Иосиф Сталин Повар, готовивший острые блюда

Иосиф Сталин

Повар, готовивший острые блюда

По словам Льва Троцкого, именно так охарактеризовал Сталина В. И. Ленин. Лев Давидович вообще увлекался сбором всевозможных колкостей, отпущенных тем или иным деятелем в адрес тов. Джугашвили. Вот некоторые из них: «Сталин – это наиболее выдающаяся посредственность нашей партии», «Сталин груб, нелоялен и склонен злоупотреблять властью, которую ему доставляет партийный аппарат», – будто бы говорил Ленин, Бухарин вторил: «Первое качество Сталина – леность, второе качество – непримиримая зависть к тем, которые знают или умеют больше, чем он».

Хитрый, грубый, морально неразборчивый, с узким политическим кругозором… Однако и в окружении этого нехорошего человека находились женщины, которые его любили и которых любил он.

Первой женой Иосифа Джугашвили стала Екатерина (Кето) Сванидзе, сестра друга-подпольщика Алеши Сванидзе (впоследствии репрессированного). Ей было 16, ему – 24. Судя по фотографиям, девушка была необыкновенно хороша собой, но совершенно необразованна и воспитана крайне патриархально. Единственная вещь, на которой она настояла: они венчались. Во всем остальном Кето никогда не противоречила мужу. Рассказывают, что она была столь стеснительна, что при появлении его друзей пряталась под стол.

Умерла она очень рано, от тифа, успев родить сына – Якова, который до 1921 года жил у родственников в Грузии. Отношения юноши с отцом складывались очень тяжело, в восемнадцать лет он даже пытался покончить с собой, выстрелив себе в голову – но выжил. Женат он был трижды и оставил сына и дочь. В 1941 году ушел на фронт, через месяц попал в плен и в 1943 году погиб в концлагере.

Через год после смерти Кето Джугашвили был сослан. Историки потратили массу сил и времени, чтобы установить имена женщин, с которыми у Сталина были мимолетные связи.

В 1911 году в Сольвычегодске он соблазнил Матрену Кузакову, дочь дьякона. Эта женщина будто бы родила ему сына, который затем работал в отделе пропаганды ЦК и вместе с матерью жил в Москве. Однажды Константин Кузаков был обвинен Берией в причастности к «атомному шпионажу», но одна лишь реплика Сталина отменила все репрессии.

В ссылке в Туруханском крае его обвиняли в растлении 14-летней крестьянки Лиды Перепрыгиной. Родившийся у нее младенец был записан как Александр Джугашвили. Коба якобы дал слово жениться, но слова своего не сдержал. Александра усыновил и дал свою фамилию крестьянин Яков Давыдов. Выйдя за него, Лида произвела на свет еще восьмерых детей. Несколько раз она писала Сталину – но он не ответил на письма.

Александр Давыдов окончил техникум связи в Красноярске и завершил свои дни прорабом.

К этому же времени относится и его сожительство или брак с некой Анной Рубинштейн, от которой у него была дочь Регина. Впоследствии обе эти женщины были вполне обеспечены и жили на Васильевском острове в престижном доме, но никогда не участвовали ни политике, ни в интригах.

Второй официальной женой Сталина была Надежда Аллилуева.

Их брак был заключен в 1919 году, и прожили они вместе 12 лет. Счастливыми их отношения не были. Близкая подруга Ирина Гогуа рассказывала: «Надя в присутствии Иосифа напоминала факира, который в цирке выступает босиком на битом стекле с улыбкой для публики и со страшным напряжением в глазах. Она никогда не знала, что будет дальше, какой взрыв. Хам он был совершенно законченный».

В 1932 году Надежда покончила с собой. Существует сплетня, что в свое время мать Надежды бакинка Ольга была любовницей Сталина и что Надежду доконал намек мужа на кровосмесительство.

Надежда родила Сталину сына Василия и дочь Светлану. Светлану Иосиф Виссарионович любил очень, а вот к сыну Васе относился плохо. Рассказывали, что он специально дразнил жену, наливая за столом вино годовалому мальчику. Вырос Василий алкоголиком. Несмотря на это, до 1953 года карьера его была успешна, войну он закончил командиром истребительной авиации. После смерти Сталина Хрущев дал указание об аресте Василия. Его приговорили к 8 годам лишения свободы «за незаконное расходование, хищение и присвоение государственного имущества», а также «враждебные высказывания». Умер он в 1962 году в Казани – от «отравления алкоголем».

Дочь Сталина – Светлана, сменив несколько мужей, эмигрировала из СССР.

«Ведь не скажешь «нет»

Именно так с печальным вздохом ответила одна из советских кинозвезд на докучливые расспросы журналистки о ее романе с «вождем». «Хозяину», отцу народов, крестьянки в качестве любовниц не подходили. Для этого имелись примы Большого театра. Сталину приписывали любовную связь с Мариной Семеновой и Ольгой Лепешинской, Валерией Барсовой, Наталией Шпиллер. Однако чаще всего упоминалась Вера Давыдова.

Вера Александровна Давыдова – певица (меццо-сопрано) и педагог. Народная артистка России и Грузии, трижды лауреат Сталинской премии.

Родилась в Нижнем Новгороде в семье землемера и учительницы; ей было два года, когда мать, устав от пьянства и измен мужа, уехала на Дальний Восток. Там девочка получила первое музыкальное образование – в кружке певца Ахматова. Ее талант заметили, и в 1924 году она отправилась в Петроград и поступила в Ленинградскую консерваторию.

Карьера была стремительной: в 1929 году ее пригласили в Мариинский театр, а затем – в Большой. Вера Александровна перепела практически весь меццо-сопрановый репертуар: Амнерис, Любава («Садко»), Любовь («Мазепа»), Любаша («Царская невеста»), Марфа, Марина Мнишек («Борис Годунов», Кармен, Аксинья («Тихий Дон» Дзержинского, первая исполнительница) и другие. Она гастролировала и за рубежом, особенный успех имела в Осло, в Норвегии, где послом была Александра Коллонтай. Сталин не пропускал ни одного ее спектакля и даже как-то заметил певице, что, слушая оперу «Кармен», ревнует ее к Хозе.

Вера Давыдова.

На основе ее воспоминаний Леонард Гендлин создал книгу «Исповедь любовницы Сталина», где подробно описал ее роман с вождем, длившийся 19 лет. Все началось с того, что однажды Вера Александровна нашла после спектакля у себя в кармане шубы записку: «Около Манежа Вас будет ожидать машина. Шофер доставит Вас на место. Записку сохраните».

Давыдова была замужем, мужа любила и отлично понимала, что произойдет. Она боялась, понимала, что не может отказаться, и в то же время сознавала открывающиеся перед ней возможности. Певицу отвезли на дачу Сталина, где уже все было готово к ее приезду.

«После крепкого горячего кофе, вкуснейшего грога стало совсем хорошо. Боязнь и растерянность улетучились». С удивлением певица обнаружила, что «отец народов» ростом ниже ее. Он проводил ее в комнату, где стояла большая низкая кушетка, и попросил разрешения снять френч. «На плечи он накинул восточный халат, сел рядом, спросил: «Можно потушить свет? В темноте легче разговаривать». Не дождавшись ответа, он погасил свет. И. В. меня обнял, умело расстегнул кофточку. Сердце мое затрепетало. «Товарищ Сталин! Иосиф Виссарионович, родненький, не надо, я боюсь! Пустите меня домой!..» На мой жалкий лепет он не обратил никакого внимания, только в темноте загорелись ярким пламенем его звериные глаза. Я еще раз попыталась вырваться… но все было напрасно».

Родные певицы объявили книгу фальшивкой.

После смерти Сталина, в 1956 году Давыдова ушла со сцены, поселилась в Тбилиси и занялась педагогикой.

Марина Тимофеевна Семенова родилась в 1908 году в Петербурге, в простой семье. Отец умер рано, отчим был простым рабочим на одном и петроградских заводов. Мать была вынуждена воспитывать шестерых детей. Ей помогала подруга Екатерина Георгиевна Карина, которая вела танцевальный кружок. Она обучила Марину азам танца, а после, по ее совету, Марина взялась поступать в хореографическое училище. Девочка была грациозной, но слишком худой и бледной, поэтому знаменитая Ваганова ее отвергла, а вот В. А. Семенов, один из ведущих танцовщиков, – поддержал однофамилицу. Благодаря его вмешательству Марину все же приняли в училище, а вскоре определили в интернат при нем (позже этот человек стал ее мужем, хоть и был ее в два раза старше). И через несколько лет она все же попала в класс Агриппины Вагановой.

Мария Семенова.

«У меня на уроке появилась блондиночка, очень миниатюрная с маленьким личиком, ничем не выдающаяся своим наружным видом. Даже можно сказать, скорее, невзрачная. Я продолжала задавать различные движения и все время наблюдая, что за экземпляр добавили в мой класс».

Вскоре Марина Семенова стала первой ученицей. С тринадцати лет она уже выступала на сцене. Это балеты «Тщетная предосторожность», «Волшебная флейта», «Дон Кихот»…

В Мариинском театре она миновала ступень кордебалета, так как уровень ее танцевальной техники был очень высок. Там она танцевала 4 года, это были партии Одетты-Одиллии, Авроры, Раймонды, Аспиччии, Флорины. Затем ее «забрали в Москву».

«При близком рассмотрении она являла собой довольно пышнотелую, с маленькой, складно посаженной головкой, сильным торсом женщину времен крепостного театра Параши Жемчуговой», – такой запомнила Марину Семенову Майя Плисецкая.

«Приезжая из Москвы, Семенова забегала на урок Вагановой к нам в класс, – вспоминала балерина Вера Красовская. – Сверкая бриллиантовыми серьгами, она небрежно бросала роскошное меховое боа на полку и делала урок, приводивший Ваганову то в восторг, то в отчаяние».

Кем были подарены роскошные бриллианты, ни у кого не вызывало сомнений.

Ольга Владимировна Лепешинская была дочерью инженера-путейца и детские годы провела в Харбине. С началом Первой мировой войны ее семья вернулась в европейскую Россию. В балетную студию удалось поступить не сразу, некоторое время девочка занималась индивидуально с Ольгой Некрасовой. Вскоре в студии освободилось место – и Лепешинскую взяли.

В 1933 году она пришла в филиал Большого театра. Танцевала она главную партию в балете «Тщетная предосторожность», на премьере балета «Три толстяка» произвела сенсацию.

Одновременно Ольга активно занималась комсомольской работой и была пламенной советской патриоткой. В 1939 году ее избрали депутатом Московского совета. А 1941 – 1945-е годы она провела, давая концерты на фронте. Возвращалась только когда все пуанты превращались в розовые атласные тряпочки. Но иногда и это не останавливало – танцевала в обычных туфлях. «Я – абсолютно продукт советской власти, – говорила о себе балерина. – Обо мне писали, что Лепешинская танцевала во всех кремлевских концертах. И действительно, Сталин ко мне хорошо относился. Стол артистов стоял ближе всего к тому коридору, через который проходил на концерт Сталин. Он всегда шел один, а за ним шло все политбюро. Очень удобную строили сцену – танцевалось там очень легко – в конце Георгиевского зала. Параллельно сцене стоял стол, за которым сидело политбюро, а в центре всегда сидел Сталин. А все остальные столы стояли перпендикулярно «главному» – до самого конца Георгиевского зала. С великолепной едой! Это имело огромное значение в те довольно голодные годы».

Сталина она знала достаточно близко и, по собственному ее признанию, была в него влюблена. Он даже давал ей советы – как лучше танцевать: «Я танцевала не в пачке, потому что как-то Сталин сказал: «Зачем пачка? Пачка – это что-то официальное. Лучше платьице». И я танцевала в хитоне. И даже есть снимки, где я в хитоне танцую в «Дон Кихоте». Это, казалось бы, святотатство. Но раз Сталин сказал – я танцевала в хитоне».

«Я расскажу вам, как получила первую свою Сталинскую премию: когда Сталин прочитал имена кандидатов на премию – Файер, Уланова и третий человек, – он зачеркнул одну из фамилий, не будем говорить какую, и синим карандашом написал мою. Так я оказалась среди первых лауреатов Сталинской премии».

Ольга Владимировна пережила двоих своих мужей и умерла совсем недавно, последние годы жизни она активно занималась благотворительностью.

Также молва записывала в любовницы к вождю Валерию Владимировну Барсову – замечательную певицу, колоратурное сопрано. Родилась она в Астрахани, настоящая ее фамилия была Владимирова. К поступлению в Московскую консерваторию ее подготовила сестра, камерная певица и педагог Мария Владимирова.

Впервые Валерия вышла на оперную сцену в 1917 году в частном театре Зимина. Прославилась не только исполнением оперных партий, но и романсов. Сохранились записи, на которых Барсова поет знаменитую «Сулико» – любимую Сталиным. Лауреат Сталинской премии…

Подобные слухи ходили и о певице Большого театра Наталии Дмитриевне Шпиллер – народной артистке и трижды лауреате Сталинской премии.

Любви все возрасты покорны…

Оперные дивы, прима-балерины. А последней любовью Иосифа Джугашвили стала простая официантка, выпускница медучилища Валентина Истомина.

Начался их роман с того, что Валю послали отнести чай больному Сталину. Он был сильно простужен, но от таблеток отказывался. Валя то ли уговорила его принять лекарство, то ли заварила ему собранные в лугах лечебные травки, но простуда прошла.

С тех пор он принимал таблетки только из ее рук. Охранники замечали, что она часто выходила из спальни шестидесятивосьмилетнего вождя в четыре, а то и в пять часов утра и шла к себе, в дом для прислуги. «Хозяин ее обожал, – вспоминал офицер Георгий Пушкарев. – Он любил, чтобы вечером только она подавала ему чай, а иногда просил: “Позови Валентину, пусть расстелет постель”. Ему нравилось, когда это делала именно она». «Надо сказать, что в Валентину была поголовно влюблена вся охрана, – продолжал Пушкарев. – Она была очень хороша собой – красивое лицо, большие глаза, огромные ресницы, плотная фигура с хорошими формами. Каждый из нас считал своим долгом в какой-то мелочи помочь ей или просто лишний раз попасться на глаза».

Сталин страдал бессонницей и часто засиживался за работой до трех часов утра. Не спала и Валентина. Только ей дозволялось беспрепятственно заходить в «главную спальню» страны.

Светлана Аллилуева вспоминала:

«Летом 1946 года он уехал на юг – впервые после 1937 года. Поехал он на машине. Огромная процессия потянулась по плохим тогда еще дорогам – после этого и начали строить автомагистраль на Симферополь. Останавливались в городах, ночевали у секретарей обкомов, райкомов. Отцу хотелось посмотреть своими глазами, как живут люди, – а кругом была послевоенная разруха. Валентина Васильевна, всегда сопровождавшая отца во всех поездках, рассказывала мне позже, как он нервничал, видя, что люди живут еще в землянках, что кругом одни развалины… Рассказывала она и о том, как приехали к нему на юг тогда некоторые, высокопоставленные теперь, товарищи с докладом, как обстоит с сельским хозяйством на Украине. Навезли эти товарищи арбузов и дынь не в обхват, овощей и фруктов, и золотых снопов пшеницы – вот какая богатая у нас Украина! А шофер одного из этих товарищей рассказывал «обслуге», что на Украине голод, в деревнях нет ничего, и крестьянки пашут на коровах. «Как им не стыдно, – кричит Валечка и плачет, – как им не стыдно было его обманывать! А теперь все, все на него же и валят!»

По общему мнению, Валентина была милой, опрятной, стройной, обаятельной, тактичной и аккуратной. «Из-за секретности положения мало кто из военнослужащих знал, какую на самом деле должность занимала пригожуня, – вспоминал офицер охраны Сергей Красиков. – Дежурные постов нередко пытались заигрывать с красавицей, задерживая ее на постах разговорами, с желанием выудить номерок телефона для знакомства более обстоятельного. Люди эти были разными, корректными и развязными. Отбиваться от перезрелых ухажеров приходилось нелегко. Однако Валентина Васильевна с честью выходила из положения, охлаждая потоки изъявлений влюбленных точно найденным тихим и твердым словом. Никто из предполагаемых ухажеров взысканий не получал, как не получал и ожидаемых свиданий».

Кончилось все нехорошо: один из отвергнутых ухажеров вышел из себя и взял женщину силой. Это был генерал МГБ Власик. Узнав о случившемся, Сталин вышел из себя, избил Валю и велел ее арестовать. Арестован был и Власик – ему дали 10 лет лагерей. Отсидел он пять.

Валю же, продержав несколько дней в одиночке, отправили на Колыму, в Магадан.

После этого у Сталина случился удар. Придя в себя, он дал приказ: вернуть Валентину.

За Истоминой немедленно выслали самолет – она только-только успела доехать до места ссылки. Рассказывают, что, увидев свою Валю, «отец народов» не мог сдержать слез, разрыдалась и она.

Больше они не расставались – до самой смерти вождя, последовавшей менее чем через год. В первых числах марта 1953 года произошел второй удар, 5 марта в 21 час 50 минут сердце Сталина перестало биться. Вскрытие показало обширнейший инсульт головного мозга.

«Валечка… грохнулась на колени возле дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей», – вспоминала Светлана Аллилуева.

Валентина Истомина сама обмыла тело вождя и приготовила его к погребению. Никто из пришедших к власти новых людей не посмел ее тронуть, Истоминой была выделена персональная пенсия, и остаток жизни она прожила, воспитывая сына погибшего на войне брата. Контактов с журналистами избегала и ничего никому не рассказывала.

Любимым историческим персонажем Сталина был Иван Грозный – то есть тот русский царь, с которого начинается эта книга. Возможно, Сталин даже сам себя в какой-то степени отождествлял с этим героем и поэтому внимательно следил за ходом экранизации русской истории – съемками фильма «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна. Первая часть привела «вождя народов» в восторг, вторая вызвала резкую критику и была отправлена «на полку», съемки третьей – запрещены. Режиссера обвинили в том, что в фильме слишком много внимания уделяется религиозным обрядам, а это «дает налет мистики», что опричники в черных клобуках выглядят словно ку-клукс-клановцы, а в сцене пляски похожи на каннибалов и напоминают каких-то финикийцев и каких-то вавилонцев. Ну а что касается самого Ивана, то по мнению Генералиссимуса, он выглядел нерешительным, нервным и слишком часто задирал голову, демонстрируя острую длинную бороду. Эйзенштейн в ответ пообещал бороду царю укоротить.

Сталин писал о фильме «Иван Грозный» в частности и об истории вообще: «Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким.

Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал… Нужно было быть еще решительнее».

«Иван Грозный был более национальным царем, более предусмотрительным, он не впускал иностранное влияние в Россию, а вот Петр – открыл ворота в Европу и напустил слишком много иностранцев».

«Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр I – тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Еще больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.