Мать и сын

Мать и сын

Историки пишут, что больше всего Екатерина боялась не полоумного Ивана Антоновича, не «вора и похитителя чужого имени» Пугачева и не «побродяжку» Тараканову, а своего сына, поскольку он один был законным претендентом на трон. Но ведь это как посмотреть. Всё это позднейшие домыслы, по логике событий – Екатерина должна была бояться, а на деле она вертела сыном как хотела. А вот Павел, я думаю, боялся мать, боялся и ненавидел.

Как уже говорилось, воспитателем наследника был Никита Иванович Панин. Не берусь судить о его педагогических способностях, но своего воспитанника он любил. Любил и не хотел замечать его мнительности, нервозности, обидчивости, склонности к меланхолии (так называли в XVIII веке депрессию), а видел ум, стремление к справедливости и уважение к чести в духе средневекового рыцарства. Панин внушил юному Павлу уверенность, что тот получит трон. Для себя Никита Иванович, очевидно, мечтал стать правой рукой будущего императора и осуществить мечту свою, ту, что не удалось осуществить при Екатерине – ограничить власть монарха по шведскому образцу. Но за десять лет правления Екатерины само слово «наследник» забылось. Все должно было решиться по достижению Павлом совершеннолетия, которое по русским нормам отмечается в восемнадцать лет, то есть 20 сентября 1772 года.

Тогда-то Никита Иванович и постарался найти Орлову замену в лице поручика конной гвардии красавца Васильчикова. Не буду повторяться, добавлю только, что «попавший в случай» Васильчиков не долго ходил в фаворитах, место его скоро занял Потемкин.

Планы Панина были таковы: если даже Павел не получит трон после торжества по случаю своего совершеннолетия, то уж на важную должность он в праве рассчитывать. Займется государственными делами, а там посмотрим – кто кого, на все Божья воля. Все это тоже домыслы и прикидки, но одно точно – Екатерина опять всех перехитрила. Она объявила при дворе, что Павла необходимо женить, а потому торжество по случаю совершеннолетий откладывается на год.

По дворцовому этикету Панин должен был сложить обязанности воспитателя после женитьбы воспитанника, но здесь Екатерина тоже поступила по-своему. Он получил отставку сразу после того, как Павлу исполнилось восемнадцать. Отставка означала, что Панин должен был уехать из дворца, где жил многие годы подле своего подопечного. Чтобы смягчить удар Екатерина осыпала Никиту Ивановича подарками: 100 000 рублей на обзаведение домом, ежегодный денежный пансион, увеличение жалования за службу, серебряный сервиз (словно Панин был ее фаворитом) и еще 9 000 крестьянских душ из присоединенной к России после раздела Польши Белоруссии. Панин принял подарки, но совершил дерзкий поступок. 4000 крестьянских душ он подарил своим секретарям. Пишу это только для того, чтобы сообщить читателю, что самым близким из секретарей был Панину драматург Денис Фонвизин. Он остался верен своему шефу до самой его кончины в 1783 году.

А Екатерина меж тем начала активно подыскивать Павлу невесту. Как всегда, таковая нашлась среди немецких дворов. В Петербург из Любека приплыли три принцессы Гессен-Дормштадского княжества. Павлу предложили выбор, и он выбрал среднюю из сестер – Вельгельмину. Она приняла православие под именем Натальи Алексеевны. Венчание состоялось 29 сентября 1773 года в Казанском соборе в Петербурге. Теперь она стала называться цесаревной, и статус Павла был «озвучен», он теперь назывался цесаревич. О переходе к нему трона не было и речи. Венчание праздновали очень широко, двенадцать дней над столицей звучали салюты, вспыхивали фейерверки, балам не было конца.

Павел был сердечно привязан к своему воспитателю, но отставку его воспринял разве что с грустью – не более. Он был влюблен в свою жену, считал ее идеалом, дамой сердца, которой он будет поклоняться всю жизнь. Кроме того, он нашел в жене верного друга, чьи желания и мысли были созвучны его собственным.

Отношения Екатерины с цесаревной, поначалу теплые, со временем стали портиться. Императрица рассчитывала найти в ней тихую, во всем согласную невестку, а та была замкнута, себе на уме. К ней так же, как и к сыну, нельзя было подобрать ключика.

Екатерина писала барону Гримму, верному своему адресату: «Великая княгиня постоянно больна, да и как же ей не быть больной? Все у этой дамы доведено до крайности. Если она гуляет пешком, то двадцать верст, если танцует, то двадцать контрдансов и столько же менуэтов, чтобы избегнуть жары в комнатах, их вовсе не топят; если кто-нибудь трет себе лицо льдом, то все тело становится лицом…» Лицо льдом терла каждое утро сама императрица в течение всей жизни. И далее: «…нет ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия во всем этом, и Бог знает, что из этого будет, так как никого не слушают и все хотят сделать по-своему». Это письмо по-своему трогательное, ведь царственная свекровь, как самая обычная женщина, жалуется на своих непонятных, безмозглых детей. О бароне Гримме я расскажу со временем, сейчас не до него. Скажу только, что он прибыл первый раз в Россию именно с ландграфиней Гессен-Дармштадской и ее дочерьми.

У Павла было два друга, к которым он был очень привязан. Первый – Саша Куракин, племянник Никиты Ивановича Панина, участник детских игр, а в будущем – князь Александр Борисович – знаменитый политический деятель. Второй – Андрей Кириллович Разумовский, сын бывшего гетмана Малороссии. Андрей Разумовский оказывал на Павла сильнейшее влияние. Они были ровесники, но Андрей уже успел окончить курс в Страсбургском университете. Он выбрал морскую карьеру, был участником Чесменского боя, был капитаном фрегата «Екатерина». Блестящий, европейски образованный светский красавец. Это он привез из Любека на пакетботе «Быстрый» невесту Павлу.

Цесаревич писал своему другу: «Дружба ваша произвела во мне чудо: я начинаю отрешаться от моей прежней подозрительности, но вы ведете борьбу против десятилетней привычки и возвращаете то, что боязливость и обычное стеснение искоренили во мне. Теперь я поставил себе за правило жить как можно согласнее со всеми. Прочь химеры, прочь тревожные заботы!»

Павел был счастлив и жаждал деятельности на пользу государства. Вспоминая уроки Панина, он сочинил некий труд – «Записку», названную «Рассуждения о государстве вообще, относительно числа войск, потребного для защиты оного, и касательно обороны всех пределов». Понятно, что Записка касалась в основном армии, но в ней просматривалась новая мысль: не следует России постоянно расширяться, пухнуть в размерах. Земли у нас и так больше, чем достаточно, а порядка на этой земле нет. Мимоходом Павел обругал дворянство, которое ведет расточительную жизнь, а о нуждах государства не думает. И вообще… каждому здравомыслящему человеку должно быть понятно, что России нужны не наступательные войны, а оборонительные. Это поможет сократить рекрутские поборы, которые вредны крестьянству, сократит армию. Каково, а? Не будем забывать, что автору «Записки» было девятнадцать лет.

Теперь надо было только дождаться подходящего случая, чтобы вручить «Записку» государыне собственноручно. Желательно также, чтобы в этот день у нее было хорошее настроение. Этот случай скоро представился. Пришла весть о победе над «пугачевским сбродом» под крепостью Татищей, все верили, что со злодеем покончено.

Екатерина приняла труд сына с улыбкой. Наконец-то Павел успокоился, не глядит букой, не жалуется на меланхолию и даже нашел себе достойное занятие. «Записку» она прочитала в тот же день и пришла в ярость. Мальчишка, щенок, как посмел он излагать ей, императрице, свои детские, глупые идеи!

Вернемся к строгому языку исторической литературы. Екатерина только что выиграла войну с турками. Агрессором в этой войне была не Россия, а Османская Порта. Ввязываясь в эту войну, Екатерина руководствовалась самыми высокими идеями – помочь страждущим. К страждущим относились и польские диссиденты, и крестьяне, и православные греки, и даже крымские татары. Она помогла этим людям, выиграла войну, конечно, наступательную, и недруги ее за свою беспечность, легкомыслие и жестокость должны были расплатиться утратой своих территорий. Заодно скажем, что и шведская война (1790 г.), и вторая турецкая война (1787–1791 гг.) кончились присоединением к России новых земель. И все эти войны начинала не она, а ее противники.

И вдруг ее сын, недоучка, молоко на губах не обсохло, дает ей советы, почти наставления, как правильно руководить государством! Она отчитала Павла как школьника. Тот возражал: «Я тоже хочу приносить пользу государству». Ответ императрицы был короток: «Вы слишком молоды, чтобы заниматься государственными делами. Сейчас у вас одна обязанность – родить наследника!»

Павел знал, что Потемкин вернулся с южного поля битвы и осел во дворце. После разговора с матерью цесаревич представлял, как эти двое глумятся над его «Запиской», и плакал от стыда и обиды. Можно понять и причины его меланхолии. В народе не знали подробностей смерти его отца Петра III, все было тайной за семью печатями, но во дворце тайны не скроешь. Павел с детства ненавидел фаворитов матери, считая их источником всех бед. А как он относился к Пугачеву? Боялся, конечно, как все. Шильдер пишет: «На цесаревича появление самозванца и первые его успехи, несомненно, произвели тягостное впечатление». Конечно, тягостное, что и говорить. Но Пугачев назвался именем его отца, похвалялся, что сделает Павла своим наследником и будет во всем ему помогать. Нашлись люди, и из наших, и из иностранных дипломатов, которые донесли до цесаревича эти опасные обещание. Понятно, что умный юноша относился к ним резко отрицательно, но мысли для размышления появлялись, опасные мысли.

15 апреля 1776 года великая княгиня Наталья Алексеевна умерла родами. Виной тому было искривление тазобедренных суставов (пострадала в детстве от костоправа), ребенок умер еще в утробе матери. Павел был потрясен. Тут и рыдания, и слезы, он совершенно замкнулся в себе. Екатерина тоже переживала смерть невестки, находилась рядом с ней во время родов, присутствовала и при агонии. Жалко было юную жизнь, однако это не помешало ей совершить крайне неблаговидный поступок.

До наших дней дожила фраза, сказанная когда-то Екатериной про Наталью Алексеевну: «Я обязана великой княгине возвращением мне сына и отныне всю жизнь употреблю на то, чтобы отплатить ей за эту услугу». И она отплатила… посмертно. Чтобы «утешить» сына и вывести его из состояния шока, она показала ему любовную переписку его умершей жены. Ты рыдаешь по своей умершей супруге, а посмотри – стоит ли она того? И кто же был соперником Павла? Ближайший друг его – Андрей Разумовский. Оказывается, роман их завязался еще на пакетботе «Быстрый», и потом продолжался все это время.

Может быть, такой поступок – открыть сыну глаза – кому-нибудь покажется правильным. Я нахожу его бессердечным и крайне жестоким. Поиск справедливости иногда приводит к чудовищным результатам. Недаром люди придумали фразу – «ложь во спасение». Может быть, Екатерина, как «чистая душа и честный человек» сама не понимала, что делает. Но вряд ли. Она умела просчитывать каждый свой поступок.

Павел был потрясен, унижен, он совершенно ушел в себя. Смерть – общий удел, хочешь – не хочешь, но с этим надо смириться, но предательство самых близких людей – непереносимо, это рубец на всю жизнь. Павел был, как говорят, человеком с обнаженными нервами, он даже на похороны жены не пошел. А Екатерина и не настаивала на этом. Очевидно, сына в таком состоянии просто нельзя было показывать людям. Разумовский был на похоронах Натальи Алексеевны, на этом настояла сама императрица, после чего по высочайшему распоряжению он был вынужден оставить Петербург и уехал в Ревель.

Но ссылка эта была недолгой, вскоре Екатерина назначила его послом в Неаполь. С военной карьерой Разумовского было покончено, теперь он служил России на дипломатическом поприще. А Екатерина занялась тем, что стала подыскивать новую невесту сыну. Клин клином вышибается, надо, чтобы Павел как можно быстрее забыл свою неверную супругу. Но главное – дела государственные. России нужен наследник.

Невеста вскоре была найдена. И опять не без помощи Фридриха II. Ею стала его племянница Софья-Доротея-Августа-Луиза принцесса Вюртембергская. Она была моложе Павла на пять лет. В России она получила имя Марии Федоровны. Свадьба состоялась 26 сентября 1776 года. В 1777 году у молодой четы родился сын – Александр Петрович. Екатерина получила долгожданного наследника.

Еще несколько слов об Андрее Разумовском. В 1781–1782 годах Павел с Марией Федоровной под именем князей Северных путешествовали по Европе. Побывали они и в Неаполе, где Павел на дипломатическом приеме столкнулся лицом к лицу с Андреем Разумовским. Павел схватился за шпагу, он жаждал дуэли. Только вмешательство свитских помешало кровопролитию. При вступлении Павла на трон граф Андрей Кириллович Разумовский был отставлен от всех должностей и сослан в свою деревню с приказом пребывать там безвыездно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.