Вторая Балканская война

Вторая Балканская война

Противоречия между союзниками по балканскому блоку привели к военному столкновению Сербии, Греции, Черногории и Румынии с Болгарией, против которой позже выступила и Турция. Как писал Г. Хальгартен, «российская дипломатия хотела предотвратить распад большого балканского блока, который должен был оказывать давление одновременно и на центральные державы, и на Турцию в интересах южнорусского экспорта зерна и русской политики в отношении Проливов»[610]. Однако попытка России предотвратить новую войну не удалась.

Поощряемая Австро-Венгрией, шовинистическая правящая клика Болгарии 29 июня (12 июля) 1913 г. начала военные действия против своих бывших союзников, но потерпела сокрушительное поражение. В числе победителей оказалась и Румыния, также вступившая в войну с Болгарией. «Немцы всегда говорили Берхтольду, — отмечал А. Тэйлор, — что ему следует подождать, пока Сербия и Болгария не поссорятся; он со своей стороны всегда настойчиво утверждал, что не допустит нового расширения Сербии»[611].

Сложившейся ситуацией воспользовалась Османская империя. Продвижение турецкой армии на запад и занятие ею Адрианополя 20 июля (2 августа) 1913 г. вызвало сильную тревогу в Петербурге. Российское правительство настаивало на применении коллективных мер принуждения против Турции с целью заставить ее соблюдать принятые ранее решения[612]. Прежде всего Петербург требовал вывода турецких войск из Адрианополя. Русская дипломатия высказалась за сохранение этого города за Болгарией, ослабленной поражением и уже не представлявшей угрозы для Проливов. Усиление Турции не отвечало интересам России. Петербург пытался добиться вывода турецких войск из Адрианополя, выдвинув предложение о морской демонстрации. Если российский посол в Константинополе Гирс считал, что настал момент для проведения военной демонстрации на кавказской границе, то Сазонов предпочитал угрожать туркам от лица всей Европы[613].23 июля (5 августа) Сазонов ввиду отказа держав Тройственного союза провести морскую демонстрацию против Стамбула предложил осуществить ее силами держав Антанты. «Чтобы добиться поставленных нами целей — принудить турок выполнить обязательство Лондонского мирного договора и, очистив Адрианополь, вернуться за линию Энес-Мидье, — писал Сазонов, — было вполне достаточно морской демонстрации Держав Тройственного согласия в Турецких водах»[614].

Британское и французское правительства отвергли это предложение. Они уклонились и от принятия его требований о финансовом бойкоте Турции. Пишон заметил, что меры финансового давления не будут иметь эффекта, ибо, при отсутствии единодушия между всеми державами, Турция всегда найдет какие-то деньги. На словах Франция поддерживала Россию, а на деле — продолжала осуществлять финансовую помощь Порте. Не помогло и предупреждение, переданное Извольским: «…Если со стороны Франции нам не будет оказана достаточная поддержка в настоящем вопросе, затрагивающем наше достоинство и наши исторические традиции, это может самым вредным образом отразиться на будущности франко-русского союза». Перед финансовыми интересами Франции в Турции оказался бессилен и этот аргумент[615]. Сазонов заявил с горечью: «Именно Франция предоставила в распоряжение Турции средства, которые позволили ей отвоевать Адрианополь»[616]. Не желая быть виновным в нарушении европейского равновесия, Париж согласился на морскую демонстрацию при условии участия в ней всех великих держав, что было равносильно отказу из-за сопротивления Тройственного союза.

Тогда российская дипломатия стала намекать партнерам на возможность единоличных мер принуждения в отношении Турции со стороны России, например временной оккупации некоторых азиатских городов. В этой связи Грей сказал германскому послу в Лондоне, что переход турок через Марицу меняет ситуацию и, если Россия предпримет какие-либо санкции, Лондон не станет препятствовать, ибо считает ее поведение оправданным[617]. Таким образом, английская дипломатия фактически не только не стала возражать против предложенных Россией мер, но и поощряла ее на более решительные действия. Британским правящим кругам было хорошо известно, что Германия не останется пассивной при выступлении России против Турции. Австро-Венгрия также вмешается в конфликт, который из балканского может превратиться в общеевропейский. Однако и на этот раз дала о себе знать неподготовленность России к большой войне. Убедившись в том, что остался в одиночестве, Петербург отступил, сняв свое требование сохранить Адрианополь за Болгарией.

Во время Второй Балканской войны снова встал вопрос о помощи России Сербии. 9 (22) июля 1913 г. в «Правительственном вестнике» было опубликовано официальное сообщение, в котором российское Министерство иностранных дел опровергало известие о его особых симпатиях к Сербии и утверждало следующее: «Россия, как, впрочем, и все другие державы, не может допустить чрезмерного умаления и унижения Болгарии. Не преследуя никаких иных целей, кроме скорейшего умиротворения на Балканах, Россия уверена, что все великие державы разделяют в этом отношении одинаковые взгляды. Обстоятельство это дает основание полагать, что и в вопросе о выступлении Турции державы найдут способы и средства заставить уважать принятые ими решения»[618].

Поведение царской дипломатии во время военных действий на Балканах отличалось большой осторожностью. Россия избегала самостоятельных шагов, предпочитая совместные с другими державами выступления. Она не пыталась использовать ситуацию, для того чтобы изменить режим Черноморских проливов, несмотря на энергичный нажим определенных сил внутри страны.

К середине 1913 г. все ее устремления в отношении Проливов были направлены на сохранение статус-кво, чтобы оттянуть решение судьбы Проливов до того момента, когда царизм будет располагать для этого соответствующими возможностями. До этого времени необходимо было уберечь Босфор и Дарданеллы от захвата какой-либо иной державой.

Политика эта страдала весьма существенным недостатком: ее проведение зависело не столько от усмотрения царской дипломатии, сколько от согласия других империалистических держав, которые не собирались ждать, пока царизм наберется сил. Понимая это, российские министры и военная верхушка приступили к интенсивной разработке планов по развитию вооруженных сил на юге страны и по созданию условий для осуществления Босфорской экспедиции.

В июле 1913 г. состоялся ряд встреч ответственных чиновников МИД с офицерами морского Генерального штаба для выработки совместного доклада царю «О цели отечества на ближайшие годы, которая должна лечь в основание всей нашей военной подготовки на море в ближайшие годы»[619]. В разработанном Морским генеральным штабом проекте отмечалось, что Министерством иностранных дел «определенно, вплоть до конечного решения задачи, нерушимо принимается для всех дипломатических усилий России следующая политическая цель: в ближайшие годы — 1918–1919 — овладеть Босфором и Дарданеллами». Морское министерство, преследуя эту же цель, должно выполнить ряд конкретных мер, среди которых на одно из первых мест ставилась «подготовка в Черном море десантной операции для оккупации берегов Босфора и Дарданелл»[620].

Военный агент в Турции генерал-майор М. Леонтьев доносил 17 (30) июля 1913 г. генерал-квартирмейстеру Генерального штаба:

«Вся масса вооруженных сил Турции сосредоточена на европейском театре. Малоазиатское побережье почти оголено. Десантные операции на любом пункте малоазиатского побережья не встретят сейчас серьезного сопротивления. В совершенно ином положении находится европейское побережье Черного моря. Здесь турки располагают большими силами, которые могут быть сосредоточены к угрожаемому пункту в короткий срок. Что касается занятия какого-либо пункта в непосредственной близости от Константинополя, то полагаю, что оно может иметь место только в том случае, если мы готовы довести дело до конца, то есть до занятия Константинополя. Такая операция должна быть исполнена большими вооруженными силами и со всей доступной энергией, не считаясь с возможными последствиями в международном отношении. Иначе она может легко кончиться неудачей или оказаться безрезультатной по отношению к общей поставленной цели, и притом без какой-либо пользы лично для нас.

На случай содействия нам с суши со стороны болгар, а может быть и ее теперешних врагов — Румынии, Сербии и Греции, обстановка на Черноморском побережье резко изменится, действия со стороны моря бесконечно облегчатся в любом направлении»[621]. Генерал также рассматривает случай, если флотам всех держав удастся объединиться: «Тогда, казалось бы, одной блокады русских флотов со стороны Черного моря и международной (английской) со стороны Эгейского в связи с перерывом между азиатскими и европейскими побережьями Мраморного моря оказалось бы достаточно для принуждения Турции к исполнению воли держав»[622].

«Полагаю, что находящиеся сейчас на Босфоре суда великих держав обладают достаточной силой, чтобы выполнить эту задачу. Такое бескровное выступление, направленное в самое чувствительное место страны, и притом в момент, когда обстоятельства требуют непрерывного подвоза разного рода запасов на территорию европейской Турции, могло бы достигнуть желаемого результата в самый короткий срок, может быть всего несколько дней»[623].

28 июля (10 августа) 1913 г. российскому послу в Константинополе было передано письмо от военного агента в Турции, касающееся высадки десанта. «Необходимо провести высадку десанта внезапно, то есть со скоростью, близкой к внезапной. Турки уже осведомлены о занятой нами политической позиции. Судя по принимаемым ими сейчас мерам предосторожности в Босфоре: крейсирование миноносцев, дежурство минных заградителей у входа в море, непрерывная работа прожекторных станций, ночные стрельбы и т. п. — можно думать, что они считают наше морское выступление вероятным, но только точно не представляют место удара. Это требование внезапности вносит пожелания, чтобы уход наших судов с Босфора был произведен только в самый последний момент, перед началом высадки десанта, если же бояться атаки их стоящими вблизи турецкими миноносцами, так не в интересах Турции начинать с нами войну»[624].

5 августа 1913 г. германское правительство высказало предположение о том, что Турция могла бы уступить Адрианополь, если бы державы предоставили ей некоторые преимущества: 1) граница устанавливается западнее линии Энес-Мидье; 2) освободить от всякого возмещения долгов; 3) увеличить таможенные пошлины на 4 %; 4) религиозный турецкий представитель в Адрианополе; 5) пересмотр режима капитуляций; 6) гарантия тех островов, которые Италия обязалась вернуть Турции согласно Лондонскому договору[625].

Британское правительство, конечно, не могло согласиться с рядом важных моментов, которые самым серьезным образом затрагивали его интересы в Турции, таких как режим капитуляций, Эгейские острова и таможенные пошлины — без какой-либо компенсации. Поэтому Грей высказал германскому послу в Лондоне мнение, что эти условия могут послужить лишь хорошей базой для переговоров с Турцией. Тем не менее руководитель Форин оффис полагал, что было бы трудно принудить Турцию отступить в вопросе об Адрианополе, пока Балканские страны находятся в состоянии войны. Поэтому, заключил Грей, наилучшее время для обсуждения этого вопроса наступит после того, как державы переработают условия, составленные Балканскими государствами[626].

Между тем, узнав о решимости турецкого правительства ни при каких обстоятельствах не уступать Адрианополь, Германия отказалась от своего предложения. Перед державами по-прежнему стоял вопрос о мерах, способных принудить Турцию соблюдать условия Лондонского мирного договора. 7 (20) августа 1913 г. великие державы произвели коллективный демарш в Константинополе, требуя от Турции уважения Лондонского договора. Османская империя выразила намерение сохранить Адрианополь за собой.

Между тем в ходе второй Балканской войны Болгария потерпела поражение. Со стороны Австро-Венгрии София не получила поддержки из-за отрицательного отношения к этому Германии и Италии. Окруженная со всех сторон, она вынуждена была запросить мира. 30 июля (12 августа) 1913 г. в Бухаресте открылись мирные переговоры. Конференция в румынской столице стала объектом острой борьбы между великими державами за привлечение в свой лагерь Балканских стран. Россия пыталась использовать разочарование Болгарии в позиции Австро-Венгрии с целью привлечь ее на сторону Антанты и поэтому стремилась уменьшить территориальные потери Софии. Германская дипломатия неожиданно выдвинула предложение по средству воздействия на них в вопросе об Адрианополе. Германия предложила вознаградить турок смягчением режима капитуляций, если только они согласятся отказаться от этого города. Сазонов, противник всяких уступок Стамбулу, продолжал требовать Адрианополь в пользу Болгарии, но так как Турция отвечала на это категорическим отказом, то болгарам такая позиция России ничего не давала.

Столь же безуспешными оказались выступления Сазонова в поддержку Болгарии и при решении вопроса о Кавале. Россия и Австро-Венгрия, стремясь завоевать симпатии Софии, предложили отдать македонский порт Кавалу Болгарии. Франция и Германия выступали за то, чтобы он достался Греции. Британия, обладавшая сильными позициями в Греции, была на стороне Франции. В конце концов вопрос об этом портовом городе был решен в пользу Греции.

«Лондонский кабинет оставался нейтральным в этом вопросе, — писал Сазонов, — а русское правительство, хотя и не изменило своего мнения, не сочло нужным выяснять этот вопрос и затягивать переговоры и отсрочивать заключение желанного мира»[627]. «Россия потеряла свой престиж на Балканском полуострове и в особенности в Болгарии, — писала отечественная печать, — вот одно из наименьших последствий двух последних войн на Балканском полуострове»[628]. 10 (23) августа 1913 г. в Бухаресте был подписан мирный договор между Болгарией, с одной стороны, Грецией, Черногорией, Румынией и Сербией — с другой. По этому договору Болгария потеряла в пользу Сербии и Греции значительную часть завоеванных у Турции территорий, а также часть своих исконных земель — Южную Добруджу, отошедшую к Румынии. 29 сентября (12 октября) 1913 г. Болгария и Турция подписали Константинопольский мирный договор, в соответствии с которым София утратила Восточную Фракию.

Бухарестский мирный договор не положил конец ни борьбе между Балканскими государствами за приобретение новых территорий, ни соперничеству между европейскими державами за сферы влияния на Балканах и Ближнем Востоке вообще. В ходе Балканских войн сталкивались интересы всех великих европейских держав. Итоги Балканских войн были далеко не в пользу прочного мира не только на Балканах, но и во всей Европе. Между тем правящие круги Британии хорошо осознавали скрывавшуюся в Бухарестском договоре угрозу. Грей писал: «Никакой мир не возможен на Балканах, пока остается в силе Бухарестский договор»[629]. Не случайно, что Первая мировая война началась именно на Балканах.

В результате Балканских войн Турция утратила все европейские владения, за исключением Адрианополя и Константинополя с небольшой территорией, прилегающей к нему. Не в пользу держав Тройственного союза был тот факт, что в результате этих войн Сербия — давняя противница Австро-Венгрии — заметно усилилась. Румыния, которая в течение долгих лет была связана с Австро-Венгрией и Германией союзным договором, стала отходить от Тройственного союза и ориентироваться на державы Антанты.

Балканские войны способствовали еще большему обострению русско-австрийских противоречий и продемонстрировали активную поддержку Германией австрийской экспансии на Балканах. Однако они выявили и известную несогласованность позиций стран Тройственного согласия. В случае общеевропейской войны Россия полностью полагалась на Францию, но считала союз с Британией «далеко не обеспеченным» и поэтому стремилась превратить Антанту в сплоченный военно-политический блок. «Сдерживающее воздействие Германии на Австро-Венгрию и, соответственно, Великобритании на Россию предотвратило перерастание Балканских войн в европейскую, а затем и в мировую войну… Балканы продолжали оставаться средоточием империалистических противоречий великих держав и межнациональных конфликтов. Это превращало полуостров в „пороховой погреб Европы“»[630].

Балканские войны еще более углубили противоречия между двумя империалистическими блоками, на которые разделилась Европа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.