовала пролетарская революция) многие явления и события на Украине не вписывались, они априорно объявлялись контрреволюционными (с точки зрения общественного прогресса) и буржуазно-националистическими (с точки зрения интернациональных задач пролетариата). А наиболее весомый аргумент в пользу подобной логики сводился к тому, что свой исторический приговор альтернативным вариантам, отстаиваемым различными политическими лагерями, вынесла сама жизнь. И если в горниле ожесточенных битв массы отказали в поддержке национальным лозунгам, то любые попытки их ретроспективного анализа в положительном ключе тут же объявлялись рецидивами фальсификаторов, идеологическими происками «вчерашних» людей, стремящихся подорвать социализм и дружбу народов.

В отчаянном противоборстве с подобным «монизмом» советской историографии украинские историки и публицисты в диаспоре далеко не всегда удерживались на позициях объективности и все больше впадали в крайности, субъективизм, что естественно, не повышало уровень научности их трудов.

С рубежа 90-х гг. в Украине начался новый этап в постижении исторического опыта 1917–1920 гг. Можно говорить даже о своеобразном публикаторском и исследовательском буме.

Осуществлены результативные шаги в освоении источниковой базы, особенно того сегмента, который в советское время почти не вовлекался в научный оборот. Речь идет о материалах, в которых отразилась деятельность национальных партий и организаций, государственных центров, политических систем, порожденных Украинской революцией. Это, прежде всего, издания, связанные с функционированием Центральной Рады, Директории, развитием национально-освободительного движения²⁷. Определенную информационную ценность имеют и обнародованные документы гетманского периода²⁸.

Большой размах приобрели перепечатки разнообразного политико-публицистического наследия лидеров Украинской революции — М. Грушевского, В. Винниченко, С. Петлюры, Д. Дорошенко, И. Мазепы, М. Шаповала, государственных деятелей П. Скоропадского, В. Липинского и др.²⁹

Продолжают выходить многие мемуарные и дневниковые работы как упомянутых выше, так и других участников событий³⁰. Немало делается и для издания в Украине тех трудов о процессах 1917–1920 гг., которые впервые увидели свет за рубежом³¹.

Следует отметить, что к событиям 1917–1920 гг. привлекали внимание и государственные деятели, стимулируя массовое общественно-политическое реагирование (указами, постановлениями), организацией массовых мероприятий и т. п.³²

Означенное, естественно, сказалось на масштабности собственно исследовательских усилий. На протяжении 1991–2006 гг. было защищено около 250 докторских — исследований революционной эпохи. Налицо явная тенденция к умножению работ в данной сфере. Так, если за десятилетие (1991–2001 гг.) было подготовлено 135 кандидатских и 17 докторских диссертаций, то только за последующее пятилетие эти показатели составили соответственно 171 и 20 работ³³.

Начиная с 1991 г. были выпущены сотни книг и брошюр, тысячи статей, которые так или иначе анализируют события в Украине под углом зрения национально-демократической революции³⁴. Только в вышедшем в 2001 г. тематическом библиографическом указателе зафиксировано около 7 тыс. позиций³⁵.

Историография Украинской революции по количественным показателям, несомненно, вышла на ведущие позиции в исторической литературе. Делались попытки подвести и промежуточные итоги этого непростого процесса³⁶.

Опираясь на достигнутые коллективные результаты, думается, можно в самом кратком варианте обозначить основные контуры рассматриваемого феномена следующим образом. На сегодня довольно обстоятельно доказано, что тесно взаимосвязанные с общероссийским революционным процессом, детерминированные им многие события в Украине следует все же условно выделить и именовать Украинской национально-демократической революцией. Это отнюдь не означает, что Украина была как-то отгорожена от общероссийских тенденций, что последние не имели в ней места. Совсем наоборот, многие характерные черты тогдашнего революционного времени проявились в Украине особенно зримо и масштабно, а украинство влилось могучим потоком в общий процесс демократических преобразований, осуществляя весомый вклад в необратимость начатого переустройства общества.

Однако, неоспоримым фактом остается то, что после свержения самодержавия общественно-политическое движение в Украине, наряду с общим стремлением к демократизации и социальному прогрессу, имело свои, собственные, отличные задачи. Если их свести в лапидарную формулу, то она может звучать как освобождение и возрождение украинской нации (во всех сферах общественного бытия — экономике, политике, духовной жизни).

Для реализации таких задач параллельно с общероссийскими партиями, всегда находившими довольно мощную поддержку в Украине, с начала века создавались и упрочивались украинские (национальные) политические партии. В 1917 г. сеть таких партий стала еще более разветвленной, а организации укрепились, существенно умножили свои ряды. Весьма влиятельными, хотя естественно и не в равной мере, стали Украинская партия социалистов-революционеров (УПСР), Украинская социал-демократическая рабочая партия (УСДРП), Украинская партия социалистов-федералистов (УПСФ), Украинская партия самостийников-социалистов (УПСС), Украинская хлеборобско-демократическая партия (УХДП) и др. Программы этих партий имели целью превращение этнической общности украинцев в полноценную, современную политическую нацию. Важнейшим пунктом движения в этом направлении, одновременно и непременным условием дальнейшего прогресса, являлось создание собственной государственности.

Участники общественного движения на Украине с первых дней Февральской революции готовы были видеть и видели в этом движении такое качественное содержание, которое выходило за рамки определяющих параметров общероссийского процесса, подчеркивая в цели борьбы два начала: национальноосвободительное и социально-освободительное. Очевидно, можно ставить вопрос и еще шире: указанное соединение двух начал явилось и исходным моментом, и стержнем идеологии (концепции), и содержанием преобразований, и, наконец, целью движения украинской нации (по крайней мере, ее основной части) на обозначенном историческом этапе.

Таким образом, реально существовала платформа, в разработку которой наибольший вклад внесли незаурядные мыслители и политики М. Грушевский и В. Винниченко. На ее основе организовывались довольно многочисленные политические силы, поддерживаемые массами населения, которые соответственно мыслили и действовали, оказывали серьезное влияние на течение событий и в регионе и на общероссийский революционный процесс в целом, поскольку Украина всегда играла немалую роль в жизни России. Это не только разводило людей по разные стороны баррикад, но и разрезало фронтами гигантские территории, разрывая живое тело нации и приводя, к великому сожалению, к неисчислимым страданиям и значительным жертвам. Речь здесь не о виновниках (выяснение этого вопроса слишком сложно, чтобы решать его походя), а лишь о констатации того, что в 1917–1920 гг. в общественной жизни параллельно, в проникновениях, переплетениях, сочетаниях с общероссийскими развивались специфические, особые реальные процессы, происходили вполне осязаемые явления, которые имеют четкую научно-политическую квалификацию — Украинская революция.

С целью претворения идейных замыслов политической платформы в практику, были созданы соответствующие органы революционного действия: в 1917–1918 гг. — Центральная Рада, а в 1917–1920 гг. — Директория. Эти органы, безусловно, осуществляли чрезвычайно важные, хотя, условно и прагматическиузкие функции — венчали государственную власть в Украинской Народной Республике. Однако, на обоих этапах революции они решали и гораздо более широкие общественно-политические задачи — были инициаторами, вдохновителями, организаторами, т. е. главными факторами масштабнейших, всеобъемлющих революционно-преобразующих процессов.

Революция в Украине имела две главных, довольно затяжных волны. Первая — это эпоха Центральной Рады: с начала марта 1917 г. до 29 апреля 1918 г. Вторая — с момента победы антигетманского восстания под руководством Директории (14 декабря 1918 г.) — до конца 1920 г. Между ними был период контрреволюционного наступления, олицетворяемый гетманом П. Скоропадским и его авторитарным, диктаторским режимом (29 апреля — 14 декабря 1918 г.).

Созданная 3–4 марта 1917 г. в Киеве Центральная Рада в апреле стала общеукраинским, а в июле — краевым органом (в нее вошли представители всех наиболее мночисленных национальных групп, проживавших на Украине). Руководство в Раде принадлежало украинским социалистическим партиям — УСДРП, УПСР и УПСФ. В соответствии с партийными программными установками Украинская Рада провозглашала стратегической целью инициированного и возглавленного ею движения достижение социалистического общества, («народоправства» — М. Грушевский), а на первом этапе — закрепление полномасштабных демократических преобразований. Украинцы должны были внести как можно более весомый вклад в дело превращения бывшей империи в демократическую республику. Устранение основы социального и национального гнета — самодержавия — открывало возможность для реализации на подлинно демократической основе качественно новых принципов отношений между нациями (народами), а именно — федеративных³⁷.

По мнению М. Грушевского, В. Винниченко и других лидеров Центральной Рады украинцы вели вековую борьбу с самодержавием не для того, чтобы при открывшейся возможности торжества свободы отделяться от других народов, а для того, чтобы вместе с ними солидарно идти по пути общественного прогресса³⁸.

Исходя из этого, идеалом национально-государственных устремлений лидеры Рады считали создание национально-территориальной автономии (течение «самостийников», требовавшее немедленного образования независимой, суверенной государственности, во главе с М.Михновским сколько-нибудь заметным влиянием не пользовалось). Идеологи Украинской революции полагали, что при демократических порядках в автономном образовании можно будет эффективно реализовать интересы этнического большинства каждой территории, воплотить в конкретную политику его волю, не входя в серьезные противоречия с национальными меньшинствами. В результате полная стратегическая национально-государственная формула приобретала следующий вид: широкая национально-территориальная автономия Украины в федеративной демократической республике Россия³⁹.

Вера в обязательное, неизбежное торжество демократии лежала в основе расчетов на то, что желаемого результата можно будет достичь почти автоматически, избежав конфликтов. Общероссийская демократия, верная провозглашенным принципам, не должна была противиться волеизъявлению украинской нации и просто обязана была по достоинству оценить стремление украинцев не сепарироваться от русской и других наций бывшей империи, а искать общую базу для единых действий, упрочения федеративного государства. Получая возможность таким образом распоряжаться своей собственной судьбой, точнее — решать большинство важнейших вопросов самостоятельно, через автономные демократические органы власти (предусматривался созыв Украинского Учредительного собрания — Украинского сейма, венчавшего властную вертикаль, начиная с волостной), украинцы одновременно через принадлежность к федерации могли иметь и вполне ощутимые выгоды. Они бы пользовались преимуществами, которое имеет крупное государство на международной арене, возможностью концентрации в единой государственной системе людских и материальных ресурсов. Поэтому федеративному центру логично было делегировать полномочия на проведение учитывающей интересы автономных образований внешней политики, строительство общих вооруженных сил, обеспечение функционирования единой финансовой системы, системы связи и путей сообщения, возможно, на решение и некоторых других важных для жизнедеятельности совместного государственного организма вопросов. Чрезвычайно важным представлялось и то, что при такой модели развития событий не разрывались бы живые экономические, политические, духовные связи, налаживавшиеся веками — иное дело, что предстояло устранить имевшиеся тут перекосы и деформации⁴⁰.

Для лидеров Украинской революции немаловажное значение имело и то обстоятельство, что их стратегический курс органично продолжал доминирование в общественно-политическом сознании ориентации на федерацию славянских народов как возможный оплот европейской и всемирной федерации.

Они вдохновлялись благородными традициями освободительной борьбы, лучшими идейными достижениями выдающихся мыслителей и революционеров, славных сыновей и дочерей непокоренной нации: М. Драгоманова, И. Франко, М. Павлика, целой когорты представителей демократически ориентированной интеллигенции — П. Чубинского, Б. Гринченко, М. Коцюбинского, Леси Украинки, Е. Чикаленко, многих и многих других.

Несмотря на то, что достаточно взвешенные, осторожные шаги украинцев с самого начала получали совершенно неадекватную оценку российской демократии, Временного правительства (уже то, что они начали в конце концов называть себя собственным именем — «украинцы» — вызывало довольно бурную реакцию, обвинения в сепаратизме, мазепинстве, развале государства, фронта, военного потенциала и т. п.), намеченный план начал претворяться в жизнь.

Первым Универсалом Центральной Рады (10 июня 1917 г.) было декларировано желание Украины начать строительство автономного строя. Открывалась возможность для создания национального правительства — Генерального секретариата (15 июня). Вторым Универсалом и соответствующим параллельным постановлением Временного правительства (3 июля) фактически легитимизировался автономный статус Украины в составе Российской республики.

Так, не без определенных трений (например, напряжение, возникшее в связи с Временной инструкцией Временного правительства Генеральному секретариату от 4 августа 1917 г., или из-за начавшегося процесса украинизации воинских частей), политические замыслы Центральной Рады становились реальностью.

Однако главный и по преимуществу все же малоконфликтный, или же неостроконфликтный, ход событий получил качественно иное направление после прихода к власти большевиков. Осудив октябрьский переворот в Петрограде, не признав ленинского Совнаркома, Центральная Рада в условиях отсутствия Временного правительства, которое раньше считала законным, поспешила издать 7(20) ноября 1917 г. свой III Универсал, которым провозглашалось создание Украинской Народной Республики. Ее социально-политическая платформа в очередной раз зафиксировала общие социалистические (народоправческие) ориентации Центральной Рады. В очередной раз заявлялось и о том, что Украина (теперь уже УНР) не отделяется от России, а будет оставаться ее федеративной частью. С целью же создания несуществующего пока федеративного образования Центральная Рада предлагала установление контактов и последующее создание союза возникавших на обломках бывшего унитарного государства национально-административных единиц. Его стержнем должно было стать признание однородно-социалистической власти (олицетворением ее Центральная Рада, естественно, считала, в первую очередь, себя). При таких условиях Раду можно было приглашать к дискуссиям о будущем России и СНК — наряду с правителями Дона, Кубани, Урала и т. д.⁴¹

Бесспорно, тут коренилась главная причина конфликта с большевиками, советской властью. Выдвигая лозунги, которые много в чем напоминали положения платформы РСДРП(б), лидеры украинских социалистических партий все же дистанцировались от радикализма большевиков, отдавая преимущество постепенным, реформистским методам достижения поставленной цели. Со временем выявилась их неспособность реализовать на практике провозглашенную стратегию и тактику. Непоследовательность и откровенные проволочки с разрешением социальных задач становились все более несоответствующими настроениям и интересам масс, в решающий момент выбора перспективы общественно-политического развития привели украинские «верхи» к конфликту с собственными «низами», и к антагонизму с большевиками. Пытаясь теоретически обосновать и практически реализовать альтернативный советскому вариант общественно-политического развития, Центральная Рада как лидер Украинской революции все более противопоставляла себя социалистической революции. Пытаясь противодействовать развитию тенденций к установлению на Украине советской власти (а они проявлялись тут достаточно сильно, пожалуй, сильнее, чем в любом ином национальном регионе), Рада начала репрессии против большевиков и Советов рабочих, солдатских депутатов, противодействовала проезду с Юго-Западного и Румынского фронтов солдат, желающих добраться до Петрограда и Москвы. В то же время совершенно иначе она вела себя по отношению к казакам, следовавшим на Дон, к генералу А. Каледину — наиболее опасному в то время врагу советской власти.

Наматывавшийся и далее клубок противоречий не смогли распутать дипломатические усилия с обоих сторон в декабре 1917 г. (ни Россия, ни Украина практически не имели тогда сколько-нибудь реальных военных сил для немирного, силового варианта развития событий). Провозглашение I Всеукраинским съездом Советов в Харькове 11–12 декабря 1917 г. Украинской Советской Республики, создание в противовес Генеральному Секретариату Народного Секретариата УСРР только усилило политическое противостояние, приблизили его к военной развязке.

В этих условиях лидеры Украинской революции попытались обеспечить качественно новый государственный статус УНР, который отгораживал бы ее от Советской России и, одновременно, послужил бы законным основанием для полноправного участия в Брестских переговорах, где, в противном случае, весьма вероятно был бы подписан договор без участия УНР и во многом за ее счет. 12(25) января 1918 г. появляется IV Универсал Центральной Рады (датирован документ 9 января — днем, на который было назначено открытие Украинского Учредительного собрания, что так и не довелось осуществить), которым Украинская Народная Республика провозглашалась «самостоятельным, ни от кого независимым, вольным, суверенным государством украинского народа»⁴².

Однако, советские войска (и сформированные на Украине, и прибывшие из России) без особых усилий занимали в это время один населенный пункт за другим и 26 января 1918 г. вошли в Киев. Представители Центральной Рады на следующий день подписали мирный договор с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией. За немалую цену (в первую очередь, речь шла о миллионе тонн хлеба для голодающих Германии и Австро-Венгрии) новоприобретенные союзники направили на Украину полумиллионную армию, которая очистила край от большевиков и советской власти, а Центральную Раду вернула в Киев.

Желаемого единства действий достигнуто не было, да, впрочем, и быть не могло. Центральная Рада, Рада Народных Министров (так именовалось с января 1918 г. правительство Украины) не имели рычагов для получения и небольшой части обещанного немцам и австрийцам хлеба. Единственно возможный в таких условиях вариант — применение силы по отношению к крестьянству, как социальной базе Украинской революции, противоречил социалистическим, демократическим принципам Центральной Рады.

Пришедшие в крайнее раздражение от создавшейся ситуации оккупационные власти решили разогнать Центральную Раду и инспирировали 29 апреля 1918 г. «выборы» гетмана. Почти из десятка претендентов они остановились на П. Скоропадском — генерале из бывшей царской свиты, с монархическими симпатиями, чуждого каким-либо революционным порывам и только-только начинавшего чувствовать себя украинцем (несмотря на происхождение из давнего казацкого, гетманского рода).

Конституция УНР, как и все в целом социалистическое законодательство Рады, были мгновенно отменены. А в Украинской Державе (так официально стала именоваться Украина) сформировалось авторитарное, диктаторское правление с внешними атрибутами национальной традиции, зависимое от немецкого командования. В экономическом отношении оно стремилось к возрождению народного хозяйства Украины с помощью восстановления частной собственности. По социально-политической сущности это был антидемократический и контрреволюционный режим консервативной части населения Украины, не имевшей сколько-нибудь четкой модели строительства нового государства.

Государственный переворот и марионеточное правление гетмана Скоропадского задержали прогрессивное развитие украинского общества, однако не устранили причин, породивших Украинскую революцию, не исчерпали ее глубинного потенциала. Большинство украинских национальных партий, неуклонно эволюционируя влево, не удовлетворялись частичными подвижками в национальной жизни, прежде всего, в национально-культурной сфере, которая вынуждена была осуществлять гетманская Держава, выступили инициаторами ликвидации монархически-диктаторского строя, изгнания из родной земли оккупантов. Возглавила стихийные выступления доведенных до отчаяния масс, направила их в организованное повстанческое русло созданная Украинским Национальным Союзом (УСДРП, УПСР, УПСФ, массовые непартийные организации) Директория, председателем которой стал В. Винниченко.

Демократический, республиканский строй и в дальнейшем оставался идеалом прогрессивной части общества, усилиями которой была возобновлена Украинская Народная Республика. Некоторые авторы, активные участники событий, например Н. Шаповал, возглавивший после В.Винниченко УНС, склонны квалифицировать тогдашние процессы как вторую Украинскую революцию⁴³. Большинство же считают их вторым этапом единого процесса, зародившегося весной 1917 г.

В поисках идейной платформы дальнейших революционных преобразований, концепции развития УНР проявились разные подходы.

Левая часть бывшего единого национального фронта (в наибольшей мере ее олицетворял В. Винниченко) склонялась к советскому строю и поискам установления союзнических отношений с советской Россией. Противоречия внутри этого сегмента политического спектра (далеко не всех устраивали радикализм и диктаторско-репрессивные тенденции и проявления большевизма) привели к появлению компромиссной паллиативной формулы власти — трудовых Советов (они формировались бы не по классовому принципу, а избирались всеми, кто зарабатывал себе на жизнь собственным трудом) как основы создания Республики Трудового Народа⁴⁴.

Правые элементы политического лагеря украинства, которые заметно усилились после в значительной мере формального объединения Украинской Народной Республики и Западно-Украинской Народной Республики 22 января 1919 г. за счет галицких руководителей, тяготели к классическим образцам европейского парламентаризма. Отсюда стремление к союзу со странами Антанты. Объективным выразителем этих тенденций, хотя и не безоговорочно, оказался С. Петлюра, на позицию которого определенное время оказывали влияние диктатор ЗУНР Е. Петрушевич, его окружение⁴⁵.

В таких условиях единства взглядов на перспективы национально-освободительной борьбы быть не могло, а политическая платформа (концепция) все более отходила от начальных ориентиров движения, утрачивала свою конкретность и революционность. Рельефным отражением тенденций неуверенности, внутреннего разлада и неопределенности стал Трудовой Конгресс Украины (23–28 января 1919 г.), задумывавшийся как верховный орган власти УНР.

Власть Директории оказалась непрочной, распространялась на весьма ограниченную территорию Украины, которая неуклонно сужалась. Отстаивая альтернативную — национально-советскую (по названию, а по сути — интернациональносоветскую) форму государственности, большевики Украины сконсолидировали враждебные Директории элементы и, объединив УСРР с другими советскими республиками в военно-политический союз, получили неоспоримые преимущества, развязали крупномасштабные военные действия с севера и востока. Польша с момента провозглашения Западно-Украинской Народной Республики (1 ноября 1918 г.) развернула агрессию, не допуская и мысли о возможности любого обособления этнических украинских территорий (Восточная Галиция, Западная Волынь, Холмщина, Подляшье), тем более о их воссоединении с основной частью (Великой, Надднепрянской) Украины. При поддержке Антанты поляки вытеснили украинские формирования и правительство ЗУНР из Галиции. Румыны продолжили оккупацию Буковины — Бессарабии, Придунайских земель.

Тем временем угроза расширения антантской оккупации с юга сменилась походом через Украину Добровольческой армии А.Деникина, который и слышать не хотел о любом национально-государственном образовании на Украине.

Противоречия в объединенном лагере украинства все более обострялись, вели к взаимному недоверию и предательствам, неуклонно приближали УНР к катастрофе⁴⁶. Наиболее характерным признаком правления Директории стала атаманщина — доминирование военного начала над политическим, неподчинение армейских командиров различных рангов государственному руководству, перманентные выступления против последнего, практика регионального сепаратизма, сопровождаемая военным террором, еврейскими погромами и т. п. Собственно революционные цели в значительной мере трансформировались в узкопрагматическую борьбу за корпоративные интересы и личную власть⁴⁷.

На внутренней нестабильности УНР, ее государственной жизни губительно сказалось соперничество в национально-освободительном движении, в его руководстве. В наиболее многочисленных и влиятельных партиях — украинских эсеров и украинских социал-демократов — прошли размежевания и расколы. Значительная часть бывших членов этих партий вошла в новые образования — Украинскую Коммунистическую партию (боротьбистов) и Украинскую Коммунистическую партию (соответственно — август 1919 г. и январь 1920 г.). Войдя в соглашение с Коммунистической партией (большевиков) Украины, став правительственнымы партиями, невзирая на определенные разногласия и конфликты, они упрочивали базу советской власти.

Непримиримые же ее противники (С.Петлюра и его сторонники) искали политический выход в новых контактах с зарубежными силами — с Антантой, а затем все более — с поляками. Однако упрочивающейся с каждым днем советской власти удалось разбить, как известно, и поляков, и поддерживаемую Антантой армию П.Врангеля, и в значительной мере подавить повстанческо-атаманское движение. На конец 1920 г. национально-освободительные силы были настолько подорваны, обескровлены, что не имели больше возможности оборонять украинскую «справу» (дело), украинскую идею.

Украинская национально-демократическая революция завершилась поражением. Верх взяли начатые большевиками процессы социального переустройства общества, в которых национальным моментам отводилась подчиненная, даже второстепенная роль.

Однако, не достигнув окончательной цели, Украинская революция задала украинскому обществу вполне определенную качественную парадигму, зародила процесс формирования модерной политической нации, возродила традицию государственности. О масштабности содеянного можно судить по тому, что до 1917 г. на протяжении веков терминов «Украина», «украинец» вовсе не было в официальном употреблении и именно с получения ими полноправных «прав гражданства» началось возрождение украинской нации.

Поднявшись вслед за своей элитой к историческому деянию, поверив в свои силы, свое будущее, свое высокое призвание, украинская нация, невзирая на первые неудачи, была готова к новым битвам. Историк И. Лисяк-Рудницкий, творчество которого отмечено не только стремлением к глубокой объективности, а и к широким теоретическим, даже философским обобщениям, писал: «Нет стыда в том, чтобы быть побежденным в борьбе за свободу. Напротив, такое поражение может стать источником духовного обновления, из которого будут черпать силы будущие поколения, продолжатели этой самой борьбы на новом историческом этапе»⁴⁸.

Во всей многовековой истории украинского народа есть, наверное, еще только два события, которые по масштабности и общественной роли сравнимы с революционной эпохой 1917–1920 гг. Это освободительная война (по существу — также революция) средины XVII века под руководством Б. Хмельницкого и обретение Украиной независимости в начале 90-х гг. ХХ в.

Украинская революция как явление, как общественный феномен имела глубокие корни, была вызвана целой цепью исторических закономерностей и по праву занимает свое место среди освободительных процессов народов Европы и всего мира. Однако, приходится констатировать, что многие аспекты этого феномена до сих пор не имеют адекватного осмысления, что и предопределяет концентрацию дополнительных исследовательских усилий на этом направлении.

Если говорить о самом главном, придется признать, что вполне оправданное в исследовательских целях вычленение Украинской революции как самостоятельного объекта изучения привело к искажению, искривлению восприятия, ретроспективного воссоздания всей революционной поры. Вытеснив все иные обозначения, 1917–1920 гг. в регионе начали именовать исключительно эпохой Украинской революции. Речь идет не только о научной литературе, но и о школьных и вузовских программах, соответствующих учебниках⁴⁹. Что же касается социальной революции, то она постепенно вовсе оказалась вытесненной из исследовательского поля (хотя в 1990-е годы по инерции еще появлялись отдельные работы, посвященные этой стороне проблемы⁵⁰). Оцениваемая как чужеродная украинскому интересу, национально-государственному возрождению, она стала квалифицироваться лишь противоестественным привнесением силовыми методами (прежде всего, иностранной агрессией) на украинскую почву враждебной идеологии и политики.

Преувеличенная концентрация внимания исследователей только на феномене Украинской революции, как качественно высшей ступени национально-освободительного движения, привела к оформлению схем, в которых оказываются искусственно разорванными взаимосвязи революционных процессов в сугубо национальном измерении. Февральская и Октябрьская революции представляются лишь российскими (т. е. русскими) явлениями, а последняя еще и большевистской, что во многих случаях изображается синонимом русскости и к чему Украинская революция будто бы была непричастна.

На самом же деле Украинская революция была прямым порождением, непосредственным продолжением Февральской революции, стала составляющей всех сфер общественной жизни, начатой свержением самодержавия. Без особого риска ошибиться можно утверждать, что потенции украинского освободительного движения к 1917 г. были явно недостаточными, чтобы надеяться на взрыв революции не только в этом году, но и в последующие несколько лет. Иными словами, без Февраля перспективы быстрого революционного сдвига в Украине оставались бы весьма и весьма проблематичными.

Октябрьская революция, свержение Временного правительства, которое не только тормозило внедрение пусть крайне ограниченной автономии Украины и было вряд ли преодолимым препятствием на пути к полноценной национальной государственности, вместе с «Декларацией прав народов России» стали наивесомейшими стимулами для подъема Украинской революции, для оформления национальной государственности.

Отмеченное вовсе не означает, что развитие Украинской революции, ее размах не влияли на углубление революционного кризиса в стране в целом и не явились одной из предпосылок победы Октябрьского вооруженного восстания.

Удивительная метаморфоза, случившаяся на нынешнем этапе историографического развития, создала непростую, проблемную ситуацию: Украинская революция в своей абсолютизации оказалась доведенной до совсем неоправданного отрыва от процессов, которые не только породили ее саму, стимулировали на различных этапах развития, но и развивались в постоянной органической связи, разных степенях влияния; доминирования, противостояния, противоборства и т. д.

В результате воссоздание временного отрезка отечественной истории, относящегося к 1917–1920 гг., привело к новому варианту неадекватности реальному опыту. Внутренняя логика развития исследований, поиска истины, в конце-концов, научная добросовестность обусловливают попытку сочетания, соединения в научных трудах двух направлений общественного прогресса, которые в исторической практике были неразрывными: социального и национального.

Для правильного, всестороннего и глубокого понимания революционной эпохи, обусловленности процессов и событий, закономерностей их развития, объективной оценки достигнутых неоднозначных результатов, думается, принципиально важно исходить из того, что революционные события в Украине развивались не в изоляции от общероссийских, в первую очередь социальных тенденций, а взаимопереплетались, то сливаясь с ними, то двигаясь параллельными курсами, а то и входя в противоречия, разновекторности, антагонистическую непримиримость. Поэтому, учитывая наличный прогресс в исследовании национально-освободительной революции на Украине, которым в значительной степени уже компенсирован тогдашний нигилизм относительно этого феномена, сегодня возможно и нужно предпринять попытку воссоздания картины исторического процесса 1917–1920 гг. во всей ее полноте, многоплановости и разнообразии. Конечно же, подобный комплексный труд не может быть простым, механическим сведением воедино того, что когда-то было сделано в изучении Февральской и Октябрьской революций, и того, чем мы располагаем на данный момент в постижении Украинской революции. Априори важно стремиться к достижению качественно нового результата, в котором оба главных начала должны «переплавиться», помогая понять сложную детерминированность тех общественных проявлений, постичь которые при иных обстоятельствах нередко очень сложно, порой практически невозможно. Главное же, на этом пути можно надеяться на воссоздание значительно более адекватной картины всего периода 1917–1920 гг., нежели это было ранее.

Точно так же взаимосвязаны распад Австро-Венгрии, ноябрьская (1918 г.) революция в Германии и возвращение в революционное русло процессов, прерванных гетманщиной в 1918 г. Возрождение УНР, возникновение ЗападноУкраинской Народной Республики и попытка объединения в одну целостность двух национально-государственных образований были вызваны к жизни действием далеко не только внутриполитических украинских тенденций.

Таким образом, комплексное изучение периода 1917–1920 гг., как сложной взаимодетерминированной системы революций со всеми их своеобразиями, противоречиями, альтернативными расчетами и стратегиями — настоятельная потребность, диктуемая как жизненной, так и научной логикой, желанием постичь реальную действительность. Естественно, предметом особой заботы украинских историков должны стать конструктивные контакты в области исследовательских работ со специалистами других регионов и других национальных образований на постсоветском пространстве. Было бы совсем неоправданным рассчитывать, что закрепление не только в украинской, но и в мировой историографии представлений о событиях на Украине, как о национально-демократической революции, следует ждать от зарубежных исследователей. Однако, можно предполагать общую позитивную реакцию, если соответствующие труды ученых Украины будут достаточно убедительными, высококачественными, полновесно научными. Возможно тогда и представители других национальных регионов, ориентируясь на украинский пример, прибегнут к аналогичным подходам, и при наличии достаточных оснований смогут выйти на новый уровень квалификации революционных действий в соответствующих регионах. Тогда вся общероссийская картина процессов 1917–1920 гг. может приобрести значительно иной характер, нежели она выглядит сегодня.

Естественно, при этом необходим предельный научный и одновременно взаимный национальный такт, непредвзятое внимание ко всем аргументам, а не стремление во что бы то ни стало реализовать старые обиды, эмоции, положить их в основу исследований. Весьма логичной, целесообразной представляется координация усилий представителей различных национальных школ, организация параллельных работ, а ключевая роль в подобном общем проекте по праву может принадлежать Институту российской истории РАН, редколлегии журнала «Российская история».

Выше обозначена лишь самая главная, определяющая проблема в научном постижении опыта революционной эпохи 1917–1920 гг. на Украине. Естественно, производными от нее являются многие другие существенные, часто весьма непростые и противоречивые аспекты, сюжеты, что, впрочем, следует отнести к предмету отдельного, специального разговора, который также вполне назрел и представляет немалый профессиональный интерес.