Глава XXXV

Глава XXXV

Появление Мазепы. Пореговоры Дорошенка с Самуйловичем. Война междоусобная. Крымцы с Дорошенком. Дмитрашко. Силы Дорошенка. Осада Чигирина. Мурашко. Султан снова в Украйне. Разоряет ее. Приходит в Чигирин. Двенадцать Пашей и Дорошенко идут к Уманю. Взятие Уманя. Ласки Царские Самуйловичу. Собеский отбирает от Турков города. Съезд в Андрусове. Чигирин и Паволоч. Переговоры Собеского с Дорошенком. Предательство. Маклошевский. Гоголь. Турки идут к Львову. Трембовль. Пани Хржановска. Разбитие Крымцев. Собеский коронуется. Универсалы Самуйловича. Переписка его с Дорошенком. Дорошенко пишет к Царю. Царь ему делает выговор. Озлобляет его. Кончина Царя. Просьбы к Султану Дорошенка. Угрозы Султанские. Полуботок. Дорошенко сдается Самуйловичу. Царь Федор. Дорошенко и Соснице.

Царский: Султанский: Королевский: Самуйлович Дорошенко Сирко

Во время выборов Переяславльских, мы видим на Раде лицо знаменитое, одного из примечательнейших деятелей нашей Истории. Намереваясь приехать на Раду, Дорошенко прислал к Князю Ромодановскому Ивана Мазепу, с требованием в Чигирин заложниками кого-нибудь из Русских чиновников, чтобы собою обезпечили тамошних козаков в неприкосновенности их предводителя. Красноречивый посланник устоял на своем, убедил Боярина в присылке аманата; один из дворян, находившихся при Ромодановском, был отправлен в Чигирин; но Дорошенко, будучи им недоволен, отослал его назад, просил отложить до лета Раду Переяславльскую. Это была проволочка. Дорошенко поджидал Крымцев, и цель его была та, чтоб обе Украйны опоздали соединением. У какого учителя был Иван Мазепа!…

Дорошенко не мог обмануть Самуйловича, но он был быстр в исполнении; Рада кончилась в Марте, Самуйлович не успел еще устроить войск, не успел еще обдумать плана действий, как уже Дорошенко начал войну. Три Крымские Султана присоединились к его полкам, составленным из преданных ему Козаков, Сердюков и Компанейцев. Сердюки, легкое войско, состоящее не из одних козаков, но также и из других свободных людей, были у него на жалованье. Верные своему предводителю, немедленно овладели они всеми окрестностями Чигирина. Крымцы увели в плен обывателей, преданных Гетману. Слабые гарнизоны, оставленные в городах, признавших власть Царскую, не могли противиться многочисленным войскам. Переяславский Полковник Дмитрашко с двадцатитысячным корпусом выступил к Смелу только в Мае месяце; он взял с собою два полка Великороссийских и пятнадцать пушек. Четвертый Султан Крымский привел в Чигирин двадцать тысяч свеж t го Татарского войска, соединился с Андреем Дорошенком, и пошел к Дмитрашку на встречу.

Узнав, что полки Гадячский, Уманский и Торговицкий оставлены под Орловцем, они обошли Смело, осажденное самим Дмитрашком, и начали битву; Андрей Дорошенко надеялся разбить корпус Дмитрашки по частям. Но этот, услыша стрельбу, оставил осаду Смела и поспешил на помощь своим полкам. Бой был кровопролитный, безпощадный, какой может быть только меж родными братьями. Остервененье обеих сторон превосходило меру вероятности; Андрей Дорошенко и его союзники наконец были обращены в бегство; Дмитрашко гнался за ними до Ташлыка, где довершил поражение; на сорок верст поля покрылись трупами Татар и Малороссиян. Дорошенко подошел к Черкасам, но и оттуда был прогнан к Тясьминю.

Сирко имел свое пребывание в это время близь Днепра, у речки Чертомлыка; он был в Царской милости, и Государь честил его именем Ивана Дмитриевича, когда, благодаря за присылку Лжецаревича Симеона, писал грамоту «своему подданному Атаману, Кошевому войска Запорожского» Появляясь неожиданно из-над Чертомлыка, Сирко бил отдельные отряды, то Татарские, то Дорошенковы, и мешал им соединяться. В Июне козацко-Московския войска снова сразились с Дорошенком под Смелым и Жаботиным, у реки Ташлыка. Жаботин и Медведовка не сдавались Самуйловичу. Жители Суботова преданные Царю со времен старого Хмельницкого, с радостью приняли войска Гетманские. Тогда Самуйлович и Ромодановский подступили к столице Дорошенка—к Чигирину

Тысяча триста козаков пеших с Полковником Шульгой; пять сот при пушках из сотни Кременчугской; полк пятисотный конных Запорожцев под начальством Дорошенкова зятя Якова Яненченка; сто пятьдесять человек конницы Полковника Молчана; девяносто драгунов, двести конных Черкасс, да две тысячй вооруженного заранее Чигиринского Посполитства, — таковы были силы Дорошенка; запасы, провизия на год, довольно много селитры, ядер и пороха, и двести пятьдесят пушек его обезпечивали. К тому же он ожидал Султана и Хана Крымского, и так ответ его был решителен: «живой не сдамся, а скорей сяду на бочку пороховую и взорву себя.» Осаждавшие стояли под Чигирином, на стороне Горной от Чуты и Суботова; сторона низменная от Адамовки, болота и пески Тясьминя — оставались свободными; осажденные сносились с своими союзниками и вскоре узнали о приближении Турецко-Татарской армии из Подолии.

Пока продолжалась осада Чигиринская, в Ладыжине погиб Полковник Мурашко. Оставленный в городе с пятью тысячами козаков, он выдержал одиннадцать приступов Турецкой армии. Султан и Визирь лично участвовали в этой неровной борьбе. Гетман отправил Дмитрашка на помощь Ладыжинцам; но этот, узнав, что Турки взяли уже Бар, Подгайцы и Меджибож, отступил к Каневу. Мурашко остался на произвол судьбы; еще, быть может, он отстоял бы город, если бы Дорошенко не убедил из Чигирина Ладыженцев сдаться Туркам без согласия Полковника. Они сдались и были жестоко наказаны: их вырезали до единого, Ладыжин сожгли; остался только замок, куда вбежал Мурашко с немногими верными. Две недели он оборонялся, наконец недостаток в воде заставил его сделать отчаянную вылазку; с словами: «некупим живота безславием!» он врубился в стан врагов, и погиб со всеми своими сподвижниками.

Видя стремительность, с которою Султан забирал все города, узнав о толках, распостранившихся в нашем войске, — будто бы Польша вступила в союз с Портою, — Гетман и Ромодановский сняли осаду с Чигирина и отступили к Черкассам горною дорогою; Дорошенко, соединясь с Татарами, пришедшими из-за Тясьмины, погнался за Гетманом; но наши войска в двадцать четыре часа очутились вне опасности, на левом берегу Днепра.

Началось раззорение западной Украйны.

Султан, желая отомстить Полякам за Хотинское поражение, выступил с многочисленною армиею; условился с жителями Хотина, что если они его пропустят свободно во Львов, то оставит их неприкосновенными; вступил в город, истребил его и хотел было идти к Львову, где был тогда Собеский; но, по совету Хана Крымского и по письмам осажденного в Чигирине Дорошенка, пошел в Украйну. Бар, Подгайцы, Меджибож, Ладыжин, и множество других городов, сел, местечек преклонились перед Магометом; даже Лисянка, многолюдная, отразившая троекратное нападение врагов во время Тетери и Суховея, и она сделалась добычею Султана, Хана и Дорошенка. Августа 16-го, видя быстрый поток войны, грозящий достальным истреблением всего края, жители никем еще не гонимые, бежали в разные стороны; «страхом жал прикрывши», они бросили собственность и церковные утвари; Хан с восторгом увидел Лисянку опустелою, и сжег ее до основания; эта участь постигла все окрестности. Везде имущества были разграбляемы; жители, противившиеся Дорошенку, уводимы в плен с женами и с детьми малолетними; их домы пылали у них назади; у обывателей городов, сдававшихся, без бою, Магометане брали дань дочерьми; немногие успели перебежать в Украйну восточную, и редко кто спасся в границах Королевства, прося покровительства Яна Собеского.

Чигирин, не смотря на преданность к Дорошенку, заперся было при виде приближающихся врагов христианства, но скоро принужден был уступить силе. «Султан вошел в Чигирин торжественно, и все пред ним падало и ползало по Азиатски. Церковные колокола замолкли, самые церкви были заперты и запечатаны; не смел ни кто шевелиться ни по богослужению ни по жительству, не считая себя ни живым ни мертвым. Турки же делали с мущинами и женщинами что только вздумали………………….» Разлакомившийся Христианскою кровию, Турецкий Султан отрядил из Чигирина двенадцать Пашей и Дорошенка к Умани. Турки старались преклонить Уманцев к добровольной сдаче, но убеждения были тщетны. Наученные примером Ладыженцов, подкрепленные соседними селами, Уманцы не сдавались. Дорошенко повел Пашей на приступ. Подкопы и пальба разрушили укрепления, враги овладели городом, началась резня в улицах, стрельба из окон и дверей; сражающиеся, но не привычные к оружию, жители, женщины, дети были без пощады избиты, трупы валялись кучами; в местах, где стычки были упорнее и сражающиеся многолюднее, кровь текла ручьями по отлогостям гористых Уманских улиц; с живых городских и козацких Старшин были содраны кожи: Дорошенко велел их набить соломою и отправил к Султану, где эти чучелы были разставлены в знак победы. За каждую Христианскую голову Паши платили по червонцу и отправляли их огромные арбы к Султану, который стал лагерем под Ладыжиным. Девицы были размещены по сералям. Повсюду наставлены были Паши и Кадии, которые старались отуречит Украйну. Несколько тысяч мальчиков, денежные суммы и награбленные пожитки были повержены Дорошенком к стопам Магомета V — го, который немедленно велел обратить в Исламизм и, оставя верховное начальство над Украйною любимцу Султанши Валиды, Визирю Кара-Мустафе, возвратился в Константинополь.

Государь, милостивым обращением с Самуйловичем, удержал его в эти смутные времена в преданности России, Воспользовавшись выступлением Султана из Украйны, он прислал к Гетману Стольника Князя Волконского с благодарным словом за мужественный отпор врагу; и даже, по его просьбе, отпустил в Сентябре для свидания с ним сыновей его: Григория и Семена с наставником их, Игуменом Батуринского монастыря Исаием, и с учителем Павлом Яслиновским, как бы в награду за изгнание Турков из Украйны, хотя Гетман в этом деле вовсе не участвовал.

Между тем Король пришел в Украйну, назначил Сирка Гетманом, Старщине Евстафию Гоголю приказал стеречь Днепровскую переправу, а сам пошел в Немиров, где Татары вымолачивали для себя хлеб Малороссиян, и опустошали окрестности. Борьба для Дорошенка делалась час от часу затруднительнее. Собеский был храбр, великий Полководец; Польша, хотя истощенная, хотя потерявшая прежнее могущество, все же, в сравнении с горстью его козаков, была еще весьма сильна; Москва желала успехов Собескому; Гетман Самуйлович был тоже против Дорошенковых замыслов. Только Чигиринский край был за него против двух Держав и всей почти Гетманщины. В этих тяжелых обстоятельствах он обратился к Царю; обещал привести в подданство Ногайцев, озлобленных против Крымских Татар; обещал удержать Турков от нападения на Россию; обещал наконец разорить, опустошить Крым, если Государь, признав его Гетманом обеих сторон Днепра и войска Запорожского усилит реестровых козаков тридцатью тысячами. «Если войска Твои, Государь, не пойдут в землю Бусурманскую», писал Дорошенко, «то войска Бусурманские в Твою пойдут; лучше бы их разорять, чем себя попускать к разорению. Молю Господа Бога, чтоб Ты мой искренний совет принял; и если Ты меня утвердишь за собою в подданстве, если возложишь на меня Гетманство обеих сторон, я буду радеть во всем и служить Тебе, как надлежит верному подданному» Государь не отвечал; а Ян Собеский бил Нагайцев, отбирал города, завоеванные Турками: Бар, Брацлав ему сдались; в Немирове он Татар уже не застал, — они бежали, услыша о его приближении; в Рашкове Турецкий гарнизон был вырезан; Кальник присягнул на верность Королю перед Королевскими Коммиссарами. Напрасно Дорошенко, находившийся на это время в Паволочи, подстрекал жителей не сдаваться и обещал им помощь, — эту переписку перехватили и доставили Королю. Основав главную квартиру свою в Брацлаве, Собеский писал к Царю, уведомлял о победах, просил вспомогательного войска. Царь отвечал, что Россия радуется успехам Польского оружия, удивляется тому, что Король принуждает к подданству Заднепрскую Украйну, присоединенную к России, но войск, по случаю зимы, прислать не может. Король жаловался Сенатской Раде на неустойку Москвы в трактате Андрусовском на высылку войск. «Соединясь с Москвитянами, я мог бы очистить Украйну; — писал Король — овладеть Течиным, Буджаком; вступить в Валахию.» Напрасно! Царь продолжал медлить присылкою войск. Эта медлительность, эта холодность Царская была неутешительна. Назначен был в Андрусове третий съезд.

Туда явились Боярин Князь Никита Одоевский, Троцкий Воевода Марциал Огинский, Литовский Референдарь Киприан Павель Бростовский и товарищи. Они начали договариваться о вечном мире, о городах, завоеванных Россиею, о соединении сил против общего врага. Потом Польские полномочные приступили к неотступному и настойчивому требованию Киева; Одоевский отвечал, что «Россия, не в противность договоров, владеет всею западною Украйною, и следовательно Киевом. Все эти города и Киев завоеваны Россиею не у Поляков, а у Турков. Польша не имела права, без совещания с Россиею, отдавать Султану Заднепрскую Украйну; но если уже она отдала ее, то не в праве иметь к ней никаких притязаний, Напротив того, Королю должно быть приятнее, чтоб Киевом владела держава Христианская, а не Магометане; впрочем — как бы ни судили о том Поляки, — Киев, приобретенный от Порты, не может быть возвращен Королевскому.» И так третий Андрусовский съезд кончился только перемирием на тридцать лет с половиною, от Января 10-го 1675; городов, завоеванных Россиею, Польские Послы за нею не утвердили.

Чигирин и Паволочь не покорялись Полякам; Дорошенко издал универсал, в котором уговаривал народ не сдаваться Королю; но, забрав жен, детей и все имущества, укрыться в Корсуне, куда он придет к ним на помощь с многочисленной Ордой. Не видя этому конца, Собеский прибегнул к сделке миролюбной, и выслал в Чигирин Коммиссаров: Епископа Львовского Иосифа Шумлянского и Королевского Полковника Подстолия Хелмского Мортинштейна, о чем Русский в Польше Резидент Тяпкин немедленно уведомил Государя. Этим Коммиссарам препоручено было объявить Дорошенку, что если он покорится Республике, то все вины козаков будут преданы забвению и им возвратят древние привилегии. Для переговоров призывал Король в Брацлав самого Дорошенка. Тогда Дорошенко спросил даст ли Король ему вспомогательное войско против Татар и Турков, когда Польские войска выступят из Украйны? Будет ли в Украйне свобода вероисповедания? Будет ли Грекороссийский Епископ присутствовать в Польском Сенате? При коронации, присягнет ли Король и чины на неприкосновенность козацких прав? Король хотел уже отвечать утвердительно; вдруг явились Татары, и Дорошенко начал войну о Поляками.

Он послал к Хану совет напасть немедленно на Брацлав, где ныне главная квартира Королевская. Миклашевский уведомил о том Короля, и был послан к Хану для отвращения его от намерения соединиться с козаками. Пехота Дорошенкова была подкуплена и перешла на сторону Сирка. Ожидая весны, Король продолжал пребывание свое в Брацлаве; Польские разъезды заходили даже в Валахию; Сирко наблюдал за движением Татар; но болезни, распространившиеся в Польском войске, отступление Паца с Литовским корпусом, и отозвание вспомогательных Прусских войск, присланных вассалом Польским, Курфирстом Бранденбургским, разстроили предположения Королевские. Напрасно Пацу и Литовским войскам Король объявлял, что их удаление почтет побегом и станет судить их как дезертиров; угрозы не действовали. Силы армии уменьшились до того, что Королю невозможно было удерживаться в открытой стране, в обширных степях. Февраля 20-го писал он воззвание к Раде Сенатской и к народу о стесненном положении дел. Потом укрепил Кальник, Брацлав, Могилев, Рашков, Бершад и Шаргород; разставил гарнизоны; дал приверженным козакам сукна и денег; сделал Гоголя главным предводителем полков Брацлавского, Кальницкого, Уманского и Могилевского; разместил его козаков в Брацлавском воеводстве; Полковнику Кваше дал, начальство над Бершадским гарнизоном; поставил один полк в Шаргороде; сделал смотр Коронному войску под Хмельником и перевел его в Волынь, назначив в Лабусе свою главную квартиру. Вскоре поехал в Яворов, созвал туда Сенатскую Раду и магнатов, начались совещания о дальнейших средствах к продолжению войны, и толкования о мирных переговорах с Портою.

Султан Татарский Нурадин явился к Королю, чтоб предложить себя в посредники; Король требовал, чтоб Турецкие войска были выведены из Украйны, — ему не отвечали; он обещал оставить Порте Каменец с землею на милю окружности; но как войска неприятельские оставались на прежних местах, то должно было сражаться. Не долго Король ожидал войны; в Яворов пришло известие, что Сераскир Ибрагим Паша соединился с Султаном Нурадином и ведет огромное Турецко-Татарское войско ко Львову. Отменив план Украинской компании, оставя все Украинские дела, Король повел свои полки через Збараж и Тарнополь туда же; а к Ромодановскому послал просить, чтоб исполни статью трактата между обеими Державами, перешел бы за Днепр и поспешил бы помощию. Ромодоновский отвечал, что начнет военные действия только тогда, когда Король подойдет к Днепру, Король отправил к Царю Александра Кладницкого; жаловался на Воеводу, предлагал союз, дружбу, отказывался навсегда от Смоленска, лишь бы дали ему пособие против неверных. Пособия не было, Изнуренный гибельною войною, стесненный в денежных обстоятельствах, он снова обратился к Хану Крымскому, просил его посредничества; Царский Резидент Тяпкин принял участие в делах; все было тщетно. Началась война.

Король дал повеление: гарнизонам в городах не сдаваться; Сирку отражать отовсюду неприятеля и о своих движениях сообщать Польским Коммендантам; Коронным Хоругвям, оставшимся на Волыне, вести войну партизанскую, гарцовать и тревожить врага с тылу и с боков наездами, а сам пошел навстречу к Нурадину, который отделился от Сераскира и действовал особенно, имея при себе сорок тысяч войска. Пока Сераскир занимал города Збараж, Бучак и Завялов, — Станислав Яблоновский разбил Турецкий отряд под Злочовым, а у Львова Король разгромил и разсеял Татар. Капитан Хржановский выдержал четырнадцатидневную осаду Трембовли, имея только триста человек гарнизона; он был одушевлен мужеством и решимостью жены своей: она объявила ему, что пробьет ножем первого, кто осмелится начать при ней разговор о сдаче.

Узнав о разбитии Нурадина и о приближении Короля, Сераскир, с потерею двух тысяч человек, отступил от Трембовли и пошел за Днестр; Поляки его преследовали, вторгнулись в Валахию и сожгли Сочаву. Король из лагеря при Чернокозеницах уведомил Сирка об изгнании врагов, и приказал ему прислать послов на Сейм, назначенный в Феврале 1676 года, где козаки должны получить подтверждение своих прав, привилегий и вольностей; для этого Сирко должен был подать Штатам Республики прошение с требованиями. 9 Ноября Собеский прибыл в Жолкев; Января 30 был его торжественный въезд в Краков; Февраля 2 он короновался.

Пока война продолжалась, Гетман Самуйлович разсыпал универсалы против Дорошенка по западной Украйне. Встревоженный соперник писал об этом к Гетману от 3 Июня 1675 года, из-под Корсуня. «Вельможный, милостивый господин, зело мне милостивый господин и приятель», так начинал свой отзыв Дорошенко. Он уверял Самуйловича в дружбе к нему, в любви к Украйне, в вере к Богу и Троице; уверял, что, проводя Турков в Польшу, отвращает их оружие от Украйны; называя себя пестуном славы предков, напоминал о том, что не он один, но и Богдан Хмельницкий приводил Татар в Польшу; что Брюховецкий, которого советником был Самуйлович, обращался к ним по необходимости; удивлялся вражде Гетманской к народу единокровному; уговаривал не разсылать под видом универсалов пасквилей, противных добродетели гражданской и чести храброго воина.

Гетман отвечал, что Козацкому временному Старшине не должно равняться с Богданом Хмельницким; что он призывал Турков не в одну Польшу, но и на родину; что если они не были в Киеве, то это по собственному их разсчету, а не по его милости; что он универсалом грозил из Канева Киеву обступить священный город с Магометанами; наконец, советовал не утруждать головы своей тщетными вымыслами, не безпокоить его, Гетмана, пустою перепискою, а покаяться и покориться Государю единоверному.

Дорошенко был тогда близок уже к падению.

Вслед за этой перепискою, Самуйлович, призвав на помощь Ромодановского, взял Корсунь, и вывел часть жителей с их Полковником на Украйну восточную; Между тем Сирко, недовольный сношениями Поляков с Крымцами, начал уговаривать Дорошенка к присяге Царю; уверял его, что Государь не мстителен, что им обоим не случится никаких неприятностей, что Чигирин и войско тамошнее не будут у него отняты, что Даже клейноды при нем останутся; в это время подошел к Чигирину отряд Самуйловича. Дорошенко сдался, присягнул и отослал к Царю Янычар, которых имел при себе телохранителями.

Декабря 23-го с этим известием приехали в Москву Послы: от Кошевого Евсей Шашель и от Дорошенка Стебловский; Царь приближался к смерти, присяга Сирка и Дорошенка остались безполезными; Государь назвал ее поступком самовольным, непростительным, и ответную грамоту наполнил выговорами.

Скоро пришло в Малороссию известие о кончине Царя.

Ободрение в России замледелия, заведение Фабрик, распространение торговли, население Волжских и Камских степей, начало регулярного войска, первая проба кораблестроительства, наконец, подвиг великий—Уложение, — все это дела посторонние для Историка Украйны; но мудрый и дальновидный Отец Петра Великого изменил навеки судьбу Малороссии, он был любим ее жителями — и это близко нам. «За кротрсть отменно любили его Малороссияне,» говорит Конисский. Феодор возсел на Родительский престол, и при самом вступлении обратил внимание на Дорошенка.

Озлобленный против покойного Государя за немилостивый прием присяги на подданство, он собрал все усилия против Москвы; употребил подарки и подкупы, чтоб привлечь к себе народ Малороссийский и войско Запорожское, и чтоб уговорить их к собранью новой Рады для, выбора иного Гетмана; обратился к Султану с просьбами, подавая надежды отторгнуть от Феодора все, чем нельзя было завладеть при Алексие. То и другое было тщетно. Султан, раздраженный предательством с Янычарами и присягою Октября 15, велел сказать в ответ Дорошенку, что прикажет содрать с него кожу и выставить чучелу на воротах Сераля. Угрожаемый отовсюду, Дорошенко принял меру отчаянную: с горстью козаков заперся в стенах Чигирина; оттуда безполезно просил Татар о помощи и ожидал Самуйловича, который, соединясь с Ромодановским, приближался к городу по Царскому повелению. Они остановились на левом берегу Днепра, у Градижска, против Вороновки.

Четыре полка козацких: Гадячский, Миргородский, Лубенский и конный Компанейский, под начальством Генерального Бунчужного Леонтия Полуботка, и пятнадцать тысяч войска Московского под начальством Стольника Полковника Григория Косагова, составляя передовой отряд, переправились на горный берег Днепра. Тотчас сдались Крылов и Вороновка. Потом Чигирин был осажден со всех сторон. Дорошенку не осталось никаких средств противиться; уверясь, что ему будет дарована жизнь, он вышел из города со всеми жителями и с духовенством в полном облачении.

Перед Полуботком и Косаговым Дорошенко присягнул на верность Государю, и поехал в Градижск для сдачи булавы, знамени и бунчука Самуйловичу. Василий Бурковский, с полком Черниговским и тысячею двести Москвитян, занял Чигирин. Потом присягнули Государю все козаки Дорошенковы, и с ними все жители Суботова, Крылова, Вороновки, Жаботина и Медведовки.

Сентября двадцать седьмого Канцелярист Гетманский Пантелей Радич и Стольник Иван Ржевский приехали в Москву с известием о покорении Дорошенка. Государь прислал соболей на триста семьдесят пять рублей и десять аршин Венецианского белого атласа в подарок Самуйловичу; Старшинам по сороку по два соболя и по разноцветному атласу.

Тогда Посольского Приказа Подьячий Прокофий Возницын отправлен был к Собескому с уведомлением, что Русские Воеводы Самуйлович и Князь Ромодановский посылали часть войска к Чигирину на Турецкого Султана и на Гетмана Дорошенка, что Турки, убоясь Воевод, оставили Чигирин и Гетмана, и что Гетман отдался в вечное Российское подданство. Король знал, что поход Самуйловича был предпринят не против Султана; что Турков не было в Чигирине, когда пришли туда войска наши; но гроза собиралась над Польшею с Юга, призывать ее с Севера значило бы накликать на Республику новые бедствия, Собеский принужден был молчать.

А Дорошенку подарено было несколько селений, которые потом были уволены от постоя, и позволено было жить в Соснице, пользуясь правами соотечественников.

Так сошел с поприща Петр Дорошенко.