Глава 11. ВОЙНА ЗА ЦАРСТВО (40–37 гг. до н.э.)

Глава 11.

ВОЙНА ЗА ЦАРСТВО

(40–37 гг. до н.э.)

Поход Ирода в Галилею. Освобождение осажденных в Масаде близких и друзей. Первая попытка овладеть Иерусалимом. Интриги Антигона и недовольство римских союзников. Вынужденное отступление в Самарию. Подавление очагов сопротивления в Восточной Галилее. Руководство Иродом доставкой большого римского обоза на помощь к Антонию. Гибель брата Иосифа. Антоний приказывает наместнику Сирии оказать всемерную помощь Ироду. Начало решающей осады Иерусалима.

Провозглашение Ирода царём Иудеи в качестве «друга и союзника римского народа», а также благосклонность к нему триумвиров Антония и Октавиана, разумеется, давали ему много в глазах римлян, превыше всего ценивших юридические документы. Ведь теперь захвативший власть в Иерусалиме с помощью врагов республики — парфян — представитель прежней династии Антигон уже официально мог рассматриваться врагом римского народа. Однако новоиспечённый царь отлично понимал, что право не заменит реальную силу, нужно самому немедленно отправляться в Иудею, собирать армию, договариваться с римскими союзниками и суметь воцариться в Иерусалиме, по возможности нанеся как можно меньше ущерба теперь уже своему царству.

Даже краткое пребывание в Риме дало Ироду возможность почувствовать, что республике угрожала не только война с сильным восточным врагом, уже далеко вторгшимся в восточные провинции империи. Проницательность Ирода не обманули внешнее согласие и дружба триумвиров — его друга и покровителя Антония с молодым наследником старого Цезаря — Октавианом. Ирод ясно осознавал, что в республике, превращавшейся в империю, не может быть двух владык, и соперничество неизбежно примет характер гражданской войны, в которой судьба ещё реально не обретённого им царства совершенно не известна. Отметим также, что, конечно, эти общие соображения не заслоняли его личную проблему — необходимость спасения его близких, осаждённых Антигоном в крепости Масада.

Царь понимал, что борьба предстояла тяжелая. Даже кратковременное пребывание в Риме убедило его, что права, дарованные ему формально «римским сенатом и римским народом», нуждаются в поддержке римскими войсками. Но, во-первых, они были заняты войной с парфянами. Во-вторых, использовать их помощь было крайне опасно, ведь старшее поколение иудеев ещё хорошо помнило взятие в 63 года до н.э. (немногим более 20 лет тому назад) Иерусалима Помпеем и осквернение им Храма. Кроме того, длительные гражданские войны и неопределённость верховной власти способствовали тому, что отдельные римские военачальники стали вести себя слишком свободно и не брезговали брать взятки даже от врагов, а за всякое содействие требовали свободы грабить и бесчинствовать для своих солдат. Но без их поддержки обойтись было нельзя, поскольку с помощью парфян Антигон и его сторонники сумели укрепить в стране свои позиции, в частности, посредством создания в ключевых частях страны крепостей и сильных опорных пунктов. Антигон прекрасно понимал, что в случае победы над Иродом, а ещё лучше его физического устранения, остается некоторая возможность попробовать изменить парфянам и договориться с римлянами о сохранении в какой-то форме власти династии Хасмонеев. Несомненно, эту позицию разделяла также иудейская светская и духовная элита, с полным основанием полагавшая, что при новой династии она потеряет прежнее положение, а то и саму жизнь.

Ход этой запутанной и трудной для Ирода кампании, закончившейся воцарением его в Иерусалиме осенью 37 года до н.э. описан в двух книгах Иосифа Флавия — в «Иудейской войне» и написанных им позднее «Иудейских древностях». Кое в чем эти рассказы противоречат друг другу, но в основном совпадают, а иногда и дополняют один другой.

Итак, приняв решение, Ирод в зимой того же 40 года до н.э. отправляется на корабле через бурное и опасное в это время года Средиземное море и в начале 39 года до н.э. высаживается в Птолемаиде (ныне Акко). Теперь этот город входит в состав современного государства Израиль, но тогда считался частью провинции Сирии и, соответственно, морскими воротами в Галилею. Начало кампании в этой провинции было для Ирода вполне естественным, он управлял ею с 47 года до н.э. и с полным основанием рассчитывал приобрести там надежную базу для дальнейших действий. Эта небольшая даже по палестинским масштабам земля приобрела всемирную известность в связи с историей христианства — как родина его основателя Иисуса. Галилея делится на две части: южную — Нижнюю Галилею и северную — Верхнюю Галилею. Нижняя Галилея (с севера на юг 25 км, а с запада на восток — 40 км) наиболее плодородная, ограниченная с севера долиной Мегиддо и Изреельской долиной. Последняя прерывается рядом холмов, достигающих высоты несколько сот метров, главный из которых — гора Табор (Фавор в русской традиции). Верхняя Галилея (с севера на юг — 45 км при ширине 40 км) является самой гористой частью Палестины, где расположен горный массив Мерон, достигающий высоты 1208 м (г. Мерон). Горы, сложенные из доломита и твердого мела, подвержены карстовыми явлениям, образующим многочисленные промоины и пещеры, покрыты густыми зарослями кустарника и участками леса. Этому способствует относительно большое количество осадков, приносимых средиземноморскими ветрами. С запада Галилею замыкает северная часть Иорданской впадины. В районе Галилеи находятся верховья Иордана, где расположено озеро Хуле, через которое протекает Иордан. Эти места были покрыты болотами, особенно севернее озера Хуле, а сразу к востоку возвышается базальтовый горный массив горы Хермон (2810 м). В общем, горы Верхней Галилеи и прилегающая к ней с востока система болот были весьма благоприятны для действий вооруженных групп, воюющих партизанскими методами. Впоследствии с этим в полной мере пришлось столкнуться Ироду.

Наиболее привлекательной частью Галилеи является прежде всего нижняя Галилея. Именно к ней можно отнести слова Иосифа Флавия: «…Галилеяне с малых лет отличаются воинственностью и численность их велика. И никогда эти люди не страдали малодушием, и никогда их страна не испытывала недостатка в жителях, ибо земля её тучна, богата пастбищами и изобилует деревьями разных пород, так что своим плодородием она даже ленивого побуждает возделывать её. Оттого-то она из конца в конец и возделана своими жителями, и нет ни одного пустующего уголка, но вся она усеяна городами и деревнями, которые благодаря её изобилию населены так густо, что самый малый из них насчитывает более 15 тысяч жителей» (ИВ. С. 186). Конечно, это сильное преувеличение, но, несомненно плодородие и процветание Галилеи, ставшей, между прочим, важным районом производства оливкового масла.

Однако там же Иосиф сообщает об окружении Галилеи многочисленными «иноземными» народами, проживавшими в городах Тир, Птолемаида, Самария, Скифополь (Бейт-Шеан), Гиппос, Гадер и стране Голан. Некоторые из них вместе с прилегающей к ним сельской местностью являлись центрами эллинистической цивилизации со времени завоеваний Александра Великого. Иудаизм в Галилее возобладал во времена царей Хасмонеев — Иуды Аристобула I и Александра Янная. После включения Иудеи в состав римской державы административным центром области стал город Сепфорис (Циппори), расположенный в Нижней Галилее на полпути между Средиземным морем и Тивериадским озером. Важным стратегическим центром была также крепость Иотапата (Иодфат), защитой от римлян которой руководил сам Иосиф Флавий во время Иудейской войны (66–73 гг. н. э).

Многие поселения носили смешанный характер, о чем свидетельствуют обнаруженные в них археологами языческие святилища, особенно на севере и западе Галилеи. Но в социальном отношении эту процветающую страну населяли занятые сельскохозяйственным трудом мелкие землевладельцы, арендаторы или сельскохозяйственные рабочие. Об этом можно судить по малому количеству следов вилл богатых землевладельцев, значительно меньшему, чем в других частях империи. Несомненно, что такой характер страны и её населения во многом объясняют последующие действия Ирода, вступившего с небольшим отрядом в Галилею в начале 39 г. до н.э.

Начался поход во вполне благоприятной обстановке. Римскому полководцу Вентидию удалось нанести парфянам несколько сокрушительных поражений. Сам Ирод также не терял времени даром: ему удалось довольно быстро набрать значительное войско, состоявшее как из иудеев, так и из наемников других народов. Стоит обратить внимание на то, что Иосиф Флавий только воинов-неиудеев именует наёмниками. Из этого можно сделать вывод, что, во-первых, у Ирода имелись значительные средства, скорее всего, местного происхождения, а во-вторых, наличие иудейских воинов-ненаемников показывает, что его поддержало крестьянское население Галилеи. Иосиф даже отмечает, что «по мере того, как Ирод продвигался вперёд, могущество его росло с каждым днём и, за малыми исключением, к нему присоединилась вся Галилея» (ИД. Т. 2. С. 117). Но поскольку Иосиф не указывает ни одного взятой им крепости или вообще города, то это показывает, что позиции Антигона, державшего там свои гарнизоны, оказались весьма сильны, что и подтвердили дальнейшие события.

Однако царь не мог задерживаться и должен был спешить. Антигон продолжал непрерывно осаждать Масаду, где находились его родственники и близкие, в том числе невеста и мать. Крепость на скале была почти неприступной — достаточно сказать, что через 110 лет во время Иудейской войны большая римская армия осаждала её почти три года. Однако тогда, перед приходом Ирода, крепость спасло буквально чудо. Снабженные всеми видами припасов осаждённые испытывали острый недостаток воды, и в крепости пересохли все цистерны. Командующий защитниками брат Ирода Иосиф даже решился на отчаянный шаг — попытаться прорваться в Аравию с двумястами людьми. Однако произошло совершенно неожиданное в этой жаркой и пустынной местности — в ночь перед прорывом прошёл проливной дождь, наполнивший все цистерны. Естественно, защитники увидели в дожде доказательство поддержки своего дела Всевышним, воспряли духом и с новой силой усилили вылазки против осаждающих. Большие надежды принесли им сведения о походе победителя парфян римского полководца Вентидия на помощь Иосифу против парфянского ставленника Антигона.

Однако Вентидий, почувствовав себя самостоятельным, думал прежде всего о своих интересах. Простояв некоторое время у стен Иерусалима и получив от Антигона солидную взятку, он увел от города большую часть войска. Правда, желая отвести от себя подозрения в коррупции со стороны своего патрона Антония, он оставил небольшой отряд под командованием своего офицера Силона. Антигон, надеясь на возвращение парфян, постарался небезуспешно взятками договориться и с Силоном. Во всяком случае римляне не проявляли никакой боевой активности.

Маршрут Ирода пролегал по прибрежной равнине на юг до родной Идумеи, откуда он повернул к Масаде. По пути он встретил сопротивление только со стороны гарнизона Яффы. Во время осады к царю присоединился со своим отрядом Силон. При этом его отряд по дороге подвергся нападению иудеев и был спасён Иродом, пришедшим ему на помощь с небольшим отрядом. Взятие Яффы помогло значительно увеличить авторитет и влияние иудейского царя, что по мере продвижения к Масаде способствовало усилению его войска. Как пишет Иосиф, «из жителей многие теперь примкнули к нему отчасти вследствие расположения к отцу Ирода, отчасти ввиду славы, которая следовала за Иродом, отчасти в воздаяние оказанных ими услуг, большинство же побуждаемое надеждами, которые возникли у них относительно будущего, когда Ирод утвердит за собой царскую власть». Этот пассаж показывает, что Ирод приобретает общее признание как подлинный царь Иудеи, а не просто римский ставленник. Несомненно, это может объясняться сильными враждебными настроениями по отношению к Хасмонеям и язычникам парфянам, которые накопились у различных слоев народа. Легко преодолев попытки противодействия сторонников Антигона, Ирод освобождает своих родных в Масаде, затем после краткой осады отвоевывает в Идумее крепость Рису. После этого, видимо, чувствуя себя уже достаточно сильным, он направляется к Иерусалиму. Как сообщает Иосиф Флавий, к нему перебегают «многие жителей города» (ИД. Т. 2. С. 117). Правда, иудейский историк пишет, что они сделали это из страха перед его мощью. Однако это объяснение вряд ли можно признать исчерпывающим. Ведь дело Антигона далеко не было безнадежным. Могли снова появиться парфяне, кроме того, римские полководцы были подкупны, наконец, могло измениться и положение самого Ирода. Ведь Хасмонеи были всё же традиционной законной монархией, а для помешанных на юридических правилах римлян это было немаловажным фактором. Они могли или помириться с изменившим парфянам Антигоном, или просто назначить царем другого принца из этой династии. Наконец, вполне возможной была и потеря Иродом покровительства со стороны его патрона Антония или даже гибель или Антония или самого Ирода. В свете этого, благодаря оказанному царём после победы покровительству фарисеям, именно они составляли большинство перебежавших к нему иерусалимцев.

Вероятно, рассчитывая на своих тайных сторонников в городе, Ирод прежде всего приказал торжественно известить у стен города, что он, «явившись лишь для блага народа и спасения города, готов не только забыть все обиды, нанесённые ему отъявленными врагами, но и дать амнистию за самые тяжкие провинности» (ИД. Т. 2 С. 118). Как пишет Иосиф Флавий в «Иудейской войне» (ИВ. С. 51), Антигон и его сторонники немедленно запретили кому бы то ни было слушать эти воззвания или переходить на строну врага. Агитаторов Ирода постарались отогнать от стен города вылазками и стрельбой из бойниц. Тем самым негласно признавалось, что потенциальных сторонников Ирода было достаточно много.

Однако при этом Антигон попытался обратиться к римлянам, находившимся в войсках Ирода. По его уверению, только он, как представитель законной династии Хасмонеев, имел право занимать иудейский трон, а Ирод — частное лицо и к тому же происходит из идумеев, то есть является якобы неким «полуевреем». То есть Антигон явно в качестве довода для законников римлян постарался использовался принцип этнический, а не религиозный, что было совершенно чуждо тогдашнему иудаизму. Достаточно сказать, что даже основатель самой законной династии Иудеи царь Давид происходил, согласно библейскому преданию, от моавитянки Руфь, хотя моавитяне были враждебным иудеям племенем. Помимо этого, Антигон предложил, что если римляне считают его ставленником и сторонником парфян, то он готов уступить свой трон другому принцу из династии.

Силон и его офицеры, конечно, не слишком вникали в тонкости вопросов иудейского престолонаследия, но, поскольку юридические доводы были негласно подкреплены солидными подношениями, они возымели своё действие. Явно по инициативе своих офицеров солдаты стали жаловаться на недостаток продовольствия, кроме того, в связи с приближением зимы они стали требовать отвести их на удобные зимние квартиры, поскольку окрестности Иерусалима были разорены. Тут надо отметить, что в то время климат в Палестине был гораздо суровее, поскольку у Иосифа Флавия есть несколько ссылок на сильные снежные бури.

Стремясь предотвратить самовольный уход римских союзников, Ирод призывал Силона и его отряд не покидать его. При этом он не только ссылался на постановление сената и приказы Антония и Октавиана, но обещал снабдить римское войско всем необходимым. Временно волнение стихло, а царь, обратившись к друзьям в расположенной севернее Иудеи Самарии, попросил срочно направить ему весь необходимый провиант. Как сообщает Иосиф Флавий, царю удалось в самое короткое время собрать требуемое продовольствие, и к нему потянулись обозы с хлебом, вином, оливковым маслом, а также многочисленные стада скота. Все попытки сторонников Антигона перехватить их оказались безуспешны, благодаря умелым и быстрым действиям царя. При этом Ирод опять-таки старался действовать мудро, по возможности щадя своих потенциальных подданных. Характерно, что, разбив большой отряд Антигона, он захватил важный город Иерихон, где нашел около пятисот жителей, которых он отпустил с миром. Напротив, его римские союзники рассыпались по городу в стремлении ограбить оставленные населением дома. Очевидно, поняв, что с такими ненадежными союзниками, особенно в преддверии неблагоприятной зимней погоды, захватить сильно укреплённый Иерусалим невозможно, царь был вынужден согласиться предоставить римлянам удобные зимние квартиры в преданных ему Галилее, Идумее и Самарии. Не терявший надежды дипломатически переиграть Ирода и завоевать расположение римлян Антигон, в свою очередь, предложил Силону разместить часть своих войск в иудейском городе Лидда (ныне Лод в совр. Израиле). Таким образом, римляне вместо боевых действий прекрасно устроились зимой 39/38 года до н.э. на долгий зимний отдых, устранившись от какой-либо помощи царю.

Однако Ирод решил действовать как можно энергичнее. Оставив гарнизон в Иерихоне, он посылает своего брата Иосифа во главе сильного отряда (2 тысячи пехотинцев и тысяча всадников) в Идумею. Сам же царь с основной частью войск уже без римских союзников отправляется в Галилею, чтобы захватить оставшиеся укрепленные города, в которых располагались гарнизоны Антигона. Путь его лежал через Самарию, где он и устраивает освобожденных из Масады родных и близких.

Поскольку эта область неоднократно упоминается как надёжная база его сторонников, то она заслуживает особого внимания. Напомним, что историческая область Самария, расположенная между Иудеей и Галилеей, является в основном территорией бывшего Северного царства — Израиля, одного из двух царств, на которые раскололось единое царство Давида и Соломона. По площади она почти сопоставима с собственно Иудеей. Северная граница этой области — горы Кармель и Гилбоа, восточная — река Иордан, западная — Приморская долина Саронская, на юге — условная линия примерно на десяток километров севернее Иерусалима. Земля в Самарии более плодородна, чем в Иудее. На севере у невысоких гор Гаризим и Гевал (940 м) расположены широкие возделываемые долины, водные источники и хорошие почвы. Показательно, что именно там было особенно много поселений, особенно в персидский период в IV и V веками до н.э. Тогда, как полагают исследователи, многие вернувшиеся из вавилонского плена поселялись не только в Иудее, но и в Самарии. Уменьшение поселений в эллинистический период объясняется противодействием собственно самаритян Александру Македонскому. (Напомним, что самаритяне — потомки переселенных после разгрома ассирийцами Израильского царства в 722 г. до н.э. семитских племен из Месопотамии, смешавшихся с избежавшими изгнания остатками 10 племен Израиля. Самаритяне признают Священным Писанием только Пятикнижие Моисеево и Книгу Иисуса Навина, но отрицают пророческую литературу и священную сущность Иерусалима и Сиона.) На юге области природные условия хуже и поселений заметно меньше. В общем Самария к I веке н.э. представляла собой, подобно Галилее, область с хорошо возделанными полями и садами. Её западные районы гораздо лучше, чем Иудея, орошалась дождями (500–700 мм в год против 200–400 мм). Поэтому именно там особенно много скоплений малых поселений, однако в поздний эллинистический и римский периоды они стали заменяться большими поместьями. Земля Самарии в изобилии производила виноград, оливки, фрукты, зерно и овощи. При этом, конечно, процветало овцеводство.

Однако Самария для Иудеи имела также и важное стратегическое значение, через нее шли важные пути сообщения. Это объясняет тот факт, что после включения её в состав Хасмонейского царства его правители пытались иудаизировать самаритян. Иудейский царь Иоанн Гиркан даже разрушил их священный храм на горе Гаризим, который они почитали вместо горы Сион. Для закрепления контроля над Самарией был построен ряд крепостей и опорных пунктов, самой важной была сооруженная на юго-востоке области крепость Александрион (Сарбата). Построенная на горе, она была важным стратегическим пунктом, гарнизон которого мог контролировать долину Иордана.

Население этой важной в стратегическом и экономическом отношении исторической территории было весьма сложным и пестрым по составу. Как было уже отмечено, значительное количество иудеев расселилось там в послепленный период и особенно в период правления Хасмонейских царей. Однако всё же самый большой процент населения составляли самаритяне. Правда, к сожалению, пока нельзя точно выявить отличие поселений самаритян от поселений иудеев. Гораздо проще по остаткам культа богов определить поселения язычников. Последних в Самарии было заметное число, поскольку известно, что ещё Александр Македонский превратил главный город области Самарию в македонскую военную колонию. Эллинистическое население, несомненно, увеличилось во время правления в Палестине Птолемеев и Селевкидов. Пережив трудные времена под властью Хасмонеев в составе независимой Иудеи, эта часть населения укрепила свои позиции при господстве римлян, заинтересованных в увеличении лояльного к ним населения. Таким образом, в области проживали три группы населения, явно недружелюбно относящиеся друг к другу. Однако именно она стала надёжным оплотом Ирода. Поскольку ничего не сообщается о волнениях и беспорядках, то надо признать, что иудейский царь наряду с полководческими проявил отличные дипломатические и организационные способности.

Обеспечив себе тыл, Ирод направляется в Галилею, чтобы овладеть последними опорными пунктами Антигона, главным из которых была крепость Сепфорис (Циппори). Стремительный марш к этой твердыне не задержала даже снежная буря, поскольку зима 39/38 года до н.э. была особенно суровой. По причине того, что или само имя царя уже внушало страх, или из нежелания сражаться за дело Антигона гарнизон Сепфориса, не дожидаясь осады, просто разбежался. Ироду достались большие склады продовольствия, что помогло быстро восстановить силы его измученных бурей войск. Далее он, не теряя времени, выступил на восточную границу Галилеи с Сирией против «разбойников», скрывавшихся в пещерах Хермонского горного хребта. Как пишет Иосиф Флавий, необходимость этого похода была вызвана набегами этих воинственных горцев, «опустошавших большую часть страны, приводя её в такое состояние, в какое не привела бы даже война» (ИД. Т. 2. С. 52).

Трудно определить этническое и социальное происхождение этих «разбойников». Есть основания полагать, что частично это были бежавшие сторонники Антигона галилеяне, смешавшиеся с местными горными племенами. Во всяком случае нет сомнения в их боевом духе и способности вести как регулярную войну, так и партизанскую. В первом же сражении в открытом поле у деревни Арбела на берегу Тивериадского озера только с большим трудом отряду Ирода удалось одержать победу, после чего «разбойники» бежали в труднодоступные тогда места в верховья Иордана, а многие укрылись с семьями в горных пещерах. Добраться до них при том уровне техники представляло весьма трудную задачу. Пещеры были расположены в склонах почти отвесных скал, а все подходы к ним представляли собой узкие горные тропы по краям глубоких пропастей. Снабженные большим количеством продовольствия, обитатели этих естественных укрытий могли держаться очень долго. Здесь Ирод проявил свою изобретательность. По его приказу было сооружены окованные железом платформы типа современных подвесных строительных «люлек». Эти «люльки» с размещёнными на них воинами спускали на цепях к устью пещер. Солдаты Ирода были снабжены особыми баграми, с помощью которых они старались сбросить защитников пещер в пропасть и ворваться в пещеры. Успех такой тактики был полным. Однако Иосиф Флавий, подробно описывающий эту операцию и отвагу солдат Ирода, все же отмечает, что сам царь неоднократно предлагал осажденным сдаться, обещая милость и прощение. Многие «разбойники» приняли это предложение и подчинились ему. Как особый случай Иосиф Флавий описывает фанатизм одного из осаждённых. Глава семейства, несмотря на мольбы своей семьи, встал у входа в пещеру, убил последовательно своих детей и жену, а затем сам бросился вслед за ними в пропасть. Всё это время царь лично, стоя на платформе, протягивал к нему правую руку, «умолял его пощадить собственных детей», обещая ему и его семье полную безопасность (ИВ. С. 53). В ответ фанатик отвечал царю дерзкими словами, надсмехаясь над его «слабодушием». Интересно, что в варианте рассказа об этом эпизоде в «Иудейских древностях» «разбойник» обвинял Ирода в «низком происхождении» (ИД. Т. 2. С. 121). Такие обвинения характерны для Антигона и его сторонников, однако отсутствует другой пункт — обвинение в «неполноценном еврействе». Отсюда очевидно, что утверждение Антигона о «полуеврействе» Ирода годилось только для ушей ничего не смыслящих в иудейских делах римлян, но для иудеев, даже весьма враждебных царю, тогда такое утверждение выглядело бы слишком абсурдным.

Но как показали дальнейшие события, миролюбивая позиция царя все же не оказалась достаточно успешной. После его ухода с основными силами в Самарию для подготовки продолжения борьбы с Антигоном в усмиренной им части Галилеи снова вспыхнул мятеж, и оставленный Иродом небольшой отряд был истреблен. На этот раз повстанцы пытались скрыться в болотах в верховьях Иордана. Царю пришлось вернуться и с помощью военной силы окончательно подавить восстание. При этом на ряд посёлков и городков была наложена контрибуция в размере 100 талантов.

Пока происходили эти события, положение в войне римлян с парфянами резко изменилось. Талантливый, хотя и не чуждый греха корыстолюбия Вентидий в решающей битве разгромил парфян, и в битве пал сам Пакор, вновь наступавший на Сирию во главе огромного войска. Как отмечает Плутарх, «победой этой — одной из самых прославленных своих побед — римляне полностью отомстили за гибель Красса и снова загнали парфян, потерпевших подряд три тяжелых поражения, в пределы Мидии и Месопотамии». Однако он пишет: «Преследовать парфян далее рубежей Месопотамии Вентидий не захотел — он боялся зависти Антония, — но обратился против изменивших римлянам городов, привёл их к покорности и осадил в Самосате Антиоха, царя Коммагены»^{126}.

Для нашего изложения важно то, что на Востоке появился всемогущий триумвир Антоний, разделивший с Октавианом Римскую державу Судя по поведению Вентидия, он уже, несомненно, претендовал на императорское величие. Его сложные отношения со вторым триумвиром и ту власть, которую приобретали над ним чары египетской царицы Клеопатры, мы рассмотрим позднее. Пока что отметим, что появление Антония, давнего покровителя семейства Антипатра и особенно Ирода, разумеется, предоставило иудейскому царю новые возможности. Надежды Ирода не остались обманутыми. Ознакомившись с положением в Иудее, Антоний приказал Вентидию отправить на помощь своему ставленнику дополнительные силы. И действительно, на помощь Ироду был направлен сильный воинский отряд — два легиона (ок. 10 тыс. солдат) и тысяча всадников во главе с Махерой.

Однако опять чуть было не повторилась та же старая история. Антигон, хорошо зная нравы римских военачальников, тайно предложил Махере взятку. Но на этот раз готовый к такому развитию событий Ирод предложил Махере ещё большую сумму. Поэтому римский военачальник не решился изменять приказаниям Вентидия и Антония, но вопреки советам Ирода стал действовать самостоятельно. Прикинувшись другом Антигона, он двинулся к Иерусалиму. Однако Антигон не поверил ему, закрыл ворота и встретил его градом камней. Разъяренный неудачей римский полководец по дороге к Эммаусу приказал своим войскам бесчинствовать, грабить и убивать всех иудеев, не разбирая врагов и друзей. Ирод был настолько разгневан этим, что едва не начал против него военные действия. Однако он сдержал свою ярость и решил лично отправиться к Антонию, чтобы попросить не присылать ему таких союзников, которые ведут себя хуже врагов. Узнав об этом, Махера осознал угрожавшую опасность и стал упрашивать Ирода разрешить отправиться вместе с ним. Будучи реальным политиком, Ирод уступил просьбам Махеры и поручил своему брату Иосифу остаться с частью войск, чтобы в его отсутствие он мог вместе с римлянами противостоять Антигону.

Прибыв в Антиохию с небольшим отрядом пехотинцев, иудейский царь узнал, что Антоний находится в войсках, осаждающих парфянскую крепость Самосату на Евфрате. Между тем оказалось, что путь из Антиохии до Самосаты крайне опасен из-за партизанских действий местных племен, мешающих подвозу припасов для осаждающей крепость армии Антония. Ирод смело предложил возглавить всю экспедицию. Иосиф Флавий красочно и подробно описывает, как на расстоянии двух дней пути до Самосаты весь огромный обоз подвергся неожиданному нападению конных и пеших врагов. Сначала нападавшие обратили сопровождающий отряд в бегство и захватили много трофеев. Положение спас Ирод. «Царь… ринулся немедленно на выручку товарищей вперёд и стал рубить врагов; этим он вновь возбудил мужество своих людей и придал им отваги, а так как тем временем бежавшие вернулись назад, то на варваров отовсюду посыпались удары и множество их подверглось избиению». После разгрома царем повторной атаки ещё более многочисленных врагов, его спутники с полным правом называли его «своим спасителем и заступником» и получили возможность благополучно продолжить свой путь. Антоний, зная о всём происшедшем, выслал навстречу Ироду «войско и личную свиту, чтобы оказать ему почтение и поддержку. Он с удовольствием ждал приезда Ирода, и так как узнал о подвигах, им совершённых, то принял с выражением удивления его храбрости, немедленно заключил его в объятия и принял его с тем большим почтением, что сам недавно провозгласил его царём» (ИД. Т. 2. С. 122–123). Вскоре Самосата покорилась римлянам, и война окончилась. Антоний приказал новоназначенному наместнику Сирии Соссию оказать всемерную поддержку Ироду, а сам направился в Египет к любимой Клеопатре.

Однако вести из Иудеи омрачили радость от успехов Ирода. Прежде всего он узнал о гибели оставленного им в Иудее брата Иосифа. После смерти Фазаэля это был особенно сильный удар, потому что все братья горячо любили друг друга и всячески поддерживали своего самого выдающегося брата Ирода. Огорчительней всего было то, что горячий по характеру Иосиф отступил от инструкций старшего брата, велевшего соблюдать осторожность, только обороняться и всячески избегать наступательных действий. Видимо, заскучав в бездействии, Иосиф решил совершить поход на район Иерихона, чтобы, захватив область посеянного там хлеба, лишить Антигона продовольственной базы. Однако более опытный в военном искусстве полководец Антигона Папп неожиданно напал на отряд Иосифа и разгромил его. Иосиф погиб как настоящий воин, сражаясь до последней возможности. Победители не проявили великодушия и по приказу Антигона надругались над телом погибшего, отрубив голову Иосифа. Победа вдохновила сторонников Антигона, вспыхнули мятежи в Галилее и других местах.

Как пишет Иосиф Флавий, «Ирод лишь на краткий миг дал выход своему горю и, отложив проявления скорби на будущее, устремился с превосходящей пределы возможного быстротой в направлении врага». На этот раз в его распоряжении была реальная помощь римлян. Сначала по приказу Антония под его начало был отдан один легион римской армии, а затем другой. Выступив из Антиохии, он усмиряет повстанцев восточной Галилеи одним видом своего войска. Затем Ирод стремительно движется к Иерихону, желая отомстить за смерть брата. Опять, как пишет Иосиф Флавий, «из Иерихона и других мест к нему непрерывным потоком стекались иудеи: одни из ненависти к Антигону, другие — под впечатлением успехов Ирода, но большинство — из непостижимой жажды перемен» (ИВ С. 55–56). Отметим, что это уже свидетельствует о том, что Ирод воспринимался многими иудеями как национальный вождь, несмотря на наличие в рядах его армии большого контингента регулярных римских войск. В решающем кровопролитном сражении войска Антигона потерпели сокрушительное поражение. Погиб непосредственный убийца Иосифа полководец Папп, и в отместку за надругательство над трупом Иосифа Ирод приказал послать брату Фероре голову Паппа.

Надо сказать, что успехи царя породили предания о чудесных спасениях Ирода как «доказательстве милости Божией к царю». Например, перед решающим сражением Ирод провел совещание со своими приближенными начальствующими лицами в здании, которое рухнуло, как только совещание было закончено. Другой случай ещё более чудесен. После сражения уставший царь решил в одном из домов искупаться. При нем во время купания не было никого, кроме мальчика-слуги. Когда же он разделся, вдруг мимо него «пробежал какой-то воин с мечом в руке и выскочил в дверь, за ним выбежали второй и третий. Эти воины бежали было в тот дом и скрывались внутри его из страха. Теперь они были так напуганы, что не тронули царя, думая об одном лишь, как бы самим беспрепятственно спастись из дома». Этот эпизод Иосиф Флавий также сопровождает следующей сентенцией «Здесь (опять) он подвергся крайней опасности, из которой спасло его Божье провидение» (ИД. Т. 2. С. 125). Не имеет смысла исследовать, имели ли место указанные события, Важно народное истолкование их значений, которое сохранил в своём сочинении Иосиф Флавий.