3. Табак в розницу и оптом

3. Табак в розницу и оптом

— Что есть у вас? — спросил Иван Васильевич у полового.

— Все есть, — отвечал надменно половой.

— Постели есть?

— Никак нет-с.

В. А. Соллогуб. «Тарантас»

В разные эпохи производство и торговля табаком то существовали свободно и повсеместно, то вдруг запрещались. Несколько раз запрещалось домашнее изготовление табака, запрещалась и вновь разрешалась торговля табаком вразнос и «раскурочно»… Это понятно — как и торговля вином, торговля табаком составляла важную статью в государственном бюджете.

В соответствии с Табачным уставом 1838 года торговые заведения — лавки и «полулавки» (лавочки) — разрешалось держать «в городах, местечках и селениях». Привилегированное положение получали лавки, которым было дано право торговать «любым табаком» — как местным («внутреннего приготовления»), так и иностранным. Хозяевам лавочек предлагались для продажи изделия исключительно из отечественного сырья.

В первой половине XIX века табак продавался преимущественно в трактирах; с 1842 года там можно было заказать вместе с выпивкой и трубку. К началу XIX века, как писал современник, в Петербурге существовало 93 «табашных лавки и магазина, но большею частью была в них продажа нюхательного табака, русского и иностранного, весьма немного курительного голландского и турецкого».

Папиросы в 1840-х годах можно было купить в магазине С. Богосова, в доме Армянской апостольской церкви св. Екатерины (Невский пр., 40), и на Гороховой ул., в доме Дмитриева (№ 24), или у почетного гражданина Ивана Ивановича Лапотникова, в лавке у Чернышева моста, в собственном доме 63 по набережной Фонтанки. Настоящий турецкий табак можно было приобрести только у Богосова, а также у Тулинова, имевшего свое производство.

18 февраля 1848 года был утвержден новый Табачный устав, расширены права фабрикантов на оптовую и розничную продажу табака, в Петербурге вновь разрешена торговля табаком в мелочных, овощных и других лавках, а «разносная» (за исключением народных «гульбищ») продажа, равно как и продажа табака в «ренсковых погребах» и «питейных домах», в противопожарных целях воспрещалась.

Законом 17 ноября 1854 года упразднены «домашние табачные заведения». В 1860 году повсеместно была разрешена «раскурочная» продажа табака и сигар в заведениях, в которых дозволена продажа «питий», а также в овощных лавках и кондитерских. В 1870 году табаком торговали 482 табачные лавки и 1266 мелочные лавки. Оптовая торговля велась с 33 складов, причем лишь один из них ориентировался на отечественное сырье, 11 — на иностранное (главным образом американское или турецкое), а остальные предлагали как местный, так и привозной материал. Экономист А. Бочагов отмечал: «Торговля табачными изделиями производится ныне на каждом углу, не говоря уже о 3000 питейных заведений и того громадного количества табачных лавок, какие в редком доме не имеются… Собственно табачных магазинов в Петербурre немного.

Почти все они принадлежат табачным же фабрикантам, и только немногие — Г. С. Семенову, новатору в табачной торговле, поставившему ее в такие условия, что она в руках этого предпринимателя, кажется, влияет на сбыт Табаков той или другой фабрики. Кроме Г. Семенова, крупных торговцев табаком и табачными изделиями у нас нет. Он снабжает все табачные и мелочные лавочки, трактиры, погреба и портерные, хотя сам табака не фабрикует. Почти ни один продавец не обращается непосредственно за товаром на фабрики, а непременно идет к Семенову, у которого он пользуется и выбором, и скидкою, и даже кредитом».

Упомянутый Гавриил Семенович Семенов — потомственный почетный гражданин, петербургский 1-й гильдии купец, в купечестве с 1878 года, торговлю начал в 1876 году. Открыв табачную лавку, он первое время доводил торговый оборот до 5000 рублей в год. Спустя два года ежегодный оборот его торговли, на зависть конкурентам, достиг уже одного миллиона рублей, а к 1903 году превысил шесть миллионов рублей. Торговые операции Семенов производил табачными изделиями, бумагой и чаем, и оптом, и в розницу, на главном складе, на Сенной площади, в доме 42, а также в магазинах (Невский проспект, 82 и 128, Большой проспект Петроградской стороны, 16 и др.).

Спустя несколько лет положение на табачном рынке изменилось. От удачливых посредников вроде Г. Семенова инициатива перешла в руки фабрикантов. Торговцы, покупая табачные изделия на фабриках в кредит до шести месяцев, пользовались скидками до 30 %. Если расплачивались наличными — получали дополнительную скидку в 2–3 %. Розничные торговцы при покупке в кредит на шесть месяцев получали от оптовиков скидку до 20 %, а при оплате наличными имели еще скидку в 2–3 %.

Папиросы в XIX веке продавались не только в табачных и мелочных лавках, в трактирах, но и «на ларях», у уличных торговцев. Их можно было купить в коробках из папки или бумаги по десять, двадцать пять и сто штук в коробке или пачке. За десяток папирос отдавали пять, шесть и десять копеек, за двадцать пять штук — пятнадцать и двадцать пять копеек, за сто штук — шестьдесят копеек и один рубль. Были папиросы и дороже, но они продавались только в табачных магазинах.

В Петербурге табачные изделия продавались по номинальным ценам, но в лучших ресторанах и буфетах города они стоили на 50, а то и на 100 процентов дороже.

В соответствии с принятыми торговыми правилами, на каждой папиросной пачке непременно указывались ее вместимость, цена, сорт (например, «Трудовые» фабрики Шапошникова — 20 штук, 5 копеек, 2 сорт), чистый вес табака в тысяче штук папирос (1 фунт). Также предлагалось пространное «Извлечение из статьи 940 Устава об акцизных сборах: «Покупателям предоставляется в каждом открытом торговом заведении брать табачные изделия 2 и 3 сортов по той цене, которая на ней поставлена»».

В табачных лавках и магазинах торговали не только табаком. В одном из рассказов Н. А. Лейкина, написанном в 1880 году, говорится о том, как молодые супруги Корытниковы открыли на Петербургской стороне «при своей квартире табачную лавку». Далее следуют замечательные подробности, явно списанные с натуры: «В день открытия лавки праздновали новоселье. Был молебен с водосвятием, а после него пирог с сигом и выпивка… Гости выпили и сделали почин торговле, купив по пачке папирос», — но не только: «Священник купил бронзовые запонки своей жене за двугривенный. Кроме того, в магазине торговали и игрушками. На окне лавочки был выставлен игрушечный медведь в крашеной заячьей шкуре, играющий на барабане, и раскрашенные детские картинки с изображением солдатиков для вырезок, вследствие чего у окна целый день стояла толпа ребятишек».

«Торговли совсем не было», — заключает автор. В лавку заходили то за мозольным пластырем, то спрашивали, умеет ли табачник заговаривать зубы. В качестве рекламы хозяин лавки подарил как-то одному из несостоявшихся покупателей пачку папирос, но должного действия презент не возымел — покупатель больше не пришел.

Торговцы знали, что без рекламы не обойтись, — на первое время хоть наружной. По воспоминаниям А. Ф. Кони, «у табачных магазинов непременно два больших изображения: на одном богато одетый турок курит кальян, на другом негр или индеец, в поясе из цветных перьев и таком же обруче на голове, курит сигару». В 1848 году «Санкт-Петербургские ведомости» отмечали: «… недавно на Невском проспекте явилась небывалая вывеска: щит прекрасного розового цвета, украшенный серебром и золотом». Под этой вывеской открылся магазин папирос и табака Христофора Спиглазова, фабрика которого находилась на Васильевском острове.

За десять лет до появления этой вывески Ф. В. Булгарин отметил следующее: «Около двух лет проходя ежедневно по Невскому проспекту, за Аничковым мостом, мы видели золотого орла над вывескою табачного магазина с надписью — В. Жуков. Мы думали, что это — магазин Василия Григорьевича Жукова (известного табачного фабриканта николаевских времен). Однажды, подойдя поближе, мы удивились, удостоверясь, что это не орел, а лев, осыпанный табачными листьями, и так искусно, что в 10 шагах кажется орлом с распростертыми крыльями, а торговля совсем не известного Жукова, а его однофамильца».

Пройдет совсем немного времени, и невозможно будет встретить газету или журнал без объявлений о продаже папирос, сигар или трубочного табака петербургских фабрик. Безусловными лидерами в этой области являлись «Лаферм» и «Товарищество «А. Н. Шапошников и К°»». В магазине Лаферма на Невском проспекте, «рядом с Пассажем, в доме генерала Сутгофа» (как говорилось в рекламном объявлении), торговали не только табаком, но и предметами для изготовления вещей «в подражание фарфору» — вазами, кубками, рисунками, ножницами, красками, маслами, лаками и пр. Этих самодеятельных художников называли «потишоманами» (от французского слова «potiche» — «китайская или японская фарфоровая ваза»).

«Потишоманам» была адресована брошюра, изданная магазином в 1854 году.

Между тем и другие табачные фабриканты то и дело напоминали о себе. Иногда помогали им в этом литераторы. Так автор уже упоминавшейся книги «Трубка табаку» заключил свое сочинение следующими строками, за которые явно получил дополнительный гонорар: «Обращайтесь к доброму Винклеру (в доме Решетниковой по Гороховой улице, у Каменного моста): вас снабдят с самою немецкою добросовестностью истинно хорошим табаком, истинно хорошими сигарами. Дым этого табака и этих сигар на меня имеет сладостное действие, заставляя мыслить, чувствовать, мечтать, писать, и — увы! — печатать… от табака к литературе легко шагнуть, но… пора набить и закурить другую трубку Винклерова табаку». Не забыл автор, разумеется, упомянуть и о том, что трубка набивалась жуковским «вакштафом», за что и В. Г. Жуков должен был сказать ему спасибо.

Какое-то время табачный магазин и фабрика помещались в одном доме (как, например, магазин и фабрика М. Неслинда, в доме Глазунова, у Казанского моста). Однако Высочайше утвержденный 4 июля 1861 года «Устав об акцизе с табаку» отделил производителей табака от торговцев. Фабрикантам разрешили производить только оптовую продажу своих изделий; кроме того, эти предприятия не должны были размещаться в зданиях, где происходила розничная и «раскурочная» продажа табака.

Первыми отделились от фабрикантов продавцы сигар, а поскольку стоили сигары сто рублей серебром за ящик, а иногда и дороже, то магазины сигар, находившиеся поначалу в подвалах и в отдаленных частях города, стали перебираться на Невский проспект, занимая бельэтажи каменных домов.

Ценители «гаван» захаживали в табачные магазины на Невском проспекте. Например, к голландцу Корнелиусу тен Кате (д. 18, дом Котомина, в котором долгие годы помещалось знаменитое кафе Вольфа и Беранже). Этот магазин существовал с 1840 по 1893 год. В том году умер Яспер тен Кате, сын Корнелиуса тен Кате, и магазин был продан русским владельцам, но название было сохранено. Согласно легенде, Александр II и Александр III самолично покупали здесь сигары. Корнелиус тен Кате умер в ноябре 1860 года, и во главе фирмы оказался Ян Крюйс (1834–1872). Однако, не найдя общего языка с вдовой тен Кате, Юлией Хейнеман, он в сентябре 1864 года открыл новую табачную лавку на Невском проспекте, в доме Жуковского, напротив Казанского собора (на этом месте в начале XX века был выстроен дом акционерного общества «Зингер и К°», № 28). О Крюйсе известно, что у него от брака с русской женщиной было три сына — Иван, Владимир и Николай. В год рождения Николая (1869) табачная лавка Крюйса была перепродана всего за 650 рублей «двум русским торговцам еврейской крови». Ян начал было новое табачное дело, но и этому предприятию не суждена была долгая жизнь. В 1870 году Ян женился вторично — на семнадцатилетней Александре Петровне Овчинниковой, которая взяла на себя заботу о трех сыновьях своего мужа от первого брака. У супругов родились еще двое детей — Юлия и Петр, но оба ребенка умерли в раннем возрасте в 1872 году. В том же году умер и Ян, их отец. Крюйс был плохим бухгалтером и к тому же оставил много долгов, спустя какое-то время его фирма перешла к «доброму другу Яна», некоему К. Бергу. Детей родственники отправили на воспитание в Голландию, а Александра Петровна, оказавшись в бедственном положении, нашла себе работу экономки в городе Рыльске, Курской области. Она пережила своего мужа более чем на пятьдесят лет.

После 1917 года, уже в преклонном возрасте, она перебралась в Голландию, где и умерла в 1925 году.

О других голландцах, торговавших в Петербурге табаком, не сохранилось таких подробностей, но мы знаем, что курящие петербуржцы не оставляли без внимания магазины на Невском проспекте — А. Гауна (д. 30, «дом В. В. Энгельгардта»), К. Фейка (д. 54, «дом И. И. Шувалова», того самого, что добавлял к табаку толченое стекло, — см. главу 1).

Магазин Фейка находился в этом доме с 1854 по 1917 год; его основателем был Корнелий Иванович Фейк, впоследствии принявший русское подданство. После смерти основателя фирмы (21 марта 1894 года) дело перешло к его вдове Амалии Андреевне Фейк, а после ее кончины (16 апреля 1896 года) делами фирмы стали заправлять прямые наследники, дети покойных Корнелия Ивановича и Амалии Андреевны Фейк. Фирма «Фейк и К°» пользовалась отличной репутацией в Петербурге, т. к. почти полстолетия производила торговлю сигарами и вином безукоризненного достоинства. В 1910-х годах в этом доме находился «сигарный магазин» товарищества «Братья Елисеевы».

Магазины Битриха (д. 58), Поста и Лукаса Янсенов помещались сначала в доме Католической церкви, а потом, примерно с 1860-х годов, в доме Голландской реформатской церкви (Невский пр., 20). Еще в 1781 году участвовавший в делах существовавшей в то время фирмы «Янсен Принцен» Лука Васильевич Янсен основал в Петербурге вместе со своим зятем Лукой Йоостом фирму «Янсен Иоост и К°». Компаньоны вели тогда торговлю полотном и изделиями из полотна.

В 1817 году Лука Янсен вызвал своего сына Вихера из Голландии в Петербург и передал ему и своему родственнику Герриту Гармсену дела фирмы. Геррит Гармсен вышел из дела в конце 1830-х годов, и на его место заступил зять Вихера Янсена — Ян Гендрик Гюлсгоф. В 1846–1847 годах Вихер Янсен и Ян Гендрик Гюлсгоф передали дело и фирму младшему зятю Яну Тейгофу. Ян Тейгоф в 1860 году передал фирму своему племяннику Луке Янсену, после чего новый владелец фирмы перевел свой магазин из дома Католической церкви в дом Голландской церкви, и с этого времени фирма начала производить торговлю исключительно сигарами и табаком, упразднив в 1891–1892 годах мануфактурную торговлю в Гостином дворе. Наконец в 1893 году Лука Янсен передал фирму своему сыну Вихеру Янсену, правнуку основателя фирмы в четвертом поколении, который и продолжил торговлю своих предков. Этот табачный магазин просуществовал до 1906 года, когда его последний владелец Вихер Янсен решил перевести предприятие в Финляндию в связи с постоянно растущими в России налогами на ввоз табачных изделий. Умер В. Янсен в Хельсинки в 1947 году.

До Янсенов большой табачный магазин в доме Голландской церкви держал бумажный фабрикант швейцарец Карл Бауман. У него можно было купить большие сигары по 8 копеек за штуку и сигарилло (маленькие сигары) по 1,6 копейки.

Пользовался популярностью у курильщиков и знаменитый Английский магазин (Невский пр., 16; у А. С. Пушкина в этом магазине был неограниченный кредит, но табак он не покупал, ибо не курил).

Теперь, когда нам известны фамилии петербургских табачных торговцев, мы с гораздо большим интересом — и со знанием дела! — прочтем отрывок из рассказа Н. А. Лейкина «Курильщик»: «…ведь мне только одни сигары полторы тысячи рублей стоят в год!

— Сигары полторы тысячи! Да что же вы ими роту солдат каждый день потчуете или слонов кормите? — удивленно воскликнули гости.

— Нет-с, один в единственном числе курю и даже очень скуп на угощение сигарами.

… Гости поплелись за хозяином в кабинет, и он указал им на большой шкаф со стеллажами, сплошь набитый ящиками и коробками сигар. Ящики и коробки стояли и на шкафу.

— Батюшки! Да это совсем магазин Фейка! — дивились гости.

— Нет-с, и Фейку, и Тенкате, и Елисееву, и всем другим известным торговцам дорогих сигар, как до звезды небесной, до меня далеко!»

Были в Петербурге и другие знаменитые табачные торговцы, которых не упомянул Лейкин. Но простим ему некоторые упущения — он же, в отличие от нас, не писал историю табакокурения в Петербурге (а зря — очень талантливый был человек, да и торговцы табаком его бы не забыли).

Табаком в старом Петербурге торговали не только голландцы. В 1840-х годах в доме близ католической церкви св. Екатерины, на Невском проспекте, (вероятно, дом 32 или 34) табачную лавку держал швейцарец, купец 3-й гильдии Джованни Реццонико, — современники-журналисты его не замечали и рекламы ему не делали, а вспомнили о нем лишь полтора века спустя в книге о швейцарцах в Петербурге.

В 1874 году в Петербурге было до 500 лавок, торговавших табаком (в 1869-м — 482), не считая мелочных, где тоже можно было купить папиросы, или табачных магазинов, например, на Михайловской площади, 5, или на Невском проспекте, 58.

Фабрика «Лаферм» имела в Петербурге два табачных магазина — на Невском пр., 26, и на Большом пр. Петроградской стороны в доме 29-а; после 1913 года она приобрела два магазина общества «Оттоман» (на Невском пр., 27, и на Михайловской ул., 1, в помещении «Европейской» гостиницы).

В 1903 году известностью пользовался табачный магазин московского «Товарищества М. И. Бостанджогло» на Невском пр., 54 (одна из старейших табачных фирм в России, основана в 1820 году); эта фирма имела магазины розничной торговли в нескольких городах России. И. Г. Эренбург в цикле рассказов «Тринадцать трубок» вспоминает «папиросы, изготовляемые фирмой Бостанджогло из легчайших сортов дюбека». В начале XX века на Невском пр., 15, находилось «депо иностранных Табаков» Георгия Ивановича Бостанджогло, у которого в большом выборе были табаки турецкие, египетские, французские, английские, американские, а также сигары гаванские и «внутренних фабрик».

А вот шапошниковские табаки и папиросы в 1910-х годах можно было купить в фирменных магазинах на Невском пр., 31, 52, 66, 73, 82, на Каменноостровском пр., 8, Литовском пр., 71, Загородном пр., 33, во всех отделениях Гвардейского Экономического Общества «Бережливость», в Адмиралтействе и на 2-й линии Васильевского острова, 33.

С 1874 года в Петербурге существовала фирма «Теодориди», принадлежавшая Феологу Филипповичу Теодориди. Оборот ее в России и Турции составлял в год 3 500 000 рублей. Фирма торговала иностранными и русскими табаками. Ее контора помещалась на Васильевском острове, в Биржевом переулке, дом 1–2, в доходном доме П. Ф. Меняева, который и другие свои недвижимости сдавал табачным фабрикантам.

Но пора перейти к рассказу о тех, кто производил табачные изделия, предоставляя сотням тысяч своих соотечественников и современников возможность добровольно, даже с удовольствием, вошедшим в привычку, превращать деньги в табачный дым. Что ж, «ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия», — как говаривал любитель сигар Хлестаков.