ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ: 1864 – 1914 годы

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ:

1864 – 1914 годы

Выявление и описание различных социальных структур Правобережной Украины конца XIX – начала XX в., анализ эволюции каждой из них в отдельности и их взаимодействия в условиях настойчивой и последовательной политики русификации этого региона дают основания для констатации, что русская колонизация, с последствиями которой современная Украина столкнулась после распада в 1991 г. советской империи – наследницы имперской России, была практически завершена на Левобережной Украине к моменту ликвидации Екатериной II в 1764 г. Гетманщины, а на Правобережной продолжалась на протяжении всего XIX в. Следует подчеркнуть, что при этом российской власти не удалось, несмотря на все русификаторские усилия, элиминировать поляков из этого региона. Описываемые явления происходили в относительно недавнем прошлом, а потому стоит обратить внимание на то, насколько глубоко они повлияли на сознание ныне живущих.

Политиков и дипломатов поразила сила, с которой после распада СССР проявились национальные тенденции. Однако не настало ли время государственным мужам, вместо того чтобы цепляться за удобные, столь стабильные и «успокоительные» схемы, предлагавшиеся в эпоху тоталитаризма, переосмыслить происходящее, применив комплексный подход? Прежде всего это касается осознания всей сложности географической и исторической ситуации.

В переломные моменты, подобные нынешнему, каждый народ нуждается в четком осознании своего прошлого. Для поляков, несомненно, наступило время признать колониальный характер своего присутствия на Украине, откуда они в конечном счете были изгнаны. Можно дискутировать и утверждать, что давнее, продолжавшееся свыше четырех веков, польское господство на Правобережной Украине носило скорее феодальный характер, подтверждением чему являлся автохтонный характер многих крупных родов, ополячившихся в XVII в. Однако отношение к местному населению и тип эксплуатации в латифундиях, направленной преимущественно на экспорт, указывают, несмотря на отдельные детали, на колониальный характер польского присутствия.

Тематика данной части книги оформилась сама собой: вплоть до начала Первой мировой войны все экономические, социальные, культурные и этнические проблемы были связаны с борьбой за землю, а также с борьбой между различными представлениями о «воображаемой родине».

Несмотря на всю энергичность и последовательность в проведении царским режимом политики по вытеснению польских землевладельцев, ее результаты оказались посредственными. Польские землевладельцы, которым в 1863 г. принадлежало 5/6 имений Правобережной Украины, в 1914 г. продолжали владеть почти половиной всех земель. Столь упорное сопротивление, обусловленное почти мистическим культом земли, не было столь же успешным, как в Литве и Белоруссии, но было гораздо успешнее попыток русских помещиков сохранить дворянское первенство в землевладении в коренной России. Значительное сокращение землевладения русского дворянства, вызванное «естественным» процессом банкротств в результате перемен, наступивших после отмены крепостного права, шло, несмотря на меры государственной поддержки «первого сословия», намного быстрее, чем ослабление польского землевладения в Западном крае. А ведь польские землевладельцы, в противоположность русским, подвергались постоянному давлению со стороны властей, что, по замыслу русификаторов, должно было ускорить упадок и продажу их имений.

Польскому дворянству удалось ограничить алчное посягательство российских сановников на земельную собственность на Правобережной Украине после Польского восстания 1863 – 1864 гг. (144 конфискации польских имений) и ослабить тяжесть особого, штрафного налога, взимаемого с поляков. Было существенно умерено и стремление властей к «усилению русского элемента» в этом регионе. Указ от 10 декабря 1865 г., запрещавший полякам покупать землю, вынуждал к продаже ее русским, однако польские землевладельцы научились обходить запрет с помощью фиктивных аренды и залога, продажи иностранцам, пожизненных дарственных на землю. Готовность же чиновников закрывать на все это глаза покупалась взятками.

Решительное намерение властей достичь паритета между поляками и русскими в землевладении наталкивалось на не менее упорное стремление поляков избежать сокращения площади землевладения. Добиться этого им удавалось благодаря постоянному росту прибылей. Инициированный Дрентельном закон 1884 г., ограничивавший аренду до 12 лет, а залог до 10, создание Комиссии по выявлению злоупотреблений, деятельность которой, несмотря на широкомасштабность, оказалась бесплодной, – типичные примеры бессилия царской бюрократии. Правда, в конечном итоге в 1896 г. властям все-таки удалось добиться количественного паритета между русским и польским землевладением на Украине с помощью ряда мер – таких как, например, запрет на получение поляками кредитов в Дворянском банке, созданном в 1885 г., запрет (введенный А.П. Игнатьевым в 1890 г.) на передачу земли в пожизненную собственность, а затем и запрет на покупку части наследства и, наконец, ограничение передачи собственности по наследству (только по прямой линии и между супругами). В 1898 г. русские помещики владели 3380 тыс., а польские – 3080 тыс. десятин земли.

Тем не менее 3386 польских имений, по данным 1890 г., несмотря на потери, продолжали играть существенную социально-экономическую роль. В первой главе этой части прослежена длительная история польско-русской конкуренции в землевладении и впервые приведены полные статистические данные о крупном польском землевладении на Украине.

Более 78 % имений не превышало 100 десятин земли каждое, около 1/4 имений насчитывало от 1 тыс. до 80 тыс. десятин земли. Более чем полусотней лошадей могло в 1912 г. похвастаться каждое третье имение. Небывалый расцвет, предопределенный техническим прогрессом, полностью компенсировал непрерывные политические репрессии против поляков. Развитие железнодорожной сети (как магистральных дорог, так и узкоколеек) на Украине в 1870 – 1880-е гг. существенно повысило мобильность людей и радикально облегчило перевозку товаров, подняв тем самым уровень жизни. Директор Общества юго-западных железных дорог Витте сумел тесно связать новый вид транспорта с производством зерна, сахара и торговлей лесом.

Беспрецедентное накопление капитала обеспечило значительное развитие экономики. Однако, как было показано, «житница» Украины приносила доход лишь крупным землевладельцам-экспортерам, чьи прибыли значительно превышали прибыли помещиков Левобережной Украины и Великороссии, тогда как большинство украинского крестьянства еле сводило концы с концами.

Экономический перевес сохраняла группа из примерно 40 крупнейших производителей зерна и владельцев мукомольных заводов, которые сумели выдержать падение европейских цен 1884 г., принеся тем самым значительную выгоду российской казне и, в перспективе, поспособствовав введению золотого рубля. Русско-польский экономический союз был особенно заметен в винокуренном производстве, которое давало значительно большие прибыли, чем продажа зерна на внутреннем рынке. После того как в 1890 г. правительство позволило строить винокуренные заводы в сельской местности и после выкупа государством права на продажу алкоголя (что принесло изрядный барыш производителям), Всероссийский съезд виноделов в Москве, собравший самых богатых промышленников-аристократов, где поляки спокойно заседали вместе с русскими, оставалось только сравнить с Земским собором.

Производство сахара также успешно развивалось, в еще большей степени символизируя экономический бум на Украине. Из 251 сахарного завода Российской империи 48 принадлежало полякам, кроме того, поляки получали от 15 до 25 % дохода от еще 75 заводов. Распространение культуры сахарной свеклы привело к изменению сельского пейзажа и традиционного ведения сельского хозяйства. Появились новые социальные группы: пролетариат и техническая интеллигенция. На рынке установил свою монополию «синдикат» производителей сахара, в котором поляки также играли заметную роль.

Возросшая нужда помещиков в наличных деньгах (адаптация к требованиям рынка, инвестирование, спасение имения от банкротства и продажи) привела к массовой вырубке более половины лесов. Жизненно важная для помещиков торговля лесом имела далекоидущие негативные последствия для окружающей среды. Она значительно ухудшила условия жизни крестьян, для которых лес продолжал оставаться традиционно важным источником пропитания.

Польские помещики, как правило дворяне, укрепившие свое положение с помощью капитала, переживали невиданный до этого времени экономический подъем. Красивые усадьбы, роскошь или просто достаток, многочисленная прислуга, высокий уровень жизни способствовали укреплению в польских помещиках чувства превосходства, не чуждого им и до восстания 1863 г. Менее зажиточные помещики вели жизнь gentlemen farmers за бортом общественной российской жизни, гордясь своими настоящими или мнимыми добродетелями.

В свою очередь, наиболее богатые пытались забыть о параличе общественной и гражданской жизни, принимая активное участие в работе Киевского сельскохозяйственного общества и скрывая сугубо меркантильные интересы за патриотическими речами. Именно в этой среде была сформулирована ультраконсервативная программа краёвцев, имевших определенное влияние в 1905 – 1907 гг.

Это элитное по своему происхождению, состоянию, экономическому положению общество, насчитывавшее около 20 тыс. человек, захлестывалось «крестьянским морем», украинским миром. Русские помещики, которых, в сущности, было столько же, сколько и поляков, не были на виду, поскольку в большинстве своем жили в Петербурге или Москве.

Несмотря на то что жестокое обращение эпохи крепостного права постепенно уходило в прошлое, потомки крепостных продолжали находиться в зависимости от польских или русских помещиков. В основе конфликтных ситуаций лежала ярко выраженная диспропорция в земельном владении. Стремительный естественный прирост населения привел к тому, что крестьянские семьи уже не могли прокормиться с небольших земельных наделов.

Население трех исследуемых губерний, увеличившись вдвое за 40 лет, достигло в 1897 г. 9560 тыс. человек, 90 % которых были сельскими жителями, включая 6 миллионов потомков крепостных. Остальные жили на землях, принадлежавших казне, царской семье и православной церкви. Упомянутые 6 миллионов украинцев занимали 4010 тыс. десятин, тогда как семи тысячам крупных землевладельцев (как польских, так и русских) принадлежало около 6500 тыс. десятин. Налицо был земельный голод.

Соседские отношения помещиков и крестьян дополнительно осложняло наследие феодальной эпохи – сервитуты (ограниченное право крестьян пользоваться какими-либо угодьями в помещичьем имении) и чересполосица. После недолгого периода (1863 – 1866 гг.), когда власти вели прокрестьянскую политику с целью ущемить поляков и завоевать доверие украинского народа, революционная опасность со стороны народников и социалистов побудила царизм к новому сближению с землевладельцами, в том числе польскими. В очередной раз царская армия стала оказывать помощь польским помещикам при подавлении беспорядков. Крестьянские волнения напоминали по своему характеру жестокую жакерию, готовую разразиться в любой момент из-за признания незаконности выпаса крестьянского скота или геодезической съемки наделов, в которой крестьяне всегда видели обман.

Мы отмечали, что село постоянно бурлило, а отношения крестьян с помещиками зашли в тупик. Последние могли лишь предложить патерналистские уступки и раскошелиться на умеренную благотворительность. Вряд ли в сложившейся ситуации можно было найти какое-то разумное и гуманное решение проблемы. В то время как царские чиновники в Петербурге говорили о патологическом кризисе гражданского сознания у крестьян и необходимости возобновить телесные наказания, польские помещики тщетно силились оградить себя от враждебного крестьянского мира, возводя ограды и копая рвы вокруг своих владений. Они считали украинских крестьян «своим людом», несколько инфантильным, покорным и отсталым, пока этот «люд» не превратился в табун диких лошадей, опасных мятежников, которых следовало укротить. Ни самые преданные последователи Толстого, ни те, кто жаждал приобщить заблудших соседей к идеалам Запада, ни социалисты не знали, как выйти из социального кризиса на Украине, приведшего к потрясениям 1905 – 1907 гг.

Царские власти могли «выпустить пар», позволив крестьянству Правобережной Украины переселяться в Сибирь, однако долгое время не решались на это, стремясь дополнительно усложнить жизнь польским помещикам. В этом была причина и запоздалого – только после 1911 г. – введения столыпинской реформы в полном объеме. В последовавший революционный период символом выхода накопившихся за долгие десятилетия противоречий стали горящие усадьбы помещиков.

Данная проблематика представлена в этой части в новом свете на основании неопубликованных источников. Судьба же деклассированной польской шляхты на протяжении 1863 – 1914 гг. описывается и вовсе впервые. Какое-то время я, так же как и другие историки, полагал, что эти 300 тыс. людей, потерпевших кораблекрушение в водах истории, растворились в массе украинского крестьянства. Однако оказалось, что, несмотря на то что в 1830 – 1840-х гг. эти люди были официально отнесены к однодворцам, они сохранили свой земельный статус, продолжая оставаться чиншевиками. Данная группа сохранила чувство принадлежности к шляхетскому сообществу, хотя с административной точки зрения она давно к нему уже не принадлежала.

Изучая эту terra incognita, мы увидели, что данная социальная группа подвергалась наибольшей дискриминации среди всех жителей Украины. Архивные дела фонда киевского генерал-губернатора содержат информацию о позорной акции, проводившейся польскими землевладельцами совместно с российской властью, которая до сих не была описана в историографии.

Вместо того чтобы урегулировать проблему деклассированных так, как это было сделано с бывшими крепостными, то есть предоставив им земельные наделы (что, кстати, было сделано в 1867 г. в отношении чиншевиков казенных имений), генерал-губернатор Безак по политическим соображениям предпочел отдать бывшую шляхту (которую в 1868 г. окончательно причислили к крестьянам или мещанам) на милость помещиков, которые издавна разрешали этой шляхетской бедноте пользоваться наделами за небольшую чиншевую плату. Но новые капиталистические реалии вступили в противоречие с архаичным проявлением шляхетской солидарности. Теперь чиншевики, платившие, как правило, символический натуральный чинш, стали преградой для передачи земли в краткосрочную прибыльную аренду. В третьей главе этой части освещена масштабная акция по выселению, которую крупные землевладельцы – в основном поляки, но иногда и новые русские помещики – осуществляли на протяжении почти полувека. Чтобы отобрать у чиншевиков землю, они не останавливаясь даже перед разрушением целых сел на территории своих владений. В этом им каждый раз помогала царская армия.

Каждый из этапов этой исторической драмы показывает степень причастности и соучастия царской власти. Первые тревожные сигналы дошли до Александра II лишь в 1876 г. в отчетах волынского и киевского губернаторов. Темп выселений с 1880 г. снизился, но принятие Положения 9 июня 1886 г., вроде бы предусматривавшего пересмотр «прав» этой несчастной группы, привело к очередной волне выселений, несмотря на отчаянное сопротивление чиншевиков.

Нами установлено, что благодаря этому Положению четверть чиншевиков все-таки получила землю, но остальная часть оказалась выброшенной на улицу, пополнив массу бездомных в Российской империи. Все жалобы, с которыми они обращались в административные органы, были оставлены без ответа. Еще даже в 1903 – 1904 гг. министр Сипягин рассматривал возможность массового переселения в Сибирь 43 тыс. этих несчастных из одного лишь Новоград-Волынского уезда. Поэтому не вызывает удивления тот факт, что попытки польских национал-демократов восстановить шляхетское единство в 1905 – 1906 гг. были обречены на провал. Идея национальной общности, возрожденная в остальных частях польских земель, не могла найти на Украине ни малейшего отклика, несмотря на усилия некоторых охваченных раскаянием землевладельцев. Достойные пера Данте сцены выселения бывшей шляхты окончательно уничтожили былую шляхетскую солидарность. Крупные польские помещики стали мыслить по-капиталистически, «современно» и «рационально».

Отдельная глава этой части книги посвящена не менее острой борьбе двух господствующих, новой и старой, сил на Украине. Это была борьба за души (война между православием и католицизмом) и разум (борьба в сфере просвещения) местного населения. Методы ее ведения говорят сами за себя. Желанное единство общерусской нации никогда не было достигнуто. Империи так и не удалось «переварить» захваченные Екатериной II западные территории.

Никогда не доверявшая украинским крестьянам, отринувшая бывших «собратьев», которые в новых условиях стали обузой, польская землевладельческая шляхта все-таки нуждалась в опоре. В данном исследовании мы постарались представить группы, находившиеся в орбите ее влияния и способствующие укреплению ее позиций.

Ближайшим попутчиком крупных землевладельцев стало получившее подтверждение Герольдии малоземельное польское дворянство, которое имело право и было вынуждено учиться, чтобы овладеть какой-либо профессией. В этой ситуации оказалось примерно 50 – 60 тыс. человек, среди которых выделялась городская интеллигенция и официалисты (техническая интеллигенция), тесно связанные с крупными имениями. В состав первой группы входили врачи, учителя, юристы, зачастую проникнутые идеями позитивизма, порой считавшие, что «новое справедливое общество» не так трудно построить. Вторая группа была востребована для ведения дел в крупных землевладельческих хозяйствах, хотя к ней помещики зачастую относились пренебрежительно. Именно в этой узкой, активной и очень мобильной прослойке распространялись социалистические идеи. Многие польские интеллигенты сблизились с русскими социалистами, порвав с польскими национал-демократами. Эта группа состояла из официалистов, то есть технических работников сахарных и винокуренных заводов, фабрик по производству сельскохозяйственных машин, управляющих, интендантов, а также наемных служащих в имениях, владельцами которых нередко уже были не поляки, а русские. Это были люди зажиточные, иногда даже богатые. Однако достаточно быстро им пришлось столкнуться с суровым последствием «перепроизводства» таких технических кадров – безработицей. Особенно пострадали менее квалифицированные специалисты. Новоучрежденные организации по содействию в трудоустройстве не могли справиться с безработицей. Эта интеллигенция после 1906 г. политически сплотилась либо в рядах профсоюзных организаций левого толка, тяготевших к российским левым, либо правого, близких к польской национал-демократии.

Не находя ни понимания, ни общего языка со своим ближайшим и самым многочисленным окружением, т.е. с украинским крестьянством и бывшей шляхтой, самые богатые польские землевладельцы обратились к евреям или к «пришлым» социальным группам, готовым служить им по доброй воле или по принуждению.

Самыми давними помощниками землевладельцев были евреи, число которых на Правобережной Украине достигало одного миллиона. Однако среди них лишь тонкая прослойка, около 10 тыс. человек, привлекалась для работы в польском поместном хозяйстве. Они были нужны как посредники (факторы), а также как арендаторы, с помощью которых, несмотря на строгость репрессивного законодательства, поляки смогли передать в аренду свыше 800 тыс. десятин, т.е. почти треть своих земель (при этом другие 10 тыс. евреев предоставляли такие же услуги новым русским помещикам). Осознавая невозможность обойтись без помощи таких евреев, польские помещики в то же время не скрывали пренебрежения и к ним, и вообще ко всему еврейскому населению 330 «частных городов и местечек», принадлежавших полякам. Это пренебрежительное отношение к евреям отразилось на страницах единственного польского печатного органа западных губерний – еженедельника «Kraj». Однако подобные проявления не идут в сравнение ни с силой русского антисемитизма, который расцвел после принятия «майских законов» 1882 г., ни с озлобленностью украинцев, особенно ощутимой в многочисленных погромах тех лет.

Для черной работы на сахарных заводах и на свекловичных полях крупные землевладельцы завозили на Украину рабочую силу из глубины России, в основном русских крестьян. Из-за отсутствия трудового законодательства эти люди становились жертвами обмана и мошенничества вербовщиков. Эти несколько десятков тысяч жестоко эксплуатируемых сезонных рабочих внесли свою лепту в углубление разрыва помещиков с местными крестьянами, обостряя до предела социальные конфликты.

Последнюю группу, чье присутствие на Украине давало польской элите возможность в какой-то мере избегать непосредственного контакта с украинским крестьянством, а одновременно подписывать выгодные контракты на аренду и вырубку лесов, составляли 200 тыс. немецких и чешских колонистов, которых польские помещики приглашали в основном в Волынскую губернию. Они навлекали на себя зависть остальных социальных групп, особенно среди украинцев, все сильнее страдавших от земельного голода. Свои претензии были и у деклассированной шляхты, чьи чиншевые наделы помещики отбирали и передавали в аренду колонистам, а также у польской технической интеллигенции, считавшей, что лучшие должности достаются иностранцам, и, наконец, у русских, видевших в этих людях троянского коня, посланного Бисмарком.

Таким был melting pot1556 на Правобережной Украине в канун Первой мировой войны. Он мало походил на грезы живущих в XXI веке любителей сельских идиллий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.