Хрустальный дворец академика

Хрустальный дворец академика

Удачные предприятия долго сохраняют имя своего основателя. Меняются хозяева заведения, но его первое счастливое наименование оберегается новыми владельцами как капитал, не подлежащий девальвации. Так было и с гостиницей, основанной в XVIII веке Филиппом Якобом Демутом. И после того как внук последнего продал фамильный «Демутов трактир» на Мойке в чужие руки, он по-прежнему продолжал называться по имени своего первого хозяина.

Однако в 40-50-х годах XIX века «Отель Демут» постепенно теряет репутацию лучшей гостиницы Петербурга. В столице появились новые гостиницы, составившие серьезную конкуренцию старому трактиру, ставшему уже исторической реликвией. В своих «Записках» Ф.Ф. Вигель писал об этом времени: «Демутов трактир принадлежит к малочисленным древностям столетнего Петербурга… он один еще не тронут с места и не перестроен». Жившая здесь в 1845 году А.Ф. Тютчева писала: «Мы занимали помещение очень безобразное, грязное и вонючее, с окнами на не менее грязный двор». А английский путешественник Кэрр жаловался на египетские муки от мух, сплошь покрывших стены гостиницы.

Новый владелец гостиничных строений и дворов, надворный советник Степан Воронин — в 1850-х годах решился на капитальное обновление своей недвижимой собственности. Представляла она собой участок, расположенный между Мойкой и Большой Конюшенной улицей. Дом этот разделял владение на две половины. С одной стороны был западный двор, обращенный к Мойке, а с другой — восточный, ориентированный к Большой Конюшенной улице. На улице и набережной стояли трехэтажные дома, поставленные еще Демутом и его дочерью. Подвигнул хозяина на дело перестройки, очевидно, управляющий гостиницей A.A. Ломач.

Для составления проектов перестройки гостиницы и наблюдения за правильным их осуществлением С. Воронин привлек известных городских архитекторов — К.К. Андерсона и A.C. Кирилова.

Перестройка началась с возведения на восточном дворе продольных четырехэтажных корпусов, ставших друг против друга и составивших новое, представительное обрамление двора. Дом на Большой Конюшенной улице был надстроен и приобрел фасад, выдержанный в духе уже уходящего николаевского классицизма. Надворный советник Воронин успел полюбоваться торжественным шестиколонным порталом в центре нового здания. Но в силу естественных печальных обстоятельств дальнейшими делами обновления участка пришлось заняться уже его сыну — статскому советнику A.C. Воронину.

Александр Степанович забраковал проект надстройки (до пяти этажей) и перестройки здания на берегу Мойки, исполненный архитектором Андерсоном, и поручил сделать новый проект A.A. Парланду (впоследствии прославившемуся постройкой храма на месте убийства Александра II). Молодой архитектор представил главный фасад здания в модной манере, с украшениями, заимствованными из разных исторических эпох. Увенчал он его аттиком с надписью: «Г-ца ДЕМУТ — HOTEL DEMOUTH». Однако для реализации проекта у статского советника уже не хватило средств. В 1875 году он продал свою недвижимую собственность управляющему гостиницей A.A. Ломачу.

Август Августович был полон решимости продолжить гостиничное дело, столь благополучно начатое Ф.Я. Демутом в прошлом веке, и сделать все, чтобы старый отель был не менее привлекателен, чем новые «постоялые дворы» с заманчивыми названиями — «Англия», «Бель-Вю», «Большая Северная», «Гранд-Отель», «Европейская», «Париж», «Франция», «Россия», «Виктория», «Дагмара». A.A. Ломач вновь обратился к услугам архитектора Андерсона.

На этот раз внимание преобразователей было обращено на центр участка, занимаемый поперечным двухэтажным домом с ресторацией.

Ресторацию из него переместили к юго-восточной границе участка в другое двухэтажное строение, втиснувшееся в узкое пространство между стеной соседнего дома и обратной стороной продольного дворового корпуса. Для дневного освещения нового ресторанного зала в потолке его были сделаны остекленные окна. Вход в ресторан был устроен со стороны Большой Конюшенной улицы (где ныне находится «Пышечная»). Ресторан, который долгое время содержал Игель Эрнест, не имел наименования как гостиничный, но в 1894 году приобрел имя «Медведь» благодаря огромному чучелу медведя, встречавшего гостя с серебряным подносом при входе в ресторанный зал. На подносе стояли рюмки с крепкими напитками. На поднос гость, по обыкновению, клал денежное вознаграждение за встречу. Ресторан на Конюшенной сразу же был примечен петербуржцами. Привлекала обывателя к этому месту и зарубежная забава, устроенная в помещении под ресторанным залом, — кегельбан.

Что же касается старой ресторации, то она была сломана, на ее месте был возведен роскошный двухсветный гостиничный вестибюль, к которому со стороны восточного двора примыкала широкая парадная полукруглая лестница с галереей. Над вестибюлем были надстроены и жилые этажи. Сам двор превратился в сад: кустарники, деревья, цветочные клумбы, уютные дорожки окружили большой фонтан.

Август Ломач позаботился о том, чтобы и в зимнее время в гостинице «Демут» росли цветы. На западном дворе он поставил новый корпус, внизу которого был размещен большой зимний сад с экзотическими цветами и растениями. Потом здесь появилась театральная эстрада и места для зрителей. Такого еще не было в других гостиницах. Теперь оставалось для завершения хозяйских задумок сделать только одно — обновить и возвысить дом, обращенный к Мойке. По новому проекту, все того же Андерсона.

Но не привелось Карлу Карловичу увидеть воплощение своего замысла в действительность. В 1887 году участок со всеми гостиничными строениями перешел в собственность С.-Петербургского кредитного общества: A.A. Ломач не смог вовремя расплатиться за взятые под залог гостиницы деньги.

У Кредитного общества участок обанкротившегося владельца гостиницы выкупил в 1891 году гвардии корнет П.П. фон Дервиз, наследник капиталов железнодорожного магната. Павел Павлович не пожелал далее содержать здесь гостиницу. Большая Конюшенная, 27, теперь становится адресом Русского торгово-промышленного банка. Помещения, оказавшиеся ненужными банку, начинают превращать в жилые квартиры. Для создания нового проекта, меняющего назначение зданий, был приглашен академик архитектуры А.Ф. Красовский.

План участка П.П. фон Дервиза. А.Ф. Красовский. 1898 г.

Фасад дворового флигеля.

Фасад дворового флигеля и поперечный разрез.

Александру Федоровичу довелось обновить, наконец, дом на набережной, превратив его в доходный. При этом он бережно отнесся к унаследованному из XVIII века фасаду: сохранил первоначальное очертание проемов и использовал мотивы их украшений в надстройке. Театр с оранжереей в западном дворе были ликвидированы, а помещения их превращены в обычные квартиры. Подвергся переделке и дом на Большой Конюшенной улице. Его декоративное убранство стало более богатым, соответствующим размещенному в нем финансовому учреждению. То же происходило и с другими флигелями на участке.

Только ресторан «Медведь» сумел пережить крушение «Демута» и время последовавших затем перестроек и даже благополучно вписался в них. В 1897 году владельцем «Медведя» становится Ж.Г. Лаказ. Очевидно, ему принадлежала инициатива значительного расширения здесь ресторанного дела, приносящего большие доходы. С его предложением согласился фон Дервиз.

В это время Красовский занимался перестройкой и надстройкой корпусов, окружавших восточный двор. Теперь он должен был приспособить первые этажи этих строений под ресторан «Медведь». Задача эта увлекла архитектора, и он постарался решить ее оригинально и ярко. (Его, очевидно, посетило вдохновение, по преданиям, явление обычное для художников, прежде здесь живших.) Он предложил перекрыть восточный двор металлическими остекленными конструкциями и превратить его в большой ресторанный зал, где можно было бы не только потчевать гостя вкусной пищей, но и доставлять эстетическое наслаждение представлениями на эстраде.

Таким образом возник в 1898 году на месте старого петербургского двора «хрустальный дворец», в котором современники усмотрели прообраз архитектуры будущего — сочетание металла, стекла с защищенной от непогоды вечной зеленью. Правда, для этого пришлось пожертвовать посаженным здесь садиком, но ведь последний не давал прибыли.

Боковая галерея обеденного зала ресторана «Медведь».

Стеклянный зал ресторана «Медведь» представил собой великолепный образец так называемой железной архитектуры, давшей годом позже в Париже и другой шедевр — башню инженера Эйфеля. Зал архитектора Красовского ярко представил свое время. Стеклянный, светлый свод над головой, тонкие кружева переплетов и колонн — все это делало зал непохожим ни на какой другой в столице, создавало неизгладимое впечатление.

Обеденный зал ресторана «Медведь».

Вестибюль же бывшей гостиницы стал теперь банкетным залом при первоклассном столичном ресторане «Медведь». В дальнейшем этот трактир тоже ожидали метаморфозы. Но это уже другая история.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.