РОССИЯ, ВПЕРЕД!

РОССИЯ, ВПЕРЕД!

Ельцин: «Настало время действовать!»

С Бурбулисом я беседовал, напомню, 26 октября 1991 года, а два дня спустя, 28-го, на открытии второго этапа V Съезда народных депутатов РСФСР (первый этап проходил в июле) Борис Ельцин выступил с энергичным обращением к народам России, к Съезду, свидетельствовавшим о том, что он наконец решился на радикальные шаги по реформированию российской экономики. Не только по содержанию, но и по стилю это был манифест, воззвание, призыв:

– Обращаюсь к вам с решимостью безоговорочно встать на путь глубоких реформ и за поддержкой в этой решимости ко всем слоям населения… Настало время принять главное решение и начать действовать… Действовать решительно, жестко, без колебаний… Положение напряженное. Трудно с продовольствием, товарами первой необходимости… Все сложнее купить товары, на которые установлены жесткие цены. Не помогают нормирование, карточки и талоны… Только после распада Центра полностью раскрылась бездна, в которой оказалась экономика, – промотанный золотой запас, исчерпанные валютные резервы, долги… На грани разрушения финансовая система. Инфляция достигла критической точки… 55 процентов семей живут ниже черты бедности. Обстановка не улучшается. Победа демократии и свободы не покончила с экономическим кризисом…

Разумеется, Ельцин счел нужным объяснить и то, чем была вызвана его затянувшаяся двухмесячная спячка, двухмесячное бездействие. Объяснение было вполне благопристойное:

– После поражения путча… был большой соблазн сразу, на горячую голову, начать широким фронтом экономическую, финансовую и другие реформы. И скажу прямо – давление на нас было и со стороны демократических сил, и со стороны депутатов, и со стороны средств массовой информации. Но начинать серьезнейшие реформы в совершенно новой обстановке без подготовки было бы верхом безответственности. Чтобы не превратить реформы в авантюру, чтобы не провалить их, нужно было взять паузу. Внести значительные коррективы в нашу тактику, в характер и последовательность действий… Сегодня выработаны конкретные меры по осуществлению пакета реформ… У нас есть уникальная возможность за несколько месяцев стабилизировать экономическое положение и начать процесс оздоровления. Мы отстояли политическую свободу. Теперь надо дать экономическую…

Ельцин считает нужным предупредить всех – реформы будут нелегкими:

– Должен сказать откровенно – сегодня, в условиях острейшего кризиса, провести реформы безболезненно не удастся. Наиболее трудным будет первый этап. Произойдет некоторое падение уровня жизни, но исчезнет наконец неопределенность, появится ясная перспектива… Реальные результаты получим уже к осени 1992 года…

Это неосторожное обещание президента потом долго ему будут припоминать. В действительности, как мы знаем, результатов пришлось ждать гораздо дольше, но тогда ориентир был «озвучен» такой – конец 1992-го. Более отдаленные сроки вряд ли могли бы кого-то вдохновить.

В своем обращении Ельцин излагал программу реформ, над которой все последние недели на одной из правительственных дач работала команда Гайдара. Об этой работе мало кто знал – она велась в обстановке секретности. Еще и отсюда, из этой секретности, проистекало общее недоумение по поводу затянувшейся паузы.

– Реформа пойдет по ряду направлений одновременно, комплексно и динамично, – продолжал Ельцин. – Первое направление – экономическая стабилизация. В ее основе – жесткая денежно-финансовая и кредитная политика, налоговая реформа, укрепление рубля. Но самая болезненная мера – разовое размораживание цен в текущем году. Без нее разговоры о реформах, о рынке – пустая болтовня… Второе – приватизация, создание здоровой смешанной экономики с мощным частным сектором. Особое значение для России имеет придание большей динамики земельной реформе, создание принципиально новой ситуации в аграрном секторе уже к весне 1992 года...

И снова Ельцин предупреждает – самым тяжелым испытанием станет либерализация цен:

– Хуже будет всем примерно полгода. Затем – снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года, как обещал перед выборами, стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей…

Размораживание цен, конечно, всех страшит. Президент успокаивает:

– Либерализация цен будет сопровождаться мерами по социальной защите населения… Будет создана адресная система социальной помощи наиболее уязвимым слоям населения и детям…

В действительности социальная защита оказалась, пожалуй, самым слабым местом российских экономических реформ. Реформаторы мало о ней думали. К тому же на пути соцзащиты встала самая подлая, самая непреодолимая в условиях России сила – тупорылая, вороватая отечественная бюрократия. Она-то всегда жила припеваючи. Вспомним, какие деликатесы жрали, а не дожрав, выбрасывали, Жданов и его окружение в том же умирающем от голода, доведенном до каннибализма блокадном Ленинграде.

Ставка реформаторов изначально делалась на самую энергичную, самую активную часть населения:

– Будут отменены все ограничения на рост индивидуальных заработков и возможности человека честно заработать… Наряду с мерами по макроэкономической стабилизации в ближайшее время начнется форсированное развитие мощного частного сектора в российской экономике.

Однако и здесь российское чиновничество, сохранившиеся в целости и неприкосновенности гоголевские «кувшинные рыла», мигом понастроили кучу препон. Эти препоны, позволяющие им грести под себя, сытно кормиться, вольно брать взятки, – основа основ их всегдашнего чиновничьего благополучия. При этом, тормозя реформы, вставляя им палки в колеса, они на всех перекрестках – сами и через оплаченных борзописцев – станут трубить, что во всех бедах народных виноваты реформаторы, что они все делают не так, да и вообще либерализм – и экономический, и всякий иной – никогда не укоренится в России, нет, мол, здесь для него почвы.

Но все это – сопротивление, саботаж, прямые диверсии – было впереди. А тогда, в момент выступления президента, вновь вспыхнула надежда, что Россия сумеет-таки вырваться из традиционной кучи дерьма. Как сказал бывший первый премьер правительства независимой России Иван Силаев, мы снова увидели «нашего Ельцина».

Гармония и благолепие

Это был последний съезд, на котором между президентом и большинством депутатского корпуса царили относительная гармония и благолепие. Нет, борьба между Ельциным и реакционным большинством российских депутатов уже началась, но необходимость начать реформы, как-то сдвинуться с «мертвой точки» чувствовали все. Сдвинуться же можно было лишь при условии, что будет налажено хотя бы минимальное согласие, найден хотя бы минимальный компромисс. Ельцин:

– Настало время сказать четко и ясно – в России одна власть: российский Съезд и Верховный Совет, российское правительство, российский Президент! Идет динамичный процесс освобождения институтов власти из-под пяты КПСС... Ни одна партия впредь не будет самозваной хозяйкой в российском государстве.

Как видим, в перечислении органов единой российской власти Ельцин, лаская слух депутатов, еще ставит на первое место Съезд и Верховный Совет, себя же, президента, уступчиво задвигает на последнее. Пройдет совсем немного времени, и из-за этой очередности в перечислении между ним и депутатами развернется смертельный бой.

Кстати, в своем обращении Ельцин выдвинул ряд максим, которые по разному поводу и с разным чувством вспоминались в последующие годы. Вспоминаются и теперь. Так, правительство, которому президент предполагал поручить реформы, он поименовал «правительством народного доверия». Эту «торговую марку», забыв про Ельцина, в дальнейшем, как мы знаем, постоянно использовал Зюганов, подразумевая, естественно, свой, коммунистический совмин, который, если ему дадут, неминуемо приведет Россию в очередное светлое будущее.

Далее, Ельцин заверил, что для облегчения работы этого самого правительства, которое появится в ближайшие дни, будет исключено дублирование его функций в любых органах, включая Администрацию президента. Как мы знаем, это обещание выполнялось лишь в течение небольшого срока, когда в Кремле вообще не понимали, что делать. В дальнейшем, как всегда, нашлось много жаждущих порулить. Президентская администрация во многом стала дублировать правительство уже при Ельцине, а еще больше – при его преемнике. И не только дублировать, но и брать на себя главную роль.

Наконец уже при Путине отступили и от приведенного выше ельцинского заклинания о том, что «ни одна партия впредь (то есть во веки веков. – О.М.) не будет самозваной хозяйкой в российском государстве». Тут более прозорливым пророком оказался Черномырдин с его афоризмом: «У нас какую партию ни создавай, – всегда получается КПСС». Получившаяся при Путине КПСС-2 – «Единая Россия» – вновь заявила свои претензии на роль самозваной единоличной всероссийской хозяйки. Впрочем, тоже, как и «КПСС-1», послушной единоличному лидеру.

Ответом на благожелательные речи президента было столь же благожелательное отношение к нему депутатов. Разумеется, вполне лояльно по отношению к президенту высказывался и Руслан Хасбулатов, который, как ожидалось, вот-вот должен был стать председателем российского ВС: лютая взаимная ненависть, драка не на жизнь, а на смерть между ним и Ельциным – все это было еще впереди. На первом этапе съезда, в июле, несколько туров голосования не дали результата: ни Хасбулатов, ни его соперник Сергей Бабурин не набрали проходных баллов. На спикерский пост Хасбулатова изберут лишь 29 октября.

Сейчас удивительно вспоминать, что на должность парламентского руководителя Хасбулатов был выдвинут «Демократической Россией» – как верный и преданный соратник Ельцина. Правда, часть демократов отказалась его поддерживать, ставя ему в вину «авторитарный стиль» управления парламентом и «проявление высокомерия» по отношению к депутатам. Однако Ельцин буквально за уши протаскивал своего первого зама на освободившийся высокий пост (как ранее, в июне 1990-го, тащил его в первые вице-спикеры). Так что в конце концов он на нем – с шестой попытки! – и оказался.

Конечно, кое-какие трения между президентом и депутатами, мы видели, возникали уже и тогда, но кто ж мог предвидеть, до каких масштабов они разрастутся в скором времени.

Съезд дает реформам зеленый свет

Через три дня после обращения российского президента Съезд принял постановление, исполненное все той же благожелательности к нему:

«Одобрить основные принципы экономической реформы, изложенные в обращении президента РСФСР».

Хочу особо обратить внимание читателя на это постановление и на это одобрение. Депутаты одобрили и экономическую стабилизацию, в основе которой жесткая денежно-финансовая и кредитная политика, и укрепление рубля, и приватизацию, и земельную реформу, и самую болезненную меру – разовое размораживание цен даже еще в «текущем», то есть 1991-м, году (на самом деле она стала осуществляться с отсрочкой, лишь в начале января 1992-го). В дальнейшем народные избранники примутся всячески открещиваться от реформ, изображая дело так, что это, мол, Ельцин с Гайдаром придумали невесть что, а они-то, депутаты, ни сном, ни духом не помышляли ни о чем подобном и всегда были против этих придумок, которые они именовали не иначе как «шоковой терапией» и «антинародным курсом». Но документ – вот он, перед вами. Все его могут прочесть и убедиться: СЪЕЗД ПРИНЯЛ НА СЕБЯ ТАКУЮ ЖЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА РЕФОРМЫ, КАКИЕ ПРЕЗИДЕНТ И ПРАВИТЕЛЬСТВО.

Другим пунктом постановления Съезд обязывал Верховный Совет до 1 января 1992 года «принять необходимые для обеспечения экономической реформы законы по перечню, согласованному с президентом РСФСР».

Ельцин запросил у депутатов дополнительных полномочий на время реформ, и такие полномочия опять-таки вполне охотно были ему предоставлены. Это звучало так:

«Президент РСФСР… до принятия Закона РСФСР «О Совете Министров РСФСР» самостоятельно решает вопросы реорганизации структуры высших органов исполнительной власти. До проведения выборов глав администраций краев, областей, автономной области и автономных округов, городов и районов главы администрации назначаются президентом РСФСР или по его поручению главой администрации вышестоящего уровня по согласованию с соответствующими Советами народных депутатов и с учетом мнения народных депутатов РСФСР от соответствующей территории».

Более того, президенту предоставлялось право самостоятельно решать судьбу глав республик. При необходимости он теперь мог также соответствующим образом реагировать на решения любых органов исполнительной власти:

«Президент РСФСР вправе приостанавливать действия главы исполнительной власти (президента) республики в составе РСФСР, а также решения других органов исполнительной власти на территории РСФСР, если они противоречат Конституции РСФСР и законам РСФСР».

В дальнейшем депутаты будут буквально из кожи лезть, чтобы лишить президента предоставленных ему дополнительных полномочий. И это станет одной из самых жарких точек ожесточенной борьбы между ними и Ельциным.

Как мы знаем, спустя годы аналогичные «дополнительные полномочия» – право по своему усмотрению назначать глав субъектов Федерации – Путин получил от раболепствующих депутатов без всякой оговорки об их временном характере. Настали совсем другие времена.

Наконец, заслуживает внимания и еще одно постановление Съезда:

«В целях правового обеспечения перехода к рыночной экономике Съезд народных депутатов РСФСР постановляет:

1. Установить до 1 декабря 1992 года следующий порядок правового регулирования проведения и обеспечения радикальной экономической реформы в РСФСР:

1. Законы РСФСР, Указы Президента РСФСР и иные акты, принятые в обеспечение экономической реформы в РСФСР, подлежат приоритетному исполнению…»

Одним словом, Съезд абсолютно четко обозначил свою позицию: НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ РАДИКАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РЕФОРМЫ, имеющей целью обеспечить переход страны к рыночной экономике; радикальная экономическая реформа – вот главный приоритет, рядом с которым другие приоритеты бледнеют и гаснут. Загадка из загадок: какие мутации должны были произойти в депутатских мозгах, чтобы этот главный приоритет вдруг сделался в их представлениях преступным антинародным курсом?

Впрочем, радикальные оппозиционеры (точнее было бы их назвать радикальными реакционерами, радикальными антиреформаторами) уже и на V съезде, и сразу после него не уставали твердить о гибельности предложенного Ельциным курса. Сергей Бабурин:

– Когда ситуация в республике станет окончательно ясной даже самым непосвященным (то есть, надо полагать, когда реформы потерпят крах. – О.М.), наши депутатские группы, прежде всего «Россия», должны быть готовыми предложить альтернативную программу сегодняшнему экономическому курсу, чтобы спасать Россию.

Беда заключалась в том, что никаких вразумительных альтернативных программ ни тогда, ни после оппозиционеры так и не сумели придумать. Придумали, было, академики для Примакова в 1998 году, но он по здравому размышлению – при всем политическом консерватизме хватило-таки у него простого ума, обычной трезвости, – быстренько от нее отказался.

Итак, V съезд народных депутатов дал реформам зеленый свет. Никаких серьезных препятствий для них впереди вроде бы не просматривалось. Зародилась надежда, что при общих дружных усилиях всех ветвей власти, поддержанных народом, эти реформы пойдут так же или почти так же споро, как, допустим, в Польше или в Венгрии (хотя, конечно, совсем беспрепятственного скольжения по паркету при демонтаже «социализма» не было ни в одной стране).

Оставалось сколотить команду реформаторов.

Правительство реформ сформировано

Вскоре после съезда, 6 ноября, Ельцин подписал указ, в котором обязанности главы правительства РСФСР возложил на себя. Конституцией такого назначения не предусматривалось, но благожелательно настроенные депутаты согласились и с ним: какие разговоры, надо ? значит, надо.

Другими указами Геннадий Бурбулис был назначен первым вице-премьером, вице-премьерами – Егор Гайдар (на него возлагались экономика и финансы) и Александр Шохин (соцпроблемы).

По словам Бурбулиса, главным основанием для выдвижения Гайдара на роль ведущего реформатора стали итоги работы его группы. Сам Ельцин вспоминает об этом несколько иначе. Да, на стол ему легли различные «концепции, программы», из которых надо было выбрать наиболее подходящую. Да, госсекретарь Геннадий Бурбулис советовал ему остановиться на программе Гайдара. Однако президенту, по его словам, «выбор главного «экономического рулевого» хотелось «совершить осмысленно, не торопясь, не оглядываясь на чужое мнение». Решающими для президента стали такие мотивы:

«Гайдар прежде всего поразил своей уверенностью. Причем это не была уверенность нахала или уверенность просто сильного, энергичного человека, каких много в моем окружении. Нет, это была совершенно другая уверенность. Сразу было видно, что Гайдар… очень независимый человек, с огромным внутренним, непоказным чувством собственного достоинства. То есть интеллигент, который, в отличие от административного дурака, не будет прятать своих сомнений, своих размышлений, своей слабости, но будет при этом идти до конца в отстаивании принципов, потому что… это его собственные принципы, его мысли, выношенные и выстраданные.

Было видно, что он не будет юлить. Это для меня было неоценимо…

Гайдар умел говорить просто. И это тоже сыграло огромную роль… Он не упрощал свою концепцию, а говорил просто о сложном. Все экономисты к этому стремятся, но у Гайдара получалось наиболее убедительно. Он умеет заразить своими мыслями, и собеседник ясно начинает видеть тот путь, который предстоит пройти».

Всякий, кто когда-либо сталкивался с Егором Тимуровичем, подтвердит, что это совершенно точная его характеристика.

«И, наконец, два последних решающих фактора, – продолжает Ельцин. – Научная концепция Гайдара совпадала с моей внутренней решимостью пройти болезненный участок пути быстро. Я не мог снова заставлять людей ждать. Оттягивать главные события, главные процессы на годы. Раз решились – надо идти…»

Вот все-таки и гайдаровской концепции Ельцин коснулся. Той, которая, среди прочих, была представлена на его суд. Вряд ли он ее как следует понимал или хотя бы более или менее подробно познакомился с ней. Но то, что он принял ее своим внутренним, интуитивным чутьем, – этому вполне веришь. Ельцин был человеком чуткой интуиции.

А вот быстро пройти «болезненный участок пути», к сожалению, не получилось. Тут сказалось и яростное сопротивление тех, кто ни под каким видом не желал принимать реформы, – а имя им было легион, – и частые колебания, нерешительность самого Ельцина.

«…Гайдар дал понять, – пишет далее Ельцин, – что за ним стоит целая команда очень молодых и очень разных специалистов. Не просто группа экспертов, а именно ряд личностей, самостоятельных, рвущихся в дело, без комплексов... И мне страшно захотелось с ними попробовать, увидеть их в реальности.

Короче говоря, было очень заманчиво взять на этот пост человека «другой породы».

В самом конце Ельцин довольно бесхитростно упоминает еще об одной причине, почему он остановил свой выбор на Гайдаре: Егор Тимурович – внук знаменитого писателя, с именем которого «выросли целые поколения советских детей», в том числе и сам он, Ельцин, и его дочери. Так что он поверил «еще и в природный, наследственный талант Егора Тимуровича».

Вот такие мотивы двигали президентом Российской Федерации, когда на роль фактического главы правительства реформ он выбрал Егора Гайдара.

«Самое главное, – говорит в заключение Ельцин, – и теперь я в этом выборе не раскаиваюсь».

…Вскоре после указа, которым назначались руководители правительства, был сформирован и весь кабинет. Теперь – вперед!

Ельцин наносит удар по Центру…

Так обстояло дело с провозглашенными Ельциным и принятыми Съездом реформами. Но в обращении российского президента от 28 октября 1991 года был и еще один момент – касающийся союзного Центра и других союзных (точнее сказать, уже бывших союзных) республик. Не очень приятный для тех, кого он касался.

Говоря о сложившемся «напряженном», почти катастрофическом положении в экономике («Трудно с продовольствием, товарами первой необходимости. На грани разрушения финансовая система. Инфляция достигла критической точки. 55 процентов семей живут ниже черты бедности. Обстановка не улучшается…») Ельцин прямо назвал причину этого – многолетнее владычество коммунистов. О «тяжелом наследстве» этого владычества, которое упомянул Ельцин, уже говорилось: «промотанный золотой запас, исчерпанные валютные резервы, долги…» Кризис достиг той фазы, когда только быстрые и решительные меры могут спасти ситуацию.

Но при этом в стране ? «паралич власти», никаких быстрых и решительных мер что-то не видно. Ни на какие такие меры союзные власти не способны. «Консервативный Центр», «репрессивная система управления», «бюрократический пресс» ? вот лишь некоторые характеристики, которые Ельцин им дал.

В соответствии с этим, и политика российских властей после путча меняется:

? Надо сказать откровенно ? [до путча] мы исходили из того, что, пробивая реформы, предстоит длительное противостояние сильному Центру и на этом строили всю свою политику. Целый год каждый маленький шаг, даже попытку шага приходилось отвоевывать. После поражения путча такая линия изжила себя.

Из этого и следует исходить: Центр обессилел, теперь воевать с ним не требуется, ему можно диктовать свою волю.

Ельцин предупредил, что с 1 ноября, то есть через три дня, Россия прекращает финансировать союзные министерства и другие учреждения Центра, существование которых не оговорено Договором об Экономическом сообществе.

Это ли не «контрпереворот», которого так боялись Горбачев и его окружение?

Какие же органы и учреждения оговорены в упомянутом Договоре и какие Россия будет финансировать? Это Совет глав правительств ? членов Экономического сообщества, Межгосударственный экономический комитет, Банковский союз, Арбитраж Экономического сообщества.

Прямо скажем – немного. Но и эти органы не имеют к Союзу никакого отношения.

При этом всем межгосударственным органам Ельцин отводил ЛИШЬ КОНСУЛЬТАТИВНО-КООРДИНИРУЮЩУЮ РОЛЬ.

…И кое-что неприятное говорит другим республикам

Бросил Ельцин камень и в огород союзных республик:

? Крайне непросто строятся новые отношения между суверенными республиками. Даже те вопросы, которые казались простыми, решаются медленно и болезненно. Резко возросшие центробежные тенденции обострили и без того сложное положение в народном хозяйстве, усилили спад производства.

Позиция, касающаяся Союза, места в нем России, была сформулирована в ельцинском обращении довольно четко:

? Россия не ставит перед собой цели возвыситься в ходе реформ над соседями, провести их за счет тех или иных республик. Мы готовы тесно сотрудничать в деле преобразований с дружественными суверенными государствами. Реформы в России ? это путь к демократии, а не к империи. Россия не допустит возрождения и нового командного Центра, стоящего над ней и другими суверенными государствами. Она станет гарантом того, что диктата сверху уже не будет. Межреспубликанские органы призваны играть только консультативно-координирующую роль. Реальную власть теперь осуществляют республики. И поэтому Российская Федерация должна будет вести самостоятельную политику, действовать, исходя из национально-государственных интересов, а не по навязанному ей шаблону. В отношениях с бывшими членами Союза, которые станут проводить курс на искусственное обособление от экономического и политического сообщества, Россия будет исходить из норм международного права. Экономические связи с такими государствами будут базироваться на мировых ценах.

В общем, у России в отношении Союза позиция иная, чем у Украины, в принципе не приемлющей, как мы знаем, никакого варианта единого союзного государства. Правда, Ельцин верит, что Кравчук, лидеры других «не присоединившихся» республик подпишут Договор об Экономическом сообществе. Более того, он «не теряет надежды и на заключение политического договора».

Но ? очень важный момент! ? российский президент не исключает и возможности иного оборота:

? Если этот процесс по каким-либо причинам закончится неудачей, Россия сможет взять на себя ответственность правопреемницы СССР. Но сами этот процесс подталкивать не будем. Наша позиция в отношении Союза остается прежней.

(6 ноября Украина действительно подписала Договор об Экономическом сообществе, но ни о каком Союзном договоре по-прежнему не хотела слышать).

Правда, и с Договором об Экономическом сообществе тоже не все так просто. Ельцин в своем обращении пожаловался, что ряд «суверенных государств» бывшего Союза уже начали либерализацию цен, не дожидаясь России, так что российские фиксированные цены оказались для них «сверхпривлекательны». По словам Ельцина, в последнее время «идет буквально рублевая интервенция в Россию», покупают товары, а взамен оставляют «деревянные» рубли, тем самым увеличивая и без того огромный разрыв между денежной и товарной массой. Поэтому Россия вынуждена создать свою таможню ? на базе союзной.

Между тем, в Договоре об Экономическом сообществе никаких таможен на границах членов сообщества не предусматривалось. Так что, как видим, отступления от Договора начались довольно быстро.

В общем, в обращении Ельцина прозвучали два противоречащих друг другу мотива. Формально он ? за сохранение Союза, хотя и не уверен, что его удастся сохранить, вместе с тем сама программа российских экономических реформ, которые предлагал Ельцин, была мощным ударом по Союзу, поскольку ее собирались проводить, не особенно оглядываясь ни на Центр, который уже был на последнем издыхании, ни на другие республики:

? Я обращаюсь к руководителям государств, формирующихся на базе бывшего Союза, – сказал Ельцин. – Россия решительно встала на путь радикальных реформ. Мы призываем республики идти по этому пути вместе. Скоординированные действия облегчат движение. НО У НАС НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ УВЯЗЫВАТЬ СРОКИ РЕФОРМ С ДОСТИЖЕНИЕМ ВСЕОБЪЕМЛЮЩИХ МЕЖРЕСПУБЛИКАНСКИХ СОГЛАШЕНИЙ ПО ЭТИМ ВОПРОСАМ (выделено мной. ? О.М.) Россия признает право каждой республики определять свою собственную стратегию и тактику в экономической политике, НО ПОДСТРАИВАТЬСЯ ПОД ДРУГИХ МЫ НЕ БУДЕМ (выделено мной. ? О.М.) Время топтания на месте для нас прошло.

И опять: всего лишь десять дней назад восемь республик, в том числе Россия, подписали этот самый Договор об Экономическом сообществе; главное в нем ? как раз координация экономической политики, экономических реформ; но вот этого договора словно бы уже и нет…

Россия выбрала самостоятельный путь.