Монетное обращение на территории Восточной Европы в 900–938 гг.

Монетное обращение на территории Восточной Европы в 900–938 гг.

К третьему периоду обращения дирхема в Восточной Европе относятся 33 монетных клада[221] и около 50 отдельно поднятых или обнаруженных в курганах монет. В Западной Европе зарегистрировано 42 клада этого периода66 и свыше 30 отдельных находок того же времени.

Общая сумма европейских кладов куфических монет (75) свидетельствует о сильнейшем увеличении темпа поступления восточной монеты. Если во втором периоде 50 кладов приходились на 66 лет, теперь на 39 лет приходится 75 кладов. Как ни условны эти цифры, они отражают закономерности, бросающиеся в глаза.

Значительное расширение торговли, отразившееся в отмеченном увеличении ввоза куфической монеты в Восточную Европу, привело и к усилению насыщенности восточноевропейского денежного обращения серебряной монетой. Увеличение количества монеты в обращении привело к заполнению всех тех территориальных лакун, которые образовались во втором периоде, когда ввоз монеты был недостаточным. Монета снова проникает на территорию Смоленщины, в пределы радимичской земли, вновь распространяется по Днепру (рис. 24).

Именно с насыщением восточной монетой русского обращения следует, очевидно, связывать и усиление ее отлива за западные рубежи славянских земель. Усиление торговых связей Восточной Европы с Востоком сопровождается в это время и значительным усилением балтийской торговли. Не активизация международной деятельности варяго-норманов приводит, таким образом, к расширению обмена между Востоком и Западной Европой, а укрепление экономики Восточной Европы, товарное обращение которой усилилось не только в сфере международного обмена с Западом, но и на Востоке, а также внутри славянских земель.

Усиление ввоза серебряной монеты в Восточную Европу в начале X в. прослеживается не только по нумизматическим данным. Поскольку монеты служили одновременно сырьем для производства украшений и различной серебряной утвари, мы вправе ожидать и увеличения с этого времени количества находок разных серебряных вещей местного производства, и действительно, именно с X в. на продолжительный период устанавливается эпоха блестящего расцвета ювелирного ремесла[222]. Клады с русскими ювелирными вещами зарывались еще в IX в., т. е. после того как начался приток в Восточную Европу серебряной монеты, однако до начала X в. они остаются редкими. С увеличением притока серебряных монет становятся обильными и клады серебряных ювелирных вещей. Более того, в X и XI вв., когда обращение серебра, сохранявшего свою монетную форму, охватывало все сферы населения, связанного с обменом, на Руси возникает производство массовых мелких украшений из серебра, входящих в убор простых горожанок и крестьянок.

Рис. 24. 1 – Копиевка, 953 г.; 2 – Киев, 906 г.; 3 – Киев, 906 г.; 4 – Киев, 936 г.; 5 – Черниговский у.; 6 – Любеч, 933 г.; 7 – Струпово, 912 г.; 8 – Гомель, 943 г.; 9 – Большой Кривей; 10 – Береза, 950-е гг.; 11 – Безлюдовка; 12 – Саркел; 13 – Тарусский у.; 14 – Белоомут; 15 – Борозденок; 16 – Муром, 939 г.; 17 – Ржев, 953 г.; 18 – Валдайский у., 951 г.; 19 – Пальцево, 914 г.; 20 – Торопец; 21 – Великолукский у.; 22 – Дубровинка, 961 г.; 23 – Гнездово, 928 г.; 24 – Гнездово, 948 г.; 25 – Гнездово, 960 г.; 26 – Веть; 27 – Дисненский у., 944 г.; 28 – Гарица, 906 г.; 29 – Ленциковщина, 912 г.; 30 – Минск; 31 – Чапле-Обремпалка, 900-е гг.; 32 – Гробин, 946 г.; 33 – Гробин, 952 г.; 34 – Сосницкий у., 914 г.; 35– Полесье; 36 – Боровиково, 905 г.; 37 —Псков, 958 г.; 38 – Булаево, 936 г.; 39 – Торма, 947 г.; 40 – Газелау, 959 г.; 41 – Ратсгоф, 952 г.; 42 – Таллин, 942 г.; 43 – Фридрихсгоф, 955 г.; 44 – Сарема; 45 – Зауе, 936 г.; 46– Ставрополь, 939 г.; 47 – Билярск, 906 г.; 48 – Казанская губ., 914 г.; 49 – Болгары, 946 г.; 50 – Кокрят, 900 г.; 51 – Болгары; 52 – Балымер; 53 – Богдановское, 920 г.; 54 – Аниково; 55 – Верхотурье, 909 г.; 56 – Петрозаводск, 946 г.; 57 – Новгород, 953 г.; 58 – Козельск, 953 г.; 59 – Савин; 60 – Вейсенштейн, 955 г.; 61 – Чудской городок, 960 г.; 62 – Коваст, 969 г.; 63 – Веснерсгоф, 951 г.; 64 – Городнинский у.; 65 – Староселы (С. 120)

Из восточноевропейских кладов рассматриваемого времени только 20 могут быть датированы точно, датировка остальных суммарна – в пределах 900–938 гг. Поэтому усиление темпа ввоза восточной монеты удобнее проследить по изменениям темпа ее завоза на Запад. Из числа куфических кладов в Западной Европе к 70-м гг. IX в. относится только 1 клад, к 80-м гг. IX в. – 1 клад, к 90-м гг. IX в. – 3 клада, к первому десятилетию X в. – 6 кладов, к 10-м гг. X в. – 12 кладов, к 20-м гг. – 8 кладов, а к 930–938 гг. – 14 кладов. Ввоз восточной монеты заметно усиливается уже в самом начале X в., но еще большую мощность приобретает с 910-х гг.

Рассмотрение династического и хронологического состава кладов третьего периода (см. табл. I и II) наглядно выявляет еще одну значительную особенность монетного обращения этого времени. Обращение не только насыщается монетой, но и быстрота обращения монеты увеличивается. Клады третьего периода – это наиболее компактные клады, как в отношении времени чеканки составляющих их монет, так и в отношении их династической принадлежности. Начало X в. является временем исключительно резкого перелома в составе кладов. Если еще в первых годах X в. некоторые клады содержат до 80 % аббасидских дирхемов, что роднит их с кладами IX в. (Безымянный Эрмитажный клад 909 г., Чапле-Обремпалкский клад), то тем очевиднее предстает перед нами стремительно развивающийся процесс исчезновения аббасидских монет из обращения. В первом десятилетии X в. они обычно составляют лишь 12–35 % от общего числа монет в кладах, в дальнейшем – менее 4 %, т. е. примерно столько, сколько обычно составляют в русских кладах монеты мелких династий, являющиеся «свитой» для определяющей категории монет. Такой ведущей группой становятся монеты Саманидов, которым с начала 10-х гг. принадлежит не менее 90 % всего состава кладов.

Рис. 25. Весовая диаграмма саманидских дирхемов Исмаила ибн-Ахмеда (892–907 гг.). По 1130 экз. коллекции Исторического музея

Рис. 26. Весовая диаграмма саманидских дирхемов Ахмеда ибн-Исмаила (1907–1914 гг.). По 357 экз. коллекции Исторического музея

На втором месте после саманидских монет в кладах этого времени стоят подражания куфическим монетам, болгарское происхождение большинства которых было доказано Р. Р. Фасмером. Третье место занимают аббасидские монеты X в. Наконец, небольшую, но обычную примесь составляют монеты Саффаридов и Тахиридов. Омейядские монеты исчезают из обращения полностью уже в самом начале X в.

Что касается хронологического состава кладов третьего периода, то все они, если отбросить аббасидские клады первого десятилетия, еще сохраняющие преобладание монет Харуна ар-Рашида и Амина, обнимают период протяжением всего-навсего в тридцать лет.

Определяющими состав русского монетного обращения третьего периода являются, таким образом, саманидские дирхемы Исмаила (892–907 гг.), Ахмеда ибн-Исмаила (907–914 гг.) и дирхемы первой половины правления Насра (914–933 гг.).

Метрологические особенности этих монет и следует рассмотреть для выяснения весовой нормы, принятой в русском монетном обращении 900–938 гг. С этой целью была изучена коллекция саманидских монет Исторического музея. Из 1130 дирхемов Исмаила вес 854 находится в пределах 2,7–3,1 г; 110 монет легковеснее этой нормы, 164 монеты – тяжелее. При некоторой растянутости амплитуды весового колебания этих дирхемов они все же обнаруживают подавляющее преобладание экземпляров постоянного веса, совпадающего с нормой русской куны или очень близкого ей (рис. 25).

Небрежность чеканки саманидских монет несколько усиливается в правление Ахмеда ибн-Исмаила (907–914 гг.). Из 357 монет этого эмира в коллекции ГИМ 264 имеют вес 2,7–3,2 г; 46 монет более легковесны, 47 – тяжелее (рис. 26). Уже в этих монетах можно подметить слабую метрологическую особенность, которая вполне определяется для нас при рассмотрении следующей группы монет.

Рядом с обильной группой монет нормального веса, близкого величине русской куны, возникает и прослеживается пока еще совсем небольшая, но уже достаточно четко выделившаяся группа дирхемов другой весовой нормы. 13 монет Ахмеда имеют вес 3,4–3,6 г. Значение этой группы станет понятным после того, как мы познакомимся с весом монет Насра.

В клады третьего периода входят монеты только первой половины правления Насра, приблизительно до 933 г. Эта группа монет изучена по 626 экземплярам коллекции ГИМ. Взвешивание их позволило установить среди них две ярко выраженные и резко обособившиеся весовые группы: 380 экземпляров колеблются в пределах 2,7–3,2 г; 93 экземпляра имеют вес 3,3–3,6 г, причем большинство последних имеет более точный вес 3,3–3,5 г. Вес остальных имеет более случайный характер, расширяя амплитуду весовых колебаний монет, чеканенных в правление Насра, и позволяя сделать вывод о еще более усилившейся небрежности в чеканке этого времени (рис. 27).

Рис. 27. Весовая диаграмма саманидских дирхемов I периода правления Насра ибн-Ахмеда (914–933 гг.). По 626 экз. коллекции Исторического музея

Появление в массе принадлежащих русскому обращению монет одного и того же правителя двух обособленных весовых групп не может быть связано с какими-либо нововведениями в монетном деле Востока. Разновесные монеты имеют совершенно одинаковые, часто идентичные штемпели и являются монетами одного и того же номинала. Разновесность монет сама по себе является лишь результатом усиления недостатков способа чеканки ал-марко, и средний вес дирхема, несмотря на широкий размах его весового колебания, остается на прежнем уровне.

Есть все основания считать появление в русском обращении двух особых весовых групп монет следствием уже чисто русских закономерностей обращения и определенного отбора монеты для обращения. Одна из групп связана с русской куной и хорошо известна с начала IX в. Другая теперь появляется впервые. Обращаясь к системе Русской Правды и предпринятым выше расчетам денежно-весовых норм, легко понять значение новой группы. Ее весовые показатели точно совпадают с русской нормой ногаты – 3,41 г.

Разновесность восточных монет, все сильнее проявлявшаяся с каждым десятилетием, в 10-х гг. X в. сделала возможным дальнейшее усложнение русской денежно-весовой системы. Рядом с древней куной в ней появляется ногата, образовавшаяся путем отбора более тяжелых дирхемов по норме 1/20 русской гривны.

Именно отсев монет, занимающих промежуточное положение между нормами куны и ногаты и несоответствующих этим русским нормам, привел к выпадению промежуточных весовых вариантов саманидского дирхема и к обособлению двух его весовых групп.

Рис. 28. Весовая диаграмма дирхемов халифов Мутадида и Муктафи (892–908 гг.). По 85 экз. коллекции Эрмитажа

Рис. 29. Весовая диаграмма Безымянного клада 907 г. По 153 экз. коллекции Эрмитажа

В связи с этим представляется наиболее убедительным толкование слова «ногата», неоднократно предлагавшееся лингвистами. Этот термин этимологически связывают с арабским глаголом «накада», который имеет значение «сортировать деньги, отбирать хорошие экземпляры»[223].

Денежно-весовая система Древней Руси в третьем периоде обращения в результате такой сортировки монет приобрела следующий вид: гривна (счетная; = 68,22 г) = 25 кунам (дирхемам с весом, близким 2,73 г) = 20 ногатам (дирхемам с весом, близким 3,41 г).

Отсутствие обломков в кладах этого периода позволяет уверенно говорить о том, что большего усложнения в это время система еще не приобрела. Резана и веверица, известные по Русской Правде, согласно их положению в системе денежного счета, являются единицами, меньшими, нежели куна, т. е. им должны соответствовать не целые дирхемы, а их части.

Рис. 30. Весовая диаграмма Пальцевского клада 914 г. По 261 экз. коллекции Эрмитажа

Утверждая, что ногата впервые появилась не ранее 910-х гг., следует обратить внимание и на более раннюю группу аббасидских монет – чекана Мутамида (870–892 гг.), Мутадида и Муктафи (892–908 гг.) (рис. 22 и 28). Уже среди этих монет группа с весовой нормой ногаты проявляется весьма резко. На этом основании можно было бы датировать появление ногаты более ранним временем и связывать ее возникновение с исчезновением из кладов обломков в конце 70-х гг. IX в.[224] Однако возможность такой датировки не подтверждается остальным материалом. Прежде всего, определяющей группой в кладах начала третьего периода являются не аббасидские дирхемы, а дирхемы Саманидов чеканки Исмаила. Но как показано выше, монеты с весом, близким ногате, в массе монет Исмаила не обособлены совершенно. Было бы странным, если бы в начале X в. сортировке подвергались только аббасидские дирхемы, а не основная масса монет. Ранней датировке противоречат также наблюдения над весовым составом кладов начала X в. Так, например, Безымянный Эрмитажный клад 909 г. содержит 153 дирхема, в числе которых 112 имеют вес 2,7–3,0 г;22 монеты оказались более легковесными, 19 – более тяжеловесными, но вес 3,3–3,5 г имеют только 2 монеты (рис. 29). В Пальцевском кладе 914 г., пятью годами младшем, из 261 дирхема 187 монет имеют вес 2,7–3,1 г; 20 монет более легковесны, 54 более тяжеловесны и норма 9 монет заключена в пределах 3,3–3,5 г. Это, разумеется, очень небольшая группа, но она уже обособлена (рис. 30). Сама малочисленность монет этой группы служит убедительным свидетельством того, что норма ногаты к этому времени является только что образовавшейся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.