Введение

Введение

В советской литературе, посвященной Великой Отечественной войне, за Белоруссией прочно закрепилось название «партизанской республики». В этом названии отразилось все: и прекрасные условия для «малой войны», и количество партизанских отрядов, и героизм «народных мстителей» в их борьбе против немецких оккупантов. Давая Белоруссии такое название, историки и публицисты как бы подразумевали, что всё, без исключения, население этой республики либо было партизанами, либо сочувствовало им. Во многом оно так и было. Но, и это сейчас уже не является секретом, были и те, кто вполне искренне мог идти на сотрудничество с врагом во имя каких-то своих целей.

В исторической литературе деятельность этих лиц определяется однозначно – коллаборационизм. Однако эту проблему нельзя рассматривать только с чисто академической точки зрения. Многие общественно-политические «вызовы» современности, на которые вынуждено «отвечать» все наше постсоветское общество, уходят своими корнями именно в годы Второй мировой войны и связаны именно с проблемой коллаборационизма. Более того, эти «вызовы» не просто связаны с ней, а являются прямым следствием тех неоднозначных и трагических событий, когда более миллиона советских граждан разных национальностей встали в ряды германской армии и сражались против своих соотечественников до самых последних залпов войны.

Советские историки трактовали выбор коллаборационистов однозначно отрицательно. Такая позиция не давала возможности даже приблизиться к объективному пониманию данной проблемы. Тем не менее, на то были свои причины. Как сейчас известно, большинство коллаборационистских проявлений имели в своей основе национализм и антикоммунизм. И это другая сторона проблемы сотрудничества советских граждан с военно-политическими структурами Третьего рейха. Кто-то делал это, исходя из социальных мотивов, а кто-то, руководствуясь установками своей идеологии.

Сейчас трудно сказать, что в тех условиях было лучше: замалчивать или всесторонне обсуждать эту болезненную тему. Фактом остается только то, что в непростых социально-политических условиях, сложившихся после распада СССР, национальная подоплека коллаборационизма проявилась полностью. Во многом это было связано с национальным возрождением в бывших советских республиках. Зачастую, этот процесс сводился к пересадке на постсоветскую почву тех идей, которые идеологические предшественники нынешнего поколения националистов выработали до Второй мировой войны, а уже развили и попытались реализовать при содействии нацистов. Так, например, произошло во всех странах Балтии. В Украине вопрос признания коллаборационистов национальными героями был поставлен на повестку дня, но из-за неоднозначного отношения общественности, так и не сдвинулся с «мертвой точки». В Белоруссии после прихода к власти президента А. Лукашенко этот вопрос закрыли окончательно.

В связи с этим следует подчеркнуть, что всестороннее изучение вопроса белорусских коллаборационистских формирований, научный, а не идеологический подход к нему, не является исключительно белорусской проблемой. В целом, это – часть проблемы военного коллаборационизма советских граждан в годы Второй мировой войны. И она, наряду со своими нюансами, имеет много общего с подобными явлениями в других советских республиках и среди других наций и народностей СССР. Поэтому, научно-практическая и общественно-политическая актуальность данного исследования не вызывает сомнений.

В центре внимания данного исследования – проблема белорусского военного коллаборационизма и его использование во внешней, оккупационной и национальной политике нацистской Германии в годы Второй мировой войны.

Хронологические рамки работы охватывают период с 1941 по 1945 г. Начальный рубеж – лето-осень 1941 г. – связан с созданием первых формирований, укомплектованных белорусами, – разведывательно-диверсионных и полицейских частей, и первым опытом их боевого применения в составе Вермахта и сил охраны правопорядка. Конечный рубеж – май 1945 г. – связан с капитуляцией Германии, ее вооруженных сил и, таким образом, всех коллаборационистских формирований, находившихся к этому моменту в их составе.

Территориальные рамки данного исследования охватывают места организации, подготовки и боевого применения белорусских коллаборационистских формирований, среди которых, в целом, можно выделить следующие регионы: Белоруссия, Западные районы России, Польша, Германия и Франция.

Целью работы является комплексное изучение проблемы белорусских коллаборационистских формирований и, в связи с этим, осмысление их роли во Второй мировой войне, не только с военной, но и с политической точки зрения. Поэтому, в соответствии с данной целью, автор поставил перед собой следующие задачи:

• проанализировать особенности военного коллаборационизма советских граждан в годы Второй мировой войны и выделить его характерные черты;

• определить военно-политические причины и условия, которые способствовали созданию в системе иностранных добровольческих формирований такой категории, как белорусские коллаборационистские формирования;

• выяснить роль белорусского национального движения в процессе создания и использования белорусских коллаборационистских формирований;

• рассмотреть межнациональные отношения на территории Белоруссии и их влияние на проблему коллаборационизма;

• проанализировать и сравнить особенности системы организации белорусских коллаборационистских формирований;

• проанализировать и сравнить особенности боевой и политической подготовки белорусских коллаборационистских формирований;

• проанализировать и сравнить особенности системы боевого применения белорусских коллаборационистских формирований и те принципы, которые были положены в основу этой системы;

• сравнить численность личного состава белорусских коллаборационистских формирований, как внутри этой категории, так и в отношении численности личного состава иностранных добровольческих формирований и германских вооруженных сил.

Проблема сотрудничества советских граждан с германскими военно-политическими органами относится к числу наиболее сложных в истории Второй мировой войны. Многочисленные дискуссии вызывает все: от самого феномена коллаборационизма до терминологии, которой пользуются исследователи при его изучении. Одной из причин этого и, одновременно, другим аспектом проблемы, является сильный идеологический фон, который сопровождает большинство работ, посвященных данной проблеме. Не являются исключением и белорусские коллаборационистские формирования, немногочисленная литература о которых предлагает, в целом, четыре основных взгляда на них: советский, постсоветский, восточноевропейский и западный.

Советская историография, без сомнения, была наиболее зависимой от идеологических факторов, так как уже само упоминание проблемы коллаборационизма ставило под сомнение постулат о морально-политическом единстве советского народа в годы войны. В белорусской ситуации отход от этого постулата мог привести к ревизии утверждения о «партизанской республике», коей считалась БССР весь послевоенный период. Поэтому в работах советских историков, посвященных Второй мировой войны, не находилось места для таких явлений, как коллаборационизм (во всех его проявлениях), националистическое партизанское движение или антисоветские настроения среди населения временно оккупированных немцами территорий. Однако и не говорить об этих явлениях вообще также было не возможно.

В результате, подход к проблеме, например, военного коллаборационизма осуществлялся согласно марксистской теории о перманентной классовой борьбе. Масштабы этого явления скрывались, а его социальная база сводилась к классово враждебным светскому народу элементам – эмигрантам, бывшим белогвардейцам, кулакам и уголовникам. Был ограничен и сюжетный ряд, в рамках которого советские историки касались указанной проблемы. Как правило, проблема «восточных» добровольцев возникала в связи с немецкой оккупационной политикой на советских территориях, партизанской борьбой в тылу врага и деятельностью советских органов госбезопасности.

В целом, точка зрения советской историографии на проблему коллаборационизма не менялась на протяжении всех 46 послевоенных лет. Тем не менее, нельзя сказать, что в каких-то моментах она не претерпевала изменений. Главным образом, менялись подходы к этой проблеме и ее место в событиях Второй мировой войны. В связи с этим, можно выделить три основных периода, в ходе которых происходили такие изменения. Рассмотрим их на примере белорусских коллаборационистских формирований.

Работы первого периода – с 1945 по 1955 г. – носят, в основном, историко-публицистический характер. Их центральная тема: разоблачение немецко-фашистских захватчиков и их пособников из числа представителей местного населения. А методологические принципы, выработанные авторами этих публикаций, легли в основу всех дальнейших советских исследований по данной проблематике. Во-первых, это подход к коллаборационизму, как к проблеме уголовной, а не политической. И, во-вторых, намеренное объединение деятельности собственно коллаборационистских частей и формирований, созданных сторонниками некоммунистического движения Сопротивления. Именно в таком ключе написана двухтомная работа народного комиссара внутренних дел БССР Л. Цанавы, посвященная партизанской войне на территории Белоруссии. Во втором томе этой работы описываются условий, в которых действовали советские партизаны и подпольщики. В том числе, здесь идет речь и о тех, против кого они действовали: немцы, польские националисты из Армии Крайовой (АК) и белорусские коллаборационисты. Им посвящена отдельная глава – «Белорусские буржуазные националисты – злейшие враги белорусского народа»[1]. Вскоре после выхода книги Цанава был арестован. Была спрятана в спецхран и его работа. Тем не менее, идеологические штампы, поставленные в книге, ее общая направленность и подходы к работе с материалом, просуществовали, за редким исключением, до сегодняшнего дня.

В период с 1955 по 1985 г. происходит дальнейшее углубление изучения истории Второй мировой войны. Появляется значительное количество работ, посвященных немецкому оккупационному режиму на советской территории и партизанскому движению. Большинство из этих работ были основаны на документальных источниках, которые в ограниченном количестве начинают вводиться в научный оборот. В целом, советская историография продолжает оставаться на тех же методологических основах, которые были выработаны в первый период. Информация относительно коллаборационистских формирований является фрагментарной и бессистемной. Наиболее популярный сюжет – разложение и вывод на советскую сторону частей из «восточных» добровольцев. Однако данные об их организации и подготовке отсутствуют полностью, нет анализа боевого применения. Крайне редко указывается численность этих формирований (как общая, так и частная). В данном случае, наиболее характерными являются работы М. Загорулько, И. Ивлева, И. Кравченко, А. Юденкова и некоторых других авторов, в которых идет речь о таких белорусских коллаборационистских формированиях, как Корпус белорусской самообороны (КБС), Союз белорусской молодежи (СБМ) и Белорусская краевая оборона (БКА)[2].

Для вышеуказанных работ белорусский коллаборационизм являлся только фрагментом, причем, разумеется, неглавным. И в этом – органическая связь второго периода советской историографии с первым. Однако, его основной особенностью, в данном случае, является появление работ по проблеме коллаборационизма, которые уже можно назвать условноспециальными исследованиями. Речь идет о монографии В. Романовского «Соучастники в преступлениях», поднявшей изучение этой проблемы на качественно иной уровень. Как и работы предыдущих авторов, ее основная цель и методический принцип – разоблачение белорусского национализма. Тем не менее, монографию Романовского отличает системность изложения и использование ранее не публиковавшихся архивных документов. Впервые указана связь коллаборационистских формирований с белорусскими коллаборационистскими организациями – Белорусская народная самопомощь (БНС), Белорусский совет доверия (БРД) и Белорусский центральный совет (БЦР). Наконец, положительным моментом следует назвать отсутствие некоторых идеологических штампов еще сталинской эпохи[3].

Попыткой белорусских историков подвести итог под 40-летним изучением периода Второй мировой войны является трехтомное исследование «Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны». Несмотря на то, что материал книги «идеологически выдержан» и не выходит за рамки господствующих стереотипов, проблема белорусских коллаборационистских формирований рассмотрена в ней несколько по-новому. Впервые в советской историографии они показаны как часть системы немецкого оккупационного режима, что дает некоторое представление об их генезисе, развитии и роли в борьбе с советскими партизанами и подпольщиками. При этом центральное внимание уделено сюжетам, связанным с разложением партизанами и подпольщиками коллаборационистских формирований[4].

Перестройка и общая либерализация общественно-политической жизни позволила сделать значительный шаг вперед в деле изучения проблемы коллаборационизма. Начиная с 1985 г., уже можно говорить о том, что этот феномен становится самостоятельным сюжетом в историографии Второй мировой войны. При этом, необходимо отметить следующие тенденции. Появляется новая точка зрения на коллаборационизм, которая серьезно отличается от официальной. Нельзя не отметить, что это происходит под воздействием зарубежной (и, в том числе, эмигрантской) историографии, многие работы которой стали теперь доступными для советских историков. Еще одним серьезным толчком для такой идеологической переориентации стало то, что были открыты многие, ранее недоступные, архивные материалы. Все это привело к существенным методологическим изменениям в изучении проблемы коллаборационизма. Например, военный коллаборационизм стали исследовать, как в целом, так и по его отдельным аспектам. В результате, к 1991 г. в советской историографии Второй мировой войны, наряду с официальной точкой зрения на проблему сотрудничества советских граждан с германским военно-политическим руководством, сформировалась новая позиция. Применительно к теме диссертационного исследования они были представлены, соответственно, Б. Мартыненко и А. Колесником. Именно в работах этих историков, указанные тенденции прослеживаются наиболее четко[5].

Направления и тенденции, которые только наметились в поздней советской историографии, получили свое развитие в работах историков стран СНГ. На данный момент в каждой из них имеется своя школа, представители которой, в той или иной степени, разрабатывают проблему «восточных» коллаборационистских формирований. Для темы данного исследования наибольший интерес представляют работы белорусских, российских и украинских историков.

По понятным причинам, лидирующее положение в этом процессе занимает белорусская историческая школа. Начиная с 1991 г., ее представители подготовили значительное количество публикаций, связанных с историей белорусских коллаборационистских формирований. При этом четко оформилось три направления, в рамках которых белорусские исследователи продолжают работать над этой темой. По способу постановки проблемы и подходам к ее разрешению их можно условно назвать просоветским, ревизионистским и нейтральным.

Первое направление представляет собой вышедшую на качественно новый уровень позднюю советскую историографию. Историки этого направления отличаются от своих предшественников более глубоким знанием предмета, разнообразием сюжетов, использованием архивных материалов и работ зарубежных авторов. Однако, в целом, их методология осталась неизменной и является такой же, как в 1950-е гг. Всех участников коллаборационистских формирований они считают предателями. Ярким примером и, одновременно, крайним проявлением такого рода историографии являются публицистические работы А. Бадулина. Не являясь научными в строгом смысле этого слова, они, тем не менее, задают тон и направление профессиональным авторам[6].

Как правило, указанная проблема разрабатывается такими исследователями в рамках тем, связанных с немецким оккупационным режимом на территории Белоруссии, Холокостом, борьбой партизан и подпольщиков, деятельностью органов советской госбезопасности в период войны или после нее. Кроме того, значительное место в публикациях этих историков отводится белорусской эмиграции и ее деятельности в годы Второй мировой войны. Именно об этом идет речь в работах И. Валахановича, К. Доморада, Э. Иоффе, Н. Рыбака, А. Соловьева и А. Стука[7].

Наибольший интерес с точки зрения рассматриваемой проблематики представляет монография А. Соловьева «Белорусская Центральная Рада: создание, деятельность, крах». Как уже ясно из названия, она посвящена истории этой коллаборационистской организации, которая функционировала на территории Белоруссии и Германии в 1944-1945 гг. Как известно, одной из сторон деятельности БЦР были попытки по созданию национальных вооруженных сил. В монографии идет речь о первой из таких попыток – БКА и ее недолгой истории. Структура, приведенный фактический материал и методология исследования выгодно отличают книгу Соловьева от работ предыдущих авторов. Кроме того, в предисловии к ней он отмечает, что при написании монографии пользовался материалами из закрытых фондов архива госбезопасности. Тем не менее, видно, что книга написана с определенных идеологических позиций, и это значительно снижает ее научную ценность[8].

Ревизионистское направление представляет собой зеркальное отражение предыдущей точки зрения. Как правило, отправной точкой в исследованиях его представителей и их главным методологическим посылом является тот факт, что коллаборационисты – это, за редким исключением, герои и борцы за свободу Белоруссии. Нельзя не отметить, что это направление белорусской исторической школы находится под сильным воздействием западной историографии, особенно работ, вышедших из среды белорусской диаспоры. Именно оттуда ими взяты практически все формулировки и подходы к изучению проблемы. А многочисленные архивные документы, которые эти историки используют даже больше, чем представители предыдущей школы, призваны только подтвердить уже заранее известные выводы. Такая зависимость от идеологии и выборочный подход к архивным материалам, разумеется, снижают, научную значимость работ историков-ревизионистов. Но, и это следует признать, тематика исследуемых ими сюжетов гораздо шире и глубже, чем у исследователей просоветской точки зрения.

Среди исследователей этого направления, прежде всего, следует назвать С. Ерша, которому принадлежат многочисленные публикации разного уровня научной ценности. Центральной темой его исследований является история белорусского националистического движения Сопротивления. Однако в силу того, что оно было самым тесным образом связано с пронемецкими организациями, автор не мог не коснуться проблемы коллаборационизма. По сути, в его работах очень трудно понять, где заканчивается коллаборационизм, а начинается Сопротивление. Именно в таком ключе подготовлено большинство его публикаций биографического характера, в которых идет речь о судьбах таких белорусских националистов, как М. Витушка, И. Зыбайло, К. Езовитов, В. Радько и другие. Остается добавить, что все они, одновременно с подпольной борьбой, занимали те или иные должности в коллаборационистских организациях и «восточных» формированиях. О некоторых из них довольно подробно рассказано у Ерша: полиции, самообороне, БКА, батальоне «Дальвиц» и 30-й гренадерской дивизии войск СС[9].

История создания и деятельности СБМ содержится в работах Т. Клыковской, К. Романовича и А. Чигрина. Авторы, наряду с общественнополитической характеристикой этой организации, раскрывают роль ее членов в военных планах и практической деятельности белорусских коллаборационистов. Одновременно в их исследованиях дан очень подробный анализ степени участия рядовых СБМовцев в вооруженных силах нацистской Германии: противовоздушной обороне, разных вспомогательных формированиях и войсках СС. Кроме того, Т. Клыковской принадлежит практически единственная в историографии Второй мировой войны небольшая публикация, в которой идет речь о Новогрудском кавалерийском эскадроне[10].

Важным вкладом в разработку проблемы является публикация историка Ю. Грибовского, посвященная организации и использованию такого малоизвестного белорусского коллаборационистского формирования, как 1-й штурмовой взвод, созданный под эгидой Абвера. Ему же принадлежит статья, рассказывающая о белорусско-польском конфликте на территории генерального округа «Белоруссия». Помимо анализа национальных отношений на этой территории, в этой работе показано отношение польского населения (как обычных граждан, так и партизан АК) к белорусским коллаборационистам. Приведен интересный фактический материал о деятельности последних, направленной на белорусификацию административного аппарата и полиции[11].

О политической деятельности белорусских коллаборационистов, направленной, в том числе, на создание собственных вооруженных сил, идет речь в публикациях историка О. Гордиенко[12].

Одному из авторов этого направления – А. Гелогаеву – принадлежит попытка сделать обобщающую работу по истории белорусского военного коллаборационизма. В 2002 г. он опубликовал небольшую брошюру под названием «Белорусские национальные воинские формирования в период Второй мировой войны». Отмечая несомненные достоинства этой книги (методология, фактический материал, архивные данные), нельзя сказать, что эта попытка была удачной. Исследователь затронул только те белорусские части, которые были созданы в период с 1941 по 1944 г., практически проигнорировав заключительный период войны. Наконец, в работе практически отсутствует анализ общественно-политических причин и условий появления белорусского военного коллаборационизма[13].

Нельзя не отметить, что представители первых двух направлений белорусской историографии находятся под сильным влиянием идеологических стереотипов и обслуживают определенные общественно-политические группы. Поэтому, проблема признания коллаборационистов предателями или героями является для них политическим вопросом. Историки третьего, нейтрального, направления старались подходить к проблеме коллаборационизма с чисто научных позиций, избегая давать идеологические оценки. В основной своей массе их работы представляют собой строго документальные исследования, опирающиеся на архивные документы и последние достижения зарубежной историографии.

Главным образом, это направление связано с именем историка А. Литвина. В своих публикациях он одним из первых среди белорусских исследований проанализировал целый ряд коллаборационистских формирований – полицию, самооборону, БКА, показав их связь с политической деятельностью белорусских националистов. Несмотря на то, что он это делал на основе белорусских архивов и публикаций эмигрантских авторов, его методология, фактический материал и выводы относительно этих частей не устарели и по сей день. Положительным моментом работ этого историка является тот факт, что он рассматривает белорусские формирования не изолированно, а в сравнении с другими коллаборационистскими частями, действовавшими на территории этой советской республики (например, украинскими и казачьим подразделениями). В целом, все указанные методологические подходы автора нашли свое отражение в его монографии «Оккупация Белоруссии (1941-1944). Вопросы Сопротивления и коллаборационизма», опубликованной в 2000 г.[14]

Другому автору этого направления – А. Ковалене – принадлежит неидеологический взгляд на историю СБМ. Несомненным достоинством его работ является то, что этот исследователь анализирует создание и деятельность этой организации через призму немецкой молодежной политики и в сравнении с другими подобными организациями, которые существовали на территории Белоруссии с 1941 по 1944 г.[15]

С этих же позиций проблему военного коллаборационизма освещают такие историки, как О. Баранова, С. Жумарь, Д. Кривошей, И. Сервачинский, Е. Семашко и Р. Черноглазова[16].

Первоначально все направления белорусской историографии развивались равномерно, однако, после прихода к власти в Белоруссии А. Лукашенко, явное предпочтение стало отдаваться историкам, рассматривающим проблему коллаборационизма с советских позиций. Так, их точка зрения является теперь официальной во всем, что касается изложения проблемы коллаборационизма в высших и средних учебных заведениях[17]. Нейтральная позиция приветствуется только тогда, когда ее авторы выступают с критикой коллаборационистов. На данный момент ее представители, фактически, слились с первым направлением. Что же касается историков-ревизионистов, то их работы выходят либо в самиздате, либо публикуются за рубежом незначительными тиражами.

Проблема белорусского военного коллаборационизма не является приоритетной для российских исследователей. Как правило, она неподробно рассматривается в работах общего характера, посвященных «восточным» добровольческим формированиям. Примером такого подхода могут быть монографии и публикации К. Александрова, С. Дробязко, Н. Кирсанова, А. Окорокова, К. Семенова, М. Семиряги, Н. Уорвола, С. Чуева и В. Шункова[18].

Некоторые аспекты проблемы белорусского коллаборационизма анализируются в исследованиях, посвященных Холокосту, немецкому оккупационному режиму, движению Сопротивления и деятельности советских спецслужб в годы войны[19]¹⁹.

История создания и деятельности белорусских коллаборационистских формирований представляет определенный интерес и для украинских историков. Главным образом, если имеются точки соприкосновения с украинскими частями и подразделениями германских вооруженных сил. Например, таким общим местом является история 30-й гренадерской дивизии войск СС, личный состав которой состоял из белорусов, украинцев, русских и поляков. Организации, подготовке и использованию этой дивизии посвящены работы И. Дерейко, А. Дуды, В. Старика и А. Русака. Несмотря на то, что главное внимание в этих публикациях посвящено, все-таки, украинскому персоналу, ряд приведенных авторами фактов позволяет уточнить и некоторые моменты истории белорусских подразделений дивизии[20].

Историография стран бывшего социалистического лагеря, в целом, повторяли путь советской, а потом и постсоветской исторических школ. Однако в работах ее представителей имеется целый ряд особенностей, без которых изучение проблемы коллаборационизма было бы неполным. Вопервых, несмотря на обычную для советских историков тенденциозность в освещении этой проблемы, историки из Восточной Европы, пользовались сравнительно большей свободой в отборе фактического материала. Во-вторых, объем приводимой ими информации был на порядок выше, чем у их советских коллег. Тем не менее, нельзя не отметить, что до конца 1980-х гг. их исследования представляли собой, скорее, адаптацию западных источников для отечественного читателя. Например, таким подходом к проблеме белорусского коллаборационизма отличаются обзорные работы историков Н. Мюллера (ГДР) и Ч. Мадайчика (Польша)[21].

Распад советского блока привел к определенным изменениям в исторической науке стран Восточной Европы. Также как и в случае с постсоветской историографией, она разделилась на несколько направлений. Просоветское направление практически сразу же исчезло, а ревизионистское и нейтральное остались. По понятным причинам, ведущая роль в изучении проблемы белорусского коллаборационизма перешла к польским историкам. Как правило, она изучается ими в рамках тем, связанных с польским движением Сопротивления на территории Южной Литвы и Западной Белоруссии. Так, в исследованиях, посвященных деятельности АК в указанных регионах, освещаются, например, такие вопросы: взаимоотношения польского и белорусского населения, отношение польских партизан и белорусских коллаборационистов, участие поляков в структурах немецкого оккупационного режима. Несмотря на антикоммунистическую направленность этих публикаций, подавляющее большинство польских историков отрицательно относятся к самому факту белорусского коллаборационизма. Главная причина такого отношения: коллаборационисты являются предателями Речи Посполитой, гражданами которого они были до начала Второй мировой войны. Примером такой точки зрения могут являться работы З. Борадына, Т. Гаштольда, К. Краевского, а также коллективный труд польских и немецких историков под названием «Польская Армия Крайова. История и мифы», опубликованный в 2003 г.[22]

Все предыдущие польские исследователи рассматривают проблему белорусского коллаборационизма в контексте истории своего движения Сопротивления. И, как можно убедиться, с определенных идеологических позиций. Польский историк белорусского происхождения Ю. Туронек, наоборот, анализирует, прежде всего, политический коллаборационизм, как центральную проблему периода оккупации Белоруссии. Причинам возникновения последнего, взаимоотношениям его представителей с немцами, между собой, другими коллаборационистскими организациями и польским Сопротивлением посвящено большинство работ этого автора[23].

Туронек практически не рассматривает военный коллаборационизм как таковой. Тем не менее, ряд его публикаций и монографий представляют собой важный шаг для понимания политических причин и условий создания и деятельности белорусских формирований. Например, таких, как самооборона, БКА, СБМ и вспомогательные формирования Вермахта и войск СС[24].

Наконец, этапным событием для понимания процессов, которые происходили на территории Белоруссии в период Второй мировой войны, следует признать монографию Ю. Туронека «Белоруссия под немецкой оккупацией». В ней автор обобщил все свои предыдущие выводы и методологические подходы. В результате, центральной мыслью этой книги является утверждение, что с 1941 по 1944 г. главным врагом советского движения Сопротивления являлись не немецкие оккупанты, а белорусские националисты. Они соперничали в острой идеологической и вооруженной борьбе, тем самым поляризуя белорусское общество. Однако, и автор постоянно делает на этом акцент, это белорусское национальное движение находилось под полным контролем немцев, а говорить о его, якобы, самостоятельности, значит идти против существующих фактов[25].

Работы западных историков представляют собой последний по списку, но не последний по значению, взгляд на проблему коллаборационизма. Начиная с конца 1940-х гг., когда советские власти еще старались скрыть наличие огромного количества «восточных» добровольцев, западноевропейские и американские исследователи уже активно работали над этой темой. В отличие от их советских коллег, западные историки имели возможность свободно пользоваться архивными источниками, воспоминаниями коллаборационистов, беседовать и интервьюировать, как рядовых участников «восточных» частей, так и лидеров национальных движений, которые после окончания войны обосновались в Западной Европе и Америке. Наконец, просто свободно высказывать свою точку зрения на данную проблему. Однако, несмотря на такие благоприятные условия, и у западных историков имелись свои трудности, связанные, например, с подбором неопубликованных источников. По понятным причинам им был закрыт доступ в советские архивы. Еще одним препятствием для объективного изучения темы была политическая ангажированность многих авторов, вовлеченных в идеологическое противостояние «холодной войны». Последнее утверждение объясняет центральный тезис многих западных историков, рассматривающих коллаборационизм советских граждан как массовое Освободительное движение народов России (ОДНР) против сталинского режима.

В западной историографии одним из первых эту тему поднял американский историк А. Даллин. В своей фундаментальной монографии «Немецкая власть в России 1941-1945» он самым подробным образом рассмотрел и проанализировал практически все аспекты нацистской «восточной» политики. Использовав при написании своего исследования трофейные немецкие документы, автор пришел к целому ряду выводов, актуальность которых не вызывает сомнений даже сейчас. Например, он обнаружил значительные противоречия между различными ветвями германского военно-политического руководства в их борьбе за осуществление «восточной» политики, влияние на оккупированных территориях и по отношению к народам СССР. Проблеме коллаборационизма советских граждан в книге Даллина посвящен специальный раздел – «Политическая война», – в котором он рассматривает попытки некоторых немецких органов власти использовать в своих целях антисоветские настроения на оккупированных территориях. Следует отметить, что Даллин, анализируя феномен сотрудничества советских граждан с германским военно-политическим руководством, уделяет внимание только наиболее значимым его проявлениям. Это, на его взгляд: власовское движение и национально-освободительные движения украинцев, казаков и кавказских народов. Белорусскому коллаборационизму он уделяет значительно меньше внимания[26].

По сути, Даллин явился родоначальником целого направления в западной историографии проблемы коллаборационизма. Затрагивая, в той или иной степени, эту проблему, его представители ввели в научный оборот целый ряд тезисов. Например, наиболее популярными среди них являются утверждения о «потерянном русском шансе», наличии среди коллаборационистов так называемой «третьей силы», выступавшей как против коммунистов, так и против нацистов, «неразумной оккупационной политике Гитлера» и некоторые другие. В 1950-1990-е гг. эти тезисы получили свое развитие в работах таких американских и западноевропейских авторов, как О. Бройтигам, М. Буддрус, А. Буллок, М. Геллер, А. Некрич, Д. Литтлджон, Т. Мюллиган, Х.-В. Нойлен, Д. Риди, Д. Рэйтлинджер, Ю. Торвальд и Р. Херцог. Анализируя различные стороны проблемы коллаборационизма, эти авторы пришли к выводу о значительном военно-политическом потенциале этого явления. И только неразумная политика Гитлера и пресловутая «борьба полномочий» между структурами Третьего рейха не позволили использовать этот потенциал в полной мере. В частности, к такому выводу приходят большинство из этих авторов, когда рассматривают позицию оккупантов по отношению к белорусскому коллаборационизму. Это, а также слабость и разобщенность белорусского национального движения, привели, на их взгляд, к тому, что при хороших стартовых возможностях оно было, фактически, выключено из борьбы за симпатии местного населения, оставив его польским националистам и коммунистам. Своеобразным итого такого подхода к проблеме можно назвать коллективную монографию европейских и американских авторов «Оккупация и коллаборационизм (1938-1944)», опубликованную в Берлине в 1994 г.[27]

Необходимо подчеркнуть, что работы Даллина и его последователей не являлись специальными исследованиями по проблеме белорусского коллаборационизма. Тем не менее, их методология наложила значительный отпечаток на все последующие работы по этой разновидности коллаборационизма, которые стали появляться с 1990-х гг., и определила основные ее направления. В целом, сотрудничество белорусского населения с германским военно-политическим руководством изучается в рамках следующих тем: немецкий оккупационный режим на территории Белоруссии, проблема уничтожения мирного населения, антипартизанская война и межнациональные отношения.

Авторы, работающие над проблемой немецкого оккупационного режима, обращают, прежде всего, внимание на его силовые структуры и их функции. Так, общим вопросам деятельности белорусской полиции, созданной под эгидой этих структур, системе ее организации, численности личного состава посвящены публикации американских историков Р. Брейтмана, Ф. Мак Лина и А. Муньоса, английских Р. Ламсдена, Д. Стейнберга и Н. Томаса, немецких Р. Михаэлиса и Х. Руса[28].

Из функций немецких силовых структур наибольший интерес вызывает проблема Холокоста и, вообще, уничтожения мирного населения. Роль белорусских коллаборационистских формирований, принимавших участие в этих событиях, рассмотрена в исследованиях В. Куриллы, Х. Краусника, Х. Вильхельма (Германия), Л. Рейна (Израиль), Е. Хаберера (Канада) и Ш. Чолавского (Нидерланды)[29].

Среди публикаций, посвященных проблеме коллаборационизма в ее связи с Холокостом, необходимо выделить монографию американского историка М. Дина «Коллаборационизм и Холокост. Преступления местной полиции в Белоруссии и на Украине, 1941-1944». Написанная на значительном фактическом материале, эта книга является единственной в западной историографии работой, в которой дан сравнительный анализ процесса организации и деятельности украинской и белорусской полиции[30].

Вопрос немецких усилий, направленных на подавление партизанского движения в оккупированной Белоруссии, рассмотрен в исследованиях таких американских и западноевропейских историков, как Д. Армстронг, Л. Гренкевич, Ч. Диксон, О. Гейлбрунн, Д. Каров, М. Купер, В. Ределис, Е. Хессе, С. Хитон, Е. Хоувелл и другие. Анализируя теорию и практику антипартизанских операций, эти авторы в обязательном порядке указывают на роль и значение формирований, созданных из представителей местного населения. В данном случае, наибольший интерес представляют количественные характеристики таких формирований и оценка их боеспособности, данная немецким венным командованием или полицейским руководством[31].

Наконец, проблемы диссертационного исследования тем или иным образом касаются авторы, которые изучают межнациональные отношения на территории оккупированной Белоруссии. Примером могут быть публикации немецких историков Г. Симона и Л. Хармута, американцев Р. Лукаса, Т. Пиотровского и Р. Эпштейн и израильтянина Л. Смиловицкого. Рассмотренные ими вопросы позволяют дать оценку роли национального фактора в процессе создания и использования коллаборационистских формирований[32].

Нельзя не отметить, что все вышеуказанные аспекты тесно переплетаются между собой. Этот факт обусловил появление обобщающих работ по проблеме белорусского военно-политического коллаборационизма. Их авторы постарались дать полную картину немецкой оккупации на территории этой республики. В данном случае, к числу таких фундаментальных исследований следует отнести монографии и статьи немецких историков Б. Кьяри и К. Герлаха и книгу американского историка А. Муньоса (подготовлена в соавторстве с автором данного исследования). Несмотря на указанный общий замысел, работы этих авторов отличаются методологическим подходом к проблеме военного коллаборационизма. Внимание Кьяри и Герлаха сосредоточено на тех белорусских и других коллаборационистских формированиях, которые участвовали в уничтожении мирного населения. Что же касается Муньоса, то главным предметом его исследования являются антипартизанские части и подразделения, и их операции против советских и польских партизан[33].

Западная историография имеет специальное направление, авторы которого занимаются историей войск СС. Это обусловлено тем, что последние были единственными в своем роде воинскими формированиями. В данном случае, особый интерес вызывают так называемые иностранные соединения этих войск, среди которых была 30-я гренадерская дивизия, укомплектованная в основном белорусами. Как правило, история создания и использования этого формирования рассматривается в контексте общей истории войск СС, реже – среди других «восточных» эсэсовских частей. Еще меньше работ, посвященных непосредственно этой дивизии. В данном случае можно назвать следующих авторов, в работах которых имеется информация о ее белорусском персонале. Это англичане Г. Уильямсон и М. Виндроу, американцы Р. Дитер, В. Одегард, Р. Ландвер, Д. Литтлджон и А. Муньос, немцы Р. Михаэлис, П. Хауссер и Х. Хёне и канадец Р. Сороби. В целом же, следует сказать, что история 30-й гренадерской дивизии относится к числу наименее изученных сюжетов истории войск СС, а сама она, по словам американского историка А. Муньоса, все еще является «забытым боевым формированием»[34].

Много интересной информации об отдельных белорусских коллаборационистах, их деятельности во время оккупации республики и обстоятельствах послевоенной судьбы содержится в книге американского юриста Д. Лофтуса «Белорусский секрет», которая была опубликована в Нью-Йорке в 1982 г.[35]

Наконец проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны нашла свое отражение в общих работах по истории Белоруссии и белорусского народа. В качестве примера таких работ можно привести монографии эмигрантских историков И. Любачко, Я. Найдзюка, И. Косяка и Н. Вакара. Как правило, эти авторы рассматривают белорусский коллаборационизм времен войны, как продолжение национально-освободительного движения еще дореволюционного периода. В идейном плане их работы являются отражением взглядов послевоенной белорусской эмиграции, отстаивавшей тезис, что в период с 1941 по 1944 г. на территории Белоруссии началось создание национального государства и его вооруженных сил. Летом 1944 г. этот, в целом удачный, процесс был насильственно прерван новой советской оккупацией. Нет необходимости говорить, что факты под этот тезис подбираются тоже соответствующим образом[36].

Таким образом, анализ отечественной и зарубежной литературы позволяет сделать вывод, что проблема белорусского военного коллаборационизма уже неоднократно было предметом исторических исследований. Тем не менее, она нуждается в дальнейшем изучении и требует ответа на ряд вопросов, которые в комплексе или частично еще не поднимались ни одним из направлений историографии. А именно: сравнительный анализ процесса организации, подготовки и боевого применения белорусских коллаборационистских формирований; роль политического коллаборационизма в этом процессе; значение фактора национальных отношений и т.п. Кроме того, существенного уточнения требуют количественные и качественные показатели белорусских частей и подразделений в составе силовых структур гитлеровской Германии. Все эти и другие аспекты проблемы белорусского военного коллаборационизма автор попытался рассмотреть и проанализировать в процессе своего исследования.

Данное исследование было подготовлено на основе широкого и разнообразного круга источников, которые можно сгруппировать по следующим категориям:

• опубликованные документы и материалы;

• архивные (неопубликованные) материалы;

• воспоминания и дневники участников описываемых событий;

• периодическая печать, выходившая за указанный период.

Учитывая их содержание, происхождение и авторство, весь комплекс опубликованных документов и материалов можно условно сгруппировать следующим образом. Это документы и материалы: (а) органов государственного руководства Германии, (б) командования германских вооруженных сил; (в) органов военно-политического руководства СССР и советского движения Сопротивления; (г) организаций белорусского национального движения, коллаборационистских организаций и добровольческих формирований; (д) других национальных антисоветских организаций, коллаборационистских организаций и добровольческих формирований.

Первая группа опубликованных источников представляет собой официальные документы и материалы высших органов власти нацистской Германии, отвечавших за формирование различных направлений «восточной» политики. Главным образом, это информация о политических и военных целях германского руководства в войне против СССР, роли национального фактора в этих целях, структуре и функциях оккупационного режима[37].

Значительное место в материалах официальных органов руководства нацистской Германии занимают документы различных учреждений оккупационной администрации, которые отвечали за проведение «восточной» политики на местах. В данном случае, это официальная переписка между Министерством по делам оккупированных восточных областей и рейхскомиссариатом «Остланд» и генеральным округом «Белоруссия», переписка между руководством этих административных единиц и их представительствами на местах и т.п. В целом, эта переписка касается политического и социального положения на оккупированных территориях, противоречий между ветвями оккупационной администрации, их отношения к деятельности коллаборационистских организаций, взаимоотношений различных групп как белорусского, так и других национальных движений. Значительное место в этих документах уделяется развитию партизанского и подпольного движения (главным образом, советского и польского), и их влиянию на ситуацию в оккупированной Белоруссии[38].

В вышеуказанных документальных источниках речь идет, в основном, о причинах создания белорусских коллаборационистских формирований и влиянии на этот процесс общественно-политической ситуации на территории Белоруссии. Из следующей группы источников – документов и материалов командования германских вооруженных сил – можно узнать о самом процессе создания и применения этих формирований. Но, следует подчеркнуть, не всех, а только полицейских частей, некоторых вспомогательных подразделений и соединений войск СС[39].