ОЧЕРЕДНАЯ ПОПЫТКА ДОБИТЬСЯ ПРИМИРЕНИЯ

ОЧЕРЕДНАЯ ПОПЫТКА ДОБИТЬСЯ ПРИМИРЕНИЯ

О своей встрече они рассказывали по-разному

Все же менее чем через месяц произошла еще одна попытка добиться примирения. 11 ноября состоялась важная встреча Горбачева и Ельцина. Прошлись почти по всему кругу вопросу, накопившихся к этому времени. Сначала попытались выяснить, кто же все-таки виноват, что ряд договоренностей, которые вроде бы были достигнуты на прошлой встрече (27 июля, когда условились о разработке программы «500 дней»), так и не был выполнен. Как говорил потом Ельцин, «виноватых не оказалось».

Вообще, что забавно, Ельцин и Горбачев после по-разному рассказывали об этой встрече, которая, естественно, всех интересовала: как-никак это был шаг к «восстановлению дипломатических отношений».

По рассказу Ельцина (он с ним выступил перед депутатами российского парламента), Горбачев снова поставил в центр обсуждения Союзный договор ? настаивал, чтобы его подготовка шла ускоренными темпами, говорил, что в этой подготовке и подписании договора Россия должна сыграть «консолидирующую роль».

Позиция Ельцина, опять-таки как он изложил ее потом депутатам, была такова:

? Мы никогда не были противниками Союза и Союзного договора. И никто из руководителей Верховного Совета (России. ? О.М.) или правительства Российской Федерации никогда не заявлял, что Россия не собирается участвовать в Союзе и Союзном договоре... Но, с другой стороны, сказал я Горбачеву, в качестве кого и в каком качестве Россия будет подписывать Союзный договор? Декларацию о государственном суверенитете (России. ? О.М.), сказал я, вы официально не признали. Разделение функций между Центром и Россией вы официально не признали и проводите диктат Центра. Это выразилось и при принятии экономической программы («Основных направлений по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночным отношениям». – О.М.) То есть все идет через Центр и практически реальной власти российские Верховный Совет и правительство не имеют, продолжается линия диктата, линия, направленная на то, чтобы Россия не имела своего голоса и своего суверенитета.

Горбачев настаивал, что эти проблемы надо решать ПОСЛЕ подписания Союзного договора: давайте, мол, сначала подпишем договор, а потом уже будем решать проблемы России.

Достигли компромисса ? договорились создать комиссии, которые бы четко определили, как должны быть разделены функции между союзными и российскими структурами, как должна быть разделена собственность, использование национальных богатств, как решать другие подобные вопросы.

Эта работа должна вестись параллельно с подготовкой Союзного договора.

? Короче говоря, ? сказал Ельцин, ? начинается тот процесс, который должен был начаться сразу после принятия российской Декларации (о государственном суверенитете. ? О.М.) Союзные руководители никак не могли решиться на такой шаг, полагая, что возможно силовыми приемами или отменой наших постановлений и законов сделать так, чтобы Центр как был, так и остался хозяином положения. Но возврата к этому не будет, Россия пошла иным путем, и она пойдет в дальнейшем иным путем.

Ельцин требует для России три поста в союзном правительстве

Дальше разговор зашел о правительстве страны. Ельцин предложил Горбачеву тот вариант, о котором говорил депутатам в своем вызвавшем много шума выступлении 16 октября. Согласно этому предложению, речь должна идти, во-первых, о совершенно новой системе государственной власти и, во-вторых, о создании коалиционного правительства национального единства. В этом правительстве несколько должностей должны занять российские выдвиженцы. Как сказал депутатам Ельцин, на много должностей он до совета с ними, депутатами, не претендовал, но в предварительном порядке высказал пожелание, чтобы Россия имела право предложить кандидатуры на три правительственных поста ? премьера, министра обороны и министра финансов.

Горбачев, по словам Ельцина, согласился с этим предложением.

Ну и договорились также о том, чтобы прекратить эту самую «войну законов» ? взаимную отмену законодательных актов, указов, постановлений, ? по крайней мере, свести ее к минимуму.

В разговоре с Горбачевым Ельцин также выразил недовольство тем, что Кремль подписывает какие-то международные соглашения, не ставя об этом в известность российское руководство, не разъясняя их смысл.

Такие претензии к Центру, наверное, могли бы высказать и все другие республики.

Помимо прочего, с Горбачевым удалось договориться о том, что Центр окажет содействие в создании Российского внешнеэкономического банка, о совместном контроле над денежной эмиссией, о четком разделении бюджета России и Союза, о создании Российской телерадиокомпании ? на основе второго канала Центрального телевидения.

Ельцин напомнил Горбачеву, что у них уже был разговор по поводу того, что Россия должна получить «прямые выходы» во внешнеполитическую деятельность. Здесь они с Горбачевым также пришли к согласию.

О некоторых вещах договориться не получилось. О том, например, чтобы у Союза и России были разные налоговые системы, о том, чтобы были раскрыты закрытые статьи бюджета, ? касающиеся Минобороны, КГБ и другие. Хотя разговор об этом Ельцин поднимал уже не в первый раз.

Ельцин посетовал на то, что после первой их встречи с Горбачевым (той самой, 27 июля) президент СССР сделал ряд шагов, не соответствующих тем договоренностям, которые были между ними тогда достигнуты. Надо полагать, и у Горбачева были аналогичные претензии к его собеседнику. Чтобы в дальнейшем избегать такого рода недоразумений, решили – в соответствии с той самой идеей Ельцина – ПОДПИСАТЬ ПРОТОКОЛ, где бы фиксировалось то, о чем договорились.

Ельцин заверил депутатов, что со своей стороны не допустил «ни единого отступления от принципов Декларации о суверенитете России».

О том же самом рассказывает Горбачев…

Итак, о своей встрече с Горбачевым Ельцин подробно и весьма эмоционально (эмоции при пересказе я опустил) рассказал на сессии Верховного Совета РСФСР. Горбачев о том же самом сухо и коротко проинформировал участников совещания, состоявшегося у него 12 ноября. По его словам, Ельцин предъявил претензии: интересы России игнорируются. На это ему было сказано, что в отношениях внутри Союза участники политического процесса дошли до черты, за которой начинается развал. Ельцину было предложено ясно и четко заявить, что он ? за Союз. Сам же Горбачев, по его словам, прямо сказал Ельцину: он убежден, что во внутренней политике нужно перенести акценты с вопросов суверенизации республик на вопрос о сохранении Союза.

Вот и все. Как видим, ситуация черно-белая. С точки зрения Горбачева, республиканские лидеры, прежде всего Ельцин, озабочены главным образом провозглашением и утверждением суверенитета своих республик. Что в результате станет с самим Союзом, их мало волнует…

На самом деле Ельцин не уставал повторять, что он ? за Союз. Однако Горбачев, видимо, не доверял этим словам.

Более подробно об этом разговоре с Ельциным Горбачев рассказал в своем докладе на сессии Верховного Совета СССР 16 ноября.

Он выразил недовольство тем, что этот «деловой разговор» Ельцин представил в сенсационном виде, «в виде каких-то ультимативных переговоров, чуть ли не так, что там был акт капитуляции» со стороны его, Горбачева. На самом деле никакой капитуляции ни с чьей стороны не было. По словам Горбачева, они с Ельциным прежде всего «обменялись мнениями о нынешней ситуации в стране… Было понимание, что обстановка требует решительных, далеко идущих действий». «В центре нашей беседы были вопросы, связанные с заключением Союзного договора». «Была обсуждена тема соотношения союзного и республиканского законодательства» (Прекратить «войну законов»!), «Был обсужден ряд вопросов, связанных с переходом к рынку».

В общем, в отличие от ельцинского эмоционального рассказа Горбачев изложил все лапидарно, пунктирно: никаких сенсаций, никаких капитуляций!

В заключение этой части своего доклада он попытался доказать, что союзное руководство не в меньшей степени выражает чаяния различных народов страны, чем руководство республик:

– Нам вообще не нужно противопоставлять руководство той или иной республики и Союза – будто одни, так сказать, больше выражают чьи-то интересы, а другие менее. Так сказать, менее русские, менее украинцы, менее узбеки, менее казахи и так далее. Политические руководители не могут стимулировать национализм, сепаратизм… Попытки же выдать себя за ортодоксальных выразителей чаяний того или иного народа, противопоставить таким путем Центр и республики неприемлемы…