ПАПЫ ПРОТИВ ИМПЕРАТОРА ФРИДРИХА II

ПАПЫ ПРОТИВ ИМПЕРАТОРА ФРИДРИХА II

Через несколько дней после смерти Иннокентия III девятнадцать кардиналов собрались в Перудже, чтобы избрать его преемника. Неспокойная политическая обстановка а Италии, не до конца побежденная ересь и смутные вести с Востока о нашествии неведомых татар побудили коллегию к быстрому принятию решения. Два кардинала — Уголино Конти и Гвидо Пренесте — были уполномочены коллегией назначить папу. 24 июля их выбор остановился на Ченчио Савелии, представителе знатной римской фамилии. Эта семья наряду с Орсини и Колонной издавна вершила судьбу Италии. 31 августа он вступил на трон римского понтифика как Гонорий III (31.8.1216–18.3.1227), а 3 сентября вошел в Латеранский дворец.

Гонорий был одним из самых верных и последовательных приверженцев Иннокентия. Несмотря на свои шестьдесят восемь лет, он энергично взялся за дела Св. Престола. Выдающийся администратор, положивший начало ведению сборника документов по вассальным доходам папского государства, Гонорий был столь же способным теологом. Его богословский трактат «Ordo Romanus» стал одним из важнейших и надежнейших источником по многим вопросам церковной жизни. Его перу принадлежало и жизнеописание Григория VII, на которого он хотел бы походить, но сознавал, что не обладает силой духа и безжалостностью своего кумира.

Подобно Иннокентию III, Гонорий считал необходимым наставлять светских правителей и принимать участие во всех их делах. Так, после смерти Иоанна Безземельного (1216), а затем регента Пембрука (1219) он фактически правил Англией через своего легата Пандульфа, поддерживая права на английский престол сына покойного короля, юного Генриха III.

В соответствии с решениями IV Латеранского собора о низложении южнофранцузских баронов, причастных к ереси альбигойцев, Гонорий подтвердил права руководителя крестового похода против еретиков Симона де Монфора на земли, принадлежавшие Раймонду VI Тулузскому.

9 апреля 1217 г. он короновал в византийские императоры Пьера де Куртенэ, родственника французского королевского дома. Это должно было придать новый блеск Церкви, которая с этого времени надеялась иметь в своем ленном владении обе короны — Востока и Запада. В Италии Гонорий выступал как миротворец, стремясь нормализовать отношения между враждующими городами, и сумел добиться прекращения распрей между Пизой и Генуей (1217), Миланом и Кремоной (1218), Болоньей и Пистоей (1219).

Интересы папы не ограничивались Западной Европой. В 1224 г. он направил послание «к христианам Руссии», одной из целей которого было, по всей вероятности, привлечение русских князей к союзу с Ливонским орденом для совместной борьбы против язычников Литвы. И уже в конце своего понтификата в послании «к королям Руси» Гонорий призвал их «отказаться от заблуждений» и принять католичество.

Гонорий был образованным и просвещенным человеком. Однако в ноябре 1219 г. он своей знаменитой буллой «Super speculam» запретил преподавание в Париже римского права. С того времени было разрешено читать студентам только право каноническое. Юридический факультет в парижском университете обратился в факультет Декрета, или канонического права. Закрылись также все существовавшие в Париже правовые школы. Поскольку знание римского права было необходимо для толкования канонических законов, касающихся духовного суда, этот обезглавленный факультет влачил жалкое существование. Считается, что тем самым папа способствовал формированию богословского центра в Париже. Под страхом отлучения от причастия в университете запрещалось изучать физику, медицину и многие другие естественные науки. Всем духовным лицам Гонорий III строжайше воспретил практиковать медицину. Это стало запретом на хирургию как профессию для представителей образованных слоев средневекового общества. Желающие посвятить себя медицине отправлялись в Монпелье, стремящиеся овладеть гражданским правом — в Орлеан или Болонью.

По природе мягкий и дипломатичный, из всех очередных задач, намеченных гениальным Иннокентием III, Гонорий был более всего предан одной — организации нового крестового похода. В течение четырех лет он был наставником Фридриха II, в то время малолетнего, и успел привязаться к своему воспитаннику. Поначалу его отношение к императору отличалось теплотой и душевностью. Но за его возвышением он следил со смешанными чувствами. Слишком сильный император мог стать угрозой для папства, слишком слабый не сумел бы успешно провести крестовый поход, ожидавшийся Гонорием с особым нетерпением.

Новой экспедиции в Святую землю требовало его религиозное чувство и личные воспоминания давних лет.

Более двух десятилетий назад, в понтификат папы Климента III, Ченчио Савелии служил у кардинала Джанчито Бобоне из семьи Орсини. Кардинал должен был в качестве папского легата отправиться в Испанию, а Ченчио — сопровождать его. Но у него не было необходимой для поездки суммы. Все его попытки найти деньги не увенчались успехом. Возвращаясь домой поздним вечером, до слез огорченный неудачей, вымотанный унизительными и бесплодными поисками золота, он являл фигуру истинного отчаянья. Внезапно перед ним из пустоты возник силуэт старца. Он предрек изумленному Ченчио, что поездки в Испанию не будет — папа Климент умрет, а Орсини займет его место. Ченчио робко высказал сомнение, на что старец заявил ему: «Это так же верно, как и то, что Иерусалим находится в руках неверных и не освободится ранее того времени, когда ты будешь папой». Потрясенный Ченчио этим же вечером узнал, что папа заболел и поездка отложена. Далее все произошло, как предсказал призрак.

Теперь Гонорий верил, что время освобождения Иерусалима наступило.

В 1218 г. после смерти императора Отгона поход действительно начался. Им руководил папский легат Пелагий, кардинал Альбано, испанец по происхождению, надменный, крутой и неуступчивый. Под его руководством крестоносцам удалось захватить крупный портовый город Дамиетту. Этот стратегический пункт был настолько важен для египтян, что султан Аль-Камиль предложил в обмен на Дамиетту все Иерусалимское королевство. К великому недоумению Европы, Пелагий это предложение отверг. Окрыленные победой крестоносцы решили разбить султана в его вотчине, Египте. Им, как никогда, требовалась помощь.

Гонорий настоятельно потребовал, чтобы его воспитанник Фридрих II выполнил обещание, торжественно принесенное во время коронации в Ахене, и отправился в крестовый поход. Между папой и Фридрихом в течение нескольких лет разыгрывалась странная комедия. Император выпросил у своего старого воспитателя несколько отсрочек, но так и не двинулся на Восток. Напрасно папа умолял возмужавшего питомца выполнить обещание — тот был слишком занят укреплением власти в Германии и Италии.

Он поклялся Гонорию отказаться от Сицилии. Значение этой клятвы понимали все: если бы Сицилийское королевство и империя сосредоточились в одних руках, то папство в случае любого конфликта оказалось бы зажатым врагом со всех сторон. Но Фридрих не в силах был оторваться от этой прекрасной страны, в которую вложил свою душу. Он отобрал ее у мальчика-сына Генриха, и в апреле 1220 г. провел коронацию того римским королем. Чтобы успокоить Гонория, император заверял, что имперские князья проявили самоуправство и организовали выборы без его ведома.

Сокрушенный Гонорий надеялся на уступки в других делах. Действительно, Фридрих держал себя кротко и миролюбиво: в вопросе о наследстве Матильды, который уже столько лет служил предметом ожесточенного спора, он признал справедливость требований Св. Престола, что папа мог рассматривать как свою безусловную победу.

В 1221 г. крестоносцы, которые под началом Жана Бриеннского четырьмя годами раньше переправились в Египет, принуждены были сдать Дамиетгу. Они не получили обещанной помощи из Европы, и в этом разочарованный папа обвинил Фридриха. Он даже пригрозил ему отлучением от Церкви. Фридрих дал новую клятву выступить в поход, с жаром занялся подготовкой к походу и женился на дочери и наследнице иерусалимского короля Жана Бриеннского, Иоланте. Но, кроме того, что император принял титул короля Иерусалимского, отобрав его у тестя, ничего не изменилось: он по-прежнему занимался итальянскими делами.

Гонорий возмутился и обвинил Фридриха в неблагодарности, от чего тот отмахнулся. В 1225 г. Гонорий, в очередной раз изгнанный из Рима, дал в Сан-Джермано вблизи Монте-Кассино последнюю отсрочку Фридриху до августа 1227 г.

Тон и поведение императора стали беспокоить не только папу, но и городские коммуны, которые почувствовали опасность, грозящую их свободам. В ответ на попытку Фридриха подчинить Северную Италию своей неограниченной власти в марте 1226 г. во главе с Миланом была восстановлена Ломбардская лига, включавшая Болонью, Брешию, Мантую, Бергамо, Турин, Виченцу, Падую и Тревизо, сроком на 25 лет (так называемая Вторая Ломбардская лига), в которую вскоре вступили и другие итальянские коммуны. Но папа старался разрешить возникающие противоречия миром, поскольку никак не мог отказаться от надежды отвоевать Гроб Господень. Он прилагал массу усилий, чтобы помирить императора и Жана Бриеннского. Только в их единении он видел залог освобождения Святой земли.

Гонорий не относится к числу выдающихся пап, и, пожалуй, только отблеск харизматичной личности императора Фридриха высвечивает его из общего ряда.

* * * 

Противоречивый император

Клевета и легенда сильно исказили образ Фридриха И. Его друзья и противники, современники и потомки диаметрально противоположно изображают его характер. Но и несомненные факты его биографии показывают, что это была странная, полная противоречий личность. Талант поэта уживался в нем с холодным расчетом законодателя и полководца, политические фантазии — со здравым пониманием реальных нужд государства; монашеский дух — с религиозной терпимостью, строгие принципы легитимизма монархической власти — с демократичностью. Средневековый Рим с его чернью представлялся ему народом античных квиритов, которому он сообщал о каждой своей победе. В наследственном Сицилийском королевстве, опережая правителей более позднего времени, он отпускал на волю рабов и высказывал такие взгляды на государственное значение науки и просвещения, которые и в наше время не потеряли актуальности.

Император силой оружия подчинил сицилийских арабов и переселил их в апулийские города Лучеру и Ночеру, обращаясь с ними настолько доброжелательно, что завоевал их сердца. Арабы в те времена обладали самыми разнообразными познаниями, особенно в области математики и химии. Просвещенный правитель с увлечением занимался такими штудиями, и это породило слух, что он сам наполовину сарацин. Поразительная толерантность к исламу уживалась в нем с жестоким преследованием еретиков. В отличие от современных ему монархов он не умерщвлял плоть, предаваясь молитвам и постам, а окружил себя восточной роскошью и искал новых ощущений, пусть и греховных с точки зрения Церкви.

О нем можно сказать, что он был человеком великим и благородным, но отнюдь не добродетельным.

Фридрих дружил с монахами цистерианского ордена и в то же время разделял идеи Арнольда Брешианского о церковной реформе; заключил неслыханный в Средние века союз с мусульманским государем и способствовал передаче христианам Иерусалима. На севере Италии он боролся с городами, носителями передовой культуры, во имя отжившего принципа; на юге — основал новое государство со многими признаками просвещенного абсолютизма. Одно только объединяло его противоречия — непримиримость к римской теократии. Папы ненавидели Фридриха как человека, боялись его как сицилийского короля и не могли допустить осуществления его идеалов как императора.

Ожесточенная борьба была неизбежна.

Свои обязанности защитника Церкви, веры и порядка Гонорий всегда выполнял добросовестно. В 1226 г., уже на пороге могилы, он убедил Людовика VIII Французского начать крестовый поход против альбигойцев, борьба с которыми фактически прекратилась после гибели победителя еретиков Симона де Монфора. В том же году, уже после смерти французского короля, он подал руку помощи регентше Бланке Кастильской и ее сыну Людовику IX, противостоявшим мятежным баронам, готовым раздробить Францию.

Поддержка и признание Гонорием «милиции Христа» положили начало формированию организации, основанной Домеником Гусманом для истребления ересей. Папа приказал выбрать один из монашеских уставов для основания религиозного монашеского ордена (11.2.1218) — знаменитого ордена доминиканцев, «псов Божьих». Орден объединял жестоких фанатиков, ставящих целью жизни уничтожение инакомыслящих. Таким образом, с одобрения «доброго» папы Гонория было положено начало деятельности печально известной инквизиции. Но он не успел дать прочную форму и устав для судебного порядка нового трибунала, и при нем инквизиция еще не зверствовала.

Гонорий не мог не позаботиться о близких. Папа возвратил Церкви Ареццо, чтобы передать в удел представителям своего дома. Савелии приобрели со времен Гонория III много имений вокруг озер Альбанского и Неми. Но эти пожалования не шли ни в какое сравнение с непотизмом пап эпохи Ренессанса.

По свидетельству Жака Витрийского, папа был добрый и религиозный старец, весьма простой и благожелательный, растрачивающий все состояние на нищих.

Откуда же тогда возникло мнение о Гонорий III как о могущественном чародее? Более того, современники считали, что он затеял дело с инквизицией для того, чтобы избавиться от конкурентов. Возможно, такие слухи пошли из-за покровительства, которое папа оказывал великому Майклу Скотту (ок. 1180 — ок. 1235) — ученому-схоласту, философу и математику, придворному астрологу императора Фридриха II. По словам современников, Скотт «шагал по узкой полоске между темным колдовством и белой магией. А это место опасно, потому что он полагался на силы зла ради получения могущества, хотя и использовал это могущество только в добрых целях». Слава Майкла Скотта была так огромна, что Данте увековечил его в своей «Божественной комедии». Правда, изобразил он мага не слишком лестным образом: Майкл Скотт, по версии великого итальянца, шагает задом наперед в ад. Зато Вальтер Скотт совсем иначе нарисовал образ Майкла в своей знаменитой «Песне последнего менестреля». Папа продвигал этого загадочного человека: даровал ему епископскую кафедру в Ирландии и усиленно рекомендовал нового епископа Генриху III Английскому.

Гонорию III не привелось дожить до времени, когда его строптивый питомец Фридрих II вернул христианам иерусалимские святыни. Папа умер весной 1227 г. от естественных причин. После смерти Гонория на римский престол был избран кардинал Конрад, однако он отказался от тиары в пользу кардинала Уголино.

Григорий IX (ок. 1141–19.31.227–22.8.1241), племянник Иннокентия III, в миру звался Уголино де Сеньи. Он был весьма ученым и образованным прелатом. Обучаясь в Парижском и Болонском университетах, Уголино с горячностью отдавался постижению занимавших его ум правовых дисциплин и теологии. По окончании учения он стал каноником церкви Санта-Мария ди Рено, затем папским капелланом и аудитором. С восшествием на папский престол его дяди, папы Иннокентия III, Уголино был возведен в достоинство кардинала-диакона, затем получил должность архипресвитера собора Св. Петра в Риме. В 1206 г. папа пожаловал ему достоинство кардинала-епископа Остии и Веллетри. Кардинал Уголино являлся ближайшим помощником Иннокентия III и выполнил ряд важных дипломатических миссий: в 1207 и 1209 гг. был направлен в качестве легата в Германию, чтобы разобраться в борьбе за императорский престол претендентов Отгона IV Вельфа и Филиппа Швабского, сына Фридриха I Барбароссы.

После смерти Иннокентия III кардинал Уголино способствовал избранию новым папой Гонория III, при котором также выполнял функции легата чуть ли не во всех городах Италии, где со свойственным ему пылом добивался поддержки нового крестового похода и заключения мира между коммунами. Выдающиеся личные качества и авторитет способствовали избранию его деканом коллегии кардиналов.

Высокородный граф Сеньи был тверд, бескомпромиссен, энергичен, страстен и обладал несомненным политическим даром. Человек умный и просвещенный, он славился чистотою своей жизни. Имя Григорий было принято им с намерением руководствоваться в своей деятельности заветами Григория VII.

Как и дядя, он был знатоком церковного права и соединял в себе теории великого родственника с настроениями пламенного и мрачного фанатика чистоты католической веры св. Доминика. По характеру политики Григорий IX был полной противоположностью своему предшественнику Гонорию III. Тот даже в делах ереси желал действовать «более убеждением, чем строгостью». Гонорий, правда, иногда произносил отлучения, но с готовностью снимал их; они никогда не служили в его руках орудием угнетения и насилия. Григорий был не таков: он не остановился бы ни перед какими насильственными мерами для торжества воинствующей Церкви. В его душе горело пламя того же огня, что и у Доминика; оно закаляло природную твердость его характера и делало его непреклонным и вызывающим, вплоть до проявления самого крайнего упорства, когда ему противоречили.

При этом его ум не был односторонним. Наряду с уважением Доминика Гусмана он почитал и кроткого Франциска Ассизского, проповедника простоты апостольской жизни. Еще в бытность кардиналом Григорий стал первым протектором ордена францисканцев, взял под опеку основанный Кларой Ассизской орден Кларисс и отстаивал независимость францисканских общин от местных епископов. Папа закрепил за собой исключительное право канонизации и в 1228 г. провозгласил святым Франциска Ассизского (булла «Mira circa nos»), в 1234 г. — Доминика Гусмана (булла «Fons sapientiae Verbum»), признал святыми Антония Падуанского и Елизавету Тюрингскую. Культ этих святых пользовался в Средневековье необычайной популярностью.

Покровительствуя развитию университетов, Григорий разрешил изучение Аристотеля, особенно в Парижском университете, которому буллой «Parens scientiarum» (1231) даровал право на автономию и различные привилегии. В 1234 г. папа утвердил пять книг декреталий, дополнявших Декрет Грациана и составивших часть канонического свода Католической церкви — «Corpus juris canonici», — действовавшего до 1917 г.

В характере этого гордого и неуступчивого старика было мало места мягким человеческим чувствам. Он посвятил себя беспощадному противоборству с любыми новшествами, которые стали появляться в католическом мире. В силу эдиктов Григория IX выслеживание еретиков становилось высшей обязанностью гражданина; каждый публичный или частный разговор о каком-нибудь догмате наказывался отлучением, как за преступление. Григорий так закалился в этой борьбе, что сделал своей страстью истребление инакомыслящих. Железный старец обладал несокрушимой энергией, и годы только закалили его религиозный фанатизм и развили деспотическую жестокость.

При вступлении на папский престол он преследовал две цели. И та и другая были одинаково дороги ему: поднять императора Фридриха против сарацин Святой земли и короля французского — против еретиков-альбигойцев.

Один из авторов инквизиции, он с нечеловеческой жестокостью пустил в ход свое любимое детище, и с 1233 г. закрепил повсеместное распространение трибуналов, массами сжигая еретиков. Отыскание и уничтожение инакомыслящих объявлялось главной обязанностью светской власти; еретики передавались ей для казни или тюремного содержания. Буллой 1239 г. Григорий предписал всем правителям христианского мира изымать у евреев экземпляры Талмуда.

Встретив сопротивление императора Фридриха II, он поставил главной задачей папского государственного искусства искоренение могущества Гогенштауфенов.

Ни один император не был столь близок к созданию единого германо-итальянского королевства, как Фридрих II, неограниченный монарх Сицилии. Но в лице нового понтифика император нашел достойного противника. Близко зная Фридриха и не доверяя ему, Григорий был готов на крайние меры.

Исполняя обещание, данное еще Гонорию III, Фридрих отправился наконец в Святую землю на корабле из Бриндизи, но почти сразу вернулся из-за внезапно вспыхнувшей эпидемии. Папа, не слушая объяснений, отлучил его от Церкви и проклял как безбожника и клятвопреступника. Сама манера, в которой папа заклеймил тяжелобольного и отверг предложенное церковное покаяние, позволяла понять, что речь шла не о крестовом походе, а об ощутимом унижении ставшего слишком могущественным императора.

Властолюбием, нетерпимостью, неприкрытой ненавистью к императору Григорий сам толкнул оппозицию к созданию сильной антипапской партии. В нее вошли представители наиболее влиятельных аристократических фамилий Рима. Фридрих перестал ограничивать себя в средствах борьбы. Он отменил акты, согласно которым Римской церкви были уступлены Анконская марка и владения Матильды. По его наущению гибеллинская партия, руководимая семьей Франджипани, подняла бунт в Риме. На Пасху 1228 г. Григорий IX, оскорбленный толпой в храме Св. Петра, вынужден был бежать из города и нашел приют в Перудже.

Не озаботившись согласовать действия с Папской курией, Фридрих возобновил экспедицию в Св. землю на следующий год.

18 февраля 1229 г. он дипломатическим маневрами добился передачи Иерусалима христианам. Они получали также Вифлеем, сухопутный коридор до Яффы, Назарет и часть Галилеи, включая крепости Монфор и Торон. В самом Иерусалиме лишь Храмовая гора с Собором на Скале и мечетью аль-Акса оставались открытыми для мусульман, желающих там помолиться. Таким образом, цель, стоившая Европе тысяч жизней ее доблестных рыцарей, была достигнута без единой капли крови. Однако в результате этой бескровной победы престиж Фридриха в глазах Церкви не только не укрепился, а даже упал, поскольку он не озаботился получить папское благословение. За самоуправство понтифик проклял его во второй раз. Народы услышали проповедь крестового похода против императора, который сам под знаменем креста отправился воевать с неверными. Они увидели войска, занимавшие от имени папы земли отсутствующего Фридриха, имущество которого, как крестоносца, и по международному, и по церковному праву должно было почитаться неприкосновенным. Такое расхождение слова и дела ослабляло веру в искренность рвения пап к освобождению Иерусалима и уничтожало мечту двух столетий.

1 февраля 1230 г. Тибр вышел из берегов. Это было одно из самых страшных наводнений, пережитых Римом. Римляне, которые во время долгого изгнания папы почти забыли о нем, теперь под влиянием суеверного страха вспомнили о его обязанностях правителя. В Перуджу, где папа держал свой двор, спешно отправились гонцы. Возвратившись, Григорий повелел восстановить сенаторский мост, очистить клоаки, подвозить хлеб; приказал раздавать народу деньги, построил богадельню в Латеране.

Между Римом, Фридрихом и папой, благодаря миротворческой деятельности Германа фон Зальца, великого магистра Тевтонского ордена и личного друга императора, 23 июля 1230 г. в Сан-Джермано был заключен мир. Условия мира были выгодны для папы. Скрыв обоюдную ненависть, два правителя вели любезные разговоры за общей трапезой в фамильном дворце Конти. После заключения соглашения Григорий IX писал: «Император встретил Нас с сыновьей преданностью; мы любовно беседовали, и Я убедился, что он готов всеми средствами выполнять Наши указания и желания во всех делах». Однако, несмотря на дружественные заверения, они расстались с убеждением, что в Италии им обоим тесно. Один из них намеревался восстановить старинное могущество империи, а другой продолжал утверждать, что всемирная власть принадлежит Святому престолу.

По своей натуре Григорий был не способен к компромиссу и примирению. Он был рожден для борьбы и кровавых предприятий. На первосвященнический престол такие люди приносили мирские страсти. Он не хотел умереть, не вернув папство и Церковь в то положение, какое они занимали при Гильдебранде. Он боролся во имя прошлого, не брезгуя никакими средствами, и обнаружил в себе замечательные силы. В Западной Европе ему не хватало простора. Григорий горячо приветствовал миссионерскую деятельность новых монашеских орденов, в частности в Прибалтике. В 1232 г. папа отправил легатом в область, включавшую Готланд, Курляндию и Семигалию, цистерцианца Балдуина Альнского с предписанием руководить светскими делами новообращенных христиан: контролировать заключение перемирий и выплату чинша. В Ливонию и Курляндию с миссиями были посланы монахи из ордена премонстратов.

Не пропало и стремление обратить в истинную веру мусульман Востока. Глубоко верующий французский король Людовик после долгих размышлений решил взять на себя эту миссию. Миротворческая деятельность Людовика IX, одержимого идеей крестового похода, на время по видимости сгладила антагонизм папы и императора. Благочестивый король здраво рассматривал ситуацию и сознавал, что новый поход возможен лишь при мирном сосуществовании сторон. Григорий опасался стать врагом также и французского короля, поэтому вынужден был демонстрировать относительное миролюбие.

Проблемы осложняли жизнь Григория и в Вечном городе. Рим не мог переносить своего гражданского бесправия. Римляне уже в 1234 г. начали отчаянную борьбу против светской власти папы. Сенатор Лука Савелли оспаривал у папы саму область Св. Петра, из которой намеревался создать некое муниципальное государство. Кроме того, восставшие требовали уничтожения судебных и финансовых привилегий духовенства. Чтобы не быть принужденным уступить, папа бежал в Ананьи, фамильное владение дома Конти.

Вернуться и принудить своих противников к покорности Григорий IX смог только в октябре 1238 г. Он энергично выступил против гибеллинов и разрушил их башни, а с ними вместе и многие прекрасные памятники древности, причем уничтожил, по-видимому, и часть дворца Цезарей.

Скоро, оставив вынужденную сдержанность, папа открыто выступил против самовластия императора.

Предлог Григорию предоставил сам Фридрих, устроив брак любимого сына Энцио с наследницей Сардинии, хотя остров являлся папским леном. В августе 1238 г. папа послал в Ломбардию своего родственника, заклятого врага Фридриха, Григория Монтелонго. Этот прелат ярко проявил себя в роли папского легата в Ломбардии, где он руководил коалицией гвельфов. Теперь он должен был укрепить враждебные императору коммуны в их решимости противостоять Фридриху. Этому искусному дипломату, который также был чрезвычайно способным военным организатором, удалось вновь объединить города Лиги во внушительный блок.

Но при поддержке гибеллинов Северной Италии император разбил ломбардцев при Кортенуове. Миланцы пытались сохранить хотя бы священное знамя, реющее над их знаменитой колесницей, но даже это не удалось. Фридрих провез его по Риму на слоне и поместил в Капитолии. Многие коммуны присягнули на верность победителю. На стороне папы остались Милан, Брешия, Алессандрия и Пьяченца в Ломбардии, а также Болонья и Фаэнца в Романье. Осажденная первой Брешия стойко держалась, а разразившаяся эпидемия вынудила Фридриха снять осаду. Ломбардцы вновь обрели надежду.

На защиту городов, как во времена Фридриха Барбароссы, выступило папство.

Григорий заявил, что Церковь не потерпит насилий над ломбардцами, которые отдались под ее покровительство. В письме Фридриху он требовал сохранить вольности ломбардских городов и, сославшись на Константинов дар, писал: «Ты подчинен контролю папы». Но «подчиненный» не внял пастырскому увещеванию и захватил земли Римской церкви, овладел Фолиньо, Витебро, Равенной и Фаэнцей.

20 марта 1239 г. папа во второй раз отлучил «Антихриста» от церкви. «И вышел из моря зверь, на головах его имена богохульные, с ногами, как у медведя, пастью, как у разъяренного льва, и телом барса. И отверз он уста свои для хулы на Бога… Взгляните на голову и тело этой бестии Фридриха, так называемого императора…» Используя замечание Фридриха о «трех мошенниках, Христе, Моисее и Магомете», а также его высказывание, будто Христос был зачат и рожден, как любой другой человек, папа провозгласил императора еретиком.

Однако ни германский клир, ни Франция не согласились с отлучением. Император же вел себя так, как будто никакого отлучения не было.

В таких условиях начиналась решающая фаза драматической борьбы за Рим. Фридрих, угрожая папе, продолжал победный марш через границы Папского государства. Монтефьясконе, Витебро, Орта, Сутри добровольно открыли ему ворота. Тиволи, всегда бывший свободной республикой и никогда не находившийся во владении баронов, перешел на сторону гибеллинов.

Уже в феврале 1240 г. Фридрих вступил в Церковную область, открыто заявив о своем намерении включить ее снова в состав империи. Доподлинно известно, что среди знатных родов Рима у Фридриха было много сторонников; существовала и сильная проимператорская партия под началом сенаторской семьи Колонна. Их политика являлась протестом против властолюбия Григория.

Папа затворился в замке Св. Ангела. С ним оставались лишь несколько приверженцев. Но старый, неукротимый борец еще пылал священным огнем: он никогда не колебался, никогда не сомневался в божественном происхождении своей миссии.

Рим радостно готовился к встрече императора, улицы украсили лавровыми ветками, люди плясали и ликовали. Сторонники Фридриха подкинули папе язвительные вирши, пророча скорое падение его власти. Папа отвечал тоже в стихах, что Господь не позволит потопить ковчег св. Петра и жестоко отомстит оскорбителям. Римляне упивались глумлением над стариком, а он не устрашился выйти к ним из ворот крепости Св. Ангела. Язвительным насмешкам народа он противопоставил духовность Римской церкви, воплощенную в реликвиях. «Я могу не больше, чем любой другой человек, — произнес он, — но я не спасаюсь бегством, ибо ожидаю милосердия Божьего». С этими словами он снял тиару, бережно возложил ее на реликварий, где находились частицы от креста Иисуса и головы апостолов Петра и Павла. «Вы, святые, спасите Рим, ведь римляне не хотят более его защищать». И внезапно толпа склонилась перед папой, казавшимся почти столетним, и невольно внушающим благоговение. Римляне разодрали императорских львов, уже нашитых на их одеждах. Они снова подчинялись папе и готовы были защищать Рим и Церковь.

Христос изгнал Цезаря. Император и его войско отступили от стен Рима.

Используя нежданно полученное преимущество, Григорий решил созвать Собор. Около ста испанских, французских, ломбардских прелатов, среди которых находились три кардинала, доверились генуэзскому флоту. Но свершилось неслыханное: император захватил корабли со священнослужителями и бросил прелатов в апулийские тюрьмы. Говорили, что своих главных врагов из числа захваченных немецких кардиналов он приказал уморить голодом, итальянцев его люди обобрали до нитки, но французов и англичан отпустили в полной сохранности.

Захват духовных лиц наделал много шума; Церковь никогда не простила императору этого «безбожного посягательства».

Весть об очередном богохульстве Антихриста сразила старого папу.

Не успел он перевести дух, как с Востока явилась новая беда. 9 апреля 1241 г. в битве при Лигнице татаро-монголами было уничтожено сильное силезско-польское рыцарское войско. Прибывшая на следующий день богемская армия уже не застала татар, они ушли на юг и вскоре нагрянули в Венгрию. В сражении на реке Шайо монголы разгромили венгро-хорватское войско, потом взяли Пешт и дошли до Далмации. Король Бела IV бежал с поля боя и укрылся в Австрии. Казалось, что католическую Европу ничто уже не может спасти. Но тут монголы получили известие о смерти верховного правителя Угэдэя (1186–1241) и поспешили вернуться в Каракорум для передела власти.

Пользуясь растерянностью христианского мира, Фридрих замыслил взять Рим и сместить папу, но не успел.

Григорий скончался в возрасте ста лет 22 августа 1241 г. Возраст и пребывание летом в раскаленном Риме можно справедливо считать непосредственными причинами его смерти. Церковь назвала его жертвой императора. Уходя из мира, этот непреклонный старец был похож на генерала, умирающего в своих окопах на виду у врага. Выказав во всех земных сражениях храбрость и стойкость истинного воина, он отошел от них в непостижимую свободу смерти.

Кончина вождя расколола курию и была воспринята императором как личная победа. Но имелась гвельфская партия, стремившаяся продолжать борьбу, пока император не признает себя вассалом папского престола. Другие во главе с Джованни Колонна выступали за союз с императором. Собравшихся в Латеранском дворце кардиналов сенатор Рима Маттео Колонна, обойдясь с ними чрезвычайно грубо, силой запер в отдельном помещении, где они должны были выбрать нового папу. Это был первый конклав (от ит. «под ключ»). С того времени так стали называться строго изолированные от внешнего мира собрания кардиналов-выборщиков.

Кандидатурой, которая примирила все партии, стал миланец Пьетро Джофредо Кастильоне, епископ Сабины, принявший имя Целестина IV (ок. 1187–25.10–11.11.1241).

Хотя он приходился племянником непримиримому Урбану III, о юности нового папы не известно ничего. С 1219 г. он занимал должность канцлера Миланской церкви. В сентябре 1227 г. Григорий IX сделал его кардиналом и направил в Ломбардию и Тоскану, чтобы склонить города, до того верные Фридриху, на сторону папы. Миссия не удалась, но Кастильоне хорошо проявил себя в борьбе с ересями и в 1128 г. был назначен инквизитором в Милан. Незадолго до смерти папа возвел его в сан крдинала-епископа Сабины.

«Дряхлый старик, немощный старей, престарелый клирик, священник преклонного возраста» — все эти эпитеты кажутся странными при проведении простых арифметических расчетов. Если Целестин родился в 1187 г., то во время избрания ему было не так уж много — 64 года. При сравнении с покойным папой, можно сказать, что он был молодым человеком! Возможно, новый понтифик тяжело болел, и страдания состарили его. Но, судя по всему, Целестин собирался править долго. Он вступил в конфликт с семьей Орсини и предал анафеме сенатора, происходящего из этого дома. Графу Раймунду Тулузскому пообещал развод с бесплодной супругой и новый брак, который подарил бы ему наследника. С императором он надеялся найти общий язык и начал переговоры.

Однако через 18 дней после избрания новый папа скончался, унеся с собой все надежды, которые успел внушить началом своего понтификата.

Между двумя партиями кардиналов, стоящими, соответственно, за мир и за войну с императором, сразу же разгорелись долгие прения по поводу двух третей голосов для одобряемых ими кандидатов в папы. В 1241 г. Папское государство было оккупировано императорскими войсками. Фридрих пытался силой склонить кардиналов к выбору угодного ему наместника св. Петра, но воспоминания о первом «конклаве» действовали столь угнетающе, что, не желая повторения, прелаты поспешно разъехались.

Интеррегнум длился почти два года. Только в июне 1243 г., после того, как Фридрих устроил две внушительные демонстрации военной силы в Папской области, в результате долгих переговоров, в Ананьи состоялись новые выборы. Необходимое большинство голосов получил Синибальдо де Фиески, граф Лаванья, происходивший из зажиточного рода пармских феодалов. Под именем Иннокентий IV (25.6.1243–7.12.1254) он вступил на апостольский престол, откуда ему суждено было править христианским миром без малого одиннадцать лет.

Детство и юность Фиески прошли в Генуе. Получив юридическое образование, он приобрел известность как выдающийся теолог, юрист и проповедник. С 1218 г. будущий папа занимал видные посты в Римской курии. С 1228 г., уже будучи кардиналом, Фиески принял должность вице-канцлера Церкви, а в 1235 г. был назначен епископом Альбенги. Было известно, что он принадлежал к партии мира и находился в приязненных отношениях с императором.

Однако надежды Фридриха на лояльность папы очень быстро рассеялись. Выяснилось, что даже выбор папского имени символичен. Новый понтифик не только принял программу всех властных притязаний Иннокентия III и Григория IX, но даже расширил ее. А император вместо горячего и страстного, но открытого и честного врага получил злокозненного и хитрого недоброжелателя.

Фридрих едко пошутил, что потерял друга, поскольку ни один папа не может быть гибеллином. Действительно, холодный, высокообразованный светский юрист Иннокентий IV повел самую непримиримую и последовательную борьбу против Фридриха и всего рода Гогенштауфенов — «рода гадюк».

Император не сразу осмыслил, какого опасного противника он приобрел. Даже кровавая расправа над штауфенским гарнизоном в крепости Витербо — город внезапным налетом был отбит у императора кардиналом Райнеро Витербским, его смертельным врагом, во время мирных переговоров — прервала переговорный процесс лишь на время. Но постепенно жестокая истина раскрылась ему.

Папа отчетливо осознавал опасность для Св. Престола и для него лично, исходящую от императора. В конце 1244 г. он переодетый бежал в Чивитавеккью, а оттуда морским путем — в свой родной город Геную. Там его сразила тяжелая болезнь, и он несколько месяцев был прикован к постели. Бегство папы было мастерским ходом, благодаря которому действие великой драмы повернулось в его пользу. Оно выставило Фридриха гонителем, а Иннокентия мучеником. Гонимый папа, благодаря своему увенчанному счастьем мужеству, предстал и энергичным человеком. Этот неожиданный поступок произвел во всем мире глубокое впечатление и больше повредил престижу Фридриха, чем могло бы сделать проигранное сражение.

Противостояние папы и императора происходило на фоне неустройств в Германии. Старший сын императора Генрих копил в душе недовольство отцом, который, по его мнению, должен был полностью устраниться от управления империей и остаться правителем только Сицилии и Апулии. Он поднял восстание против Фридриха, был разбит и взят в плен; отец продержал его в заточении до самой его смерти.

Тем временем Иннокентий, немного оправившись, в сопровождении своих двоюродных братьев отплыл в Лион. Оттуда он разослал (1245) приглашения духовенству явиться на Собор для обсуждения различных вопросов: опасности грозившего монгольского нашествия, еретичества, бедствия, постигшего Иерусалим, который вновь попал под власть неверных, а также его распрей с Фридрихом, которого он даже не называл императором, а просто «princeps». Этот шахматный ход папы мог оказаться весьма опасным для Фридриха. В Лионе Иннокентий при общем настроении галльского духовенства мог смело рассчитывать на преданное ему большинство. Главнейшие духовные сановники Германии, архиепископы Майнцский и Кёльнский, во главе враждебной императору партии только и ждали удобного момента, чтобы выставить своего претендента на королевский престол.

Впрочем, на Вселенский собор собралось всего около 150 делегатов; большинство представителей немецкого и итальянского духовенства не явились на призыв папы.

Пятидесятилетний император, находящийся на вершине успехов, верил в свою звезду и надеялся на приемлемый компромисс. Он принял только одну меру предосторожности: послал на Лионский собор надежнейшего из своих приверженцев, Таддея из Сессы, обладавшего необыкновенным даром красноречия. Тот должен был озвучить обещания императора: присоединить к папским владениям Византию, полностью подчинить Римскую область, принять на себя тяжкий труд освобождения Святой земли от неверных. Таддей Сесский сообщил, что английский и французский короли готовы поручиться за его господина. Но папа воскликнул: «О, сколько, сколько было уже обещано и никогда ни к какому сроку не выполнялось!» и отклонил все заманчивые обещания императора, особенно ручательство королей. При этом он тонко заметил, что император, пожалуй, и «их подведет под духовное наказание, и тогда папе придется иметь дело уже не с одним врагом Церкви, а с тремя».

Проповедуя крестовый поход против Фридриха, он не только обещал прощение таких грехов, как отцеубийство, но объявил владения своего соперника вне закона, призывал грабить и разорять их и грозил за отказ адскими мучениями за гробом и жестокими наказаниями на этом свете. «Города, — писал он, — потеряют свои привилегии и вольности, дворянство — владения, духовенство — сан; отказавшиеся от похода не могут быть свидетелями в суде, давать присягу, получать наследство». Наконец, чтобы не отвлекать силы от этой ожесточенной борьбы, он запретил проповедовать крестовый поход в Палестину и приказал уже отправившимся туда крестоносцам вернуться назад и принять участие в походе против императора.

Таким образом, речь шла вовсе не о христианстве, не о решении церковных проблем, а о делах чисто политических. Все остальные вопросы были на Соборе отодвинуты на второй план, и папа, упоминая о язвах, раздиравших Церковь, главным образом напирал на те «невероятно дерзновенные поступки» императора, которыми, по его словам, были потрясены основы Церкви. При этом он пригрозил проклятием каждому, кто задумал бы противоречить ему, как, например, патриарх Аквитанский, дерзнувший напомнить, что «мир покоится на двух столпах — папе и императоре».

Уже на третьем заседании собора Иннокентий по-прокурорски перечислил все вины и смертные грехи Фридриха, не забыв особо подчеркнуть «кощунственное» пленение прелатов, плывших из Генуи в Рим. На этом основании он потребовал низложения императора и был поддержан большинством епископов. После принятия этого решения все присягавшие императору в верности освобождались от данной ими присяги. Папа объявлял: «Те, кому о том ведать надлежит, могут избрать ему преемника в империи, а по отношению к королевству Сицилийскому мы поступим по нашему собственному усмотрению». Иннокентий не скрывал, что желает полного уничтожения Гогенштауфенов как в Германии, так и в Италии.

После решения основной задачи — отлучения императора — можно было перейти к другим темам, в том числе теоретическим. Иннокентий внёс определенный вклад в теорию права, выдвинув идею о том, что корпорации являются «фиктивными лицами». Отвечая на вопрос о том, можно ли отлучить от Церкви корпорацию, папа заявил, что всякое отлучение распространяется на душу и совесть и что поэтому не могут быть отлучаемы от Церкви корпорации, у которых нет ни души, ни совести, ни воли, ни сознания и которые являются лишь отвлеченными понятиями (nomen intellectuale), правовыми наименованиями (nomina sunt juris), фиктивными лицами (persona ficta). Так впервые была сформулирована фикционная концепция юридического лица, имевшая большое практическое значение для своего времени.

В Италии известие о низложении императора была оставлено практически без внимания. Однако в Германии благодаря деятельности направляемых папой нищенствующих орденов, агитирующих против «антихриста», враги Гогенштауфенов приободрились. Они избрали антикороля Генриха Распе, а после его смерти — Вильгельма Голландского. Однако эти марионеточные короли не обладали ни властью, ни авторитетом, а у императора имелся законный наследник Конрад IV, поддерживаемый сильной партией.

Император не оставил без ответа решение Собора. В циркулярной ноте к князьям и государям он опроверг возведенные на него обвинения в еретичестве и смертных грехах и заимствовал у еретиков оружие, которого Западная церковь более всего опасалась. Он указал на извращение деятельности духовенства и на слишком большое увлечение Церкви мирскими делами, ее заботе, главным образом о накоплении громадных богатств. Он, не стесняясь, говорил о том, что всегда намеревался и теперь считает необходимым низвести духовенство до смирения, в каком некогда пребывали апостолы и вся ранняя Христианская Церковь.

И здесь Фридрих нашел поддержку, откуда не ждал. Доминиканец по имени Арнольд выступил с двумя сочинениями в поддержку реформы Церкви, в которых называл Иннокентия IV подлинным Антихристом, а Фридриха — его «праведным гонителем, защитником истинной Церкви».

Людовик Французский с отвращением наблюдал за войной между «двумя мировыми столпами». Полный религиозного пыла король, одержимый стремлением освободить Святую землю, пламенно желал мира в Европе. Кроме того, ему претила мысль о низложении помазанного монарха. Он решительно не одобрял поведение папы и обратился к нему с просьбой отменить лионское решение. Во Франции многие бароны вступили в союз для защиты от посягательства Церкви на светские права. Герцог Бургундский и граф Бретонский заявили, что они требуют обратно отнятую у них клиром судебную власть и настаивают на возвращения разбогатевшего вследствие своей алчности духовенства к бедности первобытной Церкви.

Одновременно и английское духовенство высказало папе свое неодобрение.

Иннокентий оказался в сложном положении. Ему не хотелось иметь в числе своих врагов, наряду с империей, Францию и Англию. Но не мог же он пойти на попятную. Летом 1245 г. Иннокентий заявил, что примет решение на Пасху 1246 г.