ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Политика лейбористского правительства Великобритании.

Убийство Х. Арлозорова

1

После подавления арабских беспорядков положение возле Стены Плача не изменилось. Евреям не разрешали трубить в шофар и громко молиться; они не имели права приносить стулья, скамейки, перегородку, и во время долгих молитв даже старикам приходилось стоять на ногах. Формально арабам запрещались шумные молитвенные церемонии в том месте, но они это не всегда соблюдали; окрестные жители выливали сточные воды на площадку перед Стеной, их дети кидали камни в евреев, которые шли на молитву к Стене Плача или возвращались оттуда.

В то время лидеры социалистической партии Ахдут га-авода полагали, что национальные противоречия между евреями и арабами имеют социальные корни, а потому будущий арабо-еврейский рабочий союз разрешит проблему существования двух народов на одной земле. Д. Бен-Гурион заявил на съезде партии в 1924 году: "Судьба еврейского рабочего связана с судьбой арабского рабочего. Все мы, и еврейские, и арабские рабочие - дети одной страны, и пути наши навеки связаны".

Кровавые события 1929 года выявили всю глубину национального конфликта на этой земле, заставили призадуматься, и еврей-современник свидетельствовал: "В Иерусалиме практически прекратились всякие контакты между евреями и арабами. Я нашел свой револьвер "браунинг", который десять лет лежал нетронутым в ящике письменного стола, зарядил его, и теперь он находится у меня на столе. Нельзя знать заранее, что может случиться."

Одни хвалили действия Хаганы во время арабских беспорядков, другие обвиняли ее в проведении оборонительной тактики и неспособности ответить ударом на удар. Часть оружия, закупленного и доставленного с большим трудом, стала негодной из-за условий хранения, и это также вызывало резкую критику. Августовские дни 1929 года поколебали надежды на компромиссное соглашение с арабами; многие разделяли теперь позицию В. Жаботинского, призывавшего к созданию "железной стены", чтобы разбивались о нее враждебные выступления.

Споры постепенно переросли в действия, в 1931 году группа иерусалимских бойцов во главе с Авраамом Теоми вышла из Хаганы и создала подпольное объединение, большинство которого составила молодежь Бейтара. Так появился Иргун бет (Вторая организация); это название поменяли затем на Иргун цваи леуми, сокращенно Эцель - в переводе это означает Национальная военная организация. Ее отделения были в Тель-Авиве и Хайфе, в городах и поселениях страны; одна из подпольных газет Эцеля называлась "Мецуда" ("Крепость").

2

В 1929 году арабские националисты использовали в Палестине эффективное средство, опробованное до этого в других странах Ближнего Востока. Это средство - религиозный фанатизм; применил его муфтий Хадж Амин аль-Хусейни, авторитет которого после тех событий невероятно возрос, и он стал лидером палестинских арабов. Муфтий призывал к защите святынь ислама, что находило отклик среди мусульман, и палестинский вопрос начал превращаться из местной проблемы в проблему панарабскую, проблему всего исламского мира.

Исследователь отметил: "Хадж Амин стал фигурой международного значения, и, надо сказать, соплеменники восхищались им недаром. Ловкость, с которой он сумел добиться влияния, а затем использовать его в своих целях и остаться безнаказанным, поистине замечательна. Влияние и силу он получил из рук тех самых мандатных властей, которые взяли на себя обязательство учредить еврейский Национальный дом в Палестине. Это влияние он использовал для того, чтобы разжигать ненависть".

Верховный комиссар Палестины выступил против "жестоких действий кровожадных и злобных преступников и их насилий над беззащитным еврейским населением", - но вряд ли эти слова подействовали на тех, кто грабил и убивал в августовские дни. Арабы сделали вывод, что евреи уцелели лишь с помощью британских солдат; если англичане уйдут с этой земли или изменят свою политику, то справиться с евреями не составит особого труда, - и мандатные власти своей политикой поддерживали это убеждение.

После беспорядков 1929 года Х. Вейцман, председатель Сионистской организации, пытался выяснить позиции министра колоний лорда Пасфильда, но тот уклонялся от встречи. "Мне удалось побеседовать только с леди Пасфильд, и вот что я услышал от нее: "Не понимаю, почему евреи подняли такой шум из-за нескольких десятков убитых в Палестине. В Лондоне каждую неделю погибают в авариях не меньше людей, но никто не делает из этого трагедии"."

Из Лондона прислали комиссию для расследования "непосредственных причин" августовских событий. Члены комиссии признали арабов ответственными за те погромы, но одновременно с этим рекомендовали "сохранить равновесие между двумя народами", ограничив репатриацию евреев и продажу им земельных участков для предотвращения подобных конфликтов. В лейбористском правительстве возобладало мнение, что заселение евреями Палестины невозможно из-за яростного сопротивления арабов, и в октябре 1930 года министр по делам колоний опубликовал очередную "Белую книгу" о политике Великобритании на Ближнем Востоке. Этот документ ограничивал еврейскую репатриацию и приобретение земель и даже не упомянул Декларацию Бальфура; для "сохранения равновесия" между двумя народами англичане отказывались от создания еврейского Национального очага на этой земле.

Это было несовместимо с мандатом на Палестину, и при обсуждении "Белой книги" в Палате общин разразилась буря. Лейбористы не ожидали такой сильной реакции, и в феврале 1931 года Р. Мак-Дональд направил Х. Вейцману разъяснительное письмо. В этом послании премьер-министр Великобритании отменял ограничения на иммиграцию, на покупку земель и создание новых поселений и обещал, что количество въездных виз будет определяться экономическими, а не политическими причинами. Письмо зачитали в Палате общин, представили в Лигу Наций как официальное разъяснение "Белой книги", - не случайно арабы назвали его "черным письмом".

Добавим к этому, что в 1931 году верховным комиссаром Палестины стал генерал А. Уокоп - сторонник сионистской идеи, и оптимистам вновь показалось, что впереди их ожидает прекрасное будущее.

3

В апреле 1933 года молодежь Бейтара прошла строем по Тель-Авиву в своей традиционной форме. Их идеологические противники вывели на улицы своих сторонников, началась драка с ревизионистами, были ранены подростки и дети, завершавшие шествие бейтаровцев. На другой день газета рабочего движения "Давар" напечатала заголовок: "Долой поганые гитлеровские мундиры - потребовал вчера Тель-Авив". Страсти накалялись и выплеснулись, наконец, наружу, когда произошло событие, всколыхнувшее всю страну.

16 июня 1933 года в Тель-Авиве - вечером, на берегу моря - застрелили Хаима Арлозорова, главу политического отдела Еврейского агентства, которого называли "восходящей звездой" рабочего движения. Было ему 34 года, и незадолго до этого Арлозоров вернулся из Германии, пытаясь создать благоприятные условия для выезда немецких евреев. Ревизионисты выступали против любых контактов с нацистами; они назвали переговоры Арлозорова в Берлине "ножом, воткнутым в спину еврейского народа, попыткой протянуть руку братства гитлеровскому правительству" и заклеймили "красного дипломата, ползавшего перед Гитлером на четвереньках".

По обвинению в убийстве был арестован Аба Ахимеир, один из идеологов ревизионистского движения, обвиненный в подстрекательстве к преступлению, а также Авраам Ставский и Цви Розенблат. Суд оправдал Ахимеира и Розенблата, признал Ставского виновным в убийстве и приговорил к смертной казни, однако Верховный суд отменил приговор за отсутствием достоверных свидетелей, которые могли бы подтвердить показания жены Арлозорова, находившейся рядом с мужем в момент убийства, - и Ставского выпустили на свободу.

В то время проходила предвыборная кампания на очередной сионистский конгресс. Между сионистами-ревизионистами во главе с В. Жаботинским и лидерами Гистадрута шла непримиримая борьба, которая усилилась после гибели Арлозорова. Биограф Д. Бен-Гуриона: "Руководители рабочего движения, все как один, обвиняли в убийстве ревизионистов. Лидеры ревизионистов, в свою очередь, прозвали начатую против них кампанию "кровавым наветом". Они заявляли, что рабочее движение использовало убийство Арлозорова, чтобы представить ревизионистов бандой кровожадных убийц, которым нет места в еврейском обществе. Бен-Гурион был убежден с первой минуты, что убийцы - ревизионисты. Предвыборная кампания превратилась в настоящий ад. Там и сям вспыхивали кровавые стычки".

Обвинения ревизионистов в убийстве Арлозорова повлияли на выборы в сионистский конгресс: рабочее движение получило 44 процента голосов, партия Жаботинского - 16 процентов. Столкновения между сторонниками враждующих партий продолжались и после выборов; Бен-Гурион говорил тогда: "В войне с бейтаровцами невозможно ограничиваться нравоучениями, надо противопоставить им нашу организованную силу".

Бен-Гурион именовал Жаботинского "дуче" - по аналогии с итальянским диктатором Б. Муссолини; ревизионисты не оставались в долгу и называли Бен-Гуриона "британским агентом". Сионистскому движению грозил раскол, и чтобы избежать этого, П. Рутенберг предложил противникам встретиться в Лондоне. "Я пришел к Пинхасу Рутенбергу и застал у него Жаботинского, - вспоминал Бен-Гурион. - Я поздоровался, не подавая руки.

Он встал, протянул руку и спросил: "Вы не хотите пожать мне руку?" Я ответил ему удивленным возгласом и протянул руку".

Биограф Бен-Гуриона записал с его слов: "Сначала беседа была формальной, осторожной, подозрительной. Но понемногу лед растаял. По мере того, как атмосфера становилась теплее, росло и удивление участников беседы - могут же они сидеть рядом и договариваться по разным вопросам. В середине беседы Жаботинский сказал: "Если мы помиримся, это будет большим праздником для евреев"."

Они встречались почти ежедневно в течение месяца, пришли к согласию по многим вопросам, однако лидеры рабочей партии выступили против этого соглашения. Г. Меир: "Неделя за неделей мы с жаром, иногда с истерикой, обсуждали "договор", но над всеми спорами тяготело убийство Арлозорова, и предложение Бен-Гуриона было, к моему большому сожалению, отвергнуто". В марте 1935 года провели референдум среди членов Гистадрута, и проект договора между двумя партиями отклонили большинством голосов.

Всемирная конференция сионистов-ревизионистов одобрила соглашение между Жаботинским и Бен-Гурионом, однако и там оказались противники. Молодой М. Бегин сказал с трибуны конференции: "Может быть, наш руководитель забыл, что Бен-Гурион называл его "Владимир Гитлер", но у нас память лучше". После той неудачи товарищеские отношения между лидерами двух партий сохранялись некоторое время. "Что бы ни было, - сообщил Бен-Гурион Жаботинскому, - лондонская глава не сотрется из моего сердца. И если суждено нам бороться друг с другом, знайте, что среди ваших "врагов" есть человек, почитающий вас и страдающий вместе с вами". Жаботинский ответил на это: "Да будет так, как вы написали. - война и две руки, протянутые друг другу над полем битвы!"

Вскоре отношения между ними снова ухудшились, возобновились прежние обвинения, и партия ревизионистов вышла из состава Сионистской организации. В 1935 году Жаботинский создал Новую сионистскую организацию; на первый ее конгресс в Вене собрались делегаты, которых избрали 713 000 сторонников Жаботинского из 32 стран (в выборах на очередной конгресс Сионистской организации принимали участие 635 000 человек).

Г. Меир: "Вероятно, личность убийцы никогда не будет установлена. Трения между левым и правым крылом сионистского движения после убийства Арлозорова превратились в такую широкую брешь, которая не закрылась и поныне". Остается добавить, что имя Хаима Арлозорова носят теперь улицы во многих городах Израиля; его именем названы поселения Кирьят-Хаим возле Хайфы, Гиват-Хаим неподалеку от Хадеры, Кфар-Хаим восточнее Нетании, а также многие общественные организации.

4

Летом 1920 года проходил конгресс Коминтерна, на котором Э. Фрумкина из Москвы заявила: "Сионисты в Палестине под предлогом создания независимого еврейского государства подчиняют английскому игу арабскую трудящуюся массу". Резолюция, принятая на конгрессе, осудила "палестинское предприятие сионистов" и провозгласила, что "в современной международной обстановке нет спасения зависимым и слабым странам, кроме союза Советских республик".

В 1921 году возникла подпольная Палестинская коммунистическая партия; через три года ее приняли в Коминтерн, и руководителей этой партии назначали по указанию из Москвы. В своей листовке компартия обращалась к арабам: "Еврейский рабочий, солдат революции, протягивает вам руку союзника в борьбе против английских, еврейских и арабских финансистов". Несмотря на эти призывы, дружба между двумя народами оставалась в основном на бумаге, и один из арабов - руководителей компартии отметил: "Арабские трудящиеся массы не могли доверять людям, которых звали Хаим, Авраам и Ицхак. Для арабских масс они принадлежали к национальному меньшинству, которому империализм предоставил необъятные привилегии за счет арабских народов".

В 1928 году коммунисты Палестины призвали очередной Арабский конгресс бороться с сионизмом, "злейшим врагом" арабов и евреев. Рабочие и крестьяне всего мира, заявили они, поддерживают арабскую освободительную борьбу, и только союз арабских и еврейских рабочих может предотвратить повторение беспорядков, случившихся в 1921 году (вскоре после этого начались беспорядки 1929 года).

Лидеры Коминтерна требовали ускорить "арабизацию" палестинской компартии, чтобы она стала "движением арабских масс"; в 1930 году был избран Центральный комитет, большинство которого составляли арабы, секретарем партии назначили Радвана аль-Хилу. В Большой советской энциклопедии об этом сказано так: "До 1929 года коммунистическая партия Палестины была оторвана от движения арабских трудящихся масс. С 1929 года произошел крутой поворот. Но большевизация партии наталкивалась на саботаж и сопротивление контрреволюционных сионистских элементов, пробравшихся к руководству, и была осуществлена лишь после разоблачения и устранения последних".

В 1935 году ЦК компартии Палестины призвал начать борьбу "за прекращение еврейской иммиграции и ликвидацию сионизма", цель которого - "создать в этом стратегическом районе мира реакционный антисоветский фронт". Во время арабского восстания 19361939 годов, когда арабы нападали на англичан и евреев в городах, поселениях и на дорогах, руководители палестинской компартии поддерживали восставших - "борцов против сионизма и империализма".

В 1930-х годах в Иерусалиме побывал певец А. Вертинский, русский эмигрант; житель города водил его по христианским местам, а затем пригласил в свой дом. "Каково же было мое изумление, - вспоминал Вертинский, - когда я увидел на стене его кабинета. огромный портрет Сталина! После того настроения, которое создает блуждание по пещерам и алтарям, после мистической полутьмы, запаха ладана, треска свечей и мерцания лампад - вдруг портрет Сталина. Я был настолько поражен этим, что долго стоял с разинутым ртом, глядя на портрет".

Среди основателей компартии Палестины был И. Бергер-Барзилай, который способствовал созданию коммунистических объединений в странах Ближнего Востока. Он несколько раз приезжал в Москву, провел пятичасовую беседу со И. Сталиным по палестинским проблемам, и его пригласили работать в Коминтерне. Вскоре Бергера-Барзилая арестовали и приговорили к расстрелу, заменив смертную казнь на многолетнее заключение. Он пробыл в советских лагерях и ссылке более 20 лет, был затем реабилитирован, уехал в Польшу, а оттуда в Израиль; жил затем в Рамат-Гане, молился в синагоге, не отличаясь по виду от прочих стариков.

В начале 1930-х годов сотни коммунистов Палестины оказались в СССР, где почти всех арестовали в годы "большого террора"; генеральный секретарь компартии Вольф Авербух погиб в советском лагере.

5

Писатель и журналист Аба Ахимеир, поэт Ури Цви Гринберг и публицист Иегошуа Евин основали в 1930 году нелегальную антибританскую организацию "Брит га-бирьоним" -"Союз бунтарей".

А. Ахимеир провозглашал: "Какова роль молодежи в этот час? Очистить свою душу от служения чужим богам. Каждый молодой человек должен помнить, что на его поколение возложена высшая задача - участвовать в создании царства Израиля". В "Брит га-бирьоним" вступала молодежь Иерусалима и Тель-Авива; они устраивали акции протеста против политики англичан, а те выслеживали их и арестовывали, присуждали к денежным штрафам и к тюремному заключению.

А. Ахимеир пробыл в Центральной иерусалимской тюрьме с 1933 по 1935 год и вел там дневник, который увидел свет с таким посвящением: "Узникам Сиона, где бы они ни находились". Несколько фрагментов из этого дневника:

"Вы, живущие на воле и неспособные оценить, что такое воля, - ощущали ли вы потребность взглянуть на звезды? Просто взглянуть на ночное небо? Вы вольны делать это, когда вам заблагорассудится, а потому и не ощущаете такой необходимости. Здесь же, в тюрьме, есть люди, которые не видели звезд на протяжении многих лет. Но и среди них большинство не ощущает в этом никакой потребности."

"Коммунист по фамилии Колтун закончил сегодня утром отсиживать шестимесячный срок и освободился. Я слышал, что его лишили палестинского подданства и собираются изгнать из страны. Коммунисты в восторге от того, что их выдворяют из Палестины. Обычно они отправляются в Россию. Колтуну лет сорок с лишним. Лицо утомленного еврея-интеллигента. Каждое утро с серьезным выражением лица он тащит через весь коридор парашу - из камеры в туалет. Видимо, таскание параши в Центральной иерусалимской тюрьме входит в число тех вещей, которые приближают пролетариат к мировой революции. Будем надеяться, что в России Колтуна ожидают кисельные берега. Пусть похлебает киселя. Желаю ему этого от всего сердца."

"В качестве "нелегального репатрианта" пребывает среди нас американский коммунист. Его фамилия Пекстон. Он уроженец штата Айова. Товарищ Пекстон... отрицательно относится к полицейским. и положительно к арестантам. На всё у него один ответ: "Жертва частновладельческого режима". И на шею этому режиму товарищ Пекстон вешает неисправимых убийц, насильников, мужеложцев. Поначалу у нас были неплохие отношения - ведь я тоже арестант, но коммунисты довольно быстро испортили мою репутацию в его глазах. Теперь я единственный среди арестантов, к кому Пекстон относится отрицательно. Как выясняется, существуют исключения из любого правила. Не все арестанты хороши. Не все они жертвы капиталистического режима."

"В дни Песаха я занимался пропагандой "кровавого навета". Каждому надзирателю и каждому арестанту. старался доказать, что в маце содержится кровь младенцев - как христианских, так и мусульманских. Пропаганда моя потерпела, однако, полное фиаско. Арестанты открыто, а надзиратели тайком получали мацу и уплетали ее за милую душу. Во всей тюрьме нашелся лишь один арестант, который верит в кровавый навет, - поляк из Познани. Правда, и он не выдержал испытания и попросил мацы. А получив, трескал ее за обе щеки."

"Имею честь представить вам, читатель, тюремного парикмахера Аббаса. Это один из "героев" Хеврона, отличившихся во время погрома летом 1929 года. Один из главных убийц. Приговорен к смертной казни, помилован с заменой на пожизненное заключение. Будет освобожден после того, как отсидит десять лет. Из-за того, что Аббас убивал евреев. Хеврон лишился одного из лучших своих брадобреев, а арестанты получили брадобрея высшего класса."

После августовских погромов 1929 года начали производство самодельного оружия для бойцов Хаганы. Инженер Хаим Славин изготавливал бомбы из обрезков труб; Менахем Бен-Гури заполнял взрывчаткой жестяные банки из-под спирта; литейщик Исраэль Иошпе отливал из металла оболочки бомб. В 1934 году открыли в Иерусалиме подпольную мастерскую по производству гранат, которые испытывали на пустынных берегах Мертвого моря. В лабораториях хайфского Техниона разрабатывали новые виды взрывчатых веществ; их изготавливали в лаборатории кибуца Кирьят-Анавим возле Иерусалима, в лесах возле кибуца испытывали новые типы оружия и методы ведения боя.

Оружие закупали у бедуинов в Галилее, а также в Дамаске и Бейруте; приобретали его в Голландии, Италии и Бельгии, везли в бочках с цементом - в каждой партии цемента, поступавшего в яффский порт, часть бочек была заполнена оружием и боеприпасами.

***

Давид Лейбович, российский еврей из Томска, начальник мастерских в сельскохозяйственной школе "Микве Исраэль", изобретал не только инвентарь для полевых работ. Он вспоминал: "Я решил, что хорошо бы создать нашу собственную винтовочную гранату. Изготовили деревянную модель, отлили ее в металле, и я показал гранату командиру Хаганы. Он пригласил И. Иошпе, и мы с ним приступили к изготовлению - образцом послужила русская винтовочная граната, описание которой мы нашли в какой-то книге. Делали мы их из водопроводных труб".

В 1928 году В. Жаботинский приехал в Иерусалим, чтобы остаться там на постоянное жительство. В арабских газетах начались нападки на лидера ревизионистов; в газете Гистадрута его называли "милитаристом" и "врагом рабочего класса" за отрицание классовой борьбы при заселении Эрец Исраэль. Когда в Палестину приехала комиссия для расследования причин арабских беспорядков 1929 года, Жаботинский потребовал, чтобы выслушали и его. Ему предложили приехать в Лондон, что Жаботинский и сделал; когда же он решил вернуться в Иерусалим, англичане отменили его въездную визу. С тех пор Жаботинский уже не бывал на этой земле.

***

Немного статистики. В 1922 году англичане провели перепись населения, которая насчитала в Палестине 600 700 мусульман, 83 800 евреев, 71 500 христиан. В Иерусалиме оказалось 34 000 евреев (из них 5600 в Старом городе), 13 400 мусульман, 14 700 христиан. В Тель-Авиве-Яффе было 20 100 евреев, в Хайфе -6200.

Перепись 1931 года насчитала в Палестине 759 700 мусульман, 174 600 евреев, 88 900 христиан. В Иерусалиме было 51 200 евреев (из них 5200 в Старом городе), 19 900 мусульман, 19 300 христиан. В Тель-Авиве-Яффе - 52 800 евреев, в Хайфе -15 900.

Перепись 1931 года определила, что среди мужчин-мусульман в Иерусалиме было 46% грамотных, у евреев - 91%, у христиан - 85%; у женщин-мусульманок города - 20% грамотных, у евреек и христианок - по 63%. Несмотря на преобладающее количество еврейских жителей, британские власти постоянно назначали мусульманина мэром Иерусалима, а его заместителями - араба-христианина и еврея.