Глава XXVI

Глава XXVI

Причины крушения коммунистического глобального проекта. Возникновение и эволюция независимой Украины. Разложение социалистических сословий. Формирование олигархическо-плутократической системы власти. Тотальная украинизация как попытка ассимиляции неукраинцев. Место Украины в победившем американском глобальном проекте

Однако трансформация элит протекала на фоне бурных процессов внутри украинского общества.

Более четырех десятилетий после окончания Второй мировой войны прошло в жестком противоборстве двух глобальных проектов, создавших две индустриальные цивилизации: первичную рыночную и вторичную социалистическую. Хотя прямого военного столкновения между центрами этих цивилизаций: США и СССР не происходило, локальные войны и военные столкновения то и дело вспыхивали в различных частях мира. Очень часто за спиной воюющих сторон стояли именно лидеры двух цивилизаций.

Но пока сосуществовали две индустриальные цивилизации, процесс глобализации не мог быть завершен. Один из двух центров борющихся цивилизаций в конечном счете должен был потерпеть поражение в «холодной войне» и быть поглощен победившим проектом, который действительно становился единственным, а значит, действительно глобальным.

Решающий перелом в «холодной войне» пришелся на 80-е гг. Его главной причиной было то, что США, а затем основные страны Западной Европы и Япония начали переход из индустриального в постиндустриальное состояние. Следовательно, глобальный рыночный проект под главенством США совершил технологический прорыв, оказавшийся невозможным для СССР и всего коммунистического проекта.

На рубеже 70–80-х гг. в США стремительно начала развиваться группа постиндустриальных отраслей: микроэлектроника (прежде всего производство персональных компьютеров), биотехнология и генная инженерия, робототехника. Директивная централизованная экономика, абсолютно преобладавшая в СССР, оказалась совершенно неспособна к переходу в новое состояние. Она так и оставалась индустриальной, причем было немало секторов, где даже в 80-е гг. преобладало ручное доиндустриальное производство. Особенно в земледелии и на второстепенных и подсобных производствах.

Другими словами, именно технологическая отсталость, неспособность завершить индустриализацию и была главной причиной крушения коммунистического глобального проекта. Фатальной для него стала попытка лидеров СССР путем реформ поднять эффективность сверхцентрализованной и крайне милитаризированной экономики. Причем это в полной мере относилось и к Украине, особенно к ее восточному региону. В Харькове, Днепропетровске, Донецке и других крупнейших индустриальных центрах были сконцентрированы огромные мощности по производству наземных и ракетных вооружений. Оказалось, что децентрализация и перевод даже на полурыночные принципы развития были смертельно опасны для такой предельно централизованной и милитаризированной экономики.

Однако и развиваться в прежнем виде она не могла. Были исчерпаны дешевые и доступные источники сырья, широкая эксплуатация которых позволяла десятилетиями поддерживать высокие экономические темпы развития.

Таким образом, СССР и вся коммунистическая цивилизация проиграли прежде всего экономическое соревнование рыночному глобальному проекту, который теперь должен был их поглотить.

Неудивительно, что распад СССР, произошедший во второй половине 1991 г., и образование независимого государства Украина отнюдь не были результатом какой-то национально-освободительной борьбы украинского народа. Еще в марте 1991 г. на референдуме этот народ в своем большинстве голосовал за сохранение СССР. Независимость Украины стала следствием процесса децентрализации политической власти и экономического управления в СССР на протяжении нескольких лет политики «перестройки». Причем наиболее остро протекала борьба как раз в Москве между руководством Российской Федерации во главе с Ельциным и союзным руководством во главе с Горбачевым. Именно в ходе этой борьбы, особенно в дни путча ГКЧП с 19 по 21 августа 1991 г., и решилась судьба украинской независимости.

По большому счету, именно Ельцин, подавив выступление ГКЧП, тем самым подорвал остаток влияния общесоюзных органов власти. В том числе и их репрессивного аппарата. Именно события в Москве, а не «свободолюбивая борьба» в Киеве открыли Украине путь к независимости.

Следовательно, если после смерти Сталина русская партэлита была временно оттеснена от власти выходцами с Украины во главе с Хрущевым, то на рубеже 80–90 гг. союзное руководство Горбачева было свергнуто именно российской номенклатурой во главе с Ельциным. И не случайно. За 40 лет, прошедших после смерти Сталина, изменилось управление экономикой, переместившееся в республиканские органы власти. Поэтому политические процессы лишь отразили падение экономического значения союзного правительства, а значит, и руководства центральных органов КПСС.

В результате, в отличие от стран Восточной Европы, которые несколько раньше и путем свержения власти коммунистических элит стремительно входили в структуру глобального рыночного проекта, Украина начала медленную трансформацию, частью не завершенную до сих пор. Сложившееся здесь сословное общество на протяжении 90-х гг. медленно разлагалось вместе с распадом украинской индустрии. Хотя начало этому процессу было положено еще в 1989 г. забастовками шахтеров в Донбассе.

Но уже в том же 1989 г. в Польше, Чехословакии, Румынии, ГДР произошло решительное свержение коммунистической диктатуры. В Украине же даже на демократических выборах в декабре 1991 г. снова у власти оказался Леонид Кравчук, экс-лидер КПУ. В то же время представители антикоммунистических сил, которые подобно Леху Валенсе в Польше или Вацлаву Гавелу в Чехословакии должны бы были сменить коммунистическую элиту, оказались не способны это сделать.

Причем не только из-за отсутствия у Вячеслава Черновила или Левка Лукьяненко, противостоявших Кравчуку на выборах, реалистичного плана трансформации Украины, прежде всего ее экономики. Их откровенный национализм в условиях резкого падения уровня жизни, негативно воспринимался не только на русскоязычном юго-востоке, но и в центральном регионе Украины. Все дело в том, что Украина оказалась не готова к стремительной экономической и социальной трансформации. А это повлекло за собой сохранение власти за старой политической элитой.

Неудивительно поэтому, что в реформировании всех общественных отношений Украина отстала не только от стран Восточной Европы (Польши, Чехии, Венгрии и др.), но даже от России. В последней более быстрыми темпами происходило разгосударствление экономики путем приватизации. Россия, благодаря наличию огромных сырьевых ресурсов, более органично включалась в мировое рыночное хозяйство, а значит, в структуры глобального американского проекта. В 1993 г. здесь была уничтожена власть Советов, что означало ослабление механизма нерыночного перераспределения вещественных богатств, уменьшение власти чиновничьего аппарата, более активную работу рыночного механизма в экономике, развитие рынка капиталов (фондового рынка).

Таким образом, уже в начале 90-х гг. отчетливо проявилось отставание Украины в темпах интеграции в глобальные структуры американского проекта не только от восточноевропейских стран, но и от ряда государств, возникших на пространстве бывшего СССР. Медленные темпы реформ, усугубленные разрывом экономических связей на постсоветском пространстве, привели к глубокому экономическому и социально-политическому кризису, в результате которого Кравчук вынужден был согласиться на досрочные президентские выборы.

О сложности положения говорит тот факт, что в 1993–1994 гг. инфляция на Украине побила все мыслимые и немыслимые показатели. Это свидетельствовало о полной дезорганизации народного хозяйства, что выразилось в стремительном падении уровня жизни населения. Были остановлены тысячи предприятий, приходили в упадок целые отрасли (станкостроение, электроника, легкая промышленность), невероятных размеров достигла коррупция. Рушилась сама модель государственного финансирования как индустрии, так и сельского хозяйства.

Однако было бы наивно видеть главные причины столь неудачной и медленной интеграции в глобальные структуры получившей независимость Украины в инертности и консерватизме ее элиты. Как старой, так и пытавшейся ее сменить новой, антикоммунистической.

Все обстояло куда серьезнее. Экономическую и социальную структура Украины оказывалось невозможно быстро и эффективно реформировать. Более того, значительные ее сегменты просто не подлежали реформированию, а погибали при попытке их реформировать. Особенно это касается обширного сектора отраслей военно-промышленного комплекса. Такие же губительные процессы происходили в сельском хозяйстве, производство которого уже в первые годы независимости сократилось в 2 раза! Стремительно распадались сословия рабочих, колхозников, интеллигенции, не говоря уже о партноменклатуре и военном сословиях. Появилась массовая безработица, сотни тысяч жителей Украины двинулись на заработки в сопредельные страны. Причем, в основном, из остававшихся аграрными западных регионов.

Крушение социалистических производственных структур наблюдалось и в странах Восточной Европы: в Польше, ГДР, Чехии, Венгрии. Но им на смену развивались новые сектора экономики или преобразовывались прежние. Например, сельское хозяйство в этих странах стремительно приобретало фермерское лицо. Быстро развивалось мелкое производство и сфера услуг. В результате Польша, например, почти не испытала падения объемов ВВП. В то время как на Украине к концу 90-х гг. оно упало более чем в 2 раза!

Если в Восточной Европе происходил переход к социальному рыночному хозяйству с большим удельным весом мелкого и среднего бизнеса, то на Украине за 10 лет президентства Кучмы сформировался иной тип рыночного хозяйства: олигархическо-плутократический. Причем сам Кучма оказался типичным примером высшего плутократа. Неудивительно, что его правление приобрело яркие черты авторитарности.

В чем же состояла (и состоит сегодня!) сущность олигархического капитализма и плутократической власти, порождающей авторитаризм вместо демократии?

Это чрезвычайно важные вопросы, ответы на которые дают смысловой ключ для разгадки современного украинского социально-политического ребуса.

Олигархический капитализм имеет целый ряд важных признаков, явно присутствующих в современном украинском обществе. Его главная черта — захват отдельными людьми или кланами путем приватизации крупных отраслей народного хозяйства, преимущественно экспортного направления. То есть, позволяющих получать и присваивать в больших размерах валютные доходы (металлургия, химическая промышленность, добывающие и сельскохозяйственные производства, производство кондитерских изделий и медицинских препаратов и некоторые другие).

Узкий спектр отраслей, способных приносить валютные доходы, крайне ограниченный внутренний рынок Украины и потеря благоприятного доступа на рынки постсоветского пространства (в частности, в России) как раз и порождают острейшую конкуренцию, ведущую к захвату и монополизации валютных отраслей олигархами и их территориальными кланами. Закономерно, что наиболее мощными оказались на сегодня донецкие кланы во главе с Ренатом Ахметовым (СКМ), Виталием Гайдуком и Сергеем Тарутой (ИСД). Именно на пространстве региона Донбасс сконцентрировано наибольшее число валютных (экспортных) производств.

Другим примером олигархических группировок являются базирующиеся в Днепропетровске группа «Приват» во главе с Игорем Коломойским и промышленные владения зятя Кучмы Пинчука.

Благодаря экспортным производствам олигархические группы интегрируются сами и, соответственно, интегрируют Украину в глобальный американский проект мирового рыночного хозяйства. Но все другие хозяйственные субъекты регионов, подконтрольные олигархам, вынуждены в той или иной степени подчинять свои интересы господствующему клану. Естественно, что при этом игнорируются и подавляются интересы среднего и мелкого бизнеса.

Другой крайне негативной чертой олигархического капитализма является огромный разрыв в получаемых доходах между олигархами, состояния которых может насчитывать миллирды долларов, и основной частью населения Украины, доходы которой чаще всего составляют 100–200 долларов в месяц! При этом подавляющая масса украинского населения, как наемные работники, так и мелкие предприниматели, совершенно беззащитна перед давлением олигархических группировок, контролирующих как центральные, так и местные органы власти.

Соответственно социально-экономической структуре, сложившейся за годы президентства Кравчука, и особенно Леонида Кучмы, сформирован и украинский политикум. Он основан на господстве плутократии — узкого слоя высших партийных вождей и политических чиновников. Как уже говорилось, типичным представителем плутократии являлся президент Кучма, а сегодня — Янукович и Юлия Тимошенко. Классическим примером плутократа совершенно определенно является и нынешний президент Ющенко.

Плутократия — это слой политиков или непосредственно входящих в олигархические кланы, или выражающих их интересы. Впрочем, есть и другой тип плутократов, основанный на их демагогической харизме. Примером таких плутократов-демагогов являются левые лидеры: Мороз, Симоненко, Витренко, а также лидеры центристских и правых партий, вроде Костенко или Литвина.

Следовательно, на Украине за годы независимости не сложилось подлинно демократического политического строя, а вместо него возникла плутократия, которая мимикрирует под демократов и делает вид, что участвует в демократической политике. Однако последняя на Украине пока лишь рождается в муках, примером которых является «оранжевая революция» 2004 г.

Эта подмена особенно ярко видна в национальном вопросе. Изначально, еще провозглашая суверенитет Украины, ее тогдашняя коммунистическая элита взяла курс на культурное подавление неукраинцев. Украинский язык, формировавшийся на протяжении всего XX в. как литературный, но как язык технических наук и технологических процессов так до конца и не созданный, был объявлен единственным государственным. Был развернута беспрецедентная политика тотальной украинизации, которая, по мысли ее организаторов, должна была завершиться ассимиляцией всех неукраинцев.

Понятно, что это противоречит интересам большинства жителей больших городов Украины, особенно на юго-востоке. Но их интересы просто игнорируются господствующими элитами. Причем не только националистической, но и элитами, происходящими с того же юго-востока.

Почему же плутократия подменила демократию? Ответ на этот вопрос состоит в том, что для развития демократического политического строя необходим достаточно высокий уровень жизни населения и то, что обычно называют «средним классом». В последний обычно входят обширные слои средних и мелких предпринимателей, люди свободных профессий, лица наемного труда, имеющие достаточно высокий и постоянный доход и т. д.

Именно эти слои населения на Украине находятся под жестким давлением олигархического капитализма и часто едва сводят концы с концами. Из-за крайней узости внутреннего рынка и монополизации экспортных отраслей олигархическими кланами «средний класс» не может сложиться. В таких условиях внутренняя и внешняя политика оторвана от основной массы населения и украинский политикум в лице его элиты — плутократии способен жить своей особой жизнью, подконтрольной не основной массе населения, а узкому слою олигархов.

Следовательно, правящая Украиной плутократия — это сами в себе и для себя существующие высшие политические элиты, которые могут даже предпринимать попытки отрываться от интересов той или иной группы олигархов и пытаться сами распоряжаться государственной властью. Например, украинские президенты в некоторые периоды своей политической жизни: Кучма до «кассетного» скандала в 1997–2000 гг., Ющенко в 2005 г. и при разгоне парламента весной 2007 г.

Между олигархами и плутократами может происходить ротация, и они могут менять деньги на власть, и наоборот. Примеров много, классический — Юлия Тимошенко. Она, будучи в составе олигархического клана Лазаренко, после разгрома клана президентом Кучмой сменила часть капиталов на должность одного из успешнейших плутократов. Другой яркий пример, теперь уже плутократа-демагога — Александр Мороз. Для вхождения в новую политическую элиту им были использованы организационные структуры и связи бывшей КПСС. Не примыкая ни к какой конкретной олигархической группировке и не выражая конкретных интересов какой-либо группы населения, Мороз демагогически сколотил политический капитал на борьбе с плутократией Кучмы и создал сам себя как плутократ. Яркий пример его политической жизни как плутократа — это переход из новой националистической («оранжевой») элиты в элиту, формирующуюся вокруг «Партии регионов».

Иными типами плутократов являются Кучма и Янукович, которые в отличие от Мороза теснейшим образом были связаны, и связаны сейчас, с олигархами. Кучма со своим зятем-олигархом Пинчуком, а Янукович с донецким территориальным кланом во главе с Ахметовым.

Нетрудно понять, что столь инертная и антисоциальная трансформация украинского общества в годы независимости не могла обеспечить Украине достойное место в глобальном мире. Тем более, что к 1991 г., когда появилось на свет это независимое государство, уже давным-давно определились не только лидер мировой глобализации — США, но и те, кто стоит сразу за лидером: Европа, Восточная Азия, Канада, Австралия и другие регионы, составляющие «золотой миллиард».

Так что глобальный мир по американскому проекту изначально оказался жестко иерархичен. В нем были не только лидеры, но и явные аутсайдеры и просто изгои. Именно к числу этих двух можно причислить современную Украину. Так что единственный позитивный момент «померанчевой революции» это то, что если при Кучме Украина все время балансировала между статусом аутсайдера и изгоя в глобальном мире, то при Ющенко она прочно заняла место аутсайдера. Американские вдохновители глобализма, наконец, вычеркнули ее из черного списка нежелательных режимов, в котором эта страна числилась после скандалов с ракетными установками «Град», убийством Георгия Гонгадзе, реальным или придуманным отравлением Ющенко и т. п.

Причины того, что Украина находится в числе аутсайдеров глобализации, коренится почти исключительно в экономике, которая все еще остается индустриальной и даже частично доиндустриальной. Мы видели, что в рамках глобального коммунистического проекта (до 1990 г.) украинский этнос так и не завершил трансформацию из аграрного состояния в индустриальное, хотя и далеко продвинулся в процессе этой трансформации. Тогда как лидеры глобализации не только завершили индустриальное развитие, но и как минимум 30 лет (с середины 70-х гг.) переживают постиндустриальную трансформацию.

К тому же за годы независимости Украиной почти утеряны даже те отрасли, которые могли претендовать на звание постиндустриальных. Например, аэрокосмическая отрасль, представленная «Южмашем» и самолетостроительной компанией им. Антонова. Утрата интеграционных связей с Россией оказалась для этих отраслей, как и для всего военно-промышленного комплекса Украины, почти смертельной.

Соответственно, за Украиной в глобальном рыночном хозяйстве закрепилась роль поставщика металлов и химической продукции с весьма низкой долей добавленной стоимости. А значит, относительно низкой прибылью. К тому же это экологически грязные производства с тяжелыми и опасными условиями труда, с высоким травматизмом и смертностью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.