Вместо заключения

Вместо заключения

Исследование социальной природы властных институтов Руси X–XIII вв. представляется уместным завершить еще одним, без которого невозможно объективно постичь характер ее государственности. Речь идет о Русской православной церкви. Появившись на исходе X в., когда Русь уже прошла длительный путь своего становления и развития, она сравнительно быстро заняла в ней одно из важнейших властных мест.

В исторической литературе, как правило, подчеркивается тесная связь церкви и государства, но, думается, такая констатация не вполне адекватна явлению. Точнее говорить не просто о «тесной связи», но о том, что церковь являлась органическим элементом государства. Наследуя византийский образец, она признала своим главой великого киевского князя, который законодательствовал в церковной сфере и обладал правом участия в поставлении епископов. Аналогичными законодательными правами на земельном уровне обладали и удельные князья.[528]

Летописная повесть об испытании веры свидетельствует, что для русской правящей верхушки этот выбор был больше, чем только вероисповедальный. По существу, это и обретение нового строя жизни, основанного на законе. Не случайно, Владимир спрашивал миссионеров, прибывших к нему с предложением принять их веру: «Что есть закон ваш?». А киевские бояре, пораженные рассказом русских послов о греческом богослужении, заявили Владимиру свое согласие на принятие новой веры со ссылкой на авторитет княгини Ольги. «Аще бы лихъ законъ греч?ский, то не бы баба твоя прияла».[529]

С введением христианства на Руси образовалась еще одна власть, в чем-то параллельная княжеской, в чем-то соединявшаяся с ней и дополнявшая ее. Речь здесь не только о власти духовно-церковной, которая имела огромную нравственную силу, но и об административно-судебной в различных сферах жизни. На церковные суды были возложены дела о разводах, о двоеженстве, нецерковных формах брака, изнасиловании, нарушении церковной собственности, в том числе и земельной. Церковь обладала исключительным правом судить игуменов, монахов, попов, дьяконов и другие категории церковных людей. К ведению церкви была отнесена служба мер и весов.[530]

В процессе развития общественного и государственного строя и укрепления церковной организации сфера ее юрисдикции неизменно расширялась. Значительным было участие церкви в законотворчестве, о чем свидетельствует, в частности, Устав Ярослава, составленный Ярославом Мудрым и митрополитом Иларионом, а также уставная грамота Смоленского епископа Мануила.

Еще более существенной была роль церкви в политической жизни страны. Показательным в этом отношении может быть свидетельство летописи 1096 г., в котором содержится приглашение Святополка и Владимира Мономаха Олегу Святославичу прибыть в Киев на «поряд». «Поиди Кыеву, да порядъ положимъ о Русьст?й земли пред епископы, и пред игумены». Из него несомненно явствует, что к концу XI в. на Руси сложилась практика княжеских встреч-съездов с участием высшего духовенства. Причем, по-видимому, не только как морального арбитра, но и реального судьи. Это следует из ответа Олега: «Н?сть мене л?по судити епископу, ли игумену».[531]

Из летописи не видно сколь постоянной была подобная практика совместных княжеско-церковных дум, однако вряд ли может быть сомнение в том, что она имела место и в последующем. В пользу этого свидетельствуют, в частности, известия об участии в политической жизни Руси киевских митрополитов и епископов земель. Они выступали в качестве княжеских советников, посредников в междукняжеских конфликтах. В ряде случаев их роль оказывалась решающей.

В 1097 г. военный конфликт между Мономахом и Святополком Изяславичем из-за ослепления Давыдом Игоревичем Василька Теребовльского был предотвращен митрополитом Николой. Обращаясь к Владимиру, митрополит почти дословно повторил его речь на Любечском съезде о недопущении внутренних войн. «Не моз?те погубити Русьские земли; аще бо возмете рать межю собою, погании имуть радоватися, и возмуть землю нашю, юже б?ша стяжали ваши д?ды и отци ваши трудом великим и храбрьством».[532] Услышав эти слова от княгини Всеволожей и митрополита, Владимир не посмел их ослушаться. «Т?м же и послуша ея, акы матере, и митрополита тако же, чтяше санъ святительскый, не преслуша мольбы его».[533]

Посольство киевлян во главе с епископом Каневским Демьяном к Изяславу Давидовичу с приглашением на киевский стол. 1154 г. Миниатюра Радзивиловской летописи

В 1195 г. посредническое участие митрополита Никифора предотвратило военный конфликт между киевским князем Рюриком Ростиславичем и владимиро-суздальским Всеволодом Юрьевичем из-за Днепровско-Поросской волости. Узнав, что она была отдана волынскому князю Роману Мстиславичу, и претендуя на нее сам, Всеволод пригрозил Рюрику военным походом в Южную Русь. Не находя разумного решения, киевский князь обратился к митрополиту за советом и получил его.

«Княже, мы есмы приставлены въ Руской земл? от Бога востягивати васъ от кровопролитья, ажь ся прольяти крови крестьянской въ Руской земл?, аж? еси далъ волость моложьшему в облозн? предъ стар?ишимъ, и крестъ еси к нему целовалъ, а нын? азъ снимаю с тебе крестное ц?лование и взимаю на ся».[534]

Свою роль высших арбитров в междукняжеских отношениях митрополиты исполняли вплоть до монголо-татарского вторжения на Русь. При этом, постоянно напоминали князьям об их ответственности перед «отцами и дедами», которые собрали Русскую землю. Для них она оставалась единой и неделимой. Когда в 1189 г. венгры оккупировали Галичину и посадили на галицком столе королевича Андрея, митрополит Никифор обратился к киевским князьям с призывом защитить их отчину «Молвяшеть бо и митрополитъ Святославу и Рюрикови: Се иноплеменьници отяли отчину вашю, а л?по вы бы потрудитися».[535] Князья прислушались к совету митрополита и выступили в поход на Галич. Правда, не урядившись кому надлежало сесть в Галиче, вернулись, как заметил летописец, «во свояси».

О том, сколь велика была роль митрополитов Киевских в государственном мироустройстве на Руси, свидетельствует попытка Андрея Боголюбского учредить во Владимире на Клязьме другую митрополию. Она оказалась неудачной. Патриарх Лука Хризоверх, обсудив просьбу владимиро-суздальского князя на архиерейском соборе, прислал ему грамоту с решительным отказом. Основным аргументом был тот, что каноны Византийской церкви запрещают разделять территорию одной митрополии на две.

Крестное целование Рюрика Ростиславича и черниговских Ольговичей Роману Галицкому при митрополите Киевском. 1202 г. Миниатюра Радзивиловской летописи

Неделимость митрополии автоматически подтверждала неделимость и территории всей Руси, равно как и столичного статуса Киева — церковного и политического. В конце концов, с этим вынужден был смириться и Андрей Боголюбский, отославший епископа Федора в Киев на суд митрополита Киевского.

На земельном уровне роль аналогичную митрополичьей играли епископы, являвшиеся советниками князей и их посланниками. О распространенности этого обычая на Руси свидетельствует известное письмо Владимира Мономаха к Олегу Святославичу. «Да еже начеши каятися Богу, а мн? добро сердце створити, пославъ солъ свой, или пископа, и грамоту напиши с правдою».[536] О подобных посольствах летописи сообщают неоднократно. В 1148 г. Изяслав Мстиславич посылал в Чернигов «б?лгородского епископа Федора и игумена Печерского монастыря Федоса» с поручением заключить мир с князьями Ольговичами. Те приняли предложение Изяслава Мстиславича «ворожду про Игоря отложити, а Рускои земли блюсти и быти всимъ за одинъ братъ».[537]

В 1149 г., чтобы предотвратить нападение на Переяславль дружин Юрия Долгорукого, епископ Ефимий предложил Изяславу примириться с суздальским князем. «Княже, умирися съ стрыемъ своимъ, много спасение примеши отъ Бога и землю свою избавиши от великия б?ды».[538] Изяслав не прислушался к совету епископа, потерпел поражение и потерял Переяславль.

В 1177 г. епископ черниговский Порфирий возглавил посольство Святослава Всеволодовича к Всеволоду Большое Гнездо, целью которого было ходатайство об освобождении заключенных во Владимире князей Глеба и Ярополка Ростиславичей.[539]

Чрезвычайно обширной представляется, по летописным свидетельствам, компетенция новгородских владык. Они всегда находились в гуще общественно-политических событий, исполняя роль мировых посредников между людьми и князем, а также между враждовавшими городскими концами.

В целом, церковная власть, будучи административно и территориально уподобленной княжеской, отличалась от последней неизмеримо большей стабильностью и централизацией. Удельные князья нередко пребывали в оппозиции к великому киевскому, но ни они, ни, разумеется, их епископы не могли позволить себе такого по отношению к митрополиту Киевскому. Вплоть до монгольского нашествия они регулярно посылали своих кандидатов в Киев на епископское их поставление митрополитом и великим князем.

Конечно, взаимоотношения двух властей — княжеской и церковной — не всегда были идиллическими, ничем не омрачавшимися. Известны случаи княжеских непослушаний, а иногда и гонений на церковных иерархов. И тем не менее, без постоянного сотрудничества с церковью князья не могли обойтись. В ней они искали и, чаще всего, находили поддержку своим решениям и действиям, придавая им если не юридическую, то, определенно, нравственную легитимность.

Подтверждением сказанному могут быть действия двух князей — владимиро-суздальского Всеволода Юрьевича и волынского Владимира Васильковича — о передаче своих столов. В обоих случаях передача эта была закреплена церковным благословением. В 1211 г., как сказано в летописи, «Князь же великы Всеволод созва вс?х бояръ своихъ, епископа Иоана, и игумены, и попы, и да сыну своему Юрью Володимер? пособ?».[540]

Крестное целование Рюрика Ростиславича Всеволоду Юрьевичу при митрополите Киевском. 1203 г. Миниатюра Радзивиловской летописи

По существу, аналогичный акт произошел в 1287 г. и во Владимире Волынском. Грамота Владимира Васильковича о передаче Волынского княжества двоюродному брату Мстиславу Даниловичу была торжественно оглашена в кафедральном соборе св. Богородицы в присутствии епископа. «И при?ха Володим?рь (Мстислав — П.Т.), ?ха во епископью ко святей Богородици и созва бояры Володим?рскыя брата своего, и м?стич? Русци и Н?мц? и повеле передо всими чести грамоту братну о даньи земл? и вс?х городовъ, и столного города Володим?ря. Епископъ же Володимерьскии Евс?гн?й и благослови Мьстислава крестомъ воздвизалнымъ на княжение Володим?рьское».[541]

Разумеется, примеров функционирования церковной власти в летописи больше, однако и приведенных достаточно, чтобы убедиться в ее значительной роли в государственной жизни Руси. По существу, церковь, располагая централизованной иерархией управления, являлась одним из важнейших гарантов государственного единства страны.