2.6. Анализ происхождения источника

2.6. Анализ происхождения источника

В ходе выполнения задания необходимо установить взаимосвязь между датой и историческими обстоятельствами создания документа, целями создания и его содержанием. При выполнении задания рекомендуется использовать дополнительные источники информации (учебную и научную литературу, ресурсы Интернета). Отчет о выполнении задания выполняется в формате аналитической записки.

Документ 1

Пейн Т. Здравый смысл. 1775

…На следующих далее страницах я прибегаю лишь к простым фактам, понятным аргументам и здравому смыслу и не имею каких-либо иных намерений в отношении читателя, кроме как помочь ему избавиться от предубеждений и предпочтений, позволить его разуму и его чувствам самостоятельно определиться, поспособствовать тому, чтобы он обрел или, вернее, не отвергнул бы истинную человеческую натуру и основательно расширил свои взгляды за пределы нынешней ситуации. Теме борьбы между Англией и Америкой посвящены многочисленные тома. Люди всех сословий занимались этими противоречиями, исходя из различных мотиваций и с различными расчетами, но все было бесполезно, и период дебатов закончился. Исход состязания решается оружием как последним средством; обращение к нему было выбором короля, и Континент принял этот вызов. <…>

Солнце никогда не видело более благородной цели. Это дело не отдельного города, графства, провинции или королев-

ства, а всего Континента – по крайней мере, одной восьмой населенной части земного шара. Это озабоченность не одного дня, одного года или одного века; в противостояние фактически вовлечены будущие поколения, и они будут в той или иной степени испытывать влияние происходящих ныне событий чуть ли не до самого конца жизни на Земле. Сегодня настало время зарождения Континентального союза, веры и чести. Малейший излом сегодня будет подобен имени, вырезанному кончиком булавки на нежной коре молодого дубка; рана будет увеличиваться с ростом дерева, и имя предстанет перед потомками крупными буквами.

Переход от переговоров к оружию ознаменовал начало новой политической эры – возник новый способ мышления. Все планы, предложения и т. п., относившиеся к периоду до девятнадцатого апреля, т. е. до начала военных действий, подобны прошлогоднему календарю, который, будучи своевременным тогда, сегодня стал ненужным и бесполезным. Все, что выдвигалось тогда защитниками противоположных точек зрения, сводилось к одному и тому же, а именно к союзу с Великобританией. Единственным расхождением между сторонами был метод его достижения: одна из сторон предлагала прибегнуть к силе, другая предлагала дружить; но так случилось, что на сегодняшний день сторонники первого пути потерпели поражение, а сторонники второго утратили свое влияние. <…>

Я слышал утверждение некоторых, что, подобно тому как Америка процветала в условиях ее прежней связи с Великоб-ританией, такая же связь необходима в интересах ее будущего счастья и всегда будет столь же необходима. Ничто не может быть более ошибочным, чем аргумент такого рода. Мы можем с таким же основанием утверждать, что если ребенок рос на молоке, то ему никогда не следует давать мяса, или же что первым двадцати годам нашей жизни суждено стать образцом на последующие двадцать лет. Но и эти утверждения предполагают искажение правды, и я тут же отвечаю, что Америка процветала бы так же, а возможно, и в большей степени, если бы ни одна европейская держава не обращала бы на нее никакого внимания. Торговля, с помощью которой она обогатилась, является жизненной необходимостью, и у нее всегда будет рынок, тогда как потребление является привычкой Европы. Но ведь она защищала нас, говорят некоторые. То, что она поглотила нас, – это правда; признается и то, что она защищала Континент за наш и свой счет и что она защищала бы Турцию, исходя из тех же соображений, а именно ради торговли и владычества.

Увы! Мы долго заблуждались, были скованы древними предубеждениями и приносили огромные жертвы суевериям. Мы хвастались защитой Великобритании, не отдавая себе отчета в том, что она исходила из своих интересов, а не из привязанности к нам; что она защищала нас от наших врагов не ради нас, а от своих врагов ради собственных интересов, от тех, кто не ссорился с нами по любой иной причине и кто всегда будет нашим врагом по той же причине. Пусть Великобритания откажется от претензий на Континент или же Континент сбросит зависимость; и мы будем жить в мире с Францией и Испанией, даже если они окажутся в состоянии войны с Великобританией. <…>

Недавно в парламенте высказывались утверждения, что колонии связаны между собой лишь через материнскую страну, т. е. что Пенсильвания и Джерси, подобно всем остальным, являются колониями-сестрами через Англию. Это, конечно, весьма косвенный способ доказательства взаимоотношений, но наиболее прямой и верный способ доказательства вражды или враждебности, если это можно так назвать. Франция и Испания никогда не были и, возможно, никогда не будут нашими врагами – врагами американцев, но лишь нашими врагами как подданными Великобритании.

Но Великобритания же наша прародительница, говорят некоторые. Тем более ей должно быть стыдно. Даже дикие звери не едят своих детенышей, а дикари не воюют со своими семьями… Европа, а не Англия является матерью Америки. Новый Свет стал убежищем для преследуемых сторонников гражданской и религиозной свободы из всех частей Европы. Они бежали сюда не от нежных объятий матери, а от жестокости чудовища. Что касается Великобритании, то, как и прежде, эта тирания, изгнавшая из дома первых эмигрантов, до сих пор преследует их потомков. <…> Но даже признав, что все мы были британского происхождения, какой вывод следует из этого? Никакой. Великобритания, будучи явным врагом, исключает любое другое название или определение: утверждения о том, что примирение является нашим долгом, звучат как фарс. Первый король Англии нынешней династии (Вильгельм Завоеватель) был французом, и половина пэров Англии являются выходцами из этой страны. Следуя этой же логике, Англией должна править Франция.

Много говорилось об объединенной мощи Великобритании и колоний, что вместе они могут бросить вызов всему миру. Но это простые предположения; исход войны неясен, и все эти высказывания ничего не значат, поскольку наш Континент никогда не согласится пожертвовать своим населением, чтобы поддержать британское оружие в Азии, Африке или Европе. И кроме всего прочего, к чему нам бросать вызов всему миру? В наши планы входит торговля, и она, при разумной ее организации, обеспечит нам мир и дружбу со всеми народами Евро-пы, поскольку в интересах всей Европы иметь в лице Америки открытый порт. Ее торговля всегда будет защитой, а отсутствие у нее залежей золота и серебра охранит ее от захватчиков.

Я бросаю вызов самому горячему стороннику примирения и предлагаю ему назвать хотя бы одно свидетельство пользы, которую наш Континент будет иметь от сохранения связи с Великобританией. Я вновь утверждаю, что никакой пользы от этого не будет. Наша кукуруза получит свою цену на любом рынке Европы, а импортируемые нами товары должны быть оплачены независимо от того, где мы их приобретаем.

Однако убытки и потери, которые мы несем в результате такой связи, бесчисленны. Наш долг перед всем человечеством и перед самими собой обязывает нас отказаться от союза, поскольку любое подчинение или любая зависимость от Ве-ликобритании влечет за собой прямое вмешательство нашего Континента в европейские войны и ссоры и вовлекает нас в конфликт с государствами, которые в иной ситуации искали бы нашей дружбы и в отношении которых мы не питаем ни злобы, ни недовольства. Поскольку Европа является нашим рынком, нам не следует завязывать пристрастные связи с какой-либо отдельной ее частью. В истинных интересах Америки держаться в стороне от европейских распрей, чего ей никогда не удастся, тогда как, сохраняя зависимость от Ве-ликобритании, она превращается в гирю на весах британской политики. <…>

Вызывает отвращение довод, выдвигаемый со ссылкой на универсальный ход развития событий, на всевозможные примеры из прошлых веков, что наш Континент может остаться зависимым от какой-либо иностранной державы. Самые большие оптимисты в Великобритании так не думают. Сегодня даже наиболее буйная фантазия не в состоянии предложить план, за исключением отделения, который обеспечил бы нашему Континенту безопасность продолжительностью хотя бы в один год. Примирение сейчас представляется несбыточной мечтой. Естественность перестала быть оправданием этой связи, и искусственность не может занять ее место. Как мудро заметил Мильтон, «истинное примирение никогда не возникнет там, где существуют столь глубокие раны смертельной ненависти». <…>

Безумно и глупо вести разговоры о дружбе с теми, кому наш разум запрещает доверять и наше расположение к кому, глубоко израненное, вынуждает нас ненавидеть их. С каждым днем исчезают последние остатки родства между нами и ними. И может ли оставаться надежда на то, что по мере исчезновения взаимоотношений взаиморасположение будет расти, или же на то, что мы будем с большим успехом достигать согласия по мере десятикратного увеличения количества причин для ссор и более серьезного, чем когда-либо прежде, осложнения взаимоотношений?

Вы, твердящие нам о гармонии и примирении, можете ли вы возвратить нам ушедшие времена? Можно ли вернуть проститутке утерянную невинность? Точно так же вы не сможете примирить Великобританию и Америку. Разорвана последняя нить, народ Великобритании предъявляет нам счет. Существуют раны, нанесение которых природа не сможет простить; она перестала бы быть природой, если бы это сделала. Точно так же, как любящий не может простить насильнику насилие над любимой, наш Континент не может простить Ве-ликобритании убийства. <…>

О вы, любящие человечество! Вы, осмеливающиеся противостоять не только тирании, но и тирану, сделайте шаг вперед! Каждая пядь старого мира находится под гнетом, подавлена. Свобода преследуется по всему земному шару. Азия и Африка уже давно ее изгнали. Европа считает ее незнакомкой, а Ан-глия сделала ей предупреждение, перед тем как изгнать ее. О, примите изгнанника и подготовьтесь к тому, чтобы стать со временем убежищем для человечества. <…>

Документ 2

Франко-германские прелиминарии, Версаль, 26 февраля 1871

Ст. 1. Франция отказывается в пользу Германской империи от всех своих прав и титулов на территории, расположенной к востоку от нижеследующей границы (далее следует описание восточной границы Эльзаса и Лотарингии). Германская империя навсегда получает полный суверенитет и собственность над этими территориями. Международной комиссии, составленной из представителей высоких договаривающихся сторон в одинаковом с обеих сторон числе, поручено будет тотчас же по обмене ратификациями настоящего договора провести на месте линию новой границы согласно вышеобозначенным условиям.

Ст. 2. Франция выплатит е. в. императору Германскому сумму в пять миллиардов франков. Уплата, по меньшей мере, одного миллиарда франков будет произведена в течение 1871 г., а всего остального долга – в течение трех лет, считая от ратификации договора.

Ст. 3. Эвакуация французских территорий, занимаемых германскими войсками, начнется после ратификации настоящего договора Национальным собранием, заседающим в Бордо. Тотчас же после этой ратификации германские войска покинут городские пределы Парижа, равно как и форты, расположенные на левом берегу Сены, в возможно кратчайший срок, установленный соглашением между военными властями обеих стран, они полностью эвакуируют департаменты (четырнадцать) до левого берега Сены. В то же время французские войска отступят за Луару, которой они не должны будут переходить, пока не будет подписан окончательный мирный договор. Из этого постановления исключается парижский гарнизон, численность которого не должна превышать сорока тысяч человек, и гарнизоны, необходимые для безопасности укрепленных пунктов. Эвакуация германскими войсками департаментов, расположенных между правым берегом Сены и восточной границей, будет производиться постепенно после ратификации окончательного мира и выплаты первого полмиллиарда обусловленной ст. 2 контрибуции, начиная с департаментов, наиболее близких к Парижу, и продолжаясь по мере выплаты взносов контрибуции; после выплаты первого полмиллиарда эта эвакуация будет произведена в департаментах, расположенных на правом берегу. По уплате двух миллиардов германская оккупация будет охватывать лишь 7 восточных департаментов, а также крепость Бельфор с ее территорией, которые будут служить залогом уплаты оставшихся трех миллиардов и где численность германских войск не будет превышать пятидесяти тысяч человек. Е. в. император склонен будет заменить территориальную гарантию, заключающуюся в частичной оккупации французской территории, финансовой гарантией, если таковая будет предложена французским правительством на условиях, признанных е. в. императором и королем удовлетворительными для интересов Германии. Три миллиарда, уплата которых будет отсрочена, будут приносить пять процентов с момента ратификации настоящего соглашения.

Ст. 4. Германские войска воздержатся от реквизиций деньгами или натурой в оккупированных департаментах. Но продовольствование германских войск, которые останутся во Франции, будет происходить за счет французского правительства в размерах, обусловленных соглашением с германским военным интендантством.

Ст. 5. Интересы жителей территорий, уступаемых Франци-ей, в том, что касается их торговли и гражданских прав, будут урегулированы возможно благоприятнее, когда будут приняты условия окончательного мира. <…>

Ст. 8. По заключении и ратификации окончательного мирного договора управление департаментами, которые должны еще быть заняты германскими войсками, будет передано французским властям. Но последние должны будут сообразоваться с распоряжениями, которые командующие германскими войсками сочтут необходимым издавать в интересах безопасности, содержания и размещения войск. В оккупационных департаментах взимание налогов после ратификации настоящего договора будет производиться в пользу французского правительства и при помощи его чиновников.

Ст. 9. Настоящий договор, само собой понятно, не может дать германским военным властям никаких прав на части территории, в настоящий момент ими не занятые.

Ст. 10. Настоящие условия будут немедленно представлены на ратификацию е. в. императору германскому и Французскому Национальному собранию, заседающему в Бордо. <…>

Документ 3

Журнал посланника А. Волынского. 1715–1718

…О состоянии государства и о доходах. Я удивляюсь, чего ради в нынешнее время Персия такую имеет о себе славу, о которой прежде всего довольно я от многих слыхал… Однако ж, когда уже мне случилось состояние оной видеть, то не что иное только, что фабулами слухи наши наполнены были, понеже внушено было, будто Персидское государство великое богатство имеет и доходы в государственную казну не малые собираются. Но сие весьма произошло от неизвестных, ибо вместо богатства великую скудость имеют, что я довольно видел и слышал от известных, что со всего государства не имеют доходов, разве 6 миллионов, и то с нуждою может быть. Прежде сего хотя и не малые были доходы (как я слышал, что собиралось миллионов по 15 и больше), однако ж то ныне упущено от непорядочных управителей, которые больше ищут свою, нежели государственную пользу, и так озлобили народ своими поступками, что редкие остались места, где б не было ребёлей.

О народе. И тако, кратко сказать, что уже ныне Персия оттого к конечному и падению приходит; хотя мы и мнили, что оная покой имеет, однако ж не токмо от внешних неприятелей, но и от внутренних зело обеспокоена, понеже народ персидской особливо гордой и зело своеволен, а страха от государя своего никакого не имеют, ибо хотя шах их и суве-рен, но токмо уже сия власть осталась в одном титуле, а не в действе, и только что почитают, яко государя и повелителя, а мало слушают. И сколько я видел, то лутче те выиграли, которые чинят бунты, нежели которые по должности подданства себя содержат, понеже оные великими налогами отягчены и платят чрезмерные поборы, но токмо больше ис того корысти управителям, а не государю, которому они приносят только листвие, а самые плоды у себя оставляют, что уже у них вошло в обычай. И в том бедным подданным милосердия весьма нет, хотя б которые и единоверцы были; с протчими ж и того поступают жесточае. <…>

Ежели кто из знатных пожелал бы себе ханства (губерна-цию) или иной какой уряд гражданской, однако ж не может получить ни чрез какие заслуги, кроме того, что обыкновенно все прибыточные чины получают чрез великие дачи (ежели иной ближней нет кому причины) министрам и самому шаху, в чем у персиян подозрения нет.

О войсках. <…> Однако ж между тем пожелал его величество ведать, сколько в его государственной рентирии есть денег, куды по всем полатам сам ходить изволил, но знатно обретены вместо золота и серебра порожние стены, где 6 возможно чаять великому сокровищу. <…>

Его величество того ж дня все свои вещи, сколько у себя имел золотых и серебряных, в сосудах и в протчем, велел переделать наскоро в манету. Однако же и сим бесславием не мог себя признать довольна (к которому знатно крайняя нужда принудила), велел к тому ж и гробы прародителей своих – персидских шахов (лежащих в городе Куме, а именно шаха Аббаса второго, шаха Сефия и шаха Сулеймана), над которыми великие сундуки были, обиты золотом и сделаны изрядною работою <…> все ободрать, и что при том н паникадилах и подсвешниках и в протчих сосудах золота и серебра, которого я немало видел, также переделать в манеты. <…>

Они почитают у себя лутчими воинами ширванские войски, и правда, что оные как в ружье, так и в протчем перед другими справнее, понеже персианя древние обычаи крепко хранят и держат мало не все фитильное ружье з жаграми, токмо ширван-цы употребляют турецкие пищали. И хотя я слышал, что в провинции Ширванской собирается по 10 000 человек, и я б мог верить, однако ж в сию войну повелено было бывшему тогда тамо Кехосрову хану собрать 1 000 человек и с ними иттить к его величеству в Казбин. Но оной не мог собрать изо всей провинции больше 500, и то с великою нуждою шесть месяцев набирал…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.