6.3. ГДР и Восточная Европа

6.3. ГДР и Восточная Европа

Развалу СССР предшествовали определенные политические события в Восточной Европе. Страны Восточной Европы являлись членами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), а также членами военной Организации Варшавского договора. Кроме того, в ГДР находилась довольно большая группировка советских войск, которая называлась Группа советских войск в Германии (ГСВГ). В начале девяностых годов произошло следующее: СЭВ и Организация Варшавского договора распались. ГСВГ была выведена из ГДР, при этом Советский Союз не получил должной материальной компенсации за оставленное там имущество. Западная Германия и ГДР объединились в одно государство (3 октября 1990 года). Страны Восточной Европы, вышедшие из Организации Варшавского договора, вступили в НАТО (12 марта 1999 года — Венгрия, Польша, Чехия, 29 марта 2004 года — Болгария, Румыния, Словакия, 1 апреля 2009 года — Албания).

Как всегда, оценки этих событий и роль в них Горбачева сильно разнятся. На Западе, особенно в Германии, Михаила Сергеевича ценят и помнят. Некоторые же историки говорят, что Горбачев проявил необоснованную мягкость и податливость. Третьи полагают, что в Восточной Европе произошли события, которые были предопределены объективным ходом истории, и Горбачев ничего тут поделать просто не мог. Кто-то к тому же говорит о том, что Горбачева обманули по поводу нерасширения НАТО на Восток.

Цель данного исследования — попробовать вычленить те вопросы, по которым можно доказать, что Горбачев действовал умышленно в ущерб интересам своего государства и одновременно в интересах каких-то других стран. Поэтому пройдемся по отдельным известным фактам.

Относительно расширения НАТО на Восток, как известно, Горбачеву давались определенные заверения. Но устные. Якобы на встрече в феврале 1990 года госсекретарь США Джеймс Бейкер в ответ на согласие на объединение двух Германий заверил Михаила Сергеевича, что НАТО не будет расширяться за счет стран — бывших членов Организации Варшавского договора.

Кое-кто, в частности Эдуард Шеварднадзе, отрицал факт даже такой устной договоренности. Понятное дело, теперь отрицает и сам Горбачев. Однако существует достаточное количество свидетельств западных политиков, которые подтверждают, что подобное заверение было Горбачеву все-таки дано. Однако это не столь уж и важно. А важно другое: мог ли Горбачев по этому вопросу поступить иначе, дабы гарантировать защиту интересов СССР и не допустить расширения НАТО? И если мог, но не сделал, то было ли его бездействие умышленным?

Справедливости ради следует отметить, что между СССР и США существовали определенные устные договоренности, которые неукоснительно выполнялись. Это касалось, например, неразмещения на территории Турции американских «Першингов». Однако тут же приходится констатировать, что такое исключение вовсе не отменяет общего правила: по существенным вопросам государства договариваются между собой не в устной, а в письменной форме. Мог Горбачев не знать, что международные договоренности оформляются письменными договорами, к тому же подлежащими ратификации? Полагаю, вполне можно утверждать, что его должностное положение полностью исключало такую возможность.

Но может быть, какие-то страны уже пошли навстречу СССР и предоставили ему какие-то такие преимущества или льготы, в связи с чем можно было не настаивать на письменных договоренностях? О таких уступках ничего не известно. Остается предположить, что Михаил Сергеевич в полной мере осознавал, что именно он делает. Точнее, чего не делает.

Кто-то может возразить, что невозможно ограничить в международном договоре со странами НАТО право других стран на вступление в эту организацию. Спорить не станем, конечно, международные договоры не могут создавать обязательства для государств, в нем не участвующих. Но в этом случае НАТО или его члены могли принять на себя письменное обязательство не принимать в этот военный блок страны Восточной Европы. Лично я не вижу ничего противоправного или невозможного в таком варианте. В конце концов, возможна была хотя бы официальная односторонняя декларация со стороны НАТО. Но даже и ее не потребовал Горбачев.

Вопрос о нераспространении НАТО на восток тесно увязан, как я уже упомянул выше, с другим вопросом — с объединением двух Германий. Михаил Сергеевич просто дал свое на то согласие. А что же Советский Союз получил взамен? И мог ли вообще получить? Это — очередной сложный вопрос. После окончания Второй мировой войны вплоть до 90-х годов ХХ века Германия оставалась разделенной. Это был один из итогов войны. А гарантией такого разделенного статуса были в том числе советские войска в ГДР.

Понятно, что разделенные народы могут объединиться и вопреки находящимся на территории одного из них войскам третьего государства. Но это сложный путь, связанный, скорее всего, с длительной борьбой, с сопротивлением по типу партизанского, с постепенным расшатыванием влияния этого самого третьего государства. То есть речь идет о значительных усилиях, материальных затратах, возможно, о потерянных жизнях. А если обойтись без всей этой трудоемкой борьбы и просто получить согласие упомянутого третьего государства на объединение? Несомненно, что такое согласие может стоить достаточно дорого.

СССР не получил за свое согласие ничего. Ровно ноль. Хотя можно было претендовать на деньги, на инвестиции, на доступ к высоким технологиям, на закрепленные соответствующими договорами обязательства нейтрального статуса. Можно было, по крайней мере, списать долги Советского Союза обеим Германиям.

А вывод ГСВГ из ГДР? Тут можно было получить не только, так сказать, плату за услугу, но и компенсацию за оставленное имущество. И, что самое интересное, немцы были готовы на такую компенсацию. По разным источникам, речь шла как минимум о 100 миллиардах долларов (называли сумму в 160 миллиардов марок). Мало того, на рабочем уровне эксперты СССР и Германии даже согласовали текст соответствующего договора с соответствующими цифрами. Это говорит о том, что немецкие власти были готовы на такие расходы. Невозможно представить себе, чтобы члены немецкой делегации проявили по такому вопросу какое-то своеволие. Полагаю, что в архивах Министерства обороны России вполне можно найти описание этих переговоров, также как и текст проекта договора. То, что такие документы существуют, я знаю вполне достоверно. Непосредственно перед расстрелом Белого дома этот вопрос неформально обсуждался в Верховном Совете РФ.

Таким образом, Горбачеву было достаточно дать свое согласие на подписание этого договора, вот и все. Или хотя бы прислушаться к мнению экспертов, которые оценивали указанное имущество не менее чем в 28 миллиардов долларов. Но Михаил Сергеевич поступил иначе. Он ничтоже сумняшеся попросил у Гельмута Коля предоставить совсем иную сумму, чуть более десяти миллиардов долларов. Немцы, понятное дело, согласились. Но очень сильно удивились, если судить по мемуарам немецких участников этих переговоров. Более того, осмелев, они в ответ даже потребовали компенсации за ущерб, нанесенный окружающей среде. В результате сумма, выплаченная немцами, существенно сократилась.

А как с вопросом о членстве объединенной Германии в НАТО? Ведь сам собой напрашивался вариант закрепления в соответствующем международном договоре ее нейтрального статуса. Но Горбачев не стал настаивать на этом. Более того, сам проявил инициативу. Вот что пишет об этом американский журналист К. Уолш:

«В июне 1990 года во время визита Горбачева в США за чашкой чая в кабинете президента Буша в присутствии советников обоих президентов и глав дипломатических посольств советский лидер заявил как бы мимоходом, что согласен признать членство объединенной Германии в НАТО, если этого захочет немецкий народ. Присутствующие были потрясены».

Уолш также отметил, что Буш даже попросил Горбачева повторить то, что он сказал.

А вот что говорит еще один свидетель. Причем такой, которому трудно не поверить. Это Джек Мэтлок, посол США в СССР в 1987–1991 годах. Мэтлок был участником встречи Горбачева и Буша на Мальте в декабре 1989 года. По словам Мэтлока, «самым существенным на Мальте было достижение неформального понимания в том, что касалось Восточной Европы, Германии и прибалтийских государств… Горбачев уверил президента США, что сила никогда не будет применена в Восточной Европе, что он осознает необходимость вывода советских войск и что он позволит восточноевропейцам свободно избирать себе политикоэкономический строй».

Иными словами, Горбачев пообещал не использовать советские войска в Германии. Более того, пообещал их вывести из ГДР. Кроме того заверил, что СССР не будет возражать, если страны Восточной Европы откажутся от социалистического пути развития.

Интересно и то, что вспоминает Валентин Фалин, дипломат и член ЦК КПСС в 1989–1991 годах:

«Как рассказывал мне В.Брандт (канцлер ФРГ в 1969–1974 гг.), в ходе архызских переговоров Г.Коль (канцлер ФРГ в 1982–1998 гг.) затронул вопрос о судьбах руководителей ГДР. Как с ними быть?

«Вы, немцы, — заявил Горбачёв, — сами лучше разберетесь в этом». Предательство в концентрированном виде. Сдавая Германскую Демократическую Республику, присваивая себе право говорить от имени ГДР, без согласований с её правительством, мы повторяли худшее из прецедентов, никогда не делавших чести правителям.

Чем сие объяснить? Еще до Архыза (на встрече там между Горбачёвым и Колем была достигнута договорённость об объединении Германии) Колю переслали обращение Горбачёва — предоставьте кредит в 4,5 млрд. марок, мне нечем кормить людей, и вы получите все, что желаете.

Переговорщик Горбачёв не удосужился вскрыть ни вторую, ни третью позицию Коля. Оказались не списанными даже наши коммерческие долги перед ГДР.

В компенсацию за собственность наших военных, отходившую к объединенной Германии, стоимостью в сотни и сотни миллиардов марок нам отстегнули на строительство казарм для военнослужащих из группы войск в Германии 14 млрд.».

Эти слова Фалина необходимо прокомментировать. Он ясно видел, что Горбачев действовал в ущерб интересам СССР, но одновременно в пользу Германии. Но Фалин по какой-то причине полагал, что Горбачев занял предательскую позицию только в отношении руководства ГДР. А что касается вывода войск из Германии, то Фалин использовал слова «не удосужился», что можно понимать как какую-то небрежность в работе, а не предательство. Но какая уж тут небрежность?! В СССР существовал определенный бюрократический механизм принятия решений на всех уровнях власти, в том числе и на высшем. Этот механизм был подчас тяжеловесным и неуклюжим. Но его тяжеловесность и была направлена именно на то, чтобы никакие решения не принимались волюнтаристски. В рамках этого механизма работала вся государственная машина Советского Союза, от самого маленького клерка до президента страны. По каждому существенному вопросу составлялась соответствующая бумага, которая согласовывалась по кругу со всеми заинтересованными министерствами и ведомствами. И потом эта бумага (так называемая «записка в ЦК») докладывалась на самый верх.

Конечно, Горбачев мог проявить своеволие. И он его проявлял в полной мере. Но тут важно не это. А важно то, что Михаил Сергеевич совершенно точно не мог не знать, как именно принимаются решения в СССР, в частности, по внешнеполитическим вопросам. То есть, занимаясь сдачей другим государствам национальных позиций, он делал это не в силу «небрежности». А делал это вполне умышленно. Горбачев умышленно нарушал процедуру принятия решений. Следовательно, он жертвовал интересами страны умышленно, а не «по недосмотру» или «по небрежности». Эти его действия были не результатом его некомпетентности и каких-то политических иллюзий, а результатом умышленных действий.

Нередко исследователи биографии Горбачева обращают внимание на то, что он при решении некоторых вопросов шел даже дальше, чем его об этом просили, например, американцы. Это касалось, в частности, вопроса об уходе СССР из Восточной Европы. По словам все того же Валентина Фалина, якобы Киссинджер в то время высказывал мнение, что такой уход не должен превращаться в бегство. Означало ли это, что Горбачев не действовал в этом вопросе по указке США? Может, и не действовал. Но старался сделать даже больше, чем его об этом просили. И это вовсе не означает, что Горбачев не был коллаборационистом. Это лишь значит, что он хотел совершить какие-то действия в пользу других государств или во вред своей стране даже в большей мере, чем его об этом просили за рубежом. Другое дело, что политики в США в то время опасались, что слишком быстрый уход Советского Союза из Восточной Европы может повлечь нежелательные даже для Америки последствия.

Итак, можно попробовать подвести итоги, касающиеся Восточной Европы. Горбачев дал гарантии США, что не применит силу. Он не потребовал адекватной компенсации за вывод советских войск из ГДР, а также за оставленное там имущество. Не потребовал реальных международно-правовых гарантий нейтрального статуса объединенной Германии, а также других стран Восточной Европы. Предал лидеров ГДР. Не получил никаких письменных реальных гарантий нерасширения НАТО на Восток.

По каждому из этих вопросов в выигрыше оставалась какая-то другая страна, а не СССР. Горбачев только сдавал позиции Советского Союза. При этом действовал исключительно ловко, маскировался под этакого не очень обращающего внимание на детали романтического политика, который всем верит на слово. И который ждет, что другие страны сами оценят «благородство» Советского Союза и его лидера. Именно в таком ключе пытался, например, выставить Горбачева его ближайший соратник (а по моему мнению, и подельник) В. Болдин.

Однако человеку, знакомому с миром государственной службы, а тем более с аппаратом правительства и президента, такие рассуждения несомненно покажутся фальшивыми. В этом мире нет наивных мечтателей в коротких штанишках. Если ты там смог пробиться наверх, то смело можешь претендовать на звание исключительно хитрого, беспощадного и циничного хищника.

Конечно же, все эти действия по сдаче позиций СССР в Восточной Европе Горбачев осуществлял вполне осознанно. Болдин рассказывает, как Горбачев обращал внимание на каждую мелочь своего туалета, на детали протокола, на то, что именно он будет дарить тому или иному человеку. А тут «вдруг» эта черта характера вникать в самые мельчайшие детали куда-то улетучивается. Конечно же, нет. Михаил Сергеевич разыграл на посту генерального секретаря, а потом и президента достаточно убедительную роль романтика и верхогляда, проявив себя незаурядным актером. Но я надеюсь, что он войдет в мировую историю в первую очередь все-таки как выдающийся коллаборационист, а потом уже как актер.