ТРОЙДЕНЬ (1270—1282)
ТРОЙДЕНЬ (1270—1282)
Папская курия не забыла о Литве. Папа Климент IV в 1268 году разрешил королю Чехии Отакару (Пржемыслу II), если он «вырвет из рук врагов землю Летовию, то волен установить в ней королевский престол, как было раньше, и поставить там на королевское достоинство особу верную и преданную Римскому костелу». Отакар в том же году прибыл с войском в Пруссию, желая завоевать Литву и возвести в короли как своего вассала одного из польских князей, но, узнав о нападении на свое королевство баварцев, вынужден был вернуться в ЧЕХИЮ. МОЖНО гадать, как развивались бы события, если бы Отакар все же восстановил в Литве королевство, но история выбрала для литвинов иной путь. На него и вступил Тройдень.[13]
Очень мало сохранилось известий о Тройдене — князе, который после Войшелка и Шварна правил Великим Княжеством Литовским. Можно обратиться к белорусским летописям XVI века, но там перепутаны события времен Миндовга, Тройденя, и правды не найдешь. Белорусские летописи называют Тройденя братом мифического великого князя Наримонта, который якобы основал город Кернов и «знесеть столец свой з Новагородка до Кернова», ему же приписывают захват жены Довмонта.
Отзвуки давних преданий о Миндовге нашли воплощение в образе мифического Наримонта. Надо думать, что и о Тройдене летописец писал по преданиям. Вот что пишет о Тройдене «Летописец великых князей литовскых»: «А пятый брат Троиидень мешкал пры брате своем великом князе Нарымонъте. И доведался князь великий Нарымонт, што ж князи Ятвезъские померли, а люди их мешкают без господара. И князь Нарымонт поидеть на них. И они не противечыся поддалися и поклонилися ему. А так он, оставшы им господарем и вземшы их, дал брату своему Троииденю за вдел. И князь великий Троиидень наидеть гору красную над рекою Бебрею. И сподобалося ему там вельми и зарубил город и назоветь его Раигород, и прозоветься князем Ятвезским и Доиновъским.[14] И будучы ему там на кнежени великие вальки чынил з Ляхи, и з Русью и з Мазовшаны, и завжды зыскивал и над землями их сильные окрутенства чынил». Что так, то так — Тройдень немало повоевал с врагами своего государства. Приступы ненависти вызывало его имя у ливонских крестоносцев. «Тройдень Лихой» — назван он в орденской «Рифмованной хронике». А сколько желчи и злобы вылил из своей души галицко-волынский летописец! «Нача княжити в Литве оканьный, и безаконьный, проклятый, немилостивый Тройден, его же безаконья не могохом псати срама ради. Так бо бяшеть безаконьник, яко и Антиох Сурьскый, Ирод Ерусалимъскый и Нерон Римъскый, и ина многа злейша того безаконья чиняше». Эти слова летописца наводят на мысль, что новогородский князь был человеком властным, решительным и хитрым, не выбирал средства для достижения своих целей и руку имел тяжелую, крепко держал в ней власть.
Войны были для него обычным делом, «...весь живот свой до войны и крови розляне простовал», — повествует о Тройдене «Хроника Литовская и Жмойтская». В то военное время и нужен был такой правитель: крестоносцы, галицко-волынские дружины, татаро-монголы угрожали Великому Княжеству Литовскому. Только твердый характером, смелый в ратном бою, «окрутный и валечный» правитель мог отбить вражескую угрозу.
По нашему мнению, Тройдень был сыном Едивида, брата Тевтивила, и имел законное право на великокняжескую власть как ближайший родственник (двоюродный племянник) Войшелка. Поэтому ни одна из летописей не сообщает о захвате им власти. Вместе с Тевтивилом он находился в Полоцке, на что может указывать село Тройдевичи возле Полоцка. Суффикс «вич» показывает, что этот топоним образован от имени Тройда. Такая краткая форма имени Тройдень встречается в письменных источниках, посвященных мазовецкому князю Тройденю, сыну Тройденевой дочери и мазовецкого князя Болеслава. Может, и Тройденя в детстве звали Тройда, а поселение, где он жил, стало называться Тройдевичи.
Еще один факт свидетельствует о связи Тройденя с Полоцком: имя его дочери — Предслава[15] — родовое имя полоцких княгинь.
Возможно, при Войшелке и Шварне Тройдень правил в Ятвяжской земле над рекою Боброю и Дайновской земле.
В годы правления Тройденя Великому Княжеству Литовскому выпали тяжелые испытания. Покорив пруссов и земигалов, вышли к границам Великого Княжества Литовского рыцари Тевтонского ордена, которые в мечтах уже делили его земли. В предсмертной агонии дважды пробовало Галицко-Волынское княжество покорить Великое Княжество Литовское. Согласно «Хронике Литовской и Жмойтской», Тройдень, «который панство порадне постановивши и граници от наездов княжат руских и крижацких отвсюль опатривши, з великим страхом неприятелем посторонным пановал».
С самого начала правления Тройденю довелось брать меч для обороны своего государства. Упорная борьба разгорелись между Тройденем и волынским князем Владимиром Васильковичем. И хоть воевали они «не великими ратями», но крови пролилось немало. Погибли Тройденевы братья Лесий и Свелкений. Из малых искр мог вспыхнуть пожар великой войны. И он вспыхнул. Совсем неожиданно в 1274 году князь Тройдень посылает городенскую дружину на Дорогичин, который принадлежал галицкому князю Льву Данииловичу. А с ним же Тройдень «живаше во величе любови, шлюбче многа дары межи собою». Чем же объяснить действия великого князя? Тем, что забыл «любви Лвови»? Возможно, сам Лев начал войну с Тройденем, и тот вынужден был послать войско на Дорогичин. Городненская дружина на Пасху захватила город, «збиша вся и мала и до велика». Не надо буквально воспринимать летописное известие. Летописец, верный традиции показывать врагов, его земли жестокими и немилостивыми, вероятно, и на этот раз сгустил краски. Но очевидно, что Тройдень хотел уничтожить центр, откуда Лев угрожал его домену — Дойновской земле.
Лев Даниилович попросил помощи у татарского властителя Меньгу Тимера. Хан прислал войска во главе с предводителем Ягурчином и заставил идти в поход князей, которые находились в «воли татарской»: Романа Брянского, Глеба Смоленского. К ним присоединились «иные князья заднепровские», пинские и туровские. С такой силой Лев Даниилович надеялся завоевать Великое Княжество Литовское.
Не все сбылось, как желал Лев Даниилович. Роман Брянский и Глеб Смоленский отстали от его войска. А туровские и пинские князья вообще уклонились от похода. Удар, который по замыслу Льва Данииловича должен был быть смертельным для Великого Княжества, мог еще получиться сильным, но таким не получился. Союзники подошли к Новогородку, окружили его и стали ждать подхода смоленской и брянской дружин. И тут Лев Даниилович не выдержал. Вот как рассказывает об этом «ратном подвиге» галицкого князя Ипатьевская летопись: «Лев же лесть учини межи братью своею, оутаивше Мстислава и Володимера взя окольный град». И ни слова поддержки: ненависть и гнев летели из уст князей и татарских полководцев. Союзники так переругались между собой, что уже не смогли договориться о дальнейших совместных действиях и с «гневом про Льва» вернулись назад. Вроде бы посчастливилось Тройденю: без боя добыл победу. Только разве не он день за днем укреплял свое государство?
Тройдень начинает воздвигать замки. Первая каменная башня была построена в Новогородке, «столп бо без камен» возведен в Городно. Убежавших от крестоносцев пруссов Тройдень расселяет возле важных переправ через Неман и назначает им повинность — возводить мосты. Создается хорошо вооруженное и обученное ратному делу войско, которое совершает походы на Волынь, Подляшье, Мазовию, Пруссию, Ливонию. Укреплял Тройдень и внутреннее положение страны. После упорной борьбы власть великого князя окончательно утвердилась в Нальшанах. Нальшанский князь Суксе сбежал в Ригу, но вернуть свои владения уже не смог.
Лев Даниилович еще надеялся покорить Великое Княжество Литовское. Он вновь взялся за оружие и вместе с Владимиром Васильковичем напал на Турийск и Слоним. В ответ Тройдень послал брата Сирпутия «воевать около Камене». На большую войну у галицко-волынских князей не хватало сил. Но надолго ли был заключен между ними и Тройденем мир? Понимают, что ненадолго, и каждый стремится использовать передышку. Лев Даниилович шлет послов в Золотую Орду просить помощи против Литвы, а Владимир Василькович укрепил на границе Каменец. «Градоруб» Олекса возвел там башню-донжон, известную теперь как Белая Вежа.
Тем временем Тройдень выступил в поход под Динабург. В 1275 году магистр Ливонского ордена Эрнест фон Ратцебург основал на Двине крепость Динабург.[16] Автор «Рифмованной хроники» писал, что магистр хвалился: «Усмирим неверных много, даже Тройденя Лихого». Но Тройденя крестоносцы не усмирили. Он сам в 1277 году пришел под стены Динабурга «усмирять» крестоносцев. Четыре недели по всем правилам военного искусства длилась осада орденской крепости. Были построены четыре высокие подвижные башни для штурма. Баллисты обстреливали крепость каменными ядрами. Меткой стрельбой отличились «русские» лучники. Ими могли быть союзники Тройденя — полочане. Еще Генрих Латвийский в своей «Хронике Ливонии» писал о полоцких воинах как об «опытных в стрельбе с лука».
Осада не привела к успеху. Великий князь вынужден был отступить. На южных границах Великого Княжества раздавалось бряцание оружия. Галицко-волынские князья готовились в поход, и надо было достойно встретить их.
Зимой 1278 года галицко-волынские дружины и татарские тумены двинулись на Великое Княжество Литовское. И вновь история повторилась, вновь это упорное желание, «оутаивошеся» друг от друга, грабить села и города, будто и не верили союзники в победу, понимая обреченность своих стараний покорить Литву, будто единственное, о чем мечтали, — богатая добыча. Татарская рать во главе с Мамшином направилась к Новогородку. А галицко-волынские дружины собрались в Берестье. Тут князья узнали, что татары уже возле столицы Великого Княжества Литовского. «Поедем к Новоугродкоу, а тамо оуже татарове извоевали все», а поэтому решили идти к Городно.
Уже за Волковыском луцкий князь Мстислав и галицкий князь Юрий, «оутаивошеся» от Владимира Васильковича, послали свои дружины грабить городненские предместья. Опьяневшие от богатой добычи, дружинники-грабители даже не выставили на ночь стражу. Перебежчик сообщил о такой беспечности городненцам. Сразу была отправлена дружина пруссов и бортей, живших в городе. «И избиша я все, и дроугим изоимаша и в город ведоша», — отмечает Ипатьевская летопись. Раненый воевода Таюма попал в плен. Сын Мстислава, «наг и бос», спасся бегством. Взбешенные князья на следующий день окружили Городно. Только горожане, «аки мертва стояша на забролях города», и отбили штурм. Такого отпора князья не ожидали. Единственное, что им оставалось: просить мира да убраться прочь. И, получив пленных, «городу не вспеша ничего же тако возратиша во свояси». Так бесславно закончился этот поход. Галицко-волынским князьям пришлось окончательно отказаться от намерений завоевать Великое Княжество Литовское.
Одновременно с севера Великому Княжеству угрожали крестоносцы. Большое войско — ливонские крестоносцы, отряды ливов, леттов, земигалов, куршей, датских и немецких рыцарей — отправилось в конце 1278 года в крестовый поход на Великое Княжество. Всю зиму крестоносцы опустошали литовские земли. Но кары они не избежали. Тройдень с дружиной нагнал крестоносцев, когда они возвращались в Ригу. 5 марта 1279 года возле Ашерадена в жестокой битве Тройдень разбил крестоносцев. Сам магистр Эрнест фон Ратцебург и 71 рыцарь погибли. Отряды ливов, леттов и земигалов разбежались. Только датские рыцари, попавшие в окружение и потерявшие своего предводителя Эйларта, смогли пробиться из окружения. Ливонским рыцарям был нанесен еще один сокрушительный удар, от которого они долго не могли оправиться.
Победа дала возможность Тройденю поддержать восстания пруссов, ятвягов и земгалов против крестоносцев. Земгальский князь Наймес признает власть Тройденя. Он шлет на помощь восставшим свои дружины. И, чтобы как-то укротить воинственный нрав Тройденя, рижский архиепископ предложил ему принять католичество — веру, с которой у литвинов отождествлялись преступления крестоносцев. Тройдень ответил: «По примеру событий минувших лет, не находим никакой охоты к принятию христианства. Народ Литвы сильно настроен против Римской веры из-за случаев, произошедших у его побратимов земгалов, которые добровольно приняли новую веру в надежде на лучшее, а нашли тяжелую неволю, это было б добровольной подготовкой к принятию кандалов Ордена крестоносцев». А значит, война с Орденом не утихла.
Все активнее выступает великий князь Тройдень на международной арене. Он в 1279 году заключает мир с Мазовией, скрепив его браком своей дочери Предславы-Гаудемунды с мазовецким князем Болеславом. Примечательно, что их сын был назван в честь деда Тройденем.
Тайной покрыта смерть великого князя Тройденя. По версии белорусских летописей, он погиб от рук убийц, подосланных псковским князем Довмонтом. И когда Тройдень «шол безпечне собе з лазни в Новгородку», подосланные убийцы «его зрадне забили». А сам Довмонт пошел с псковской и полоцкой дружинами на Литву, «хотечы были князем литовским и жомоитским», — сообщает «Летописец Великих князей литовских».
Факт насильственной смерти Тройденя не подтверждается другими источниками, но все же нельзя отрицать его. По нашему мнению, летописец перепутал псковского князя Довмонта-Тимофея, убийцу Миндовга, с великим князем Довмонтом, погибшим в 1285 году под Тверью. Именно он стал в 1283 году правителем Великого Княжества Литовского. Не исключено, что власть он захватил в результате заговора и убийства Тройденя. О жизни этого Довмонта нам ничего неизвестно, кроме краткого упоминания в Лаврентьевской летописи под 1285 годом: «Того же лета воевали Литва Тферьского владыки волость Олешню; и совкупившиеся Тферичи, Москвичи, Волочане, Новоторжьсци, Зубчане, Ржевичи, и шедше биша Литву на лесъ, в канун Спасову дни (1 августа. — Авт.), и поможе Богъ хрестьяном, великого князя ихъ Домонта убиша, а иных изъимаша, а овых избиша, полон весь отъяша, а инии разбежася». Из приведенного факта ясно одно, что великий князь Довмонт имел значительную дружину-литву, против которой вынуждены были выступить шесть дружин. Очевиден и факт преемственности власти великих князей, что свидетельствует о прочности института великокняжеской власти.
Не был ли Довмонт тем самым Домонтом, сыном Миндовга, о котором упоминала в своих исторических записках императрица Екатерина II? Ясно одно, что этот загадочный Довмонт (Домонт) имел право на великокняжеский престол, а значит, был кровно связан с Миндовгом или его родственниками.
Смерть Тройденя не привела к падению Великого Княжества Литовского. Оно было достаточно сильным, чтобы сохранить свою независимость и выстоять перед новыми грозными испытаниями. И в этом была заслуга Тройденя.