В.Горовой Сброшенный в бездну

В.Горовой

Сброшенный в бездну

Еще вечером Роман Шухевич чувствовал себя в безопасности, так как на чердаке дома и в сарае его охраняли девять эсбистов. Перед рассветом он отпустил охрану, думая пробыть тут до вечера. Но именно утром в двери постучали.

Пока его связная и любовница Анна Дидык, спустившись на первый этаж, сквозь приоткрытые двери разговаривала с чекистами, Шухевич, подняв ковер, нажал на ляду в стене и прямо с кровати скатился в тайник, оборудованный между крышей и стеной комнаты. Он слышал: Анна представлялась учительницей Нюсей, которой якобы принадлежала эта квартира, но ей не поверили. Четверо поднялись крутыми ступеньками на второй этаж.

— Что вы хотите? — спросила Анна.

— Ничего мы не хотим. Скажите только, где спрятался Роман? — Подполковник кивнул на кровать, где лежали две подушки и по всему было видно, что тут спали двое.

— Какой Роман? — удивленно спросила женщина.

— Шухевич…

— Впервые слышу!

— Тогда, может, вы знаете Тура? Или Чупринку?

— Не знаю. Впервые слышу! Не знаю! — залепетала женщина.

— Тогда будем делать обыск, — заявил подполковник. — А вас придется задержать. Хотя и не хотелось бы это делать.

— Кто вы такие, чтобы делать обыск? — спросила женщина.

— Я представитель Министерства государственной безопасности, — сказал подполковник. — А это мой заместитель. Мы точно знаем, что в этой квартире прячется Роман Шухевич. И хотели бы с ним переговорить. Мы гарантируем ему жизнь…

Шухевич этим временем сидел в тайнике, приготовив пистолет, и слушал. Он понял, что проиграл. Но еще надеялся на счастливый случай, воспользовавшись которым ему, возможно, удастся выкрутиться.

С националистами Роман Шухевич познакомился еще двадцатилетним юношей, когда стал членом молодежной организации «Пласт». Его отец из городка Краковец, где и родился Роман, переехал воеводским судьей в Каменку Струмиловую, а сына отдал в украинскую гимназию во Львове. Там дед был профессором гимназии, и внук жил у них.

Дед Владимир был автором большой монографии о Гуцульщине, двадцать лет собирал материалы об опришковском движении и в поездки по Карпатам брал с собой Романа. Не тогда ли рассказы об Олексе Довбуше и смелых опришках зародили в душе подростка желание стать борцом за народную справедливость? Но позднее, под влиянием националистов и после учебы в гитлеровских разведывательных школах, он пошел другим путем, который завел его в бездну.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции следом за народами России пошли и трудящиеся Украины. Когда после жестокой борьбы контрреволюционные силы были изгнаны с Украины, когда к власти пришли восставшие рабочие и крестьяне, за рубежом оказались петлюровцы и «сечевые стрельцы», гетманы и другие вояки, попавшие под знамена националистических самостийников.

Обосновавшись в Польше, Чехословакии, Германии, Австрии, Франции, США и других странах, они повытаскивали из ободранных чемоданов свои программы и универсалы и начали создавать различные организации, объединения, партийки… Сорок шесть группировок было лишь в Чехословакии, двенадцать разных партиек — в Польше!..

Наверное, самой реакционной группировкой украинских националистов была так называемая Украинская военная организация (УВО), созданная нелегально в конце 1920 года в Праге. Основал ее тот самый прапорщик австрийской армии Евген Коновалец, которого Петлюра одним росчерком пера сделал полковником. Тот самый, который командовал корпусом «сечевых стрельцов» и учинил жестокую расправу над восставшими против Центральной Рады рабочими завода «Арсенал».

Став предводителем Украинской военной организации, провозгласив себя президентом провода, Коновалец начал собирать под крыльца этой организации недобитки офицеров-петлюровцев, стрельцов и старшин так называемой Украинской галицкой армии (УГА) и других антисоветчиков. Характерно, что идеологически и политически УВО ориентировалась на Германию. С самого начала возникновения ее вожаки поддерживали контакты с немецкими политическими и военными кругами.

В начале 1923 года в Гданьске состоялся сбор так называемых комендантов УВО. На нем снова президентом провода провозгласили Евгена Коновальца, а краевым комендантом на Западную Украину «поставили» Андрея Мельника, того самого сподвижника Коновальца по расправе над арсенальцами и теперь уже его родственника, поскольку они женились на родных сестрах — дочках западноукраинсного финансиста Степана Федака.

Была одобрена также программа, в которой считались главным террор и создание кадрового воинства для будущего восстания, а поскольку консультантами и советниками были немецкие политические и военные деятели, то местом штаб-квартиры УВО выбрали Берлин. Ока расположилась на улице Гаупштрассе, 11 под вывеской «Союз украинских старшин в Германии». Вот откуда и начинаются корни тесного сотрудничества украинских националистов с гитлеровцами.

Семнадцатилетним юношей в 1923 году в Украинскую военную организацию вступил и Роман Шухевич. О роли и целях он услышал непосредственно от ее основателя Евгена Коновальца. Закончив через два года львовскую гимназию, он поехал в Гданьск, поступил в техникум, одновременно обучаясь в созданной немцами шпионско-диверсионной школе, а через год перешел на второй курс Львовского политехнического института.

На львовской почве расцвела его террористическая деятельность. В октябре 1926 года со своим единомышленником Богданом Пидгайным Шухевич убил школьного куратора Яна Собинского. Исполнители «аттентата» пропали, а вместо них осудили двух непричастных. Известный националистический историк Петр Мирчук, рассматривая этот случай, твердил, будто Шухевич обратился и команде УВО, чтобы признаться, но ему якобы запретили…

Трудно поверить, чтобы это было правдой. Ведь отец Романа Степан Шухевич, которого хорошо знали судебные чиновники, всесторонне проконсультировался с ними и пришел к выводу, «что и тех не выпустят. И Романа засудят на смерть».

В эти годы по своей инициативе и под руководством Романа Шухевича националисты проводили каботажные акции», спалили скирды сена и соломы, усадьбы «дидычив», как называли польских поселенцев на западноукраинских землях, грабили почтовые отделения и почтовые вагоны в поездах, забирая деньги. Даже руководитель боевой референтуры краевой команды УВО З.Кныш предупреждал Шухевича, который действовал под кличкой «Звон», что все это приведет к, нежелательным последствиям.

Но что ему было до судьбы простых людей, которых польские оккупанты в ответ на эти акции истязали, стараясь выяснить, кто занимается бандитизмом и грабежом. Состоялись массовые аресты, допросы… Страдали невинные люди. А Роман Шухевич снова вышел сухим из воды, спрятавшись за спины невинных людей.

Даже отбывая военную службу в польской армии, он не раз приезжал в Гданьск; Берлин и в некоторые другие места, где уже открылись не только немецкие разведывательные школы, но и школы для украинских националистов, в которых слушатели приобретали военный «вышкол», как того требовало руководство УВО.

Тем временем военный характер УВО стал преградой, возникла необходимость расширения организации. Успехи УВО были очень сомнительными, влияние ее никак не возрастало, ряды членов организации не пополнялись. Вот почему в январе 1929 года вожаки УВО созвали в Вене первый конгресс, или, как они называли его, сбор украинских националистов. На этом собрании УВО была реорганизована из военной в политическую и названа Организацией украинских националистов (ОУН). Президентом главного провода провозгласили того же Евгена Коновальца.

А в конце 1929 года на арене деятельности ОУН появился Степан Бандера. Когда он поехал в Италию в специальную школу разведчиков, там был и Роман Шухевич. Они изучали, как владеть огнестрельным и холодным оружием, пользоваться взрывчаткой, подделывать документы, конспирировать свою деятельность.

После их возвращения во Львов начался террор, к которому были особенно склонны и Бандера и Шухевич. В августе 1931 года в Трускавце националисты убили депутата польского сейма Тадеуша Голувка В марте 1932 года во Львове застрелили комиссара полиции Чехивского, в октябре 1933 года от рук оуновцев погиб секретарь советского консульства во Львове А.Майлов. В июне 1934 года в Варшаве был убит министр внутренних дел Польши Б.Перацкий.

В это время боевики ОУН бросили бомбы в редакции прогрессивных антифашистских газет «Труд» и «Сила», убили директора украинской гимназии Бабия и студента Бачинского только за то, что они осудили террор националистов. Вдохновителями и непосредственными организаторами всех этих акций были Степан Бандера, которого летом 1933 года назначили проводником Львовской краевой экзекутивы ОУН, и Роман Шухевич.

Но убийство генерала Перацкого вызвало активное противодействие польских властей. И хотя непосредственному убийце Мацейке удалось исчезнуть, а потом перебраться за границу, на скамью подсудимых на этот раз попали и Бандера и Шухевич. Бандеру приговорили к пожизненному заключению, а Шухевичу дали четыре года тюрьмы. Правда, немецкая разведка не забыла о Бандере, но освободить его ни по дипломатическим каналам, и путем побега не удалось.

Отбывал наказание Шухевич два года. По амнистии его выпустили в 1937 году, и он выехал за границу. Именно в это время он закончил специальные курсы при немецкой военной академии в Мюнхене.

Гитлер, который пришел к власти в 1933 году, начал готовиться к осуществлению своих планов завоевания для Германии, как он высказывался, «жизненного простора». Фюрер хотел превратить украинскую националистическую организацию в орудие осуществления своих планов: берлинская организация ОУН была включена в штат гестапо на правах особого отдела и взята на полное содержание.

На территории Германии начали формироваться военизированные отряды украинских националистов, которые приравнивались к фашистским отрядам штурмовиков. В предместье Берлина Вильгельмсдорфе на деньги немецкой разведки построили казармы для украинских военизированных отрядов, открыли специальную школу для подготовки офицеров, которую закончил и Роман Шухевич. Он стал офицером вермахта.

В сентябре 1939 года гитлеровские войска оккупировали Польшу. Перед Бандерой раскрылись двери тюрьмы. Возобновив контакты с немецкой разведкой, он попытался захватить руководство в ОУН. После того как Мельник отказался поступиться властью в ОУН, Бандера созвал в Кракове 10 февраля 1940 года заседание основных лидеров националистических организаций Галиции и Прикарпатья, на котором после горячих споров состоялся раскол между бандеровцами и мельниковцами. Организация раздвоилась на ОУН-б (бандеровцы), которая именовала себя не иначе как «революционной», и ОУН-м (мельниковцы).

В свой провод Бандера набирал фанатических националистов из молодой генерации краевой экзекутивы, которых уже хорошо знал, в частности Ярослава Стецька-Карбовича, Миколу Лебедя, Степана Ленкавского, Василия Охримовича и других. Вошел туда и Роман Шухевич, который в это время был краевым проводником ОУН на западных украинских землях, что отошли к Польше и теперь были оккупированы гитлеровцами.

Именно на этом сборе по указанию Бандеры. был одобрен националистический красно-черный флаг. Гербом бандеровцев был утвержден известный тризуб.

Между обоими проводами началась ожесточенная борьба вплоть до физического уничтожения. Она зашла так далеко, что гитлеровцы вынуждены были их мирить, вызвав Мельника и Бандеру в Берлин. Характерно, что грызня между ними сводилась главным образом к методам и формам борьбы, к личным оскорблениям.

А что касается политической ориентации и сотрудничества с гитлеровцами, то в этом они были едины. Обе группировки тесно сотрудничали с командованием вермахта, абвером и энергично формировали украинские регионы, а также, по приказу Штольце, создали специальные отряды, которые после нападения Германии на Советский Союз должны были взять на себя установление нового порядна, а также полицейскую службу.

Бандеровский провод через свою службу безопасности срочно начал отбирать оуновцев, которые, зная местные условия, могли бы «у себя дома» выполнять «специальные задания». Способных кандидатов направляли в городок Криницу на кратковременный «вышкол» к специальным инструкторам из абвера-2, а потом проверенных и отобранных курсантов направляли в поселок Найгаммер, где был окончательно сформирован батальон «Нахтигаль».

Командиром батальона гитлеровцы поставили специалиста по диверсиям оберлейтенанта Герцнера, а от оуновцев Бандера назначил Романа Шухевича, который в это время на втором большом сборе ОУН(Б) в апреле 1941 года стал членом главного провода и возглавил штаб военной референтуры. Политическим руководителем батальона стал профессор теологии «специалист» по Востоку» Теодор Оберлендер.

Одетые в форму гитлеровского вермахта с единственной отметкой — небольшой сине-желтой ленточкой на погонах — 18 июня 1941 года «нахтигалевцы» выехали на «восточные позиции» вблизи советской границы в районе Ряшева. Накануне выступления напутственные речи перед «нахтигалевцами» произнесли Оберлендер и Шухевич, а капеллан Гриньох привел батальон к присяге, и они на кресте и Евангелии поклялись в «верности до крови» фюреру.

22 июня 1941 года гитлеровская военная машина обрушилась на Советский Союз, а следом за наступающими войсками двинули националисты. Шагали батальоны «Нахтигаль» и «Роланд», ехали на легковых машинах будущие деятели правительственных учреждений. Следом за войсками гитлеровцев, которые ворвались во Львов утром 30 июня, в город вошли и бандеровцы.

Вояки из батальона «Нахтигаль» начали объезжать улицы города и по заблаговременно составленным спискам вылавливали свои жертвы, тащили их на расправу. Тысячи активистов, которые симпатизировали Советской власти, были замучены за семь страшных дней, на которые гитлеровцы отдали националистам город. Это было сделано, чтобы не вызывать к себе неприязнь среди населения.

Пьяные «нахтигалевцы» грабили, сжигали, насиловали, убивали ни в чем не повинных людей, живыми закапывали в землю на Вулецкой горе, их жертвами стали почти три тысячи юристов, врачей, инженеров, работников культуры. И среди них более семидесяти известных деятелей науки, техники, искусства, в том числе людей с мировым именем, таких, как ректор Львовского университета Роман Ремской, бывший премьер-министр Польши, профессор, почетный член многих академий мира Казимир Бартель, и многие другие.

И все это делалось с согласия и по указанию Романа Шухевича. В эти дни он вместе с Ярославом Стецьком, которого Бандера своим декретом провозгласил премьер-министром, уливался властью, не подозревая, что их будущее построено на леске, что Гитлер ни с кем не собирается делить власть на оккупированных территориях.

Батальон «Нахтигаль», который под командованием Шухевича дошел до Винницы, гитлеровское командование сняло с фронта и отправило во Франкфурт-на-Одере. Нахтигалевцев подучили и кинули в Белоруссию на борьбу с партизанами. Карательный отряд возглавил гауптман Роман Шухевич. Там головорезы расправлялись с мирным населением, но поставленной задачи не выполнили, так как белорусских партизан поддерживал весь народ.

Как же верить некоторым исследователям националистического движения, которые твердят, что оуновцы вели боевые действия против гитлеровцев? История не зафиксировала ни одного факта, чтобы оуновцы или упавцы напали на какую-то гитлеровскую часть или уничтожили хоть один гарнизон.

Даже автор брошюры о Романе Шухевиче Петр Мирчук очень осторожно и неуверенно заявляет, что «на этот период» (конец 1942-го и начало 1943 г. — Авт.) как будто «приходятся первые бои» с немцами. И не приводит ни одного факта, ни одного примера, чтобы хоть как-то подкрепить это мнение. Более того, он твердит, что в такой ситуации нельзя было выступать с оружием против оккупантов!

А в это время уже по всей Украине разворачивалось партизанское движение!

Сначала, как угодливо пообещал гитлеровцам новоиспеченный премьер-министр националистически-бандеровского правительства Ярослав Стецько, бандеровские войсковые группировки выступали как «охранные» подразделения или истребительные команды» для концтаборов (а истребляли они там советских людей и военнопленных), как украинская полиция.

А в конце сорок второго года и в начале сорок третьего в западных областях, в основном в Полесье, где было больше всего советских партизан, гитлеровцы начали создавать вооруженные формирования ОУН-бандеровцев, которые должны были охранять их коммуникации.

Возглавлял эти формирования краевой проводник ОУН на северо-западных землях Дмитрий Клячковский по кличке «Клим Сабур», который называл их Украинской повстанческой армией (УПА). Сюда к нему пробрался и Роман Шухевич. Договорившись о совместных действиях, Шухевич возвратился в Галицию, возглавил главный военный штаб и развернул бурную деятельность по созданию УПА на всех западноукраинских землях.

Дело в том, что военно-политическая ситуация, сложившаяся в то время на Украине, вызвала серьезное беспокойство у гитлеровского руководства и оккупационной власти. Партизанское движение все больше разворачивалось, под контролем партизанских соединений оказались большие зоны, особенно в Полесье и на Волыни. Партизаны значительно усложнили переброску войск и техники на фронт и устраивали диверсии на дорогах и железнодорожных путях.

Перед вермахтом и оккупационной властью, особенно после разгрома под Сталинградом, была поставлена оперативная задача: обеспечить от нападения партизан свои тылы, создать условия для бесперебойной переброски на фронт войсковых частей и техники, уничтожив партизанские отряды. Гитлеровцы понимали, что только собственными силами с этим заданием им уже не справиться.

Вот тогда и были привлечены к борьбе с партизанами украинские националисты, им гитлеровцы поручили создать на Волыни, в Полесье и Галиции вооруженные формирования. В начале 1943 года к ним влились подразделения «Украинской полиции», а также каратели из диверсионных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», которые уже использовались в борьбе с партизанами в Белоруссии и на Украине.

Созданием УПА руководили опытные офицеры фашистского абвера, а на руководящие посты были поставлены подготовленные в диверсионно-разведывательных школах Германии оуновцы. Даже организационная структура УПА была похожей на систему построения фашистских штурмовых отрядов, созданных в свое время Гиммлером. Только воинские звания остались от националистических формирований.

Создание УПА закончилось, как свидетельствует тот же Мирчук, в августе 1943 года (а не в 1942 г., как твердят некоторые историографы бандеровщины), когда командование «Украинской повстанческой армией» было выделено из провода ОУН и учрежден пост главнокомандующего.

Гитлеровцы не только формировали УПА, но и вооружали ее. По их далеко не полным данным, для вооружения УПА было передано более 700 минометов, около 10 тысяч станковых и ручных пулеметов, 26 тысяч автоматов, 22 тысячи пистолетов, 100 тысяч гранат, 80 тысяч мин и снарядов, несколько миллионов патронов, полевые радиостанции, портативные машинки и Другое вооружение и снаряжение.

Фашисты понимали, что на Украине им уже не удержаться, так как Советская Армия форсировала Днепр и начала наступление на Правобережной Украине. Поэтому и не скупились, лишь бы подготовить силы, которые способны осуществлять террор в тылу наступающих советских войск. Против кого же вооружались оуновцы? Понятно, чтобы бороться против Советской власти, против своего народа. Вождям ОУН покоя не давало желание установить на западноукраинских землях свою власть.

В периодической печати разные авторы сейчас спорят, много или мало людей приняли участие в националистическом движении и в УПА, смешивая в кучу просто участников ОУН и стрельцов и старшин УПА А это не одно и то же. Причастными к оуновскому подполью было немало запуганных вооруженными бандеровцами крестьян: «Если ты не с нами, то значит ты против нас». И они вынуждены были, хотя бы пассивно, поддерживать тех, кто им угрожал.

А в Украинскую повстанческую армию брали людей, которые умели владеть оружием. Они проходили специальную муштру под руководством не только своих старшин (командиров), а и немецких офицеров. Причем нужно иметь в виду, что и в ОУН и в УПА вербовала людей специальная служба безопасности (СБ), а она была одновременно прокурором, судьей и исполнителем приговора.

Еще недавно наши историки и исследователи замалчивали тот факт, который вызвал недовольство среди трудящихся западных областей Украины. В 1940–1941 годах вследствие нарушения социалистической законности и проявлений сталинского произвола было выселено много местных жителей и необоснованно репрессировано. Все это стало почвой для националистической пропаганды и вербовки людей в ряды ОУН.

Надо сказать и о том, что репрессии испытывали не только трудящиеся западных областей Украины, но и всей страны. Произвол и беззаконие чинили сталинские палачи и сразу после войны, когда в лагеря попадали те, кто возвращался из вражеского плена или был насильно вывезен в Германию, или те, кто осмеливался высказывать недовольство сталинскими порядками.

С приближением Советской Армии оуновцы запугивали молодых людей тем, что их призовут в армию, что они могут погибнуть на фронте.

Старших людей пугали принудительной коллективизацией и возможными репрессиями, как это было перед войной. Немало людей с низким культурным и образовательным уровнем поддались этой агитации, а многих под страхом смерти и расправы над родными заставляли брать оружие и идти в леса.

«Повстанческая армия» в первые два года своего существования насчитывала около 90 тысяч человек. Курени и сотни нападали на партизанские отряды, устраивали погромы в населенных пунктах, вылавливали и передавали гитлеровцам советских партизан и подпольщиков. Примеров тому не счесть в каждой области. А о борьбе с гитлеровцами практически не было и речи.

Когда бегство гитлеровцев из западно-украинских земель стало реальностью, среди бандеровских вожаков, с приближением Красной Армии, стали зарождаться сомнения по поводу дальнейшей судьбы, возникли разговоры, за которые кое-кто расплачивался жизнью. Одни лихорадочно готовились к бегству вместе со своими повелителями, так как их ничто не держало на этой земле: они пришли с гитлеровцами, с ними собирались и бежать. А другие готовились развернуть «великую акцию» в тылу Красной Армии, накапливали оружие, которое им щедро дарили оккупанты, сооружали тайные базы, готовили схроны и тайники.

Один из комендантов такой базы по кличке Деркач, принимая оружие от немецкой военной комендатуры, саркастически сказал:

— И зачем нам это оружие? Если непобедимый фюрер им не смог сломить «совитив», то разве поможет оно нам?

Эти слова услышал один из тех, кто принадлежал бандеровской службе безопасности, и немедленно доложил своим верховодам. А СБ знала, что с таким делать. Его замучили, как «совитского агента». Тем не менее подобные соображения высказывались даже членами головного провода ОУН. Один из них, близкий к Шухевичу Михаил Степаняк, как-то поделился своими сомнениями в кругу коллег, которым доверял:

— А не время ли нам разорвать с немцами? Они же сами говорят, что Гитлеру капут! Да и мы видим, что немцы — живой труп. А привязывать себя еще прочнее к живому трупу — значит сознательно идти на погибель. Не следует ли нам выбрать жизнь, а не смерть? Скажем, придет Красная Армия, мы демонстративно сложим оружие, попросим поверить нам, что мы хотим принять участие в дальнейшей борьбе с оккупантами.

Об этих высказываниях узнал Шухевич, которого бандеровские вожаки на своем третьем сборе перед отступлением провозгласили не только вожаком головного провода ОУН, но и секретарем только что созданной УГОР («Украинской головной освободительной рады»). Он приказал службе безопасности взять Степаняка под стражу и держать в схроне, а сам решил посоветоваться, так как некоторые особо рассудительные оуновские вожаки, увидев разлад в верхнем руководстве, начали осторожно высказываться: не время ли пересмотреть свои ПОЗИЦИИ?

Шухевич и сам понимал, что тактику борьбы менять надо, но как солдафон с ограниченным кругозором, воспитанный в абверских школах, как человек болезненно честолюбивый и заумный, не привык советоваться с подчиненными. Ими, считал он, надо командовать и держать в повиновении. Поэтому совет вожаков УПА он не принял во внимание.

И все же, понимая, что выход из тяжелого положения искать надо, Шухевич решил посоветоваться с митрополитом Шептицким. Митрополит без промедлений согласился с Шухевичем. Об этой встрече впоследствии рассказал брат митрополита Климент, который присутствовал при разговоре. (С. Даниленко в книге «Дорогой позора и предательства» приводит детали.)

Шептицкий с сарказмом оценил поведение Гитлера, который, по его мнению, не сумел удержать положение, когда гитлеровцы были под Москвой, Сталинградом и на Кавказе, справедливо признал, что Советская страна своими победами подняла собственный авторитет во всем мире на небывалую высоту. Но в то же время митрополит пророчествовал, что дело может дойти до войны между объединенными силами США, Англии, Франции против Советского Союза.

Моя правда такая, говорил митрополит, надо поставить крест на прошлом. Хотя немцы всегда были единственной опорой в наших планах, будем искать понимания у тех, кто будет хозяином положения. Германия не погибнет, нет! Теперь можно говорить, что Советы выиграли войну. Но Англия, Америка и Франция не позволят, чтобы Советы выиграли мир…

А теперь запомните, сын мой. Акции УПА против Советов теперь имеют большое значение для будущности. Накануне мира эти акции надо любой ценой усиливать, чтобы показать, что мы не хотим жить под Советами. Всякие переговоры УПА с Советами — это предательство наших националистических идеалов. Напомните нашим людям: верность до последнего! Бояться смерти? Пусть лучше смерть, лишь бы не предательство!

Тем временем Шухевич получил приказ от Бандеры, объявить который он не отваживался даже своим приближенным. Надо было быть Бандерой, надо было ненавидеть людей, ненавидеть тех, кто слепо пошел за националистами в ОУН, УПА, чтобы отважиться стать на такой путь, подписать такой приказ. Он стал известен, хотя на нем и стояло трижды «Секретно!». Вот некоторые выписки из него:

«Под влиянием большевистской действительности менее стойкие элементы, безусловно, в абсолютном большинстве перейдут на сторону Советов. Они вдвойне опасны для нашей дальнейшей борьбы: их массовый переход на сторону Советов подорвет престиж ОУН-УПА а их активная борьба, в которую они, безусловно, включатся вместе с большевиками против ОУН, исключает всякую возможность нашей подпольной работы на западноукраинских землях.

А поэтому надо немедленно и наиболее тайно, во имя национального дела, вышеупомянутые элементы ОУН и УПА ликвидировать двумя способами:

а) направлять большие и незначительные отряды УПА на бой с большевиками и создавать ситуации, чтобы их уничтожали Советы на постоях и засадах;

б) территориальные боивки и других лиц станичного и подрайонного масштаба должны уничтожить надрайонная и районная служба безопасности под видом большевистских агентов…»

И бандеровские эсбисты с благословения Шухевича уничтожали, сжигали, убивали. Трупами задушенных удавками и зарезанных людей заполнялись колодцы, многих заживо сжигали в хатах, подперев двери и стреляя по окнам. По своей линии связи Шухевич бросил клич националистическому подполью: «Верность до крови! Умрем за самостийну Украину!»

В конце декабря сорок четвертого года, когда не только Львовщина, но и вся Украина была освобождена от гитлеровцев, к Шухевичу прибыли гости. По заданию Бандеры Ю.Лопатинский, Б.Чижевский и радист Скоробогатый во главе с фашистским гауптманом Кирном поднялись самолетом с Краковского аэродрома и спустились на парашютах вблизи расположения главного провода ОУН.

Кирн лично проинструктировал Шухевича, как действовать в советском тылу, передав ему пять миллионов рублей, оружие, взрывчатку, рацию, медикаменты…

А Лопатинский и Чижевский рассказали о наставлениях и указаниях «вождя» ОУН Бандеры, которого перед этим выпустили из лагеря Заксенхаузен, и Гитлер лично попросил его сделать все для активизации боевых действий в тылу Красной Армии.

Правительство Советской Украины старалось всячески остановить братоубийственную войну в западных областях республики. Еще весной сорок четвертого года оно обратилось к оуновцам с призывом сложить оружие. Осенью вожакам было предложено провести переговоры, чтобы договориться о прекращении бессмысленной и бесперспективной борьбы.

Для бандеровского головного провода ОУН и головного командования УПА, во главе которых стоял Шухевич, в начале сорок пятого года сложились такие обстоятельства, что они были вынуждены согласиться на переговоры, делая вид перед своими подчиненными, как будто и сами ищут пути примирения с властью.

Они вынуждены были согласиться на переговоры еще и потому, что не только, рядовые стрельцы и члены ОУН, но и довольно много вожаков подразделений УПА и подпольных звеньев ОУН давали понять своим верховодам, что могут и без них пойти на контакты с правительственными органами, так как гитлеровцы стоят на пороге гибели, а силы «повстанческой армии» редеют.

Шухевич отрядил на переговоры начальника головного штаба УПА Дмитрия Маевского и главного политреферента штаба УПА Якова Бусола. вели переговоры уполномоченные Совета Народных Комиссаров республики сотрудники госбезопасности С.Т.Даниленко-Карин и О. О. Хорошун. Они рассказали о тех гарантиях, которые правительство представляет всем участникам ОУН и УПА, в том числе и вожакам всех рангов, если они прекратят враждебную деятельность и сложат оружие.

Разговор продолжался свыше пяти часов. Даниленко-Карин видел, что он убедил обоих представителей оуновцев, но они заявили, что не уполномочены подписывать какие-либо документы, что разговор имел предварительный, ознакомительный характер, о его результатах они должны доложить в штаб УПА, а позже дадут ответ… Но ответа представители правительства так и не дождались.

Шухевич без особой заинтересованности встретил Маевского и Бусола. Он и без переговоров догадывался, каким может быть предложение правительства. Но, очевидно, не забывая наставления Шептицного, все же выслушал их внимательно, еще и еще возвращаясь к условиям, которые предлагало правительство. Долго молчал, а потом категорически заявил, что, прежде чем дать ответ на предложение правительства, надо запросить согласие главного верховода ОУН Степана Бандеры, приказал отрядить к нему специального курьера.

По тому как Маевский и Бусол рассказывали о переговорах, по их настроению Шухевич понял, что они готовы согласиться на предложенные условия. Поэтому и придумал такой ход который тормозил решение вопроса, зная заранее, что Бандера ни за что не пойдет на этот шаг, который, бы означал не только ликвидацию подполья и УПА, но и всей ОУН. Это понимали и все члены головного провода, командование УПА, которые присутствовали при разговоре.

Об условиях, которые предложили Советы, предупреждал Шухевич, не должен знать ни один человек. О сохранении тайны позаботится служба безопасности и лично Арсен. Эти слова прозвучали как предупреждение для Маевского и Бусола.

Проходили дни, протекали недели. Посланный в Мюнхен к Бандере связной долго не возвращался. Шухевич ждал вестей от Ивана Гриньоха и Миколы Лебедя, которые, как он знал, должны были пробраться в Рим, там установить контакты с представителями американской разведки. Делалось это без согласования с Бандерой.

Встреча Гриньоха и Лебедя с представителями американской разведки состоялась. Они сразу же потребовали от бандеровского подполья активизировать антисоветскую деятельность и организовать шпионаж на территории Украины, а по возможности и на всей территории СССР. Идеологи «холодной войны», поощряемые президентом Трумэном, вынашивали планы нападения на Советский Союз. Наставления американских спецслужб были немедленно доставлены Шухевичу. Перед ним они поставили требование распределить по всем областям Западной Украины свои силы, действовать отдельными боивками по нескольку человек с таким расчетом, чтобы создалось впечатление, как будто у бандеровцев большая сила и вся Западная Украина пылает в огне борьбы.

При этом условии они обещали богатую помощь финансами и оружием, радиопередатчиками и другой техникой, а также признания за ними устава повстанцев. Относительно переговоров с большевиками, Шухевич однозначно и твердо сказал: «Не может быть и речи». К разговорам о переговорах с правительством Украины никто не отваживался возвращаться. Маевский и Бусол были устранены от руководства в УПА. Понимая, что попал в немилость к Шухевичу, Маевский не нашел ничего иного, как наложить на себя руки, а Бусола вскоре убили эсбисты, инсценировав нападение боевиков.

По приказу Шухевича все вожаки националистического подполья начали распространять слухи, что вот-вот англо-американские войска пойдут войной против Советов, а поэтому необходимо усилить подрывную деятельность против Советской власти. За неисполнение этого приказа всех недовольных служба безопасности уничтожала, как предателей. Карали смертью и тех, кто приходил с повинной.

Правительство Украины не хотело кровопролития тех, кто не сложил оружия, неоднократно обращалось к запуганным и обманутым оуновцам и упавцам с призывом прийти с повинной. Эти документы публиковались в периодике, они разбрасывались в виде листовок над селами и лесами. Лишь после одного обращения в мае сорок пятого, после победы над гитлеризмом, в течение года повинились перед народом около 55 тысяч человек, втянутых в братоубийственную войну.

И все же отряды УПА которые оставались достаточно многочисленными, еще более двух лет нападали на села и районные центры, грабили и жгли помещения органов власти и магазины, мучили партийно-советских активистов, насиловали женщин, убивали детей. Поэтому органы власти вынуждены были разместить в ряде районов части внутренних войск, чтобы защитить города и села от нападения банд.

Но произвол националистов, грабежи и убийства надоели трудящимся. В селах и райцентрах родились истребительные отряды и группы самозащиты из местного населения. Они охраняли имущество и мирный труд людей. Летом сорок шестого года истребительные батальоны насчитывали несколько десятков тысяч активистов, а в группах самозащиты несли охрану десятки тысяч селян. И ряды их росли.

А бандеровские формирования распадались. Тысячи участников УПА увидев бесперспективность и бессмысленность борьбы против собственного народа, пришли с повинной. В начале сорок восьмого года активность вооруженных нападений бандеровцев значительно спала, часть их подразделений перешла в Польшу, а некоторые пытались прорваться в Западную Германию через Чехословакию. По сути, УПА перестала существовать. Националистические верховоды и гитлеровские прислужники, у которых руки были в народной крови, попрятались в глубокое подполье.

Скрылся в подполье и Роман Шухевич. Для него в разных местах Львовской, Тернопольской и Станиславской (ныне Ивано-Франковской) областей были оборудованы схроны. Переходя из одного в другой, он направлял своих подчиненных. Оуновцы продолжали расправляться с теми, кто шел за Советской властью, отсекали руки тем, кто подавал заявления в колхозы, уничтожали партийно-советский актив, специалистов сельского хозяйства, учителей. Об этом написано много и в периодической печати, и в исследованиях.

Именно Роман Шухевич, который после бегства всех вожаков ОУН и УПА остался самым главным вожаком в крае, несет личную ответственность за те преступления, которые чинили тут оуновцы и упавцы. Это он был вдохновителем и организатором убийств и расправ, это он направлял деятельность своих головорезов на истребление не только тех, кто устанавливал и укреплял Советскую власть, а и безвинных мужчин, женщин, детей, которые с симпатией к ней относились.

За десять лет после изгнания гитлеровцев с Украины националисты убили свыше 30 тысяч мирных граждан, в том числе 2622 партийных работника и активиста, 582 председателя сельсоветов, 1930 учителей и врачей. Кроме того, от их рун погибли около 25 тысяч военнослужащих армии и внутренних войск, пограничников, активистов истребительных батальонов, милиционеров.

Кровь этих людей — на руках Романа Шухевича! На его совести навсегда останется убийство героического разведчика Николая Кузнецова, которого националисты узнали по фотографии как Пауля Зиберта; гибель генерала Ватутина, уничтожение священника Гавриила Костельника, который возглавил инициативную группу по разрыву с униатской греко-католической церковью; это по его заданию был убит Ярослав Галан, который разоблачал кровавые злодеяния бандеровцев. А львовская областная газета «За вільну Україну» в номере за 5 июля 1990 года, печатая рассказ о митинге в селе Билогорща, утверждает, что Роман Шухевич всей жизнью и самой смертью нес «новую идею» «…новую мораль борца-воителя». Какую идею нес украинскому народу этот «борец-воитель», мы уже сказали. А накую мораль он исповедовал и насаждал, приведем свидетельства хотя бы одного из его «сподвижников», бывшего, проводника ОУН на Стрыйщине Петра Угера: «Особенно аморально, распущенно вели себя старшины. Не проходило дня без разгула, пьянства, диких оргий, убийств. Начали распространяться венерические заболевания. Известно, что и сам главнокомандующий УПА Чупринка лечился от болезни, которую в народе называли поганой».

В этих заметках автор пытался объективно показать лицо одного из них — Романа Шухевича. К этому хотелось бы добавить характеристику, которую дал ему тогдашний член головного провода ОУН, руководитель референтуры внешних сношений организации Михаил Степаняк в одном из писем, которые попали в руки советских органов:

«Шухевич-Тур — человек фактически мелкий, при этом болезненно честолюбивый, сообразительный, мстительный. По своим идеологическим и политическим направлениям это типичный увист-оуновец…

Холоп, как он любил высказываться, не смеет политиковать, он должен слушать и безоглядно выполнять приказы провода Дать холопу политическое образование — это значит предоставить ему возможность критиковать провод, думать над тем, правильную или неправильную политику ведет провод, — этого допустить нельзя…

Шухевич еще в легионе славился избиением стрельцов. Как председатель ОУН, а затем командир всей УПА, завел такую систему в организации и в этом пункте сошелся с Климом Савуром, если речь шла о методах насилия, террора, шомполов и мордобоя в УПА и всего украинского населения.

Как политический и военный руководитель — способный на то, на что может быть способен прусский капрал… Его кругозор дальше Львовского рынка и частной лавки не выходил. Если у него был идеал государства, то лишь как полицейского, у которого твердую руку во внешних проявлениях должна составлять власть военной верхушки. Как террорист, верил во всесилие террора и в рамках террора думал найти разрешение проблем внутренней и внешней политики. Немногословный, коварный, льстивый, аморальный и одновременно набожный и суеверный…»

…Роман Шухевич попал в беду. К нему сквозь тонкую дощатую стенку доносился разговор гостей с Анной Дидык. Он понимал, что она пытается выиграть время, чтобы он успел что-либо придумать, что-то решить. Было и так ясно, что кто-то из бойцов остался внизу и возле входа. И когда он почувствовал, что они собираются делать обыск, понял, что другого выхода нет… Складывать оружие он не собирался…

Ударив ногой потайную дверь, Шухевич выстрелил из пистолета, который приготовил сразу же, как только спрятался сюда, и стрелой метнулся на лестницу.

Но сержант, который стоял возле дверей, молниеносно среагировал на выстрел автоматной очередью…

Это было пятого марта 1950 года.

Лишь через полгода в Мюнхене в штаб-квартиру провода закордонных частей ОУН Бандере принесли сообщение о гибели Шухевича. В нем было сказано, что головной командир УПА генерал-хорунжий Тарас Чупринка, глава генерального секретариата УГОР Роман Лозовский и глава провода ОУН на украинских землях Тур — один и тот же человек — Роман Шухевич.

Вот такие штрихи к портрету человека, которого таи прославляют защитники бандеровщины. Так чьи же интересы он отстаивал? Простых людей, которых считал быдлом? Нет!

Такие «деятели» рвались к власти, чтобы попановать над простым людом. И даже своих единомышленников уничтожал, если вдруг узнавал, что они в чем-то не согласны или имеют свой взгляд на вещи.

Так чем же бандеровщина отличается от сталинщины? Разве под руководством Бандеры и Шухевича не истребляли, как истребляли под руководством Сталина? Одинаково! Если только, может быть, в меньших масштабах. Так почему, если мы осудили сталинщину, поснимали все его памятники, некоторые защитники бандеровщины собираются ставить памятники Бандере и Шухевичу?

15 июля 1990 года около трех тысяч человек с сине-желтыми и красно-черными знаменами собрались возле одного из домов в местечке Краковец Яворовского района на Львовщине, где родился Роман Шухевич. На митинге, санкционированном местной властью, три священника освятили символический камень, установленный на месте будущего памятника «главнокомандующему» УПА…

Хочется верить, что здравый смысл нашего многострадального народа все же сумеет отличить зерно от плевел. И все те, кто остался живым после нечеловеческих мучений и страха во время бандеровщины, чьи отцы, матери, братья и сестры были замучены, задушены удавками, повешены, порубаны оуновцами, не станут свидетелями и не допустят возведения на почетный пьедестал «героев» из УПА.