Разве можно верить…

Разве можно верить…

К середине XIX века действительно в каждом районе города образовались своя Болотная, Госпитальная, Офицерская, Церковная, Кузнечная, Грязная улицы, Глухой переулок (последних, правда, не одновременно, а за все время существования Петербурга насчитывалось 38 штук). И стало ясно: чтобы вконец не запутаться, надо их срочно во что-то переименовать. Но где найти столько названий? И тут кому-то пришла в голову светлая мысль: давайте возьмем имена русских городов и рек! Россия большая, их хватит на тысячу лет вперед.

Сказано – сделано. И вот в декабре 1857 года две Офицерских улицы в Московской части сделали Большой и Малой Московскими, а еще с десяток получили названия по городам Подмосковья. Именно тогда пять линий (бывших Рот) Семеновского полка и примкнувшая к ним Госпитальная улица стали именоваться Рузовской, Можайской, Верейской, Подольской, Серпуховской и Бронницкой, и именно после этого появилась знаменитая присказка, помогающая запомнить их названия: «Разве можно верить пустым словам балерины».

Эти шесть улиц пересек Клинский проспект, неподалеку возникли Звенигородская и Волоколамская (ныне – переулок), Дмитровский переулок, а позже – еще Коломенская и Бородинская. Идея понравилась, и в последующих 1858–1859 годах переименования развернулись по всему городу. Улицам Каретной части (она занимала огромную территорию от Невского вдоль Лиговки до Московских ворот) дали названия по губернским городам Украины и прилегающих областей Центральной России – Полтавская, Харьковская, Екатеринославская (с переименованием города в 1926 году в Днепропетровск, соответственно, поменяли и имя улицы), Тамбовская, Курская, Воронежская, Киевская, Черниговская, Рязанский переулок. Позже, в 1887-м, еще несколько улиц в том же районе были названы по уездным городам Полтавской губернии – Миргородская, Кременчугская, Роменская, Прилукская, Павлоградский переулок.

Несколько удивляет проходящая параллельно Киевской Смоленская улица. Имя это тоже более позднее, 1884 года, и те, кто его придумал, пояснить свой выбор не удосужились. Может быть, дело в том, что Смоленск, как и Киев, стоит на Днепре?

Севернее Каретной, между Невским и Смольным, лежала Рождественская часть, и названия там давались по более северным городам – Новгородская, Старорусская, Тверская, Ярославская, Костромская, Калужский и Орловский переулки (имя Орловской улицы связано не с городом, а с землевладельцем графом А.Г. Орловым-Чесменским), несколько позже – Тульский (ныне – улица). Херсонская, Одесская и Ставропольская, конечно, «пролезли» сюда из Каретной части. В 1883 году рядом с Одесской появилась еще Очаковская, и это объяснялось так: «на том основании, что таковая упирается в Одесскую улицу, названную именем города, стоящего вблизи Очакова, и находится в соседстве с улицами: Таврическою, Екатеринославскою [насчет «соседства» здесь сильно преувеличено. – Авт.] и Херсонскою [тоже не близко. – Авт.] (Южная Россия), окончательное же признание Турциею господства России над нынешними южными частями ея территории связано со взятием Очакова».

Западнее Рождественской, на территории бывшего расположения Преображенского полка, располагалась Литейная часть. Здесь имена улиц были связаны с центрами западных губерний – Гродненский, Виленский, Ковенский, Митавский переулки, позже еще Друскеникский. Мы сейчас впервые сталкиваемся с тем, что петербургские топонимы хранят прежние, польские названия прибалтийских городов: Вильно – это Вильнюс, Ковно – Каунас, Митава – Елгава, Друскеники – Друскининкай (это, конечно, не губернский город).

Митавский переулок возвращает нас к истории воцарения Анны Иоанновны, вдовствующей герцогини Курляндской, дочери царя Ивана Алексеевича. К ней в Митаву князь Василий Лукич Долгорукий повез кондиции, составленные аристократами под руководством князя Дмитрия Михайловича Голицына. «Впредь самодержавию не быть» – решили аристократы, помня нежелательную для них, аристократов, историю воцарения Екатерины I. «Портомойня», как презрительно называл безродную императрицу Голицын.

Кондиции, посланные на подпись Анне Иоанновне, делали курляндскую вдову, не имевшую практически никаких шансов на престол, царствующей, но не правящей императрицей. Анна подписала кондиции, однако там же, в Митаве, она была предупреждена противниками аристократов, в число которых входили архиерей Феофан Прокопович, бывший генерал-прокурор Ягужинский, курляндский резидент Левенвольде и князь Сумароков, что если она захочет вернуть самодержавие, то найдутся люди, которые ей в этом помогут. Это и произошло в Москве 25 февраля 1730 года, когда представители дворянства вручили Анне просьбу принять «самодержавство своих достохвальных предков», и кондиции прилюдно были порваны.

Аристократы были повержены, самодержавие восстановлено.

Как известно, десятилетие правления Анны Иоанновны считается наиболее тяжелым и страшным в России за все XVIII столетие. Однако петербуржцы должны помнить, что именно Анна Иоанновна вернула вновь столицу из Москвы в Петербург.

Таким вот образом маленькая Митава вписала свои страницы истории государства Российского.

Из той же серии были имена и в Коломне – Витебская, Псковская улицы, Минский и Люблинский переулки (напоминаем, что Польша, где находится Люблин, входила тогда в состав России).

Несколько выбивается из общего ряда Чебоксарский переулок, но тут причина другая: его так назвали в 1887 году потому, что он относился к Казанской части, а Чебоксары были городом Казанской губернии…

Но пойдем дальше на юго-запад, в Нарвскую часть, что находилась южнее Фонтанки и западнее современного Московского проспекта. Здесь имена давались по городам Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерний, то есть Эстонии и Латвии. Там, где стояли Нарвские ворота и начинался Нарвский тракт, другого и ожидать было трудно. Не говоря уже о том, что здесь же находился Екатерингоф – дворец жены Петра I, Екатерины I, а она была родом из Курляндии.

Потому здесь появились Лифляндская, Курляндская и Эстляндская улицы (последнюю в 1923 году переименовали в честь Степана Разина) и много проездов по городам. Опять же – почти все они носят старые, в основном немецкие названия этих городов. Якобштадтский переулок (Якобштадт, ныне – Екабпилс), Дубленский переулок (Дубленское, ныне – Дубулты, ирландский город Дублин тут не при чем), Ревельский переулок (Ревель, ныне – Таллин), Дерптский переулок (Дерпт, ныне – Тарту), Либавский переулок (Либава, ныне – Лиепая), Гапсальская улица (Гапсаль, ныне – Хаапсалу), Виндавская улица (Виндава, ныне – Вентспилс). Исключения – лишь Рижский и Нарвский проспекты, да и то только потому, что имена этих городов не менялись. Динабургскую улицу позже переименовали в Двинскую, по русскому названию города, но сейчас это Даугавпилс.

Впрочем, задолго до Лифляндской улицы в этой части Петербурга существовало Лифляндское предместье, в котором стояли даже триумфальные Лифляндские ворота. Они были построены в 1774–1784 годах по проекту Антонио Ринальди.

Сведений о них мало, однако известно, что выполнены ворота были как античная триумфальная арка. Сохранилась картина К. Каноппе, написанная в 1799 году.

По ней можно судить об их мощи и красоте. Ворота были украшением окраины Петербурга конца XVIII – начала XIX веков. Они представляли собой собранное из гранитных плит величественное сооружение.

В честь какой победы их строили? Для ответа на этот вопрос обратимся к труду П.Н. Петрова «История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие выборного городского управления по учреждениям о губерниях. 1703–1782». И получим весьма неожиданный ответ. Вчитаемся: «Необходимость же охраны во время заразы от проникновения в город извне людей, которые имели надобность укрываться от надзора и осмотра, вызвала, как известно, положительный закон об окружении городов валами и перед ними, глубоким рвом. При докладе Комиссии о Петербургском Строении 15 мая 1773 года представлены были на высочайшее благоусмотрение и утверждение планы и профили въездных в столицу ворот, у валов, и при воротах через внешний канал – мостов. В Петербурге решено было построить восемь ворот, и при въезде со стороны Лифляндии, в теперешней Нарвской части, начато под смотрением Н.И. Чичерина [петербургского генерал-полицмейстера] в 1774 же году сооружение из тесаного камня триумфальных ворот близ теперешнего Обводного канала, по линии Петергофского проспекта».

Постройкой ворот руководил действительный тайный советник, сенатор и кавалер Михаил Александрович Деденев.

Ворота располагались в створе нынешнего Старо-Петергофского проспекта у Калинкина (теперь – Старо-Калинкина) моста и составляли на пару с гранитным мостом небольшой, но значимый для города архитектурный ансамбль.

Лифляндские ворота были разобраны в 1828-м, поскольку неподалеку от них архитектор Василий Стасов возводил Нарвские ворота, которые были торжественно открыты в 1834 году.

Сам же топоним Лифляндия связан с проживавшими здесь ливами – народом, близким к эстонцам. Ливы издавна занимались рыболовецким промыслом, но после 1945 года берег Рижского залива объявили пограничной зоной и запретили местным рыбакам выходить в море. Большая часть ливов уехала в Ригу и другие города Латвии и растворилась среди латышей.

Улицы Петербургской (Петроградской) стороны, естественно, называли по городам и селам Петербургской губернии. Красносельская, Ропшинская, Рыбацкая, Ижорская, Колпинская, Стрельнинская, Ораниенбаумская, Гатчинская, Лахтинская, Петергофская, Саблинская, Дивенская, Новоладожская, Гдовская (Гдов тогда входил в Петербургскую губернию), Любанская (ныне переулок)… Позже, в 1887 году, для этой местности был определен другой принцип – по городам Олонецкой губернии, включавшей в себя кроме Карелии и часть Вологодской, и восточные районы нынешней Ленинградской области. Соответственно, возникли Вытегорская (сейчас переулок), Лодейнопольская, Петрозаводская, Пудожская, Кемская улицы. (Мы так часто ссылаемся на 1887 год, потому что тогда вышел самый обширный за всю историю города Указ о наименовании – около 200 названий. – Авт.).

Город Кемь расположен на берегу Белого моря в устье одноименной реки. Гидроним же Кемь, по мнению большинства ученых, образован от древнего термина «кем» или «хем», то есть «большая река». Он имеет предположительно индоевропейское происхождение, поскольку распространен на значительной части Евразии.

Городом Кемь считается с 1764 года, а в письменных источниках поселение с названием Кемь встречается с XV века.

Несмотря на то что этимология Кеми достаточно ясна, в народе популярна легенда о названии города, состоящего из трех букв и мягкого знака. Связана она с тем, что город находится где-то далеко-далеко, куда, если и пошлют, то едва ли доберешься.

Рассказать эту легенду в пределах нормативной лексики помогает стихотворение поэта Льва Левинсона, которое связывает возникновение Кеми с первыми для России неудачами в начале Северной войны. Стихотворение так и называется «Легенда о возникновении города Кеми»:

Они бежали.

Страшен был позор.

Еще страшнее был им час расплаты.

Угрюмые, понурые солдаты

Шли под конвоем на приказный двор.

Один лишь миг – и смолкло их «ура»,

Они попали в сети злого страха…

Их ожидали шомпола и плаха,

И лютый гнев Великого Петра.

Уже удары чувствуя спиной,

Они затылки втягивали в плечи…

И Петр

Большой,

усталый

больной,

Бегом с крыльца спускался им навстречу.

«Ах, сучьи дети, как же вас понять?

Все в бой идут, а вы спиною к шведу!

На собственное брюхо променять

Меня, Россию, славу и победу?»

И ничего не помня ото зла,

Он тыкал, как вытягивая в нитку:

«Того – на плаху, этих – в шомпола,

А этих – князю-кесарю на пытку!..»

И вдруг душой оттаял: спало зло.

И он увидел их, солдат усталых,

Своих солдат, от близкой смерти шалых,

Которым в том бою не повезло.

«А этих, этих, государь, куда?» —

Напомнил дьяк из-под плеча Петрова.

Дьяк сыт,

у дьяка брита борода,

У дьяка ус, у дьяка платье ново.

Стояли неподвижные они,

Прощаясь с жизнью, с миром и с войною…

«А их к едреной матери гони…»

И круто повернулся к ним спиною.

…Приказ царя попробуй не понять!

Они шагают день,

неделю,

месяц

Среди болот, лесов и перелесиц.

Туда их гонят,

где едрена мать.

Болото, дождь, холодный ветер, темь.

Похоже, подходили к краю света.

Сказал старшой: «Пришли».

И место это

Отныне и навек назвали «Кемь».

И появилась лодка рыбака,

И появились первые лачуги,

И появились у солдат подруги…

Прошли года.

Потом прошли века.

На Белом море – синяя вода,

Летают чайки и кричат так странно,

И смутно возникают из тумана

Звенящие о чем-то провода.

И круто возвышаясь надо всем,

В огнях, в металле,

Юный и старинный,

Овеянный романтикой былинной

Стоит на Белом море город Кемь.

Несколько улиц близ будущего Финляндского вокзала получили имена по городам Поволжья, в их числе Саратовская и Астраханская. Не совсем понятно, что в этой компании делает Оренбургская улица. Видимо, с географией у чиновников было не все хорошо – мы в этом могли уже убедиться ранее.

Вообще же на Выборгской стороне, что неудивительно, названия давались по городам Финляндии, тоже входившей в состав России. И давались по их шведским, а не финским именам, поскольку именно шведские названия были в то время официальными. Гельсингфорсская улица (Гельсингфорс – Хельсинки), Нейшлотский переулок (Нейшлот – Савонлинна), Ловизский переулок (Ловиза – Ловиса, здесь разница только в произношении), Вазаский переулок (Ваза – Васа, то же самое), Сердобольская улица (Сердоболь – это, конечно, не шведский топоним, скорее русский, но по-фински и по-карельски название города звучит как Сортавала, сейчас он в Карелии). Тогда же появился и Финляндский проспект, а позже – Выборгская улица.

И, наконец, составлявшие Васильевскую часть Васильевский остров и соседний остров Голодай, то бишь Декабристов. Здесь в основном именовали не улицы, а переулки, поскольку улицами служат линии, и именовали, в отличие от всех остальных частей города, не по городам, а по рекам: Волховский, Двинский, Кубанский, Бугский, Днепровский, Волжский, Неманский, Уральский (теперь это улица), и еще Донская и Камская улицы. Интересно, что Волховский переулок часто пишут с окончанием «ой» – Волховской, и повелось это еще с 1860-х годов от того, что поблизости, на Кадетской линии, 25, находилась контора купца Волховского. Потом, опять же в 1887 году, в Васильевской части было дано несколько названий по городам Кавказа, среди них – Тифлисская и Железноводская улицы.

В том же 1887-м переулок, образовавшийся после застройки бывшего заднего двора Адмиралтейства, стал Черноморским, а два соседних получили названия по городам Причерноморья – Азовский и Керченский.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.