ГЕДИМИН (1316—1341)

ГЕДИМИН (1316—1341)

Жизнь и правление Гедимина[21] из-за отсутствия достаточного количества исторических источников также окутаны тайной. Те немногие сведения, что дошли до нас, не дают полного представления о Гедимине. Может быть, ярче всех характеристик о Гедимине говорят его дела?

Если их проанализировать, то перед нами предстает незаурядная личность правителя Великого Княжества Литовского — мужественного борца с врагом, талантливого полководца, рассудительного политика. С Гедимином историки связывают начало возвышения Великого Княжества Литовского.

В белорусских летописях Гедимин назван сыном Витеня. Долгое время так и считалось. В XIX веке, когда были опубликованы «Ливонские акты», выяснилось, что в письме рижского магистрата к Гедимину в 1323 году он назван братом Витеня. Так вот документ исправил ошибки летописей и хроник.

Почти ничего не известно о деятельности Гедимина до его великокняжеского периода. Где был, чем занимался? Только можно предположить, что он был наместником Витеня в Аукштайтии, ибо в орденских документах он назван королем этой земли.

С самого начала своего правления Гедимину пришлось вести войну с крестоносцами. Орден по-прежнему с огнем и мечом наступал на Великое Княжество Литовское. Зимой 1316 года маршал Генрих фон Плоцке совершил поход в пограничную волость Пастовия, убил и взял в неволю 500 человек. Поход повторился — теперь на Жемайтскую волость Меденике, куда маршал привел множество прибывших из Германии пилигримов. Еще один отряд разорил предместье замка Бисена, а весной крестоносцы захватили и сам замок. Летом они вновь напали на Меденике. И это только за один год. Орден настойчиво стремился завоевать Жемайтию, чтобы объединить свои прусские и ливонские земли.

Тактика была простой, но эффективной — превращение Жемайтии в пустыню.

Крестовые походы на Жемайтию происходили в 1317—1319 годах. В 1320 году орденское войско во главе с воинственным Генрихом фон Плоцке вновь выступило на Жемайтию. По словам «Хроники Литовской и Жмойтской», крестоносцы разделили «войска свои натрое, всю землю Жмойтскую огнем и мечем сплюндровали и завоевали без отпору и Юрборку замку добыли». После крестоносцы взяли штурмом Ковно и сожгли его.

Гедимин вместе с войском стоял между Юрборгом и Ковно и ждал подхода дружин из Полоцка и Новогородка. И только когда подоспела помощь, великий князь выступил против крестоносцев. Возле местечка Жеймы 27 июля вражеские войска встретились. Первыми битву начали крестоносцы. Вооруженные ручницами, они открыли огонь. Им градом стрел ответили татары, которые стояли впереди войска Гедимина. Но, не выдержав натиска закованных в броню рыцарей, они отступили. Поверив в легкую победу, крестоносцы погнались за татарской конницей и попали в засаду, где с главными силами был Гедимин. Завязалась кровавая сеча... «А так немцы зброею, а литва хибкостью перемагала, копиями, мечами, потисками срогую битву з обу сторон ведучи, крик людей, громот збройных, рзане коней, звук труб и бубнов», — рассказывает «Хроника Литовская и Жмойтская». В самый разгар битвы в тылу у рыцарей восстали жемайты, находившиеся в орденском войске. «Замешалися немцы зараз, обачивши несподеванную здраду», а этого хватило, чтобы отряды Гедимина перешли в наступление. Новогородский и полоцкий полки ударили по флангам. Но и трусливое бегство не спасло рыцарей. Литвины гнали врага, «биючи, стинаючи, колючи, стреляючи, топячи и имаючи так, иж на килканадцеть миль по дорогах и полях трупу немецкого полно было». Погибло 29 рыцарей и 220 воинов. В битве пал и Генрих фон Плоцке. О больших потерях крестоносцев пишет и Петр Дусбург: «Прочие, блуждая в пуще много дней и ночей, вернулись, ослабев от голода». Два года после этого поражения Орден не нападал на Литву, и только в 1322 году, когда на помощь пришли рыцари из Силезии и Богемии, крестоносцы опустошили волости Вайкен, Руссигену[22] и Ариогалу в Жемайтии, «разрушая огнем и мечом как замки, так прочие строения, они устроили такое побоище людей тех, что даже мочащийся к стене там не уцелел». Но и литвины действовали «огнем и мечом». Давид Городенский разорил в Ливонии Дерпское епископство. Погибло и было уведено «в вечный плен» пять тысяч христиан.

Так началось правление Гедимина. Одной из главных задач для него было создание мощной оборонительной линии, опираясь на которую можно было отбивать нападения крестоносцев. Очевидно, что у государства хватало материальных и людских ресурсов для реализации этой нелегкой задачи. Гедимин понимал, что положение требует напряжения всех сил. Он начинает строительство каменных замков по линии Троки, Вильно, Медники, Городно, Новогородок, Лида, Крево, Мядель. Со всех концов государства собирали строителей, княжеские тивуны сгоняли простой люд насыпать валы, копать рвы, тягать камни. Через столетия народ помнил об этих грандиозных стройках, и с тех пор еще живут выражения: «Каб цябе закаталі ў Вільню горы капаць!» или «Каб ты на Крэўскі замак каменне цягаў!».

Где-то в это время Гедимин переносит столицу Великого Княжества из Новогородка в Вильно и строит там, на Кривой горе, замок. Уже в 1323 году Вильно в Гедиминовых грамотах называется королевским городом. Считается, что именно Гедимин основал этот город. «Хроника Литовская и Жмойтская» повествует: «И в малых часех поехал после того князь великий Кгидимин в ловы от Трок за чотыри мили, и найдеть гору красную над рекою Вильнею, на которой знайдеть звера великого тура, и вбъеть его на той горе, где тепер зовуть Туря гора. И вельми было позно до Троков ехати, и станеть на луцэ на Швинторозе, где першых великих князей жыгали, и обночовал тут. И спечи ему там, сон видел, што ж на горе, которую зывали Крывая, а тепер Лысая, стоить волк железный великий, а в нем ревуть, як бы сто вильков. И очутился от сна своего и мовить ворожбиту своему именем Лиздейку, который был найден ув орлове гнезде, и был тот Лиздейко у князя Кгидимина ворожбитом найвышшым, а потом попом поганским: «Видел, дей, есми сон дивный». И споведал ему все, што ся ему у-во сне видело. И тот Лиздейко мовить господару: «Княже, волк великий жэлезный знаменуеть — город столечный тут будеть, а што в нем внутри ревуть, то слава его будеть слынути на весь свет». И князь великий Кгидымин назавтрее ж, не отеждчаючи, и послал по люди и заложыл город, один на Швинторозе Нижний, а другий на Крывой горе, которую тепер зовуть Лысою, и нарячеть имя тым городом Вильня».

Красочное предание. Но орденский посол Кондрад Кибург, побывавший в 1397 году в Вильно, писал в своем дневнике, что сон про волка увидел Лиздейко, который рассказал о нем великому князю. Верховный жрец был заинтересован в том, чтобы его резиденция Кривич-город стала столицей.

Историки В. Голубович и Е. Голубович на основе археологических раскопок установили, что Кривич-город находился на горе Кривой. По мнению историков, стародавнее городище Вильно под названием «Кривич-город» существовало уже в XI—XII веках, когда Полоцкому княжеству принадлежала часть литовских земель. Но, по данным археологии, поселение кривичей располагалось и на левом, восточном берегу реки Вилии. Возведенный Гедимином на Кривой горе замок защищал это поселение с запада. Поэтому орденский хронист Виганд Марбурский и назвал Вильно славянским городом. На перенос столицы повлияло и военное положение Вильно. Кибург писал: «В военном отношении положение города превосходно, в нем можно защищаться при незначительных укреплениях: многочисленные возвышения, ущелья и глубокие овраги доставляют весьма удобные случаи для нападения на осаждающих. При таком положении можно осаждающего впустить в город и, окружив, вырезать до последнего человека; был бы только гарнизон мужествен и верен и при том хорошо предводим — Вильне невозможно нанести особенного вреда. Из этого следует, что не сон о железном волке и не предсказание чернокнижника дали Гедимину мысль основать здесь столицу государства, но знание военного дела, причем не могли укрыться выгоды местоположения. Гедимин был великим полководцем своего времени и достоин нашего подражания, хотя он и язычник». Из всех этих фактов следует, что и до Гедимина в этой местности существовало городище, а он всего лишь построил там замок.

Гедимину еще приписывают завоевание в 1320 году Галицко-Волынского и Киевского княжеств. Об этом сообщается в белорусских летописях XVI века. Русский историк Н. Карамзин считал, что рассказ о походе в 1320 году Гедимина на Волынь и Киев — вымысел летописцев. Современные Гедимину исторические документы не упоминают об этом походе, и все же отрицать возможность похода Гедимина на Волынь и Киев нельзя. Вероятно, татарский набег в 1324 году на Литву был вызван этим походом. Но ни Киев, ни Волынь не были завоеваны Гедимином.

Победить Орден только оружием было невозможно, и Гедимин это хорошо понимал. В Ливонии тем временем происходили благоприятные для Гедимина события. Вновь рижане и рижский архиепископ начали борьбу с ливонскими рыцарями за свободу Риги от орденской власти. Тут и возникла у рижан мысль обратиться к Гедимину с просьбой о помощи. В 1322 году рижское посольство прибыло в Вильно. Гедимин охотно принял предложение рижан заключить с ними союз. Послам удалось уговорить великого князя обратиться к папе Иоанну XXII с посланием, в котором он бы показал кровавый характер Ордена и пообещал крестить Литву. Гедимин отправил папе послание, в котором писалось: «Найвысшему отцу, папе Иоанну, первосвященнику римского стола, Гедимин, король литвинов и многих других русинов.

Мы уже давно слышали, что все последователи христианской веры должны подчиняться вашей воле и отцовской власти и что сама католическая вера направляется заботой римской церкви, поэтому этим посланием мы сообщаем вашей милости, что наш предшественник король Миндовг со всем королевством принял христианскую веру, но из-за возмутительных несправедливостей и многочисленных измен братьев Тевтонского ордена все отступились от веры, так и мы из-за обид, что нам делают, до сегодняшнего дня находимся в ошибках наших предков. Наши предшественники неоднажды присылали для заключения мира к господам рижским архиепископам своих послов, которых они (тевтоны) немилосердно убивали, как это свидетельствуют случаи во времена господина Исарка, что от особы папы Бонифация содействовал установлению мира между нами и братьями Тевтонского ордена и отправил нам свое послание; но когда послы от господина Исарка возвращались, то по дороге одних убили, других повесили или заставили утопиться.

Также предшественник наш, король Витень, направил послание господину легату Франциску, архиепископу Фредерику с просьбой прислать ему двух братьев Ордена миноритов, давая им место и построенную церковь. Узнав об этом, братья прусские Тевтонского ордена послали окружными путями отряд и сожгли эту церковь.[23]

Также они захватывают господ архиепископов, и епископов, и клериков, как свидетельствует случай с господином Иоанном, которого убили в курии во времена папы Бонифация, и с господином архиепископом Фредериком, которого они обманом изгнали из церкви: и со случая с одним клериком господином Бертольдом, которого они в городе Риге немилосердно убили в его доме.

Также они опустошают земли, как свидетельствует пример Земгалии и многих иных. Но говорят они, что делают для того, чтобы защитить христиан.

Святой и уважаемый отец, мы с христианами вели борьбу не для того, чтобы погубить католическую веру, но чтобы противостоять несправедливости, как делают короли и князья христианские; это ясно, потому что у нас живут братья Ордена миноритов и Ордена праведников, которым мы дали полную свободу крещения иных обрядов.

Мы, уважаемый отец, написали вам это потому, чтобы вы знали, почему наши предки впали в грех неверности и неверия. Но теперь, святой и уважаемый отец, мы старательно молимся, чтобы вы обратили внимание на наше бедственное положение, поскольку мы готовы, как и другие христианские короли, за вами во всем идти и принять католическую веру, только б нас ни в чем не притесняли названые палачи, а именно магистры и братья». Вот он голос оправдания «язычества» литвинов, история их драматического противостояния грабительскому Тевтонскому ордену, который своими разбойничьими нападениями на Литву отвращал их от христианства, как от веры своих врагов. Гедимин хотел, чтобы Европа узнала правду о тевтонских рыцарях.

Прошел год, а папа Иоанн XXII не ответил на грамоту Гедимина.

Тем временем в Европе появились новые грамоты Гедимина. В послании горожанам Любека, Штральзунда, Бремена, Магдебурга, Кельна от 25 января 1323 года Гедимин приглашал их в Великое Княжество, обещал наделить землей, дать магдебургское право, освободить купцов от пошлин, а священникам — строить костелы и свободно проповедовать Божие слово. «Ибо наше желание теперь — никому не делать вреда, но всем помогать и укрепить союзом мир, братство и настоящей любовью со всеми верующими Христовыми», — писал Гедимин. Во второй грамоте от 26 мая 1323 года он уверял: «Клятвою обещаем вам всем, что установим такой мир, которого христиане никогда не знали». В этих словах — мечта Гедимина, политика и человека, к которой он искренне всем сердцем стремился, мечта о мире.

Наконец 6 августа 1323 года в Вильно прибыло совместное посольство от рижского архиепископа и магистрата, датского правителя Ревельской земли и представителей Ливонского ордена. Послы интересовались у Гедимина, исполнит ли он обещание. Великий князь уклонился от прямого ответа. «Как скоро приедут ко мне послы от папы, которых я жду каждый день, тогда все будет известно. Что я имею теперь на своем сердце, то знает Бог и я сам. От моих отцов я слышал, что папа есть наш общий отец, ближние за ним — архиепископы, затем иные епископы. Каждому человеку я позволяю жить в моей земле по его обычаю и по его вере». Такое впечатление, что Гедимин или передумал принимать католическую веру, или сомневался в правильности своего решения, и для этого возникли серьезные причины. Как только стало известно о желании Гедимина крестить Литву, против него выступили жемайтские феодалы. Они угрожали великому князю захватить его вместе с семьей и с помощью крестоносцев прогнать из государства или убить. Крестоносцы умело использовали недовольство жемайтов и подбивали их против Гедимина. Одновременно Орден предлагал Гедимину взятку в 1000 марок, лишь бы он крестился от орденских священников: тем самым епископство Литвы оказалось бы в юрисдикции орденской митрополии. Гедимин отклонил это предложение, хорошо понимая, куда клонят крестоносцы: подчинить Литву Ордену через костел.

Нужный мир с Ливонией Гедимин заключил. Причем, по «Хронике» Вартберга, Гедимин силой заставил ливонских послов подписать мир, «в противном случае они увидят, удастся ли им выбраться из его земли». Этот аргумент доходчиво подействовал на послов, и 2 октября они заключили мир, который признал и Ливонский орден. А папа Иоанн XXII 31 августа 1324 года утвердил его.

Но Орден не соблюдал мирного договора. В 1323 году ливонские рыцари ходили к Мяделю, где опустошили его околицы. «Также они разорили Полоцкую землю и через 40 дней вновь разорили ту же землю, жестоко убили восемьдесят человек, а некоторых повели с собой», — сообщал рижскому магистрату Гедимин.

И вот, наконец, приехали папские легаты. 3 июля 1324 года Гедимин принял их в своем Виленском замке.

Гедимин, поняв, что крещение Литвы не принесет желанного мира с Орденом, а только приведет к разладу с Жемайтией и православным населением государства, отказался от своих намерений. «Я ничего подобного писать не приказывал. Если же брат Бертольд так написал, то пусть ответственность за эту ложь падет на его голову. Если бы я когда-либо имел намерение креститься, то обратился бы за этим к дьяволу, а не к вам. Я действительно говорил, как написано в грамоте, что буду почитать папу, ибо он старше меня, и господина архиепископа я также уважаю, как отца, ибо он старше меня, а моих сверстников я буду уважать, как братьев, а тех, кто моложе меня, как сыновей. Я не запрещаю христианам служить Богу по их обычаям. Русинам — по своему, а мы служим Богу по нашим обычаям, и у всех один Бог. Что вы мне говорите о христианах? Где больше несправедливости, насилия, жестокости и излишества, чем у христиан, особенно у тех, которые кажутся благочестивыми, как, например, крестоносцы, которые совершают всякое зло... С тех времен, как появились тут эти христиане, они никогда не исполняли то, что обещали в своих клятвах. В прошлом году были тут послы вашей земли; с общего согласия, без всякого принуждения они заключили мир с нами и от имени всего христианства подтвердили договор клятвой, целовали крест и не выполнили того, что было скреплено клятвой. Они убили моих послов, которых я послал для утверждения мира, и не только их одних, но и многих других, и много раз они убивали, брали в плен, держали в тяжелой неволе — я не верю более их клятвам», — ответил Гедимин.

Заслуживает уважения редкая по тем временам веротерпимость Гедимина, особенно человечная в сравнении с воинственностью к другим конфессиям и религиям папской курии и крестоносцев. Следует согласиться с историком В. Василевским, который писал: «Чтобы прийти к сознанию о единстве Верховного существа, которому одинаково служат и поклоняются каждый по-своему — и польский католик, и православный русский, и литовский язычник, для этого Гедимин должен был стать выше своего язычества и даже выше своего времени».

Гедимин болезненно переживал крах своих надежд. Вероятно, был он человеком эмоциональным и не мог сдержать чувства разочарования и обиды. Послы свидетельствуют: «После мы услышали от какого-то брата Ордена миноритов, будто бы одна женщина из приближенных к королеве сообщила ему, что, когда мы там были и после того, как ушли с приема, король на всю ночь удалился в свою опочивальню, взяв с собой свояка Ерудоне, и горько плакал, и, перестав, начинал вновь, и вроде бы каждую ночь он делал так трижды и, как эта женщина предположила, он делал это потому, что он должен отказаться от своего первоначального решения».

По-прежнему Орден не собирался соблюдать мир с Великим Княжеством Литовским и планировал поднять против него Европу. Активизировал политику и Гедимин. Князем в Пскове был избран городенский староста Давид, который в 1322 и 1323 годах отбил от города ливонских рыцарей и разорил Дерптскую и Ревельскую земли. Гедимин в 1325 году заключил мир с польским королем Владиславом Локеткой, скрепив его браком своей дочери Альдоны с сыном Локетки Казимиром. Был заключен мир с Новгородом. Гедимин еще раз подтвердил свое желание сохранить мир. Посол Лесий заявил в Риге магистру и рижским властям, что «король наш желает строго почитать мир, если только не будет вынужден необходимостью отказаться от этого, защищаясь от своих врагов, вражеским нападениям которых мы, как известно, все время подвергаемся». Видимо, именно Лесий («один знатный литвин, будто бы второй после короля», по Дусбургу) официально передал от имени Гедимина прелатам и легатам, что они никогда не дождутся никакой грамоты о согласии короля на крещение свое или своих людей, и добавил, что этот король силой богов своих поклялся, что никогда не примет иного вероисповедания, чем то, которому следовали его предки.

Великий князь Гедимин в глазах Европы оставался князем язычников, что и оправдывало войну Ордена против Великого Княжества Литовского. Но Гедимин создал против Ордена коалицию, в которую вошли Польша, Рига, Новгород, Псков. Теперь уже он переходил в наступление на Орден.

В 1326 году начались совместные действия Великого Княжества Литовского и Польши. Польское войско и дружина в 1200 всадников Давида Городенского дошли до Франкфурта-на-Одере. Маркграф Людовик Бранденбургский вынужден был надолго отказаться от своих планов завоевания Западного Поморья и поддержки Ордена. В ответ прусские рыцари в 1328 году разорили Городенскую землю, сожгли предместья двух замков в Жемайтии, а в 1330 году напали там на предместье замка Гедимина и сожгли его. Война принимала затяжной характер и требовала от Гедимина поиска путей сдерживания орденского наступления.

Гедимин вновь воспользовался враждой рижан с ливонскими рыцарями. Рижане обещали Гедимину передать епископские замки. Но когда Гедимин в апреле 1329 года пришел в Ливонию, то узнал, что замки захватили крестоносцы. Взбешенный Гедимин накинулся на послов с угрозами. Но те пообещали ему в утешение, что поведут его туда, где он может нанести большой вред Ордену. В самом деле, проводники показали Гедимину богатые ливонские владения, которые литвины разорили и нанесли Ордену убытки более чем на 6000 марок серебра.

В описании Вартберга Гедимин выглядит свирепым язычником. Так, в приходе Пейстеле «король со своими братьями в течение двух ночей пользовались церковью как конюшнею для своих лошадей и совершали бесчисленные постыдные дела». Для нас ценным является упоминание Вартберга о братьях Гедимина, вероятно, Воине Полоцком и Федоре Киевском, что может свидетельствовать об участии в походе полоцких и киевских дружин.

Все же ливонские рыцари подчинили Ригу и теперь не нуждались в мире с Великим Княжеством Литовским. Дважды — в 1330 и 1332 годах — они ходили на Жемайтию. А в 1333 году магистр Эбергард Мангеймский с многочисленным войском на ладьях по Двине приплыл к Полоцку. Полочане прогнали крестоносцев. В следующем году ливонские рыцари разорили Аукштайтию, убив 1200 человек. После они направились к Полоцку, откуда их вновь прогнали полочане.

Одновременно великий князь Гедимин проводил политику объединения белорусских земель. После его смерти в 1341 году в состав Великого Княжества Литовского входили Полоцкая, Витебская, Менская, Пинская, Берестейская земли и Подляшье, а также Галицко-Волынская земля. Поэтому в грамотах Гедимин титулуется как «король Литвы и многих русинов», хоть по статусу он был великим князем, как именуется он в летописях. В исторических документах ничего не сообщается, как происходило объединение белорусских земель под властью Гедимина. А поэтому можно считать, что этот процесс носил мирный характер. Уже в 1326 году Менское княжество было в составе Великого Княжества Литовского. Менский князь Василий ездил послом Гедимина в Новгород. Посольство представлял и князь Дорогобужа и Вязьмы Федор Святославич. Это дает возможность думать, что власть Гедимина распространялась и на Смоленское княжество. Не случайно смоленский князь называл себя «молодшим братом» Гедимина, подчеркивая свою вассальную зависимость от него. Позже в 1338 году смоленский князь Иван Александрович в договоре с Ригой указывал, что заключает его «по тому докончанью, како то брат мой старейший Кетдимин и его дети Глеб и Алкерд».[24] Таким образом смоленский князь координировал свою политику с Вильно, Полоцком и Витебском.

Мирным путем было присоединено Витебское княжество. Гедиминов сын Ольгерд в 1318 году женился на дочери витебского князя Ярослава Васильевича Марии и после его смерти в 1320 году стал владеть Витебском. Берестейская земля и Подляшье были присоединены, вероятно, в 1323 году, когда умер последний галицко-волынский князь Андрей Юрьевич, на дочери которого был женат сын Гедимина Любарт. Но на галицко-волынское княжение претендовали сын добжиньской княгини Анастасии и Болеслав Тройденевич Мазовецкий (правнук Тройденя), племянник по материнской линии Андрея и Льва Юрьевичей, которого поддерживали его отец — черский князь Тройдень и дядя — плоцкий князь Вацлав. Вероятно, они заключили договор с Гедимином и поделили галицко-волынское наследство: Болеславу доставалась Галиция и Волынь, а Гедимину — Подляшье, Берестейская и Пинско-Туровская земли. Выполняя этот договор, Гедимин послал осенью 1323 года на Добжинь дружину Давида Городенского. Добжинь был захвачен, многие деревни княжества сожжены, убито и взято в плен 20 тысяч человек. Сокрушительный удар, как отмечал Дусбург, от которого Добжиньская земля «едва ли когда-либо смогла отправиться». Этот разгром позволил Болеславу Тройденовичу стать галицко-волынским князем, а Гедимину занять Подляшье, Берестейскую и Пинско-Туровскую земли. Но, видимо, из-за этих земель между Гедимином и Вацлавом Плоцким возник конфликт. И на этот раз Гедимин решил вопрос оружием. Посланное им войско во главе с Давидом Городенским захватило Плоцк и разорило Мазовию. Вероятно, Подляшье Гедимин передал как раз Давиду Городенскому, своему зятю. А чтобы упрочить новое земельное приобретение, Гедимин скрепил союз с Болеславом Тройденовичем, выдав за него в 1331 году свою дочь Ефимию (Офку). После смерти Болеслава в 1340 году Польша захватила Галицию, а Любарт стал княжить на Волыни. Так произошел раздел Галицко-Волынского княжества, но не окончилась борьба за его наследство между ВКЛ и Польским Королевством.

Гедимин, выгодно используя политическое положение и брачные союзы, мирно расширил границы своего государства. Политическая мудрость Гедимина проявилась в том, что при включении в свое государство новых земель он гарантировал им «старины не рушить, а новины не вводить», сохранял местные законы, права феодалов, мещан и духовенства, подсудность их местным судам, самостоятельность при заключении торговых соглашений. Это подтверждает и мирная грамота 1338 года с Орденом. Гедимин указывал в ней, что он заключает мир с согласия епископа, короля (Глеба-Наримонта) и города Полоцка и короля (Ольгерда) и города Витебска. Примечательно, что в договоре указаны и городские общины Полоцка и Витебска, значит, в этих городах сохранилось вече — орган самоуправления, контролирующий власть. Решения принимались по воле городской общины. Вече контролировало также земскую «скрыню», подати, таможенные пошлины, торговлю, издавало земские уставы. Сам выбор в правители литовских князей избавлял белорусские города от дани Золотой Орде, ибо они теперь не были под властью Рюриковичей и не входили в «Русский улус».

В собирании земель восточных славян Гедимин столкнулся с московским князем Иваном Калитой. Политические враги Калиты искали поддержки у Гедимина. Так поступали тверские и смоленские князья, Псков и даже «великий господин Новгород». Особенно поддерживал Гедимин союзные связи с Тверью: вначале с князем Дмитрием Михайловичем, за которого в 1320 году выдал свою дочь Марию, а после его смерти в 1325 году — и с его братом Александром. Когда Калита в 1327 году захватил Тверь, Александр бежал в Псков и при поддержке Гедимина стал псковским князем. Влияние Гедимина распространилось и на Новгород, который боялся как шведской экспансии, так и жадных слуг Калиты, выгребавших из карманов новгородцев серебро для уплаты «ордынщины». В 1333 году Новгород пригласил к себе служивым князем Глеба-Наримонта и дал ему пригороды Ладогу, Ореховый, Копорье и Карельскую землю. С этим вынужден был считаться Иван Калита, поэтому заключил с Гедимином союз и в 1333 году женил своего сына Симеона на его дочери Августе. Но дружественных отношений между двумя правителями не сложилось. Каждый проводил свою политику, хоть у обоих были общие враги — Орден и Орда, заинтересованные в разжигании вражды между ними. По просьбе Калиты хан Узбек вызвал в Орду Александра Михайловича с сыном, и там их убили.

Потерял великий князь Гедимин и свое влияние в Новгороде. Глеба-Наримонта, видимо, больше волновали дела в Полоцком княжестве, где он был князем. Он не откликался на просьбы новгородцев приехать в Новгород и правил ими через своего сына Александра. В конце концов Иван Калита в 1339 году с помощью Орды восстановил свою власть в Новгороде. Зато оставался в орбите политики Великого Княжества Литовского Смоленск, которому в 1333 и в 1339 годах Гедимин помог прогнать татарское войско, направленное Калитой.

Последние годы своей жизни Гедимин провел в борьбе с прусскими рыцарями. Как писал Дусбург, «идя по стопам своих предшественников, все свои усилия обратил на погибель веры и христиан». Германский император Людовик Баварский в 1338 году «пожаловал» Ордену Жемайтию, Куронию, Русь и Литву и тем самым подтолкнул «божьих» рыцарей к новым завоеваниям. В 1341 году крестоносцы взяли в осаду жемайтский замок Велону. Гедимин с войском поспешил на помощь. По дороге он решил овладеть орденским замком Байербургом. Во время штурма великий князь находился в рядах своих воинов. Каменное ядро из бомбарды попало в Гедимина и убило его.

По другим известиям, Гедимина отравили. В 1341 году великий князь, чтобы заручиться союзом с чешским королем Яном Люксембургским, хотел с его помощью крестить Литву. Вот что пишет придворный хронист чешского короля Бенеш Вейтмилийский: «В тот самый год литовский князь, желая принять христианскую веру, пригласил к себе 10 священников и много христиан. Свои же, посоветовавшись, князя отравили». Вероятно, так оно и было. Как мудрый политик, Гедимин понимал пагубность бесконечной и кровавой войны с Орденом, поводом для которой было язычество части его подданных. Первая попытка крещения не удалась из-за сопротивления их самих и крестоносцев. Теперь же, когда чешский король искал союзников против императора Людовика Баварского, который поддерживал Орден, Гедимин решил воспользоваться выгодным моментом. Но, как видим, «свои же» и отравили его.

После себя Гедимин оставил сильную державу. Почти все белорусские земли вошли в состав Великого Княжества Литовского, и теперь с ним считались на международной арене, в частности Королевство Польское, Ливонский орден, Псковская и Новгородская республики, Великое Княжество Владимирское, ибо они почувствовали возросшую силу Великого Княжества Литовского.