Демонстрация 13 декабря

Демонстрация 13 декабря

О подготовке к демонстрации в Ташкенте органам советской власти стало известно еще примерно надели за две.

План организаторов демонстрации был следующий Сначала предполагаюсь под видом демонстрации собрать возможно более значительную толпу и затем, наэлектризовав ее, арестовать народных комиссаров и одновременно освободить из тюрьмы Доррера и других арестованных контр-революционеров. Завершением всего этого плана намечалось создание своего правительства во главе с Доррером.

В тюрьме, в камере, где находился Доррер, был найден текст воззвания к «мусульманам» от имени «русской группы», в котором «мусульмане» призывались стать во главе восстания. Привести в исполнение этот план предполагалось в день демонстрации 13 декабря.

Вопрос о подготовлявшейся в старом Ташкенте демонстрации был поставлен на обсуждение и в Совнаркоме. Протокола этого заседания Совнаркома нам не удалось найти, но о том, какую позицию занял Совнарком по данному вопросу, мы можем судить по докладу т. Тоболина на заседании Ташкентского Совета Рабочих и Солдатских депутатов. В отчете об этом заседании, напечатанном в «Нашей Газете» от 9 декабря 1917 года мы находим следующее:

«Товарищ Тоболин, ознакомив Совет с постановлением Исполнительного Комитета о манифестации, заявил, что Совет Народных Комиссаров вместе с Исполнительным Комитетом решил принять участие в манифестации, быть на митинге и приветствовать собравшихся, объяснить отношение Совета автономии Края, но вследствие возможности провокационных выступлений отдельных безответственных лиц, он не считает возможным устраивать манифестацию русской части города» (курсив мой П. А.)

Из этого заявления т. Тоболина, стоящего тогда во главе нашей туркестанской партийной организации и одновременно Совнаркома, мы можем заключить, что и в руководящих кругах нашей партийной организации и в Совнаркоме, как по вопросу о Кокандской автономии вообще так и относительно подготовлявшейся 13 декабря демонстрации, была полная растерянность.

Уже в то время многие, если не все, понимали, что руководители контр-революционного движения учли популярность лозунга автономии Туркестана в широких массах, учли и нашу ошибку и решили сыграть на этом. Понимали это, конечно, и члены Партийного Комитета и члены Совнаркома и все же не смогли исправить своей ошибки. Выступить против лозунга автономии они считали невозможным, ибо им казалось, что это слишком противоречило бы положению партии о праве наций на самоопределение вплоть до отделения. Поотому тов. Тоболин предлагает «принять участие в манифестации, быть на митинге и приветствовать собравшихся» и также «объяснить отношение Совета к автономии Края», то есть разъяснить тем, кто собирается на митинг, что национальная буржуазия при активной поддержке русской буржуазии выбрасывает лозунг автономии не ради самой автономии, а исключительно ради того, чтобы свергнуть власть пролетариата и самим снова сесть на шею рабочих и дехкан.

Но если тов. Тоболин предлагал пойти на митинг для того, чтобы вскрыть всю лживость, весь обман того политического хода буржуазии, который называется Кокандской автономией, то кого же он хотел приветствовать? Неужели обманутых ремесленников старого города и дехкан окрестных кишлаков. И по поводу чего приветствовать он собирался старогородских ремесленников, неужели по поводу того, что начальная буржуазия так ловко обманула их? Нелепость такого предложения, которое, кстати сказать, было принято и проведено в жизнь, особенно наглядно доказывает, что наша туркестанская партийная организация в то время не доросла еще до настоящего большевизма, что у нас тогда было еще слишком много мелко-буржуазного налета, который оставил известный отпечаток на некоторой части русского рабочего класса Туркестана.

Получив сведения о подготовке, демонстрации, Совнарком решил, во избежание эксцессов, не пропускать 13 декабря в старый город русских, так как уже в то время было известно, что именно группа русских офицеров во главе с Фроловым старается довести демонстрацию до столкновения с советской властью.

Проведению самой демонстрации и митинга в старом городе было решено не мешать, так как всякое вмешательство могло бы привести к столкновению, во время которого неизбежно могли бы быть совершенно невинные жертвы. В то же время из старого города в новый было решено не пропускать местное население. Для этого перед рассветом (в 5 часов) 13 декабря район Урды и другие места стыков старого и нового Ташкента были заняты советскими войсками.

Руководство всем порядком этого дня было возложено на начальника гарнизона т. Стасикова.

При объезде города утром 13 декабря т. Стасиков заметил большую группу русских интеллигентов, двигавшуюся по направлению старого города с плакатом, на котором значилось — «Автономия Туркестану». Тов. Стасикову эта группа заявила, что она является, делегацией в старую часть города для приветствия местного населения.

Несмотря на принятое решение, эта группа т. Стасиковым была пропущена и для сопровождения ее был командирован конный разведчик.

В 9? часов утра было получено сообщение о том, что около Урды стоит громадная толпа русских — в 2–3 тысячи человек, требующая, чтобы ее пропустили в туземную часть города для присоединения к демонстрации.

Начальник гарнизона и начальник охраны города поехали на Урду и убедившись, что манифестанты настроены воинственно, решили пропустить манифестацию, представители которой уверили, что никаких агрессивных действий они предпринимать не намерены[4].

Таким образом, план, только что принятый Совнаркомом, был нарушен.

Здесь мы считаем необходимым отметить, что подготовка к демонстрации всполошила весь старый город. Положительно во всех организациях старого города, во всех чайханах, на улицах вопрос о демонстрации обсуждался около двух недель. При этом нужно подчеркнуть, что в существовавших тогда профессиональных организациях старого города долгое время замечалось колебание, — идти или не идти на эту демонстрацию. В конце концов почти во всех профсоюзах было решено пойти на демонстрацию. Исключением в этом отношении оказался только союз строителей, который категорически решил, что ни один член союза не должен быть на демонстрация, так как эта демонстрация направлена против советской власти.

В 10 часов утра народные комиссары вместе с начальником гарнизона и начальником охраны города поехали в старый город. На месте митинга они были пропущены на почетные места, где уже стояла группа интеллигентов из русской части города. Между прочим, толпа при появлении народных комиссаров, приветствовала их криками «Ура».

Речи выступавших на митинге ораторов были совершенно спокойны, хотя со стороны русских раздавались провокационные возгласы и выкрики против народных комиссаров.

Получив известие, что по русской части города движется большая процессия казак-киргиз, комиссары покинули митинг и отправились в новый город.

Киргизы были встречены около Первушинского моста. Прибывших к ним на встречу народных комиссаров они приветствовали криками «Ура». По всему было видно, что ничего против советской власти они не замышляют.

Опять таки во избежание кровопролития, не желая обострять отношений с мирной демонстрацией казак-киргиз, было решено не препятствовать их продвижению. Демонстрация киргиз двинулась в старый город по Воронцовской (ныне Сталина) улице, при чем урдинской военной заставе было отдано распоряжение пропустить киргиз в старый город.

Приблизительно в 2 часа дня около Белого Дома собралась толпа киргиз в 2–3 тысячи человек. Криками — «ура» киргизы вновь приветствовали народных комиссаров, которые ответили им на приветствие. Здесь группа членов СНК, приехав на автомобиле, приветствовала демонстрантов, а эс-эр Успенский объявил, что СНК постановил объявить Туркестан автономной республикой.

Настроенно киргиз было совершенно мирное, хотя из толпы раздался какой-то одинокий провокационный выкрик. Характерно, что киргизы хотели было задержать и арестовать провокатора, но представители советской власти предложили оставить его в покое.

После этого киргизы совершенно спокойно двинулись дальше по русской части города. В полном порядке они подошли к памятнику Кауфмана в сквере. За киргизами шла громадная толпа узбеков и русских.

Здесь необходимо заметить, что из старого города в новый пошли далеко не все, кто был на митинге. Как мы уже отмечали, на митинге вместе с торговцами, духовенством и интеллигенцией были и рабочие организации старого города, за исключением союза строителей. Но когда демонстрация, несмотря на объявленное заранее запрещение, направилась в новый город, рабочие организации не пошли вместе со всеми и в демонстрации, митинге, а также и во всех дальнейших событиях никакого участия не принимали.

Подойдя к памятнику, демонстранты хотели было разойтись по домам. Но тут на сцену выступили русские контр-революционные ораторы, которые в зажигательных речах стали призывать собравшихся к свержению советской власти и к освобождению из тюрьмы арестованных контр-революционеров.

Группа старых чиновников во главе с капитаном Фроловым и еще какими-то двумя неизвестными полковниками в это время арестовала начальника охраны города Гудовича и, сопровождаемая частью демонстрантов, двинулась к тюрьме.

Когда эта контр-революционная толпа подошла к тюрьме, красногвардейцы, охранявшие ее, растерялись.

Вожаки контр-революции заставили Гудовича отдать приказание открыть ворота тюрьмы, куда толпа проникла и освободила аростованных — Доррера и других контр-революционеров.

Часть освобожденных была посажена в автомобиль начальника Гудовича. Толпа, сопровождавшая автомобиль двинулась по направлению Урды, то есть в старый город, — остальная часть освобожденных из тюрьмы контр-революционеров замешалась в толпе или просто разбежалась по городу.

Начальник гарнизона, неуспевший выслать войска для защиты тюрьмы, двинул навстречу направлявшейся к Урде толпе отряд кушкинцев, прибывших в Ташкент еще в дни Октябрьской революции.

Один из солдат (по другой версии это был командир роты) ворвался в толпу, вскочил в автомобиль, в котором находился Доррер и другие контр-революционеры, наставил дуло револьвера на шофера и приказал ему ехать к гауптвахте. Шофер подчинился.

Тут же, из толпы в красногвардейцев было произведено несколько провокационных выстрелов.

На раздавшиеся провокационные выстрелы красногвардейцы ответили залпом, в результате которого был убит генерал Смирницкий, ехавший верхом на лошади во главе толпы и пятнадцать человек из местного населения. С нашей стороны был убит один красногвардеец.

После первого же залпа толпа разбежалась, и в городе наступило полное спокойствие.

Над арестованными контр-революционерами, освобожденными толпой из тюрьмы и затем снова вместе с автомобилем отбитыми кушкинским отрядом, после того, как они были доставлены на гауптвахту, красногвардейцы, возбужденные за день происходившими событиями, учинили самосуд и расстреляли их всех. В том числе погиб и один из виднейших организаторов контр-революции — Доррер.

Члены Исполнительного Комитета и Совнаркома принимали все меры к тому, чтобы успокоить красногвардейцев. Был даже отдан категорический приказ о недопущении самосуда, но остановить их не удалось.

Буржуазия и мещанская интеллигенция впоследствии всячески использовала этот момент, чтобы очернить советскую власть.

Так прошла и закончилась демонстрация 13 декабря в Ташкенте. Тех целей, которые ставила перед собой кучка ташкентских контр-революционеров, в смысле контрреволюционного переворота, она; конечно, не достигла, но она обошлась нам дорого, так как эта демонстрация надолго создала в Ташкенте тревожное настроение и отвлекла внимание центральных органов советской власти и Компартии в Туркестане от того, что происходило в Коканде.