1. Протестантская партия.

1. Протестантская партия.

На протяжении второй половины XVI в. мы наблюдаем существование самой настоящей протестантской партии, отличиями которой являются как способ пополнения ее рядов, так и сама ее программа.

К церковной структуре прибавляется военная; возникает и развивается партия, располагающая солдатами, имеющая своих вождей, руководителей и финансовые средства. Стремясь [63] не выходить за рамки законности, которую эта партия не мыслит иной, нежели монархическая, она обращает свой взгляд на принца крови. Это принц Конде, супруг Элеоноры де Руа. С 1559 по 1562 г., желая играть определенную роль сначала перед лицом Гизов, затем во времена Регентства, этот принц вовлекает церковь в аристократические и демократические движения. Он принимает титул Главного защитника французских церквей, за его спиной сторонники-дворяне, роль которых очень хорошо показана Мишелем Франсуа: «Несмотря на ослабление вассальной зависимости, в дворянском сословии еще остается некая система отношений преданности, не зависящая от экономической конъюнктуры». Генрих III захочет возродить деревенское дворянство, живущее на своих землях, как хорошо показал Л. Ромье, в тесной связи с крестьянством. Этот союз в конце века слабеет: дворянство пытается превратиться в военную касту, крестьянин же, несущий на себе все тяготы войны, сам берется за оружие или переходит на сторону королевской власти. Королевские и муниципальные чиновники, торговцы и купцы с юга страны привносят дух, способствующий автономизации коммун, свободному рассмотрению государственных дел, а также вопросов веры. Противники обвиняют их в том, что они хотят создать во Франции «народное сословие» и республиканское правление в провинциях. [64]

Означает ли это, что реформированная, протестантская церковь революционна в политике? Скорее следовало бы вслед за Р. Нюрнбергером использовать термин «радикализм». Это отличало ее от лютеранства, ставившего своей целью создание чисто духовной церкви и глубинные изменения человека. Французский протестантизм, вдохновленный Кальвином, с самого начала претендует на то, чтобы заставить слово Божье управлять всеми человеческими поступками, в том числе и политическими действиями: без сомнения, речь шла об усовершенствовании человека, но в основном об усовершенствовании общества через государственную власть, находящуюся на службе слова Божьего.

«После Варфоломеевской ночи государство треснуло и расшаталось, — напишет позже Дюплесси-Морне, — после того, как вера короля в его подданных и вера подданных в короля, который единственный сплачивал страну, была столь оскорбительно разрушена». В целом гугенотская партия остается верной монархии, ее публицисты стараются изменить природу монархии, а также способ назначения монарха, исходя из критического рассмотрения принципа верховной власти. В своем трактате «Франко-Галлия...» Отман, анализируя историю Франции, находит аргументы в пользу выборной ограниченной монархии. «Народ существует не для того, чтобы покоряться королю, скорее, король существует ради [65] народа». Не из этого ли исходил Аристотель, отличая хороших правителей от плохих? В своем труде «О том, что гражданским властям подобает карать еретиков», Беза касается вопроса о праве на восстание, вставая на точку зрения естественного закона, преимущественно на исконное право Галлии. Принципиальная декларация: власти созданы для блага народа, а не народ для блага властей; могущество властей, сколь велики и сильны бы они ни были, зависит от силы народа, который их избрал. В Варфоломеевскую ночь власть злоупотребила своей силой, король повел себя как тиран, поэтому сопротивление было законным. В своем совместном труде «Иск к тиранам» Дюплесси-Морне и Ланге поднимают те же проблемы и дают сходные ответы на заданные вопросы: бунт оправдан, если нарушены божьи законы и обоюдный договор, заключенный во имя общего блага между королем и народом.

Может ли народ непосредственно осуществлять свой контроль над властью? Кому принадлежит «вторая власть», которая в случае несостоятельности основной власти или ее должностных преступлений может выйти на первый план? Ретроспективно автор «Франко-Галлии...» находит гарантов общего блага в аристократии: дворянство должно преобладать в ассамблее сословий при созыве Генеральных штатов, а аристократия обеспечивает согласие между королем и народом. [66]

Для Безы, если высшая власть, то есть король, нарушает закон, то более низшим властям — дворянам и избранным городами представителям — надлежит следить за соблюдением основного договора между властью и народом. Сходные идеи можно найти в «Политических речах». Ограниченность монархии должна обеспечиваться не суверенитетом народа, но за счет силы «самой здоровой и лучшей части большинства»; в произведении под названием «Иск...» утверждается большое значение «тех, у кого в руках находится власть, данная им народом, будь то принцы, королевские чиновники, пэры, крупные сеньоры, наиболее уважаемые люди, депутаты провинций, которые и составляют Генеральные штаты». Как хорошо показал Лучицкий, для кальвинистов война, несмотря на страдания, причиняемые ею, являлась школой, где они могли постоянно сохранять свои тела и души в состоянии боевой готовности, создать свои институты и выработать свои политические лозунги.

В какой степени эти теории, распространенность которых еще следует исследовать, находят отражение на практике? На юге и на западе страны происходит объединение провинциальных собраний, получивших название политических собраний, в отличие от собраний духовенства. После собраний в Ниме (1562 г.), в Баньоле (1563 г.), в Монпелье (1567 г.), в Ниме (1569 г.), в Анжу (1570 г.) эти [67] собрания становятся все более многочисленными, а после 1572 г. проводятся на общенациональном уровне или в провинциях по примеру Соединенных провинций (Нидерланды). У этих собраний две задачи: согласовать Реформу организационно, территориально, законодательно, финансово, а также обеспечить ее проведение в жизнь; успешно завершить переговоры, которые должны предоставить протестантской церкви легальный статус и защиту от преследований, добиться гарантий, необходимых в условиях, когда договоры постоянно нарушаются. Регламент, принятый в Мило 16 декабря 1573 г., создает основы организации, в нем говорится о советах и консисториях, а также о приходских и генеральных собраниях. Общие рекомендации неизменны и направлены на решение проблем, связанных с полицией, военными и финансовыми вопросами. Возникли различные федерации: Верхний и Нижний Кверси, Лораге, Альбижуа, Руерг, Фуа, Верхний и Нижний Лангедок. В каждой из этих областей имелся окружной сборщик налогов и три казначея или сборщика государственных средств.

Первое общее собрание католиков и протестантов в Ниме принимает в 1575 г. регламент из 184 статей — прообраз будущих региональных конституций. Этот регламент упраздняет епархиальные собрания, сохраняет совет области под названием Провинциального совета и собрание области под названием Провинциального [68] собрания. Генеральные штаты теперь именуются Генеральными собраниями. В них каждая провинция имеет трех депутатов — одного от дворянства и двух от третьего сословия. Это шаг к будущему удвоению влияния «третьего сословия». Численное превосходство, таким образом, принадлежит демократическому элементу, но нередко случается, что количество дворян превышает предусмотренное. В своей «Всемирной истории» де Ту пишет:

Этот трактат устанавливал во Франции новый вид правления, имеющий все присущие ему компоненты и противоречащий прежней государственности, которая имела свои законы о религии, о гражданском управлении, юстиции, военной дисциплине, свободе торговли, сборе налогов и управлении финансами...

Провинции юго-запада и запада страны вступают в новую Конфедерацию, слегка измененную на заседаниях собрания в Ла-Рошели в 1588 г. Бежавший из Лувра 3 февраля 1576 г. Генрих Наваррский признан защитником реформированных и католических церквей, объединенных друг с другом. Собрания в Сен-Жан д’Анжели (1582 г.) и в Ла-Рошели (1588 г.) свидетельствуют о стремлении гугенотов защититься от «покровительственной тирании». После смерти Генриха III защитник церквей, возведенный на трон, ничего не [69] делает для того, чтобы оказывать действенное покровительство своим единоверцам, дело которых противоречит целям «политиков». После перехода Генриха IV в католичество недоверие сменяется угрожаемым положением. Собрание в Сен-Фуа (1594 г.) принимает постановление, разделившее Францию на 10, а позднее на 9 укрупненных областей, состоявших из нескольких прежних провинций; в каждой области имеется совет, руководимый главой, который избирается из «наиболее почтенных людей с точки зрения возраста, умения, опытности и других качеств, как приобретенных, так и данных ему природой». Эти изменения укладываются в рамки представительской системы правления, уже отмеченной в управлении церковном, и опираются на ту же систему: состав провинциальных собраний набирается из коллоквий, представляющих собой прообраз ячеек региональной администрации. Постановление устанавливает порядок деятельности собраний, точно определяет их цели. Протестанты собираются в Сомюре (1595 г.), в Лудене (1596 г.), затем в Вандоме, Сомюре и Шательро (1597 г.). Положения регламента, принятого в Сен-Фуа, Сомюре и Лудене, отмененные статьей 83 Нантского эдикта, были восстановлены в 1601 г. В период Регентства после собрания в Ла-Рошели протестанты публикуют общий свод положений, касающихся милиции и финансов, который католические историки назвали «Основные [70] законы республики так называемых реформистов».

Политические собрания также определили статус протестантов в государстве. В 1573 г. собрание в Монтобане провозглашает принципы свободы совести, свободы вероисповедания во всем королевстве, восстановления протестантов на всех должностях и доступ для них на любую службу, создания палат, в которых католики и протестанты будут представлены поровну, предоставление крепостей в распоряжение протестантов. Благодаря поддержке «политиков», эдикт в Болье, похоже, удовлетворяет основные из этих требований. В следующем году эдикт, подписанный в Пуатье, частично упразднил их, но сам стал предметом сложных переговоров, которые протестантская партия проводила после обращения Генриха IV в другую веру. Эдиктом, подписанным в Манте (июль 1591 г.), король возобновляет действие «временно и в ожидании общего умиротворения, договор 1577 г. и конвенции Нерака и Флекса». Декларация, принятая в Сен-Жермене (ноябрь 1594 г.) и утвержденная парижским Парламентом (1595 г.), превращает эти решения в государственный закон. Гугеноты прекращают настаивать на равенстве между двумя конфессиями и настойчиво добиваются соглашения, в основе которого будут лежать свобода совести, относительная свобода вероисповедания, содержание пасторов за счет государства, доступ протестантов к любым должностям, доступ [71] протестантов в смешанные судебные палаты и предоставление крепостей. Для занятия некоторых должностей обязателен сертификат принадлежности к протестантизму. Нантский эдикт (1598 г.), в котором отсутствует термин «еретик», частично удовлетворяет протестантов. Если вспомнить другие умиротворяющие эдикты, он отличается от них только тем, что был выполнен.