Глава 13 ОДНОГО ЛИНКОРА В ДЕНЬ ДОСТАТОЧНО

Глава 13

ОДНОГО ЛИНКОРА В ДЕНЬ ДОСТАТОЧНО

Имея на своем личном счету почти полмиллиона тонн потопленного тоннажа союзников, капитан 3-го ранга Лотар фон Арно де ла Перьер прочно занял место самого результативного капитана-подводника в Первой мировой войне. Может показаться странным, но этот ас из асов не слишком стремился в подводный флот. Его самым горячим желанием была служба в военно-морской авиации. Фон Арно никогда не забыл, какое горькое разочарование он испытал, когда его не допустили к полетам. В начале 1916 года после прохождения интенсивного курса обучения в Кильской школе, он получил назначение на Средиземноморье, где должен был сменить Кофамеля, который к тому времени был назначен командиром флотилии Каттаро. Прибытие фон Арно к месту службы прошло незаметно. В отличие от Кофамеля, который совершил на «U-35» долгий и полный опасностей морской переход, фон Арно приехал на поезде.

В первом же рейсе с новым командиром «U-35» встретилась с кораблем-ловушкой «Маргит», который был остановлен предупредительным выстрелом. Аварийная команда покинула судно, а фон Арно принялся внимательно изучать свою потенциальную жертву в перископ. Удовлетворенный увиденным, фон Арно приказал всплыть и подойти вплотную к спасательным шлюпкам, которые находились примерно в 800 ярдах от покинутого судна. Чрезвычайно осторожный капитан подводной лодки отлично понимал, что в таком положении его никто не станет атаковать, чтобы не причинить вреда своим товарищам. Но он не учел беспримерную отвагу британских моряков. Как только лодка оказалась на поверхности, на палубе судна, как по мановению волшебной палочки, возникли орудия, и начался обстрел. Фон Арно считал, что героизм должен быть разумным. Безопасность субмарины была его первоочередной заботой, он приказал срочное погружение. Субмарина нырнула так быстро, что только на глубине 180 футов снова обрела управляемость.

Для большинства командиров такое опасное приключение в самом первом рейсе явилось бы наукой на всю оставшуюся жизнь: следует топить всех без предупреждения. Но с фон Арно этого не произошло. «Я очень редко торпедировал суда, – объяснил он уже после войны, – даже когда это было оправданно. Я всегда старался произвести предупредительный выстрел, после чего потопить жертву орудийным огнем или поместив на борт взрывчатку. Между прочим, так я сэкономил немало торпед». Он говорил, что всегда имел возможность убедиться в гибели судна и внести об этом запись в корабельный журнал.

Во время второго похода в феврале фон Арно потопил французский транспорт «Прованс II», лишив противника 900 солдат, а 1 марта в районе Порт-Саида выпустил торпеду по британскому шлюпу «Примула». «Торпеда угодила в носовую часть корпуса, сразу с грохотом обрушилась фок-мачта. Мы во все глаза следили за действиями корабля. Его машины сработали полный назад, и корабль на полной скорости двинулся в нашу сторону, очевидно стремясь протаранить нас кормой». Фон Арно выпустил вторую торпеду, но капитан «Примулы» сумел уйти от столкновения, и корабль продолжал надвигаться на субмарину. Третья торпеда тоже прошла мимо цели. Только когда четвертая торпеда угодила в корму и маленький шлюп затонул, фон Арно смог перевести дух. «Потратить четыре торпеду на эту крошечную осу, – пробурчал командир „U-35“. – Пожалуй, хватит с меня этих „Примул“».

А тем временем Отто Херсинг, долго купавшийся в лучах славы, доставшейся ему за потопления военных кораблей, записал на свой счет еще одну почетную победу. 8 февраля он встретил французский крейсер «Адмирал Шарнер». Одной торпеды оказалось достаточно, чтобы разворотить днище древнего броненосца. Он затонул так быстро, что из 335 человек экипажа спасся лишь один матрос. Два месяца спустя, когда он работал по заданию турок, Херсинг потопил недалеко от Мальты лайнер «Город Люкнов», но после этого удача изменила ему. Вскоре он был отозван в Германию и продолжил службу на Северном море, где «упрочил» свою репутацию.

Выход фон Арно из Каттаро 26 июля был совершенно обыденным. Лодка «U-35» отправилась в очередной поход, и никаких героических свершений от нее не ждали. О субмарине и ее экипаже уже писали в газетах после ее захода 21 июня в Картахену, куда Лотар фон Арно доставил личное письмо кайзера Вильгельма дону Альфонсо, королю Испании, в котором была выражена благодарность за гуманное отношение к немецким беженцам. Тогда «U-35» провела в испанской гавани официально разрешенные двадцать четыре часа, в течение которых ее не сфотографировал только ленивый: многочисленные корреспонденты сочли этот визит достойным освещения в газетах всего мира. Выбравшись из Картахены, фон Арно забыл о настырных газетчиках и за оставшееся до возвращения на базу время потопил 39 судов (56 818 тонн).

Однако июльские достижения фон Арно заставили померкнуть предыдущие. «U-35» потопила 54 вражеских судна (91 150 тонн). Для этого было израсходовано 900 4,1-дюймовых снарядов и всего 4 торпеды. Этот рекорд не был превзойден никем и никогда.

Этот гуманный и неизменно корректный немецкий капитан-подводник явился ответственным за одну из самых страшных морских катастроф в истории Франции. 4 октября недалеко от Сардинии он заметил 14 996-тонный вспомогательный крейсер «Галлия», который шел зигзагами на скорости 18 узлов. Фон Арно потребовалось изрядное умение, чтобы не упустить его из виду. «У меня осталась только одна торпеда в кормовой трубе, а я не мог как следует прицелиться: корабль слишком часто менял курс». В конце концов фон Арно уловил нужный момент и выстрелил, после чего сразу скомандовал погружение. Услышав взрыв, он приказал всплыть на перископную глубину, чтобы удостовериться в гибели жертвы. Позже он вспоминал: «То, что я увидел, было воистину ужасным. Корабль перевозил войска, в момент катастрофы на борту находилось около 2000 человек. Началась страшная паника. Спасательные шлюпки спускались людьми, слишком перепуганными, чтобы выполнить свою работу спокойно. Солдаты сотнями прыгали в воду и плавали вокруг тонущего корабля. Всюду виднелись перевернутые шлюпки, переполненные шлюпки, высовывающиеся из воды головы и руки людей» («Рейдеры глубины»).

Фон Арно позволил членам своего экипажа взглянуть в перископ. Увиденное потрясло людей ничуть не меньше, чем их командира. Атмосфера на борту субмарины стала мрачной… При гибели «Галлии» Франция потеряла более 600 отлично обученных солдат; но фон Арно был слишком угнетен картиной массовой гибели людей, чтобы праздновать победу. «После увиденного, – признался он, – я не мог ликовать».

В конце 1915 года 8 немецких лодок действовали с адриатических баз, еще 5 – из турецких портов. К январю 1917 года только в Каттаро находилось не меньше 25 немецких лодок. Попытки заблокировать флотилию в Адриатическом море созданием в проливе Отранто заграждений по образу дуврских большого успеха не принесли. Но все-таки немцы потеряли «UB-44», «UB-52» и «UB-53».

Действовавшие на Средиземноморье немецкие лодки устанавливали обширные минные поля. Их жертвы нельзя назвать многочисленными, хотя некоторые из них были весьма чувствительными. 48 158-тонный лайнер «Британник», ставший плавучим госпиталем, был самой крупной жертвой войны. Он затонул, напоровшись на минное поле, установленное «U-73». То, что из 1125 членов экипажа и медицинского персонала погиб только 21 человек, объясняется счастливой случайностью. Через два дня подорвался на мине еще один плавучий госпиталь – «Бремер Касл». Судно не затонуло, но было вынуждено срочно следовать к берегу. На счету у «U-73» есть еще одна жертва: в апреле на ее минах подорвался и затонул старый линейный корабль «Руссел».

Субмарины действовали и на Черном море, но здесь они не достигли больших успехов и в течение 1916 года потопили только 10 судов. Самым результативным оказался прибывший с Северного моря Гансер на «U-33». Здесь он подтвердил свою репутацию жестокого капитана, совершив атаку на плавучий госпиталь «Португалия», стоившую жизни 15 медицинским сестрам. Его следующим деянием стало потопление парохода «Киев». Затем он совершил атаку на русский эсминец «Пущин», расстрелял Таукхомский маяк и небольшую прибрежную деревушку под названием Градант. В 1917 году Гансер был отозван со Средиземноморья. По возвращении в Германию он был назначен командиром новейшей субмарины «U-156». Ее «подвиги» будут описаны немного позже.

Поскольку на Средиземноморье дела у немецких подводников шли довольно успешно, в конце 1916 года в Каттаро была направлена еще одна группа подводных лодок. Флотилия Кофамеля пополнилась известными именами. Хартвиг привел старую лодку Шпигеля «U-32», «U-64», которая совершила переход вместе с «U-65», командовал Морат, а «U-52» – Вальтер Ганс. Именно ему было суждено первым добиться успеха. В районе Лисабона он заметил французский линейный корабль «Саффрен», который из последних сил тянул к родным берегам для ремонта. Двух торпед хватило для того, чтобы старый корабль немедленно затонул со всем экипажем. Вслед за этим победу одержала «U-65», потопив 9223-тонный пароход «Каледония», капитан которого был взят на борт в качестве военнопленного.

До конца 1916 года немецкие лодки на Средиземноморье отправили на дно 256 судов (662 131 тонна). Еще один французский линейный корабль затонул после атаки Штайнбауера на «UB-47». 27 декабря лодка торпедировала его, без особого труда миновав сопровождающие эсминцы. Через двенадцать дней Курт Хартвиг отпраздновал Новый год и свое прибытие на Средиземное море, выпустив три торпеды по британскому линейному кораблю «Корнуолл» неподалеку от острова Мальта. Как писал американский журналист Лоуелл Томас, первые две торпеды заставили линкор остановиться, но не потопили его. Не обращая внимания на глубинные бомбы, падавшие с эсминцев, «U-32» оставалась поблизости. Когда стало ясно, что англичане готовятся взять подбитый гигант на буксир, была пущена третья торпеда, которая сняла вопрос о буксировке с повестки дня. К тонущему линкору приблизился эсминец, чтобы подобрать уцелевших членов экипажа. После этого в помещении поста управления подводной лодки прошло краткое совещание.

– Будем атаковать эсминец? – поинтересовался один из офицеров.

– Нет, – после недолгого раздумья ответил Хартвиг. – Одного линкора в день достаточно.

После войны он объяснил причины этого решения: «Было бы слишком бесчеловечно даже для подводной войны торпедировать эсминец, куда только что подняли уцелевших людей с линкора». Этот эпизод доказывает, что не все немецкие подводники были хладнокровными убийцами.

Валентинер в это время не сидел без дела. В декабре, покинув спокойные воды Средиземного моря, он вышел в Атлантику. Там он, проявив смекалку, остановил норвежское судно и заставил его буксировать субмарину в течение трех суток ради экономии топлива. Прибыв к Мадейре, он потопил три корабля: французскую канонерку «Сюрприз», буксир «Дация» и плавбазу «Кенгуру». Попутно он обстрелял город Фуншал, а потом прошел через Гибралтар к Каттаро.

Успешные действия флотилии Кофамеля побудили Верховное командование направить на юг подкрепление. К началу февраля 1917 года на Черном и Средиземном морях уже действовало 27 немецких и 15 австрийских подводных лодок.

Из-за отсутствия надлежащего сопровождения 15 февраля у мыса Матапан был торпедирован и затоплен итальянский транспорт «Минас», перевозивший войска. Потери составили 870 человек. До границы итальянской зоны судно обычно сопровождал эсминец, но из-за проблем со связью на входе в британскую зону его не встретили британские корабли. Когда судно заметили с лодки, оно шло в полном одиночестве, и чтобы отправить его на дно, не требовалось никакого мастерства. Два дня спустя при аналогичных обстоятельствах погибло судно «Атос»: потери превысили 1000 человек.

Линкоры пользовались повышенным спросом на Средиземноморском театре военных действий. Два французских и четыре британских линкора покоились на дне после удачных атак немецких подводных лодок. 19 марта Роберт Морат на «U-64» к юго-западу от Сардинии торпедировал и потопил французский линейный корабль «Дантон». «Это было совсем не сложно, – рассказывал он впоследствии, – шедший зигзагом бронированный гигант сам вышел на удобную позицию для атаки. Мне осталось только выпустить торпеды, которые попали точно в цель и проделали две большие пробоины в корпусе на уровне ватерлинии». В момент триумфа «U-64» неожиданно решила показать свой «характер» и начала крутиться и подскакивать, как необъезженная лошадь. В конце концов потерявшая управление лодка, к ужасу командира и экипажа, вынырнула на поверхность, явив свою боевую рубку на обозрение эсминцу «Массу».

Покинув тонущий линкор, эсминец устремился к подводной лодке. Она едва успела снова погрузиться, когда к ней отправились глубинные бомбы. К счастью, атака была недолгой, и, когда Морат рискнул подняться на перископную глубину, эсминец вернулся к тонущему линкору для принятия на борт пострадавших.

Как и многие капитаны флотилии Каттаро, Роберт Морат не был плохим человеком. Он проявлял доброту и отзывчивость. Когда во время этого же похода он потопил американский танкер «Морени», то передал бинты и медикаменты раненым морякам, за что удостоился рукопожатия американского капитана. Однако у адмирала Маунтэванса, на попечении которого находился в 1918 году Морат – военнопленный, сложилось совершенно другое мнение о немецком капитане. В своей книге «Моя жизнь, полная приключений» адмирал писал: «Я привез несколько немецких офицеров и матросов, военнопленных с потопленных субмарин. В их числе был Морат, весьма неприятная личность: надменный, заносчивый, наглый тип, настоящий убийца. Он был занесен в список военных преступников, которых немцы должны были судить сами». Если это правда, странно, что англичане не внесли Мората в свой список военных преступников. А правда, как водится, очевидно, находится где-то в середине между двумя крайностями.

Весной и летом 1917 года базирующаяся в Каттаро флотилия подводных лодок продолжала сеять смерть и разрушения на оживленных морских путях Средиземноморья. В апреле конференция союзников на Корфу рекомендовала переориентировать дальневосточные торговые пути к мысу Доброй Надежды. Как и в других регионах, подводные лодки оказывали заметное влияние на военно-морскую стратегию. В апреле союзники потеряли 218 000 тонн, причем среди жертв были итальянский лайнер «Равенна», потопленный 4 апреля без предупреждения Вальтером Гансом на «U-52» в районе Генуи; «Город Париж», погибший в тот же день, унеся с собой 122 человеческих жизни. Фон Арно во время 5-недельного боевого похода потопил 17 судов, причем в поисках судов противника даже вышел через Гибралтар в Атлантику. По возвращении в Средиземное море он был атакован аэропланом, но успел скрыться на глубине, после чего совершил путешествие вокруг носка итальянского сапога в Адриатическое море. В Каттаро его встречали как героя.

Были укреплены отрантские и другие противолодочные заграждения, но облегчения это мероприятие не принесло. Проблема усугублялась катастрофической нехваткой материалов. Одно время Мальту охраняли только ярко окрашенные бочки, которые вводили подводников в заблуждение, заставляя их думать, что они отмечают минные поля. Средиземноморье стало воистину международным театром. Британские и французские патрули были укреплены итальянскими и греческими кораблями, а в западных районах действовали португальские военные корабли. В феврале в европейских водах появились восемь японских эсминцев, один из которых, «Сакаки», 11 июня был поврежден торпедой. При атаке погибли 55 человек.

26 мая обер-лейтенант Фридрих Нойманн, командир «UC-67», атаковал плавучий госпиталь «Замок Дувр». Две торпеды попали в цель, и судно затонуло спустя шесть часов. К счастью, обошлось без больших жертв. Это был один из очень немногих случаев, когда немецкий подводник был привлечен к ответственности за свое преступление. Нойманн предстал перед судом в Лейпциге в 1921 году, но был оправдан, так как «выполнял приказы вышестоящих офицеров». В наше время такое объяснение не смогло бы стать причиной для оправдательного приговора.

Только фон Арно продолжал топить суда, следуя принципам гуманизма и законности. В июньском походе он записал на свой счет 11 новых жертв. Но с этого времени потери торгового флота союзников начали уменьшаться. Время безраздельного господства на море немецких подводных лодок прошло. Сказалось и постоянное укрепление Отрантского барража. Это побудило австрийский военно-морской флот провести ночную атаку на флотилию дрифтеров, ведущих постоянное наблюдение за сложной системой сетей и минных полей. Операция имела частичный успех. Прямым результатом рейда явился вывод дрифтеров из пролива ночью. В дополнение к этому «UC-25» сумела торпедировать и повредить британский крейсер «Дартмут», помогавший легким судам в борьбе с австрийскими кораблями.

Введение конвойной системы, хотя и проведенное с большим опозданием, также уменьшило потери торгового флота. Начиная с лета 1917 года, немецким лодкам приходилось вступать в жестокие сражения за каждую жертву. В это время немцы провели реорганизацию в средиземноморской части своего флота. Кофамель стал старшим военно-морским офицером в Каттаро, а его место занял Пуллен, который создал на Адриатическом море две отдельные флотилии, одну из которых возглавил Шульце, а другую – Аккерманн. Кофамель затем отбыл в Германию, где получил под командование «U-151». Очень скоро к нему присоединились другие ведущие асы флотилии Каттаро.

В июле потери союзников снизились до 85 000 тонн при том, что меры противолодочной защиты оставались недостаточно эффективными. Лайнер «Мултан» был торпедирован подводной лодкой, находясь под охраной двух японских эсминцев. Веднерлант на «UC-38», завершив установку очередного минного поля, заметил крупное подразделение ВМФ союзников, занявшее позиции у побережья Сирии, чтобы оказать поддержку наступлению Элленби на Палестину. Веднерланту удалось потопить эсминец «Решительный» и монитор «М-15». Направляясь в Ионическое море, он обнаружил французский крейсер «Шаторено» и отправил его на дно. Но эта атака оказалась последней для немецкого капитана. Сопровождавшие крейсер эсминцы немедленно прибыли на место, откуда начинался след торпеды, и сбросили глубинные бомбы. Получив серьезные повреждения, субмарина всплыла, но яростный огонь палубных орудий эсминцев заставил ее снова опуститься на дно, теперь уже в последний раз. Триумф «UC-38» оказался недолгим.

1918 год принес адриатической флотилии неожиданную проблему. Ремонтные мощности, обеспечивавшие поддержание в надлежащем техническом состоянии нескольких подводных лодок, прибывших на Средиземноморье в 1915 году, теперь не справлялись с многократно возросшим объемом работы. Кризис наступил в январе, когда из 33 подводных лодок в море смогли выйти только 5, а остальные 28 стояли в ремонте или в ожидании его. Ситуация обострилась настолько, что лодки для капитального ремонта отправлялись в Германию. Чтобы попасть в док, им приходилось совершить переход дальностью 4000 миль. Трудности немцев не уменьшились, когда после двухлетних переговоров союзники назначили вице-адмирала С. А. Гоф-Калторпа на пост Верховного главнокомандующего, поставив перед ним задачу централизации и координации противолодочных мероприятий.

Морат, вышедший в море на «U-64» в январе, достиг весьма скромных результатов в сравнении с его предыдущими походами. Он потопил пять судов, среди которых был 13 528-тонный американский сухогруз «Миннетонка», но для опытного командира рейс принес разочарование. Неприятности не обошли стороной и австро-венгерский флот. Подавленный мятеж в Каттаро – тому подтверждение. Теперь, выходя в море, подводники были вынуждены тревожиться о безопасности своих баз. Поэтому неудивительно, что фон Арно вздохнул с облегчением, когда получил вызов из Берлина для принятия новой, современной лодки «U-139». Равнодушный к официальным мероприятиям, к которым он относил торжественные встречи и проводы, фон Арно тихо отбыл домой на пассажирском поезде.

Система конвоев, настойчиво внедряемая Гоф-Калторпом, быстро начала приносить свои плоды. Очень скоро Средиземноморье стало опасным регионом для субмарин. 9 января следующий в составе эскорта шлюп «Цикламен» зацепил «UB-39» параваном[16] со взрывчаткой, а через девять дней с другого корабля «цветочного» класса, «Колокольчика», охранявшего конвой у мыса Бон, забросала глубинными бомбами «UB-66» (командир Вернике). В апреле небольшой катер, действовавший на подходе к Гибралтару, обнаружил подлодку «UB-71» на поверхности моря, вынудил ее погрузиться, после чего две удачно сброшенные глубинные бомбы снова подняли ее на поверхность, но уже по частям.

Май оказался воистину трагическим для немецких подводников. Из 16 действующих лодок были потеряны 5. 8 мая корабли, сопровождавшие конвой, забросали глубинными бомбами «UB-70». В тот же день «U-32» была потоплена орудийным огнем во время неудачной атаки на александрийский конвой. 25 мая французы расстреляли «UC-35», а «U-39» была доставлена в Картахену на буксире, поскольку после атаки с воздуха самостоятельно двигаться уже не могла. «UB-52» Лаунберга была внезапно атакована на поверхности британской субмариной «Н-4», которая потопила свою немецкую «родственницу» двумя торпедами.

Справедливости ради следует отметить, что в мае удача сопутствовала и другой стороне. Во время атаки на конвой, перевозящий подкрепление для Восточного фронта из Александрии в Марсель, «волчья стая» потопила лайнеры «Омра» и «Замок Лизов». Но в сравнении с предыдущими месяцами потери были невелики. Становилось ясно, что на Средиземноморье союзники теперь имеют возможность противостоять угрозе немецкого подводного флота.

Блестящая карьера Роберта Мората завершилась в июле во время атаки на конвой у Сицилии. После неудачной торпедной атаки его лодка ушла под большой сухогруз, потопила другой пароход, сделала попытку уйти, но была повреждена прямым попаданием глубинной бомбы. Вода затопила кормовые отсеки, вышел из строя рулевой механизм. Хуже всего было то, что лодка потеряла управление и всплыла, очутившись в самом центре конвоя. Ее обнаружили и обстреляли корабли сопровождения. «U-64» снова устремилась на спасительную глубину, но рули глубины были повреждены, и лодку выбросило на поверхность.

«Я открыл люк и выбрался на мостик, чтобы осмотреться, – рассказывал Морат после войны. – Прямо на нас шел эсминец, капитан которого хотел протаранить нас. Я скомандовал срочное погружение, но лодка не послушалась. Последовал страшный удар, лодка начала тонуть».

С поврежденными рулями глубины «U-64» камнем пошла ко дну. Морату пришлось выбирать между двумя возможностями, причем обе не сулили ничего хорошего. Первая – встретить смерть под огнем вражеских орудий, вторая – погибнуть на глубине, где поврежденный корпус лодки будет неминуемо раздавлен многотонной массой воды. Морат приказал продуть танки и приготовиться к сражению. «U-64» поднялась на поверхность моря в последний раз. Это была отчаянная схватка, но конец у нее мог быть только один. Очередной снаряд снес с носовой палубы орудие вместе с расчетом, еще один искорежил боевую рубку. Неожиданно Морат почувствовал, что стоит по колено в воде. Лодка тонула у него под ногами. Запутавшись в сорванной антенне, он чуть было не утонул вместе с лодкой, но все-таки сумел освободиться. Его подняли на борт одного из британских эсминцев. Роберт Морат встретил конец войны в лагере для военнопленных вблизи Рипона, а 38 членов его экипажа погибли.

Барраж в проливе Отранто получил свою последнюю жертву 1 августа, когда на мине подорвалась «UB-53». Лодка была затоплена командиром, желавшим спасти свой экипаж. Через несколько дней офицеры Каттаро почувствовали удовлетворение от свершившейся мести, причем двойной. Они узнали, что «U-47» торпедировала французскую субмарину «Сирс». С одной стороны, это явилось реваншем за потерю «UB-53», а с другой – местью за гибель «UC-24», которую подлодка «Сирс» потопила весной 1917 года.

Потери союзников в августе снизились до 49 000 тонн, их можно было считать ничтожными. Но немецкие лодки продолжали сражаться до конца. 9 сентября у мыса Сигли был торпедирован и затонул «Уор Арабис», 16 сентября за ним последовали «Веллингтон» и «Тасман», а 1 октября у мыса Виллано встретил свой конец пароход «Биландс». Корабли, сопровождавшие конвои, регулярно докладывали об успешных атаках на вражеские подводные лодки, которые оказывались уцелевшими. В своей книге «Дым на горизонте» вице-адмирал К. В. Усборн писал: «Закаленные в войне немцы оказались крепкими орешками. Даже на получивших сильные повреждения кораблях они возвращались в Каттаро. Они были первоклассными моряками, опытом и отвагой которых невозможно было не восхищаться». Такая высокая оценка врага дорогого стоит.

Одну из последних атак на Средиземноморье провел новичок. Обер-лейтенант Карл Дёниц поднял свою лодку «иВ-68» на поверхность, намереваясь атаковать следующий на Мальту конвой. Обстоятельства для немецкой лодки сложились неудачно, поскольку конвой не дремал. Шлюп «Львиный зев», оказавшийся менее нежным, чем его название, обстрелял субмарину из палубных орудий, причем так успешно, что Дёницу пришлось затопить лодку и сдаться.

Конец войны на Средиземноморье был внезапным и для Германии приобрел масштабы катастрофы. 30 октября капитулировала Оттоманская империя. На следующий день Венгрия объявила о своей независимости от Австрии, которая попросила о перемирии. Несмотря на потерю союзников, Германия продолжала сражаться, и Пуллену, командиру флотилии Каттаро, пришлось принимать нелегкое решение. Четырем лодкам, базировавшимся в Константинополе, пришлось сдаться, другого выбора у них не было. Они перешли в Севастополь и сдались русским. Остальным командирам было приказано следовать в Киль. Если это окажется невозможным, то отправиться в Испанию для добровольного интернирования. Маленькие лодки «UB» и «UC», которые не были рассчитаны на длительные переходы, были взорваны или затоплены. Те, кто мог, поодиночке покинули гавань и взяли курс сначала на юг, а затем на запад, чтобы совершить свое последнее грандиозное путешествие.

Даже перед лицом неминуемого поражения они сражались! 2 ноября 1918 года были торпедированы без предупреждения и потоплены «Мерсия» и «Суруда». 7 ноября неустановленная субмарина атаковала «Сарпедон», но капитану лайнера удалось уйти от столкновения с торпедами. Следуя на запад, немецкие подводные лодки обнаружили британские корабли, стоящие в ожидании у входа в Гибралтарский пролив. Каждый немецкий командир имел приказ действовать на свой страх и риск.

Хартвиг на «U-63» едва не стал жертвой тарана, когда всплыл, чтобы уточнить свое местоположение. Поспешно погрузившись, экипаж подлодки пережил атаку глубинными бомбами. «Парадоксально, но нас спасла близость к опасности. Бомбы взрывались под нами. Они были установлены на 90 футов, на ту глубину, где мы должны были скрываться. Но мы не успели погрузиться глубже чем на 30 футов», – позже вспоминал он. Англичане поторопились, и поэтому субмарина уцелела. Выждав, когда все успокоится, лодка легла на прежний курс.

Фон Арно на «U-35» предпочел прийти в Барселону и принять все унижения, связанные с интернированием. Иоганну Клейзингу повезло меньше. Его лодка «U-34» была обнаружена вражеским катером в районе Сеуты. Он спешно ушел с ярко освещаемой ракетами поверхности моря в темноту глубины. Но атака глубинными бомбами заставила лодку всплыть, а наверху ее поджидал корабль-ловушка «Привет», отремонтированный после схватки с «U-85» в марте 1917 года. С корабля открыли огонь, и «U-34» снова сделала попытку нырнуть; в это время снаряд снес верхнюю часть боевой рубки. Лодка начала тонуть, а сброшенные с кормы «Привета» глубинные бомбы ускорили процесс. «U-34» камнем ушла на дно и стала последней немецкой лодкой, потопленной в Первой мировой войне.

У немецких подводников еще оставались силы и желание сражаться. В те часы, когда экипаж «U-34» боролся за жизнь, обер-лейтенант Кукат на малышке «UB-50» заметил в темноте британский линкор. Они встретились неподалеку от мыса Трафальгар, в месте, опасном для врагов британского флота, но юному подводнику было наплевать на уроки истории. Выйдя на атакующую позицию, он выпустил две торпеды. Обе попали точно в цель, и «Британия» начала тяжело оседать в воду. Она тонула почти три часа. А когда нетерпеливый Кукат поднял перископ, желая увидеть, что происходит, его накрыло сильным огнем из палубных орудий корабля; он поспешно нырнул и закаялся впредь высовываться. Несмотря на то что остались только два дня войны, обе стороны показывали намерение сражаться до конца.

Преодолев поодиночке Гибралтарский пролив, остальные субмарины каттарской флотилии вышли в Атлантику, собрались вместе и направились на север к родным берегам. Очень скоро они почувствовали ни с чем не сравнимое облегчение. После долгих месяцев, а в некоторых случаях и лет вдали от дома, наполненных тревогами и опасностью, они возвращались домой, к своим родным и любимым. Но зайдя в норвежские фиорды для краткого отдыха, подводники узнали ужасные вести о капитуляции Германии и мятеже на флоте. Густав Зисс, старший офицер бездомной флотилии, не собирался опускать руки. Он был старым офицером имперского военно-морского флота Германии и всегда ставил долг превыше всего.

«Красный флаг революции реял над Килем, – вспоминал он после войны. – Мятеж проник всюду, на мачтах стоящих в гавани кораблей развевались красные флаги. А 13 лодок каттарской флотилии вошли в порт в военном порядке и с военными флагами, реющими на ветру».

Люди, долго и упорно сражавшиеся вдали от родных берегов, теперь были дома.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.