М. Вейнбаум БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ-ПРОВОКАТОРОМ?[56]

М. Вейнбаум БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ-ПРОВОКАТОРОМ?[56]

Два человека -- Александр Орлов и Исаак Дон Левин -- в двух статьях в очередном номере еженедельника "Лайф" доказывают, что Сталин служил в царской Охранке, что он был и революционером, и шпионом, агентом-провокатором, вроде Азефа, вроде большевика и члена Четвертой Государственной думы Малиновского и других.

Александр Орлов, он же Лев Лазаревич Никольский, в прошлом (до середины 1938 года) видный чиновник НКВД, а позже невозвращенец и автор "Тайной истории преступлений Сталина". Исаак Дон Левин -- американский журналист и антикоммунистический деятель.

Сведения о провокаторской деятельности Сталина оба получили из разных источников, в разные времена -- Орлов в 1937 году, а Дон Левин в 1947-м. Оба более или менее убедительно объясняют, почему они не огласили своих сведений при жизни Сталина. Показания обоих не совпадают и частично даже противоречивы.

Орлов порвал со Сталиным в 1938 году, когда находился в Испании. Он бежал во Францию. Советский дипломатический паспорт дал ему возможность немедленно получить визу в Канаду и затем в США. Отсюда Орлов написал длинное письмо Сталину, в котором перечислил его преступления и предупредил, что опубликует их, если диктатор тронет его мать или тещу, оставшихся в Советском Союзе. Если его убьют, предупреждал Орлов Сталина, разоблачения будут опубликованы лицами, в руках которых они находятся.

О "самом страшном" преступлении Сталина -- о его связи с Охранкой -- Орлов в письме даже не намекнул. Он опасался, что Сталин придет в ярость и ни перед чем не остановится, чтобы схватить Орлова, вынудить пыткой обнаружить место нахождение своих записок и затем уничтожить его.

Даже после смерти Сталина Орлов не решился рассказать об этом его преступлении. Он боялся, что наследники Сталина и тогда его "верные соратники" также не потерпят такого разоблачения и расправятся с ним. Начавшееся в Советском Союзе развенчание Сталина убедило Орлова раскрыть величайшую тайну Сталина.

"Хрущев, -- говорит он, -- несомненно знает эту тайну, и у меня нет больше причин молчать о ней".

Важно все же отметить, что если Орлов только теперь решился раскрыть тайну, которую узнал от своего двоюродного брата Зиновия Кацнельсона, то намекнул о ней и для посвященных довольно прозрачно в своей книге, вышедшей в 1953 году, после смерти Сталина.

Эти единственные загадочные строки в его книге очень меня интриговали. Я привел их в недавней своей статье (21 марта) и просил, но не получил, разъяснения у самого Орлова во время встречи с ним. Привожу их еще раз, потому что они могут служить частичным подтверждением нынешнего рассказа Орлова. Вот что напечатано у него на 240-й странице:

"Вопреки тому факту, что дело Тухачевского и семи казненных генералов исторически менее важно, чем московские процессы старых большевиков, ему суждено занять в истории более значительное место, чем оно, само по себе, заслуживает. Я утверждаю это, потому что знаю из абсолютно неопровержимого и авторитетного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с одной из самых страшных тайн Сталина, которая, когда она раскроется, прольет свет на многое, что в поведении Сталина казалось непостижимым".

Я опять беседовал с Орловым накануне появления его и Дон Левина разоблачений в "Лайф". На мой вопрос, что, по его мнению, является главной причиной антисталинской кампании за железным занавесом, он ответил:

"Главная, если не единственная, причина, я уверен, это то, что наследники Сталина обнаружили документы о его провокаторстве. Фотокопии этих документов были в руках большой группы людей. Их имели Тухачевский, Гамарник, Якир, Косиор, который покровительствовал Хрущеву и выдвигал его. Их имели и другие лица. Сталин постарался всех их уничтожить, а их семьи отправить в ссылку.

Кое-кто, однако, уцелел. Кое у кого, вероятно, эти фотокопии были запрятаны. Многие жертвы Сталина выпущены на свободу. По-видимому, некий владелец этих фотокопий принял меры, чтобы они стали известны кому следует. Такой человек мог переслать их по почте "видному члену правительства".

"Лично я уверен, -- продолжал Орлов, -- эти фотокопии оказались в руках Жукова, пользующегося в народе широкой популярностью. Он представил их наследникам Сталина, и тем пришлось заняться разоблачением Сталина".

Я напомнил Орлову, что в разоблачениях Сталина и намека нет на его провокаторстве. Напротив, изобличители признают революционные заслуги покойного диктатора.

Он ответил:

"Совершенно верно. Преклонение перед Сталиным насаждалось десятки лет, на нем воспитались миллионы. Внезапное сообщение, что Сталин был в прошлом царским шпионом, было бы страшным шоком. Надо население подготовить к этому. Надо провести дискредитирование Сталина постепенно. Помяните мое слово, Хрущев в своем секретном докладе подтвердил правдивость моей книги. Месяцев через шесть он или кто-либо другой подтвердит и теперешний мой рассказ о провокаторстве Сталина".

Еще вопрос: не считаете ли вы, что такого рода разоблачения очень опасны для самих разоблачителей, для Хрущева, Булганина и Ко?

"Очень даже опасны. Они рискуют многим. Но было еще больше риска в попытке замолчать преступления Сталина и предоставить разоблачение его их противникам. Кроме того, они были вынуждены выступить с разоблачениями под давлением армии. Командный состав покойного диктатора ненавидел. Он не мог простить ему ни дела Тухачевского с расстрелом пяти тысяч офицеров, ни многочисленных унижений, которым подвергались при нем военные. Если Жуков получил фотокопии, доказывающие причастность Сталина к Охранке, а я уверен, что они скорее всего были доставлены именно ему, то он и настоял на развенчании Сталина".

На мое предложение Орлову высказаться по поводу документа Дон Левина он ответил, что статьи Левина еще не читал, с документом ознакомился только поверхностно и никакого пока суждения о нем не имеет.

Дон Левин, как мною уже было указано, произвел сам обстоятельное расследование достоверности предъявленного им документа.

Сведение о том, что Сталин доносил в Охранку на неугодных ему членов партии, закавказских меньшевиков, давно сообщалось в эмигрантской печати. Грузинский меньшевик Ной Жордания категорически отстаивал правильность этих сведений.

Дон Левин произвел тщательную проверку документа и приводит ряд доводов в пользу его достоверности.

- Документ получен им от лиц, заслуживающих доверия.

- Известный эксперт Осборн установил, что бумага, на которой он напечатан, иностранного происхождения и что написано письмо (документ) на русской машинке "Ремингтон".

- Такие машинки в дореволюционные годы имелись во всех русских правительственных учреждениях.

- Автор письма Еремин действительно существовал и одно время служил в Киевской Охранке под начальством генерала Спиридовича.

- С гораздо меньшей достоверностью Левину удалось установить существование адресата, Железнякова.

Всего этого, однако, недостаточно, чтобы поверить в достоверность документа. Многое в нем вызывает сомнение.

Так, совершенно не установлено, что в уездном городе Енисейске было Охранное отделение. На документе отсутствует печать и название города.

Департамент полиции мог бы наряду с фамилией Джугашвили привести его литературный в то время псевдоним -- Сталин. Но в то время этот псевдоним мало кому был известен. Было бы естественно, чтобы во внутренней переписке с жандармским управлением Департамент полиции наряду с подлинной фамилией сотрудника упомянул его кличку в Охранке, а не литературный псевдоним; отсутствие такой клички в данном документе вызывает недоумение.

В документе упоминается, что по возвращении из ссылки Сталин "становится агентом Петербургского Охранного отделения". Департамент полиции, мне кажется, не называл своих служащих "агентами", предпочитая определять их как "сотрудников" или "секретных сотрудников".

Подозрительно и упоминание насчет выборов Сталина в ЦК партии в г. Праге. В Малой советской энциклопедии говорится, что Сталин был "кооптирован", а не выбран и не в Праге, а "после Пражской конференции". Есть и другие соображения, вызывающие сомнения в достоверности этого документа.

Я отнюдь не берусь утверждать, что Сталин не был или не мог быть агентом-провокатором. Этот человек был способен на любое подлое дело. Но мне кажется, что пользование сомнительными документами в борьбе с захватчиками власти может причинить больше вреда, чем пользы.

Во всяком случае, простой и ничем не документированный рассказ Александра Орлова, по моему мнению, заслуживает больше доверия, чем документ, предъявленный Левиным.

Очень возможно, что Хрущев подтвердит рассказ Орлова о провокаторстве Сталина, как он уже подтвердил его данные о зверствах этого человека. И тогда можно будет вспомнить слова Шекспира:

"Есть многое на свете, друг Горацио, о чем во сне не снилось вашим мудрецам".

ДОКУМЕНТ, ИЗОБЛИЧАЮЩИЙ СТАЛИНА

В номере "Нового русского слова" от четверга[57] был напечатан сенсационный документ, устанавливающий факт сотрудничества Сталина с Охранным отделением. Оригинал документа находится в руках известного журналиста Исаака Дон Левина, который рассказал в последнем номере журнала "Лайф", как документ этот попал в Соединенные Штаты и был предоставлен в его распоряжение.

Документ был взят из архивов Охранного отделения полковником Руссияновым[58], вывезшим его из Енисейска в Китай. В Китае письмо перешло в руки проф. М. П. Головачева и тот привез его в Соединенные Штаты.

От М. П. Головачева документ перешел в руки трех известных в эмиграции политических и общественных деятелей: В. С. Макарова, бывшего посла С. Бахметьева и Б. Сергиевского.

За несколько дней до опубликования документ был передан А. Л. Толстой, которая поместила его в сейфе Кемикал Корн Эксчендж Бэнк. По соглашению между В. С. Макаровым и его политическими единомышленниками документ был еще раньше передан для использования журналисту И. Дон Левину, который повез его снимок в Европу и там предъявил бывшему генералу Охранного отделения Александру Спиридовичу; Спиридович удостоверил подпись Еремина, стоящую под документом. Известный американский эксперт по разного рода историческим документам Альберт Д. Осборн со своей стороны установил, что письмо написано на бумаге русской довоенной фабрикации и на пишущей машинке Ремингтон No 6, того типа, которым пользовались в Охранном отделении.

На основании всего собранного им материала И. Дон Левин убежден, что документ, напечатанный им в "Лайф" и воспроизведенный в "Новом русском слове", не фальшивка, а подлинное письмо, наскоро написанное зав. Особым отделом Департамента полиции Ереминым начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову.

А. Жерби. СТАЛИН БЫЛ АГЕНТОМ ОХРАНКИ[59] (Срочное письмо из Нью-Йорка)

На конференции представителей всей американской печати в Нью-Йорке, а также и иностранной, 18 апреля, Александра Львовна Толстая сделала сенсационное сообщение о документе, изобличающем Сталина в том, что от 1906 г. до 1912 г. он служил в Охранке. Ее поддержал известный писатель Исаак Дон Левин, написавший в свое время биографию Сталина. Он же в статье в журнале "Лайф" от 19 апреля дал подробное описание, как он в течение нескольких лет проверял аутентичность вышеназванного документа, составляющего в настоящее время собственность Толстовского фонда.

Постараюсь вкратце передать обширный материал, предлагаемый журналом "Лайф" и бывший предметом конференции печати. Документ представляет собой письмо Департамента полиции, адресованное начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову 12 июля 1913 г. [... ][60]

И. Дон Левин получил этот документ от трех лиц с безупречной репутацией, купивших его от проф. М. П. Головачева, беженца, жившего в Шанхае. Эти лица следующие: Вадим С. Макаров, сын русского адмирала, в настоящее время работающий в Соединенных Штатах в качестве инженера; Борис Бахметьев, прежний русский посол в Соединенных Штатах от Временного правительства; Борис Сергеевский, пионер русской авиации и ныне работающий в качестве пилота в США. Головачев же, продавший им этот документ, получил его от полковника Русианова, офицера царской полиции, во время февральской революции разгромившего Охранку в Енисейске, и увез его в Шанхай, спасаясь от октябрьского переворота. В одну из своих поездок в Соединенные Штаты он продал документ вышеназванным трем лицам.

И. Дон Левин задался целью установить аутентичность названного письма, не очень доверчиво отнесясь к этому делу. Для этого он ездил несколько раз в Европу. Там он встретился с известным генералом Охранки Александром И. Спиридовичем. Он знал очень хорошо Еремина, которого он рекомендовал в 1905 г. на пост начальника Охранного отделения в Киеве, после того как сам был тяжело ранен в произведенном на него, Спиридовича, покушении. Он признал подпись Еремина. Мало того, у него сохранился серебряный графин, преподнесенный ему служащими Киевского Охранного отделения, когда он оправился от покушения. На этом графине была подпись Еремина, точь-в-точь сходная с подписью на документе. Этот графин Спиридович подарил Дон Левину, у которого он находится и по сей час.

Дон Левин не ограничился расспросами Спиридовича. Он знал, что многие документы фальсифицируются с политическими целями. Большевикам было известно, по циркулирующим слухам, о существовании этого документа. Но никто не верил; даже Троцкий, ярый враг Сталина, относился к ним скептически. Дон Левин обратился к мистеру Альберту Д. Осборну, самому выдающемуся эксперту по вопросу об аутентичности документов. Осборн установил лабораторными изысканиями, что бумага документа происхождения не американского, не западноевропейского и очень давнишнего периода, до первой мировой войны. Он проверил и машинные буквы, сравнив их с теми, какие получались на машинках Ремингтона No 6, ввозимых в Россию до революции. Был разыскан в библиотеке имени Гувера в университете американского города Станфорд документ-письмо Департамента полиции в Петербурге, датированное "5-ое ноября 1912", около восьми месяцев до даты письма Еремина. Осборн после тщательной лабораторной проверки установил, что "оба документа с большой вероятностью были отпечатаны на пишущих машинках того же типа".

Дон Левин разыскал даже знаменитого провокатора Николая Золотые Очки, бывшего помощника начальника Петербургского Охранного отделения, т.е. Н. Доброскока, который мог бы дать ему точные сведения. Увы, когда он его разыскал в Берлине под фамилией Добролюбова в качестве пономаря при русской церкви в Берлине, он его не застал больше в живых.

Сопоставляя все факты, полученные им после самой кропотливой работы, Дон Левин пришел к полному убеждению, что документ, подписанный Ереминым, аутентичны. Нет сомнения, высказывали свое мнение журналисты, присутствовавшие на конференции печати, что обо всем этом стало известно Хрущеву и Ко. и этим можно, хотя бы отчасти, объяснить тот вольт-фас, который произошел на 20-м съезде, и процесс развенчивания Сталина. Дальнейшее может раскрыть много интересного[61].

Нью-Йорк, 18 апреля.

А. Михайловский. О ДОСТОВЕРНОСТИ ДОКУМЕНТА О СТАЛИНЕ[62]

Многоуважаемый Марк Ефимович!

В редактируемой Вами газете помещена Ваша статья: "Был ли Сталин агентом-провокатором?" В этой статье Вами приведен ряд сомнений относительно достоверности сенсационного документа, свидетельствующего о службе Иосифа Сталина в царской Охранке.

Попытаюсь рассеять Ваши сомнения.

1. В городе Енисейске было Охранное отделение. Оно ведало делами нескольких уездов в бассейне реки Енисей. По этой причине на документе не указано название города.

2. На документах Департамента полиции, имевших характер внутренней переписки, никогда печать не ставилась. Если ставилась печать, то этому предшествовало: "что подписью и приложением печати удостоверяется".

3. В системе Департамента полиции не употребляли слова: "сотрудник, секретный сотрудник". Тогда в обиходе были: "агент, секретный агент". "Сотрудник" - родился в Советской России.

4. В Департаменте полиции существовал такой порядок: если агент, работавший на два фронта, становился в оппозицию к царскому режиму, то его кличка не упоминалась. В случае новой вербовки такой агент получал новую кличку. В свете этого факта из Департамента полиции был послан документ от 12 июня 1913 года начальнику Енисейского Охранного отделения.

5. Для полицейского чиновника Еремина было совершенно безразлично: был ли Сталин избран или кооптирован на сессии ЦК партии в Праге. Он считался с фактом, что Сталин вошел в состав ЦК и после этого порвал связь с Охранкой. В документе г-на Еремина: "После избрания Сталина в ЦК... " надо полагать, что речь идет о вхождении, Сталина в ЦК.

Примите мои уверения в совершенном к Вам почтении

г. Чикаго.

Г. Аронсон ПОДЛИННЫЙ ДОКУМЕНТ ИЛИ ФАЛЬШИВКА?[63]

Не входя в рассмотрение вопроса, служил ли Сталин до революции в царской Охранке, и не располагая никакими данными по этому вопросу ни "за", ни "против", я хочу только прибавить несколько доводов в пользу тех сомнений в подлинности приведенного И. Дон Левиным документа в его статье в "Лайфе", которые высказал М. Е. Вейнбаум в "НРС" 21 апреля. Эти доводы следующие:

- Фраза, приведенная в документе, о том, что "Сталин по возвращении в Петербург стал в явную оппозицию к правительству", представляется мне совершенно не соответствующей обычному стилю Департамента полиции. Да она и не соответствует стилю, принятому в публицистике тех лет. К тому же надо иметь в виду, что большевики были партией революции, а не оппозиции. Об "оппозиции правительству" можно было говорить в применении к кадетам, а не больше викам.

- Странно, что в документе, датированном 1913 годом, упоминается Петербург без прибавления "Санкт" или буквы "С". В официальной корреспонденции строго придерживались официального наименования столицы.

- Вызывает сомнения и то обстоятельство, что документ подписан одним лицом, Ереминым, на бланке "Заведующий Особым отделом Департамента полиции". Выясняя этот вопрос, я имел возможность видеть свыше двадцати фотокопий документов, исходивших от Департамента полиции за годы 1902-1907. Всюду бланк имеет другой вид, а именно: "Министерство внутренних дел. Департамент полиции. По Особому отделу".

- Затем каждый документ Департамента полиции имеет не меньше двух подписей, обычно -- три подписи. Вот, например, типичный циркуляр Департамента полиции, разосланный жандармским управлениям и Охранным отделениям, -- от 21 сентября 1907 г. за No 135424. Он сопровождается следующими подписями. Подписал: За вице-директора Пешков. Скрепил: За заведующего отделом Еремин. Верно: За помощника делопроизводителя Луценко. Причем только третья подпись оригинальная, две первых -- на пишущей машинке.

- В документе упоминается, что по прибытии в Петербург "Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения". М. Е. Вейнбаум правильно усомнился в том, насколько Департамент полиции называет своих служащих "агентами".

Правда, при тайной полиции существовала "внутренняя агентура", но, насколько можно заметить, жандармы в своих мемуарах (например, П. Заварзин в книге "Работа тайной полиции", Париж, 1924 г. ) никогда не пишут об агентах, а всегда о "секретных сотрудниках". Да и в циркулярах Департамента полиции, например, от 5 июля 1907 г., за подписью Курлова и других, говорится: "Получены сведения, что мещанин Цехновицер и некий Деллер шантажируют под видом секретного сотрудничества разных лиц" и т. д.

- М. Е. Вейнбаум совершенно прав, когда удивляется, что в документе наряду с Джугашвили приводится имя Сталина, в те годы почти неизвестное ни в литературе, ни даже в партии большевиков, где он именовался Коба, Иванович, Васильев и др. Неверно и указание в документе, что Сталин был избран в ЦК в г. Праге, когда официальные источники говорят о его кооптации и то "после Пражской конференции". Авторы документа могли этого не знать и не понимать разницы, -- тем не менее она существенна с точки зрения организационных нравов у большевиков.

Можно было бы привести еще другие соображения, вынуждающие признать, что мы в данном случае имеем дело не с подлинным документом, а с фальшивкой, -- каких одно время в русской эмиграции расплодилось немало и по разнообразным случаям. Общеизвестно, в частности, что на Дальнем Востоке фабрикация таких фальшивок, рассчитанных на малоопытных людей, одно время была довольно широко поставлена.

Хочется еще добавить к сказанному, что за границей после революции проживал бывший начальник С.-Петербургского Охранного отделения ген. Герасимов, опубликовавший на французском языке свои мемуары, который, несомненно, был бы осведомлен о службе Сталина в Охранке. Что могло побудить его скрыть этот красноречивый факт, если бы он соответствовал действительности? И что могло Виссарионова из Департамента полиции, руководившего деятельностью Малиновского, скрыть на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии при Временном правительстве в 1917 г. -- скрыть, что он "вел" того же Сталина в качестве секретного сотрудника?

СЕНСАЦИОННАЯ ТАЙНА ОСУЖДЕНИЯ СТАЛИНА[64]

"Лайф" напечатал статью бывшего генерала НКВД Александра Орлова, который разоблачает причины антисталинской кампании в СССР. В 1938 году Орлов служил при испанских лоялистах во время гражданской войны в Испании. Потом он перебежал в Канаду и затем в США.

Орлов в своей статье описывает и дело маршала Тухачевского позднее, в 1937 году, расстрелянного по приказу Сталина. Орлов рассказывает о своей встрече в Париже с Павлом Аллилуевым, свояком Сталина. Орлов спросил Аллилуева, почему расстрелян маршал Тухачевский и другие маршалы и генералы.

Тот ответил: "Александр, никогда не говори со мной о деле Тухачевского. Знать об этом -- это все равно, что дышать ядовитым газом".

В 1939 году Орлов узнал о внезапной и необъяснимой смерти Павла Аллилуева. Орлов в 1953 году опубликовал книгу "Секретная история преступлений Сталина". В книге Орлов описывал, что "дело маршала Тухачевского было связано с самым ужасным секретом Сталина, который, если будет опубликован, прольет свет на необъяснимое поведение Сталина".

Орлов указывает, что это же разоблачение объясняет, почему Хрущев и другие поспешили отмежеваться от преступлений Сталина и развенчать миф о его величии.

Дальше Орлов приводит уже известное, что на 20-м съезде советской коммунистической партии Хрущев объявил, что Сталин сфабриковал обвинение против маршала Тухачевского и других лидеров армии в 1937 году и расстрелял до 5000 невиновных офицеров. Орлов говорит, что Хрущев знает больше про Сталина, но не сообщает всего.

В январе 1937 года Орлов был в госпитале в Париже. Ему позвонил резидент НКВД во Франции, Смирнов. "Я вас поражу", -- заявил он весело. Затем он передал трубку кузену Орлова Зиновию Кацнельсону. Кацнельсон в 1937 году был помощником главы НКВД на Украине. Он был дружен с членом Политбюро Станиславом Косиором и часто видел Сталина.

Далее Орлов сообщает, что когда Сталин уговорился с начальником НКВД Ягодой устроить показной процесс в Москве, он дал Ягоде совет, который тот принял за приказ. Сталин заявил, что было бы полезно, если бы НКВД мог доказать, что некоторые лица, подвергнувшиеся чистке, были до революции агентами Охраны.

Сталин предлагал, конечно, чтобы "документальное доказательство" было подделано. Ягода нашел это рискованным. Он решил достать офицера Охраны, чтобы он показал, что некоторые обвиняемые, намеченные Сталиным, были царскими агентами.

Но найти живого офицера Охраны было труднее, чем думал Ягода, так как многие бежали, другие были ликвидированы.

Архивы старой полиции держались в разных городах, многие в Ленинграде. Большая коллекция их держалась в кабинете предшественника Ягоды, Менжинского. Эти архивы были переданы офицеру НКВД Штейну, помощнику начальника департамента, готовившего первый московский процесс.

Однажды Штейн напал на аккуратную папку бумаг, которые помощник начальника царской Охраны, Виссарионов, хранил для себя. Штейн нашел анкету с небольшой карточкой Сталина на ней.

Но при изучении Штейна охватил страх и ужас. Это были доклады и письма, написанные почерком Сталина, знакомым Штейну, адресованные Виссарионову. Папка была о Сталине, агенте-провокаторе царской тайной полиции.

Штейн с папкой вылетел в Киев показать ее своему другу, В. Балицкому, члену Политбюро партии на Украине и члену ЦИК партии СССР. Он же был главой НКВД на Украине.

Балицкий был так же потрясен, как и Штейн. Они вызвали Зиновия Кацнельсона. Они сделали анализ о возрасте документа и установили почерк.

Сталин, без сомнения, был агентом тайной царской полиции и был активным еще в конце первой половины 1913 года. В папке не только были донесения Сталина, но оказалось, что он старался выдвинуться в тайной царской полиции.

Ряд донесений Сталина касался 4-й Думы. Большевистская фракция в ней имела шесть депутатов во главе с Романом Малиновским. Когда архивы Охраны были вскрыты после февральской революции, выяснилось, что Малиновский был всегда царским агентом и предавал товарищей-коммунистов в большом масштабе. После прихода большевиков к власти Малиновского судили, признали виновным и расстреляли.

Ленин руководил партией из-за границы, Малиновский был его главной рукой в России и имел право добавлять членов в ЦК по своему усмотрению. В 1912 году Малиновский назначил Сталина в ЦК. Сталин тогда жил в Петербурге и несколько раз служил связью между Малиновским и Лениным. В течение этого выдвижения на доверительное положение в рядах большевиков Сталина арестовывали, но ему как-то удавалось спасаться.

К 1913 году руководителям Охраны Сталин уже был не нужен и его сослали в Туруханский край. Там он оставался до февральской революции.

Далее Орлов сообщает, что Кацнельсон и Балицкий сообщили факты двум своим друзьям: генералу Якиру, командующему войсками на Украине, и Косиору, члену Политбюро, фактическому диктатору Украины. (Косиор, ликвидированный в 1938 году, был обелен на XX съезде Коммунистической партии. )

Генерал Якир вылетел в Москву и сообщил об этом своему другу Тухачевскому, главнокомандующему армией, личная антипатия которого к Сталину была известна. Тухачевский доверил секрет помощнику комиссара обороны Гамарнику и генералу Корку. Позднее, видимо, сообщили другим чинам армии.

Из этого создался заговор, возглавлявшийся маршалом Тухачевским, для свержения Сталина. Заговорщики выработали план действий. Они решили вместе рисковать жизнью, чтобы спасти страну от агента-провокатора.

В феврале 1937 года генералы Красной Армии еще "собирали силы", как сказал Кацнельсон. Они еще не договорились о твердом плане переворота. Но Тухачевский был склонен к следующей схеме.

Под каким-либо предлогом он уговорил бы комиссара обороны Ворошилова просить Сталина созвать высшее совещание по военным делам Украины, Московского военного округа и некоторых других военных округов, командующие коими входили в заговор. Тухачевский и другие заговорщики явились бы с верными людьми. По данному сигналу два отборных полка оцепили бы главные подходы к Кремлю, чтобы преградить путь войскам НКВД. В этот момент заговорщики объявили бы Сталину, что он арестован. Тухачевский был уверен, что все в Кремле будет выполнено без осложнений.

Кацнельсон объяснил, что были два предположения, что делать со Сталиным потом. Тухачевский и другие генералы были за то, чтобы убить Сталина на месте, после чего созвать ЦИК и показать папку полиции. Косиор, Балицкий, Кацнельсон и другие (видимо, не военные) хотели арестовать Сталина и представить его на пленарную сессию ЦИК и представить обвинение в полицейском прошлом.

Далее Орлов пишет, что Кацнельсон попросил Орлова, в случае неудачи заговора и его расстрела, позаботиться об его детях.

"Как может быть неудача, -- заявил ему Орлов, -- Тухачевский уважаемый глава армии. Московский гарнизон в его руках. Он и его генералы имеют пропуски в Кремль. Тухачевский регулярно делает доклады Сталину и не подозревается. Он созовет совещание, вызовет два полка, вот и все".

11 июня 1937 года Орлов услышал сообщение радио Тулузы об аресте маршала Тухачевского и других генералов за измену.

[...] июня произошло официальное советское сообщение, что военный суд состоялся и казнены восемь высших военных: Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Путна, Эйдеман, Фельдман и Примаков. Штейн, офицер НКВД, открывший папку Охраны о Сталине, застрелился. Косиор, несмотря на положение члена Политбюро, расстрелян. Гамарник застрелился до расстрела генералов. Балицкий был расстрелян.

В июле 1937 года Орлов получил сообщение о расстреле своего кузена, Зиновия Кацнельсона.

Далее Орлов пишет, что, как ему сказал Кацнельсон, было сделано несколько фотостатов с папки Охраны о Сталине и их содержания. Он задумывался, куда они делись. Орлов думал, что при пытках жертв 1937 года могли обнаружиться некоторые фотостаты. Орлов также думает, что кто-то показал разоблачающую папку теперешним лидерам Кремля. Он думает, что документы сохранил кто-нибудь из военных или родственников военного.

Он пишет:

"Могло бы быть, что генералу Жукову дали документы и что он показал их "коллективному руководству" как раз, когда Хрущев созывал 20-й съезд коммунистической партии? Я знал генерала Жукова, когда он приезжал в Испанию наблюдателем во время гражданской войны. Я говорил с ним несколько раз, и у меня создалось впечатление, что Жуков не приближенный и не ставленник Сталина. Пятно 1937 года на чести Красной Армии должно было беспокоить его военную совесть с тех пор. Поражения, приписанные генералам во второй мировой войне, . и победы, неправильно приписанные Сталину, должны были отразиться. Жуков был бы человек, более всего вероятный принять папку Охраны о Сталине и принять меры.

Как бы это ни случилось, я уверен, что документальные доказательства, что Сталин был агентом полиции, были предъявлены теперешнему "коллективному руководству". У кремлевцев не было реального выхода, кроме как попытаться разрезать веревку, связывавшую их с узурпатором и обманщиком, имевшим мало параллелей во всей истории. Риск был громадный, но, если они быстро и полностью не отрекутся от царского агента, они сами могли рисковать тем, что ужасная тайна в конце концов откроется, теперь раз самого Сталина больше нет, чтобы ее держать утаенной. И, возможно, были такие люди, как маршал Жуков и другие, -- которые предупредили, что факты не останутся в тайне, если миф о Сталине не ликвидируют окончательно.

Не будет невероятно, что сам Кремль когда-нибудь откроет тайну виновности Сталина, хотя бы лишь для того, чтобы эта тайна иным путем не дошла до русского народа. Опубликование этой статьи может ускорить официальное разоблачение. Пока же антисталинской кампанией люди Кремля подготовляют своих русских подданных к предстоящему потрясению.

Но свободному миру лучше приготовиться к новым потрясениям также. Наследники бывшего агента Охраны Сталина реально не порвали с его наследием. Они не отреклись от сталинской политики -- беспощадно подавлять противоположное политическое мнение. Они не открыли ворота концентрационных лагерей, наполненных Сталиным. Меньше всего Хрущев и его "коллективное руководство" отреклось, словом или делом, от порабощения других наций, чего добивался Иосиф Сталин. В действительности своими текущими действиями они отчаянно стараются снять с себя пятно Сталина, чтобы еще лучше проводить такую манию величия", -- заканчивает А. Орлов.

А. Жерби. РАЗОБЛАЧЕНИЯ О ДЕЛЕ ТУХАЧЕВСКОГО И НОВЫЕ СВЕДЕНИЯ О СТАЛИНЕ[65]

(Письмо из Нью-Йорка)

В поступившем уже 19 апреля номере "Лайф" от 23 апреля напечатана пространная статья генерала Александра Орлова, одного из главных деятелей НКВД, ставшего невозвращенцем в 1938 г. и выпустившего в 1953 г. книгу "История преступлений Сталина". Статья пространная, в пять больших страниц. Передать ее полностью нет возможности, и я попытаюсь дать самые интересные выдержки, проливающие свет на ужасное дело ген. Тухачевского и нескольких выдающихся маршалов и генералов, расстрелянных одновременно с ним.

Как и И. Дон Левин, Орлов утверждает, что Сталин был агентом Департамента полиции, и приводит факты, подтверждающие, это обвинение. Лично оговариваюсь: как ни поразительны они своим совпадением с тем, что пишет в том же номере "Лайф" такой серьезный исследователь-историк, как И. Дон Левин, мы, старые эмигранты, видавшие виды, должны относиться к ним осторожно, ожидая полной и достоверной проверки.

Александр Орлов, будучи послан Сталиным в 1936 г. в качестве высшего представителя НКВД в Испанию, где бушевала гражданская война, в один из своих частых наездов в Париж, в феврале 1937 года, попал в автомобильную катастрофу и должен был несколько недель пролежать в больнице. Там его посетил его двоюродный брат, всецело преданный ему Зиновий Борисович Кацнельсон, занимавший пост заместителя начальника НКВД на Украине и, благодаря своему положению, бывший в тесной связи со многими могущественными деятелями организации, державшей всю страну в ежовых рукавицах по приказу "отца народов".

Перед своим другом Орловым этот чекист никогда не скрывал ни своих мыслей, ни получаемых им свыше сведений, вполне доверяя ему. Это доверие было взаимным. Вот что он откровенно рассказал ему в парижской больнице, где не было микрофонов. То были страшные тридцатые годы.

Сталин замышлял свои кровавые чистки. Он предложил Ягоде найти бывшего служащего прежней охранки, который на процессе против старых большевиков мог бы засвидетельствовать, что такие и такие старые большевики были агентами Департамента полиции, что облегчило бы их уничтожение. Ягода принял это предложение как приказ. Он отверг мысль о фабрикации подложных документов, зная, как скользка такая затея, и поручил своему подручному, одному из высших служащих Чека, некоему Штейну, разыскать нужного человека.

Задача была трудная, почти невозможная, ибо все бывшие служащие охранки и Департамента полиции были расстреляны либо скрывались под чужой фамилией в глухих уголках обширной страны. Штейн решил копаться в многочисленных архивах различных охранных отделений, сохранившихся после их разгрома. И в один прекрасный день он напал на особо тайное досье бывшего помощника начальника Департамента полиции, Виссарионова, в котором хранились особо секретные документы, как было указано на обложке. И к своему ужасу Штейн увидел небольшой "вопросник" с приложенной к нему фотографической карточкой, в которой он узнал не кого иного, как... Сталина, когда он был еще молодым человеком. В самом досье лежала куча всевозможных донесений, написанных хорошо известным Штейну почерком всесильного диктатора. Из них ясно вытекало, что Сталин в свое время был агентом-провокатором.

Такое открытие было смертным приговором для Штейна. После нескольких бессонных ночей он отвез его в Киев показать своему личному другу, В. Балицкому, своему прежнему начальнику, влиятельному члену Украинской коммунистической партии, члену Центрального Комитета Коммунистической партии СССР. В то же время он был главой НКВД на Украине.

Балицкий был так же потрясен, как и Штейн. Он вызвал своего помощника Зиновия Кацнельсона, и все документы были подвергнуты тщательной проверке с помощью лабораторных приемов, чтобы установить происхождение бумаги и установить подлинность найденных страшных документов и почерк. Все опыты удостоверили, что документы были настоящие.

Несколько из найденных докладов Сталина Виссарионову касались 4-й Думы, в которой большевистская фракция состояла из шести человек, среди которых был Роман Малиновский, впоследствии расстрелянный большевиками после того, как найденные в Охранке документы доказали, что он был провокатором и что он выдал многих из своих товарищей. Из найденных Штейном писем Сталина, адресованных Виссарионову, вытекало, что Сталин был осведомлен о роли Малиновского и подкапывался против него перед своим начальством в Департаменте полиции.

Там же нашлось письмо Сталина, адресованное тов. министра внутренних дел Золотареву, в котором он давал подробные сведения о конференции старых видных большевиков (Ленин, Зиновьев, Каменев, Трояновский, впоследствии посол в Соединенных Штатах, Малиновский и др.), состоявшейся в январе 1913 года в Кракове, в квартире Ленина. Золотарев заведовал делами Охранки в Департаменте полиции. В этом письме Сталин-агент утверждал, что, судя по поведению Малиновского на этой конференции, он в душе был предан Ленину, а не Департаменту полиции, и предлагал отставить его от должности агента Департамента полиции, ибо, мол, он не заслуживает доверия. На этом письме Золотарев сделал пометку: "пишущаго сие отправить в Сибирь".

Несколько недель спустя Сталин был арестован и отправлен в Туруханск, откуда его освободила февральская революция.

Так плачевно закончилась карьера Сталина-провокатора. В 1917 г. он начал новую, более удачную...

Балицкий и Зиновий Кацнельсон, потеряв самообладание, посвятили в свое открытие двух могущественных людей на Украине -- генерала И. Е. Якира, командующего всеми военными силами Украины, и Станислава Косиора, члена Политбюро и фактического диктатора Украины (оба погибли впоследствии вместе с Тухачевским). Тогда Хрущев был под начальством Косиора.

Ген. Якир полетел в Москву и откровенно рассказал все своему другу и однокашнику Тухачевскому, главнокомандующему Советской Армией, неприязнь которого к Сталину была всем известна. Тухачевский, в свою очередь, посвятил в это дело своего помощника ген. Гамарника, известного своей честностью. К ним присоединились еще несколько генералов, ставших позже жертвой кровавой расправы Сталина. Так возник заговор, имевший целью покончить со сталинским режимом, но прежде всего с самим самодержцем, который оказался не кем иным, как новым Азефом, креатурой ненавистной Охранки..

В феврале 1937-го, когда Зиновий Кацнельсон рассказывал все это лежавшему в больнице Орлову, заговор находился в стадии возникновения, собирания нужных сил. Не было еще точного плана. По словам осведомленного Зиновия, предполагалось предложить Ворошилову, тогдашнему председателю Высшего Совета Обороны, созвать экстренное совещание со Сталиным для обсуждения военных мероприятий, касающихся Украины и Московского военного района. Туда должны были прийти Тухачевский и некоторые из заговорщиков. В то же время избранные войсковые части блокировали бы Кремль, чтобы не допустить к нему военные части НКВД. Тухачевский арестовал бы Сталина во время заседания. Он надеялся, что все пройдет гладко.

Чем все это кончилось, известно. До сих пор, замечает Орлов, еще нет точных сведений, был ли донос, или по какой-либо другой причине, в последнюю минуту заговор был раскрыт. Только из сообщений парижского радио 11 июня 1937 г. и из газет Орлов узнал о трагическом исходе заговора. Были расстреляны маршалы Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Путна, Эйдеман, Фельдман, Примаков. Штейн, нашедший пресловутое досье, застрелился.

Косиор, несмотря на свой высокий пост в Политбюро, был расстрелян. Гамарник покончил с собой. Балицкий был расстрелян. Также и Зиновий Кацнельсон.

Как известно, вслед за расстрелом главарей были уничтожены тысячи офицеров, ничего общего не имевших с заговором, но тем или иным путем бывшие связаны с расстрелянными маршалами или генералами. Многие тысячи были сосланы. Интересно отметить, что пущенная Сталиным гнусная выдумка, что Тухачевский и другие заговорщики были в сношениях с германскими властями и замышляли выдачу своей страны всесильному вечному врагу, Германии, уже потому смехотворна, что из восьми расстрелянных генералов и маршалов трое были евреями -- Якир, Эйдеман и Фельдман, ненавидевшие особенно сильно нацистов. Увы, большевистская пропаганда достигла того, что еще долго после этой катастрофы, отдалившей освобождение многострадального русского народа, иностранная пресса спокойно допускала возможность факта сотрудничества расстрелянных с нацистским режимом Германии.

Прошло 19 лет. Хрущев напал на своего благодетеля и хозяина. В чем дело? Кое-кто утверждает, что Хрущев и компания хотят отомстить Сталину за перенесенные унижения, за страх перед ним ("мы никогда не знали, выйдем ли живыми из его кабинета"). Вряд ли. В течение многих лет они были его верными сподвижниками и сверхподхалимами. Почему они, после его смерти, не последовали его примеру -- стать богами, диктаторами? Разоблачением его они скорее рисковали навлечь на себя гнев народа как на его приспешников. Почему же они не побоялись этого риска?

Орлов утверждает, что, очевидно, Хрущев и компания -- все отъявленные мерзавцы -- знали один факт: документы, о которых он выше пишет, как и документ, о котором говорила гр. Александра Львовна Толстая на своей конференции печати в Нью-Йорке 18 апреля и о котором пишет в том же номере "Лайф" И. Дон Левин (мы писали об этом), наверно, были сняты во многих экземплярах, и фотокопии, вне сомнения, имеются на руках у некоторых лиц в России. Хрущев, Микоян, Молотов и все другие палачи, помощники умершего или умерщвленного диктатора, каждую минуту боятся, что такой фотостат может выплыть. Что будет тогда с ними, этими наследниками диктатора-охранника, нового Азефа?

Таково содержание, сильно сокращенное, большой статьи ген. Орлова в номере "Лайф" от 23 апреля, вышедшего 19-го. Лично могу прибавить от себя, что все эти утверждения, имеющие огромное политическое значение, требуют еще самой тщательной проверки, прежде чем можно признать подлинность приведенных документов. Даже тот факт, что И. Дон Левин, добросовестный писатель-историк, посвятил целых три года и несколько поездок в Европу, не говоря о многих поездках в европейские различные страны, для этого прежде, чем передать оригинал письма Еремина в Толстовский фонд, не дает нам права считать проверку вполне законченной.

Американская печать таже пока сдержанно отзывается обо всем этом деле.

Г. Аронсон. ЕЩЕ РАЗ О ПОДЛИННОСТИ ДОКУМЕНТА О СТАЛИНЕ[66]

В документе, приведенном в "Лайфе" о службе Сталина в царской Охранке, о котором мне привелось писать в "Новом русском слове" 26 апреля, указано, что оно адресовано из Особого отдела Департамента полиции начальнику Енисейского Охранного отделения Железнякову. Касаясь этого документа, М. Е. Вейнбаум, между прочим, высказал сомнение в том, существовало ли вообще Енисейское Охранное отделение. Основания для такого сомнения имеются: в Сибири, как передают, вообще не было Охранных отделений, и к тому же Енисейск слишком маленький город, в 3--4 тысячи населения тогда, чтобы, наряду с жандармским управлением, там существовало и Охранное отделение. Автор письма в "Новом русском слове" А. Михайловский (от 25 апреля), однако, категорически заявляет, правда голословно, без всяких ссылок на какие-нибудь официальные данные, что "в городе Енисейске было Охранное отделение. Оно ведало делами нескольких уездов в бассейне реки Енисей". По-видимому, г. Михайловский владеет предметом, о котором столь категорически говорит, и я не могу оспаривать его утверждение.

Хочу только обратить внимание читателей, интересующихся этим вопросом, на одну специальную работу, которая косвенно проливает свет на вопрос, существовало ли Охранное отделение в Енисейске в 1913--1914 гг. Передо мною книжка М. Москалева "Русское Бюро ЦК большевистской партии, 1912 -- март 1917", изданная Госиздатом в Москве, в 1947 г., и на страницах этой книжки 149--160 мы находим весьма любопытный материал, связанный с ссылкой Сталина в то время в Туруханский край. Из этой книжки мы прежде всего узнаем, что в Красноярске существует Красноярский краевой государственный архив, в котором имеются дело Енисейского жандармского управления No 1, а также Фонд Енисейского розыскного пункта. И бросается в глаза, что среди данных краевого архива, приводимых в книжке, ни разу не приводится ни один документ, ни одна ссылка из фондов Енисейского Охранного отделения и, более того, ни разу не упоминается даже о существовании Енисейского Охранного отделения.

Все справки и все документы относятся к Енисейскому жандармскому управлению, а не к Охранному отделению. Когда упоминается жандармский ротмистр Железняков (его имя упоминается один раз), в дальнейшем он называется "жандармский ротмистр", но опять-таки ни разу с ним не связывается Охранное отделение, и все время речь идет о нем как о начальнике или чиновнике Енисейского жандармского управления. "Жандармский ротмистр Железняков приезжал со специальным докладом к енисейскому губернатору... Енисейский губернатор Крафт разъяснил ротмистру"...

Департамент полиции, отправляя Сталина в ссылку, предлагал начальнику Енисейского губернского жандармского управления "водворить Джугашвили по его прибытии в одном из отдаленных пунктов Туруханского края". Начальник Енисейского губернского жандармского управления в свою очередь дал предписание туруханскому отдельному приставу по прибытии Джугашвили установить за ним скрытый и бдительный надзор полиции.

Отсутствие всякого упоминания об Охранном отделении в Енисейске усиливает сомнение в достоверности документа, адресованного Енисейскому Охранному отделению. Но попутно обращает на себя внимание и другой документ. Документ о службе Сталина в Охранке, как уже было отмечено, называет Сталина не только Джугашвили, но и Сталиным, т. е. партийной кличкой, к тому же в ту пору почти неизвестной. Это обстоятельство опять-таки вызвало сомнение в достоверности документа.