ПОСЛЕДНЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ

ПОСЛЕДНЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ

Союзные армии еще продолжали выходить на рубежи, которые они занимали до немецкого прорыва, а штаб Эйзенхауэра уже разрабатывал планы дальнейшего наступления на Германию. Нужно было торопиться, так как дела вермахта на советско-германском фронте шли все хуже в результате непрерывного наступления Красной Армии.

19 января войска 1-го Украинского фронта перешли довоенную германо-польскую границу, а с 1-го января стали выходить на рубеж реки Одер, с ходу форсировали и удержали два плацдарма на ее левом берегу. 29 января войска 1-го Белорусского фронта после стремительного продвижения также вступили на территорию Германии.

В начале февраля советские войска находились всего в 60—70 км от Берлина.

Каким темпом пойдет дальнейшее наступление Красной Армии — от этого зависел успех зимней кампании союзников.

Резервы немцев потянулись на восток, и для союзников было весьма важно воспользоваться этим. Поэтому англо-американское командование решило ускорить свои операции, чтобы использовать благоприятную обстановку в связи с изменением сил противника на Западе.

К концу января Эйзенхауэр принял решение: выходить на Рейн, нанося по врагу последовательные удары. Первый удар будет нанесен севернее Арденн силами канадской 1-й армии (21-я группа армий), с целью захватить территорию между реками Маас и Рейн. Второй удар с той же целью нанести силами американской 9-й армии, которая была оставлена в оперативном подчинении Монтгомери. И только тогда между этими двумя армиями перейдет в наступление английская 2-я армия. Затем в боевые действия к югу от Арденн последовательно вовлекалась 12-я группа армий (1-я и 3-я армии) и 6-я группа армии (американская 7-я и французская 1-я армии).

Но в это время английские военно-политические руководители вновь поставили перед американцами вопрос об изменении стратегии. Во-первых, они требовали, чтобы главным было признано северное направление, где войска Монтгомери, действуя в узкой полосе, наступали бы на Берлин. Во-вторых, вопрос ставился шире: усилить итальяно-балканское направление, где преобладали английские войска.

30 января на острове Мальта собрался объединенный англо-американский комитет начальников штабов. Эйзенхауэра твердо поддержали американские военные руководители, и англичане были вынуждены уступить своему более сильному партнеру.

На обсуждение был поставлен вопрос: Балканы или Западная Европа? Фельдмаршал Г. Александер (Англия), верховный командующий на Средиземноморском театре войны, требовал «оживить» этот фронт вооруженной борьбы, перебросив туда 3 дивизии. Он и его штаб призывали приложить «героические усилия, чтобы спасти Италию от революции».

К этому времени для Черчилля война на ее завершающемся этапе более чем когда-либо стала борьбой за политическое влияние. Он хотел, чтобы союзники на западе двинулись в Юго-Восточную Европу и, воспользовавшись отступлением немцев, опередили советские войска. Этого же добивались и правящие круги США. Но для них важнее было занять господствующее положение в послевоенном мире, и прежде всего в Западной Европе, укрепить там свое влияние и получить новые рынки в Европе. А для этого надо было по возможности не дать Красной Армии проникнуть далеко на запад и потеснить конкурентов-англичан. Общим для США и для Англии было стремление опередить советские войска не только в Западной, но и в Юго-Восточной Европе. Начальник имперского генштаба А. Брук обратил внимание на то, что за 2 недели наступления Красная Армия изолировала в Латвии около 30 немецких дивизий и, кроме того, «немцы так дезорганизованы, что не смогут оказать сильного сопротивления до рубежа реки Одер». Поэтому в первую очередь «союзники должны подготовить согласованное наступление с запада». «Не опоздать!» — этот лозунг был единым для союзников, и объединенный штаб почти без обсуждения согласился немедленно перебросить 3 дивизии из Италии в Западную Европу и отправить еще две, как только они смогут быть выведены из операций. Кроме того, Александера обязали немедленно перебросить в Западную Европу максимально возможное количество самолетов из состава 12-й воздушной армии, поддерживающей его войска.

Директивой от 3 февраля Александеру была поставлена задача всего лишь удерживать линию фронта. А ведь в то время в Италии по-прежнему находились большие силы союзников: 17 пехотных дивизий, 4 бронетанковые и одна смешанная, 9 отдельных бригад и около 5 тысяч самолетов. В противостоящих им войсках германской группы армий «Ц» насчитывалось 27 немецких дивизий, 4 итало-фашистские дивизии, одна бригада и 130 боевых самолетов. При этом ряд немецких дивизий вели борьбу с частями итальянской партизанской армии, насчитывавшей в своих рядах свыше 100 тысяч человек.

Таким образом южное направление было отодвинуто на второй план. Главным стало усилить наступление от Рейна к Руру. Но, помня о больших потерях в Арденнах, которые были весьма болезненно восприняты населением Англии и США, планы наступления строились в надежде на то, что успех будет достигнут небольшой ценой. «Ни шагу вперед без гарантии успеха» — таков был их прежний девиз.

Расчет был на то, что после привлечения наиболее боеспособных сил вермахта на восток, противник уже ослабил свои силы на западе. В конце января у немцев в группе армий «Б» на Западном фронте на 1 км фронта приходилось 26 пехотинцев, 1—2 орудия и менее одного противотанкового орудия. Во всей группе армий насчитывалось менее 200 танков и бронемашин.

В телеграмме от 13 января 1945 г. Рундштедт предупреждал генеральный штаб о том, что «примерно через 7 дней не останется необходимого количества боеприпасов для легких и тяжелых гаубиц…», поэтому «ведение оборонительных боев может быть обеспечено снарядами на срок не свыше одной недели». Через две недели он сообщил в Берлин:

«Новых сил для Западного фронта я не получил. Что касается Восточного фронта, то я без единого слова возражения отдал все, что от меня требовалось.

Мне было обещано пополнение, но это последнее либо совсем не поступает, либо поступает в таких мизерных количествах, что оно не оказывает никакой действенной помощи фронту, несущему все большие потери».

В это время произошло важное политическое событие, во многом определившее дальнейший ход войны. 4—11 февраля 1945 г. в Ялте состоялась Крымская (Ялтинская) конференция глав правительств трех великих держав антигитлеровской коалиции: США, Великобритании и СССР. На ней рассматривались проблемы послевоенного устройства мира, германский, югославский вопросы, условия вступления СССР в войну с Японией, объем репараций с побежденных государств и многое другое. Но одним из главных вопросов, скорее, даже самым главным, стали сроки и способы наиболее быстрого разгрома гитлеровской Германии.

Заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал А.И. Антонов сообщил присутствующим, что к 1 февраля — за 18 дней наступления от Вислы к Одеру — советские войска продвинулись на 500 км, изолировали группировку противника в Восточной Пруссии (27 дивизий) и разгромили 45 дивизий врага. Он выразил пожелание, чтобы англо-американские силы ускорили переход в наступление, подчеркнув, что обстановка этому очень благоприятствует.

Начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл информировал коллег, что последствия немецкого наступления в Арденнах преодолены и 8 февраля войска союзников перейдут в наступление, а в дальнейшем двинутся на Берлин.

Действительно, канадская 1-я армия перешла в наступление 8 февраля, а американская 9-я — 23 февраля. Монтгомери назвал это наступление «битвой за Рейнскую область», но уже на 10-й день командующий 9-й армией Симпсон доложил Монтгомери, что «семи из его двенадцати дивизий нечего делать».

К 9 февраля французская 1-я армия 6-й группы армий на всем фронте вышла на Рейн.

В начале февраля частями американской 1 —и армии были захвачены 7 дамб на реке Роер, находившиеся в стыке с 9-й армией. Превращенные немцами в сильные опорные пункты, эти дамбы представляли серьезное препятствие. Неоднократные попытки американских войск захватить их осенью 1944 г. не увенчивались успехом. Арденнское наступление немцев вообще пресекло эти попытки. И вот 9 февраля 78-я пехотная дивизия захватила дамбы. Однако при отходе немцы успели взорвать верхнюю и нижнюю плотины, в результате чего уровень воды в реке Роер резко повысился. Это не позволило американцам форсировать реку с ходу.

3-я армия Паттона — ее 12-й корпус в составе 4 дивизий — начала наступление на Битбург и 24 февраля овладела городом. В течение 3 недель наступления, действуя в труднопроходимой местности и при неблагоприятных метеоусловиях, армия прорвала оборону противника на участке до 40 км и вышла к берегам рек Прюм и Киль. И хотя до Рейна оставалось еще 80 км трудной для продвижения местности, главная линия подготовленной немцами обороны оставалась уже позади.

В начале марта армия Паттона овладела Триром, важным узловым опорным пунктом врага. В укреплениях «линии Зигфрида» на своем участке 3-я армия проделала брешь протяженностью от г. Прюма до Страсбурга.

Теперь войска генерала Паттона получили возможность окружить с юго-востока Саарский промышленный район либо через Эйфель и долину реки Мозель наступать к Рейну, на Кобленц.

Тем временем на направлении главного удара, в полосе фронта 21-й группы армий, готовилось новое наступление с целью выйти к берегам Рейна. Канадская 1-я армия наступала в юго-восточном направлении. Американской 9-й армии с позиций на западном берегу реки Роер предстояло действовать в северо-восточном направлении, к Рейну. Армия имела в своем составе 11 дивизий — 300 тысяч человек. Ее поддерживали 29-е авиационное тактическое командование — 375 самолетов, Этим силам предстояло форсировать реку Роер.

В ночь на 23 февраля после 45-минутной артиллерийской подготовки войска 9-й армии начали наступление. Передовые отряды форсировали реку на лодках. К исходу дня было наведено 14 мостов, по которым начали переправляться основные силы. В течение первого дня два корпуса переправились через Роер. К 26 февраля 9-я армия захватила плацдарм на восточном берегу Роера глубиной до 8—12 км.

Продолжая наступление, передовые корпуса в конце февраля, преодолев сопротивление противника в районах Мюнхен-Гладбаха и Нейсса, вышли в начале марта к Рейну.

Таким образом американская 9-я армия за 2 недели продвинулась на 70 км и вышла к Рейну в районе Дюссельдорфа на протяжении 50 км. Потери противника составили 36 тысяч человек, в большинстве пленными; американцы потеряли 7300 человек.

В начале марта успешно действовала и американская 1-я армия. Она окружила группировку немецких войск в северной части горного массива Эйфель. Одновременно 3-я армия нанесла удар с юга в северо-восточном направлении, на Кобленц, с задачей выйти к Рейну и соединиться с 1-й армией. Наступление началось 3 марта. Противник начал постепенный отход за Рейн. 7-й корпус 3-й армии уже 5 марта подошел к Кельну, а ее 3-й корпус продвинулся за два дня на 30 км и вышел 5 марта к Рейну южнее Бонна.

Продвижение союзных войск было, по существу, беспрепятственным. 3 марта войска канадской 1-й и американской 9-й армий соединились, очистив от врага западный берег Рейна от Нейсе до Неймегена. Командующий 9-й армией генерал Симпсон предложил с ходу форсировать реку. Монтгомери ответил, что предпочитает «плановое преодоление» Рейна. Это было все то же непоколебимое правило: ни шагу вперед без гарантии успеха. В те же дни Эйзенхауэр для блокады Кельна выделил 5 дивизий, но уже 7 марта, к полной неожиданности для американского командования, немцы ушли из города.

Продолжая наступление, войска Паттона к исходу 8 марта охватили немецкую группировку, отступавшую в направлении к Рейну на участке Адернах, Кобленц. Передовые отряды 12-го корпуса этой армии приблизились к Рейну в районе Урмитца, однако, боясь оторваться от главных сил, повернули на юг, к Мозелю, как и предписывалось командованием 3-й армии. Между тем в районе Урмитца остался не взорванным немцами мост, который, прояви американцы инициативу, мог быть ими захвачен. 8 и 9 марта через него отошли за Рейн остатки немецких войск. Когда американские части возобновили движение на запад и через два дня подошли вновь к Урмитцу, мост уже был взорван.

К 12 марта 3-я армия вышла на берег Мозеля на всем его протяжении от Трира до впадения в Рейн. Однако окружить противника не удалось: взорвав мосты, немцы отступили за Рейн. К западу от Рейна войска вермахта удерживали только саарский выступ.

Весьма неожиданный для союзников, но исключительно важный боевой эпизод произошел у г. Ремаген. Здесь находился крупнейший, стратегически важный железнодорожный мост через Рейн — мост Людендорфа. Американская 1-я армия не имела специально поставленной задачи захватить этот мост в исправном состоянии. Поэтому, когда ее 9-я бронетанковая дивизия приближалась к мосту и лейтенант Э. Бурроуз, командир головного дозора — пехотный взвод и несколько танков — увидел с высоты, откуда Ремаген был виден, как на ладони, что немецкие колонны сплошным потоком отходят по мосту за Рейн, он не поверил своим глазам. Он доложил командиру роты первому лейтенанту К. Тиммерману, тот — командиру оперативной группы, последний — своему начальнику генералу У. Хоугу. Генерал, убедившись, что все так и есть, приказал усиленной танками роте захватить мост. Но потерянное время лишило американцев фактора внезапности. Немцы заметили противника и приняли меры. Когда американские танки приблизились к мосту — раздался взрыв. Это немецкие саперы разрушили подходы к мосту. Второй взрыв вырвал огромные куски настила, но пешеходные пути по бокам проезжей части, а главное, сам мост, остались целы. Под прикрытием огня своей артиллерии и танков рота Тиммермана прошла через мост. За нею шли саперы, перерезая каждый провод на мосту, который мог тянуться к подрывному заряду. А рота американцев была уже на восточном берегу Рейна.

Реакция высшего командования была восторженной. Эйзенхауэр сразу после захвата моста в Ремагене приказал переправить на правый берег Рейна не менее 5 дивизий. К 13 марта плацдарм шириной 15 км и глубиной 7 км объединяли три американские дивизии: 78, 9 и 99-я. К 24 марта части всех трех корпусов 1-й армии (9 дивизий) занимали оборону на захваченном плацдарме, который к этому времени был расширен до 50 км по фронту и 10— 12 км в глубину.

Захват плацдарма у Ремагена резко изменил обстановку на Западном фронте. Американская 12-я группа армий, находившаяся на вспомогательном направлении, уже форсировала Рейн и имела плацдарм на правом его берегу, тогда как на направлении главного удара 21-я группа армий только готовилась к форсированию. К 10 марта все ее войска стояли на берегу Рейна, продвинувшись с исходных позиций за 30 дней на 70 км (при среднем темпе вытеснения арьергарда противника — 2,3 км в сутки). Поэтому командующий 1-й американской армией, которая уже сосредоточилась за Рейном, получил 25 марта приказ начать наступление в глубь Германии, на Рур.

Действия англо-американских войск по очищению пространства между «линией Зигфрида» и Рейном носили характер простого преследования противника, хотя это называлось у союзников Маас-Рейнской операцией. 15 марта войска американской 7-й армии из 6-й группы армий при содействии 3-й армии начали наступление в Сааре. Три армии противника, входившие в группу армий «Г», были крайне слабы, поэтому продвижение союзных армий к Рейну поставило в тяжелое положение немецкие войска в Сааре. Саарский выступ, ограниченный городами Кобленц, Саарбрюккен и Хагенау, выдавался далеко на запад и создавал угрозу окружения находившейся в нем малочисленной группировки врага. Командующий немецкой группой армий «Г» генерал Хоссер предлагал своему верховному командованию отвести находившиеся в Сааре 1-ю и 7-ю армии, в которых было всего 12 дивизий, за Рейн, однако Рундштедт приказал удерживать саарский район, имевший очень большое военно-экономическое значение для Германии. Американские войска готовились к наступлению на Саар. 13 февраля Эйзенхауэр приказал Брэдли и Деверсу, командующему 6-й группой армий, подготовить план наступления на Саар с юга со сроком готовности — 15 марта. Представленный в начале марта план операции предусматривал нанесение главного удара с юга силами американской 7-й армии. Ее три корпуса должны были с рубежа южнее Саарбрюккен, Хагенау одновременно наступать в направлении к Рейну, выйти на линию Майнц, Мангейм и захватить плацдарм на восточном берегу Рейна. Французская 1-я армия одной дивизией обеспечивала фланг 7-й армии и должна была укреплять свои позиции на западном берегу Рейна.

3-й армии Паттона предстояло действовать по Саару с севера, форсировав Мозель и развивая наступление навстречу 7-й армии от Кобленца на Майнц вдоль западного берега Рейна.

Проведение операции облегчалось тем, что в течение февраля — начала марта союзная авиация наносила массированные удары по промышленным объектам и коммуникациям Саара.

Наступление 3-й армии началось 13-го, а 7-й — 15 марта.

На фронте 3-й армии противник первые два дня пытался оказать сопротивление, используя нелетную погоду, затруднявшую действия союзной авиации. Однако 15 марта, когда танки Паттона подошли к Бад-Крайценаху, создав угрозу окружения, враг повсеместно начал отход. На фронте 7-й армии немцы начали отход в центре сразу же, как только началось наступление союзных войск на левом фланге армии, где в руках неприятеля еще оставался участок «линии Зигфрида». На правом фланге, у Хагенау, велись упорные бои. 21 марта войска 3-й и 7-й армий соединились. Теперь они стояли на берегу Рейна на протяжении от Кобленца до Мангейма. Немецкие разрозненные части отошли за реку. Какие силы и сколько боевой техники немцы сумели отвести за Рейн — осталось неизвестным.

Операция по захвату Саара показала, что американские войска начали овладевать искусством маневренного наступления. Особенно хорошо проявили себя соединения 3-й армии. Она была также лучшей в организации всех видов взаимодействия, включая и взаимодействие с авиацией.

После освобождения Саара генерал Паттон предложил Брэдли, развивая достигнутый успех, немедленно форсировать Рейн. По его замыслу это позволило бы американским войскам значительно вырваться вперед и сделать свое направление главным в общем наступлении союзных войск. А из этого следовало, что Эйзенхауэр мог бы отвергнуть притязания Монтгомери усилить его 21-ю группу армий за счет дивизий Брэдли, так как на юге обозначился больший успех, нежели на севере. Все это, по мнению американских генералов Брэдли, Паттона и Ходжеса, подняло бы престиж войск США. Этот вопрос стал предметом обсуждения на совещании командующих армиями 12-й группы армий, состоявшемся 12 марта в Люксембурге. Был разработан план форсирования Рейна и создания новых плацдармов на его восточном берегу.

В полосе фронта 3-й армии решением Паттона предусматривалось форсировать Рейн на двух участках: южнее Кобленца и в районе Майнц, Оппенгейм — и наступать навстречу войскам 1-й армии, развивавшим успех от плацдарма у Ремагена в направлениях Марбурга и Франкфурта, соединиться с ними в долине реки Ланн и в дальнейшем вести совместное наступление в коридоре Франкфурт-на-Майне, Кассель.

В ночь на 23 марта части 3-й армии начали переправу через Рейн в районе Оппенгейма. Чтобы отвлечь внимание противника, у Майнца было имитировано другое, ложное форсирование Рейна под прикрытием дымовой завесы. Это «форсирование» прошло успешно. А под Оппенгеймом 6 пехотных батальонов еще до рассвета на плотах, понтонах, лодках переправились через реку, потеряв 28 человек. Затем и вся 3-я армия спокойно перебралась через Рейн. Общие потери составили 34 человека убитыми и ранеными.

Противник почти не оказывал сопротивления, ведя лишь редкий ружейно-пулеметный огонь на отдельных участках. В течение суток был захвачен плацдарм шириной 8 км, на который переправились все части со средствами усиления.

Утром 23 марта Паттон позвонил Брэдли и сообщил: «Нынешней ночью мне удалось переправить потихоньку на тот берег одну дивизию. Но там так мало немцев, что они еще не хватились».

Монтгомери в это время только заканчивал последние приготовления к форсированию Рейна, растянувшиеся на две недели.

25—26 марта армия Паттона форсировала Рейн в районах Брацбах и Сент-Гоархаузен, образовав плацдарм 30 км по фронту и 20 км в глубину. С севера танковые части 1-й армии, наступая от Ремагена в направлении Франкфурта, овладели Лимбургом. Одна танковая дивизия из армии Паттона 26 марта вышла к южным окраинам Франкфурта.

В тот же день войска 7-й армии, из 6-й группы армий, наступавшей на юге, переправились через Рейн у Вормса. 27 марта на захваченном плацдарме уже находились части 2 дивизий. Было взято 2500 пленных. Потери американцев составили 42 убитыми и 151 ранеными.

28 марта переправу через Рейн начал последний, 20-й корпус Паттона, до этого занимавший оборону западнее Рейна, в районе Майнца. Немцы, оставив в этом районе слабое прикрытие, поспешно отходили на восток. Это позволило 20-му корпусу почти без потерь переправиться через Рейн и выполнить задачу, захватив в плен 900 солдат и офицеров противника. Американские потери — 1 убитый и 5 раненых. Стоит вспомнить здесь о форсировании Днепра, Вислы, Одера, Дуная советскими войсками: ожесточеннейшее сопротивление врага.

Таким образом к концу марта 12-я группа армий и 7-я армия 6-й группы армий США захватили 5 плацдармов на восточном берегу Рейна и продвинулись на 40— 50 км к востоку от Рейна.

Интенсивно готовилась к форсированию и британская 21-я группа армий на северном фланге союзных войск. Поскольку по первоначальному замыслу Верховного главнокомандования союзных вооруженных сил здесь должен был наноситься главный удар, подготовка к форсированию в войсках Монтгомери началась еще с осени 1944 г., но была прервана в связи с контрнаступлением немцев в Арденнах и возобновилась лишь в январе 1945 г. По плану Монтгомери форсирование Рейна должно было осуществляться силами английских войск, а 9-я американская армия, находившаяся под его командованием, вводилась на захваченный плацдарм для развития успеха. Однако американцы с этим не согласились. После длительных согласований 4 февраля Монтгомери утвердил новый план, по которому 9-я армия одним 16-м корпусом должна была форсировать Рейн и, развивая наступление на юг и восток, обеспечивать правый фланг 21-й группы армий. В своем составе армия имела 11 дивизий, в том числе 3 танковые.

При подготовке форсирования войска отводились в тыл, где проводили специальные учения и тренировки по преодолению водных преград и боевым действиям на плацдарме. Войска 21-й группы армий были снабжены всеми необходимыми техникой и материалами для предстоящего преодоления крупной водной преграды. С середины февраля союзная авиация начала интенсивные бомбардировки коммуникаций и мостов северо-восточнее Германии с целью изолировать район Рура и не дать противнику возможности перебрасывать туда резервы из глубины страны. К 21 марта на эти объекты было сброшено 30 тысяч тонн бомб. Из 17 железнодорожных мостов 10 полностью были разрушены и 5 повреждены.

Медлительность Монтгомери не была оправдана обстановкой. Успех Паттона показал это. Однако слабый противник и отсутствие сопротивления не помешали Монтгомери действия 21-й группы армий назвать «битвой за Рейн».

Что же собой представляла эта «битва»?

Как уже говорилось, интенсивно — 1500 тяжелых бомбардировщиков — проводилась авиационная подготовка. В ночь на 24 марта после сильной артиллерийской подготовки войска 21-й группы под прикрытием 900 истребителей приступили к переправе через Рейн.

Для этого были использованы 96 морских танкодесантных и других барж с командой моряков — 880 человек. Баржи перевозились по суше на специальных приспособлениях.

Четыре батальона шотландской 51-й дивизии «спокойно сели в штурмовые лодки и отчалили от берега. Через семь минут они уже донесли, что высадились на противоположном берегу».

В итальянском журнале «Стория Иллюстрата» (Милан, 1975, март) есть яркое описание всего тогда происходившего. Вот немного:

«У Монтгомери переправа выглядела более театрально (чем у американцев. — А. О.). Река была залита светом прожекторов. Эйзенхауэр наблюдал за зрелищем с верхушки колокольни. Черчилль— с командного пункта Монтгомери».

На рассвете четыре — но уже не батальона — дивизии стояли на восточном берегу Рейна.

Немецкое командование перед началом авиационной и артиллерийской подготовки отвело свои войска с рубежа Рейна, поэтому форсирование проходило почти при полном отсутствии противодействия противника.

Переправившиеся через Рейн войска успешно расширяли плацдарм, когда утром 24 марта началась выброска воздушного десанта, предусмотренная планом командования. В ней участвовало 1700 транспортных самолетов и 1300 планеров. Десантные самолеты и планеры сопровождали 900 истребителей, а еще 2100 истребителей патрулировали над районом высадки. Кроме того, 2500 тяжелых и 820 средних бомбардировщиков во время выброски десанта нанесли удар по аэродромам, мостам и другим объектам Северо-Восточной Германии.

Десант, насчитывавший 21 тысячу человек, был выброшен на парашютах или высажен на планерах. Операция прошла успешно. После приземления десанту с 240 бомбардировщиков «Либерейтор» было сброшено 580 тонн грузов. Части десанта захватили ряд населенных пунктов и лесной массив севернее Везеля. Было взято в плен около 3500 солдат и офицеров противника. От зенитного огня и других средств противника 160 человек было убито, 500 ранено и 840 пропало без вести. Союзники потеряли 53 самолета и 50 планеров.

В условиях, которые сложились в то время, выброска воздушно-десантных дивизий не вызывалась необходимостью. Это были, скорее, большие учения по десантированию. Те же задачи без труда могли решить и пехотные дивизии, и, вероятно, с меньшими потерями, но, повторяем, тогда была использована возможность учить воздушно-десантные части тому, что нужно на войне.

О нецелесообразности столь массированных действий авиации и воздушно-десантных соединений уже тогда говорил опыт форсирования Рейна 9-й армией. При переправе она потеряла 41 человека убитыми и 450 ранеными, 7 солдат пропали без вести. В последующие дни она, не встречая серьезного сопротивления противника, продвигалась уже в глубь Германии.

Только на отдельных узлах дорог группы немцев пытались задержать наступавшие войска. Так, в районе Дорстена две танковые дивизии 21-й группы армий натолкнулись на сильное сопротивление врага и не смогли взять город. Зато севернее реки Липпе достаточно было одной танковой бригады и воздушно-десантного полка, чтобы вырваться далеко вперед и к 28 марта овладеть г. Хольтерн в 40 км от Рейна. В тот же день Монтгомери отдал приказ развивать дальнейшее наступление в северном направлении к Эльбе. Это означало, что союзные войска, преодолев Рейн, трудный барьер на пути к «сердцу Германии», начали «последнее глубокое наступление». Только на севере канадская 1-я и на юге французская 1-я армии еще продолжали сражаться за плацдарм.

«Нужна ли была на этой стадии войны столь длительная подготовка и такая мощная поддержка, которая была оказана 21-й группе армий для форсирования Рейна, навсегда останется невыясненным. Всего этого можно было бы избежать, если бы, например, Монтгомери разрешил 9-й армии генерала Симпсона развивать внезапное наступление с ходу в первые недели марта», — так оценил действия английского фельдмаршала Монтгомери американский военный историк Ч. Макдональд в книге «Последнее наступление».

В последние дни марта пришла в движение и 6-я группа армий. Входившая в нее американская 7-я армия 27 марта соединилась с частями 3-й армии Паттона в районе Дармштадта. На следующий день был захвачен Мангейм.

За Рейном все еще оставалась французская 1-я армия. Глава временного французского правительства де Голль 29 марта потребовал от генерала де Латтра, командующего этой армией, во что бы то ни стало переправиться через Рейн. «Вы должны форсировать Рейн, даже если американцы не согласятся на это и даже если вам придется форсировать на лодках», — писал он. 31 марта 2-я Алжирская дивизия на подручных средствах переправилась через Рейн. На следующий день по мосту, наведенному американцами в районе Мангейма, шла тяжелая техника французов, которые начали продвигаться в район Карлсруэ. Американская 7-я армия продолжала наступление на Нюрнберг.

По мере продвижения союзных войск в глубь Германии возник целый ряд новых проблем. Необходимо было прежде всего наладить снабжение огромной массы войск, все более удалявшихся от портов выгрузки, где находились основные склады военного имущества. Поскольку железные дороги, особенно мосты, были разбиты, главным средством доставки грузов войскам в условиях растянутой зоны коммуникаций стал автомобильный транспорт. Ежедневно более 4 тысяч грузовиков, в том числе 10-тонные тягачи с прицепами, доставляли на передовые склады до 15 тысяч тонн грузов. Значительная часть перевозок приходилась на воздушный транспорт. Так, только за вторую неделю апреля было сделано 6200 рейсов и доставлено 15 тысяч тонн грузов. На обратном пути самолеты эвакуировали раненых или вывозили освобожденных из плена.

Большой проблемой стали взаимоотношения войск с немецким населением. Политика «безоговорочной капитуляции», выдвинутая еще в Касабланке, по мнению многих, не давала немцам шансов на спасение и поэтому способствовала продлению войны. Черчилль утверждал, что немцы не боятся победы западных союзников, но страшатся завоевания Германии Красной Армией. Генерал Эйзенхауэр издал специальный приказ, запрещающий «вступать с немцами в дружеские, фамильярные или интимные отношения как отдельным лицам, так и группам лиц». Однако этот приказ постоянно нарушался. Немцы в основной своей массе вели себя лояльно, однако были случаи убийств американских военнослужащих и тех немцев, которые сотрудничали с американцами.

Еще большую проблему представляло поддержание дисциплины среди огромной массы войск союзников, двигавшихся по Германии. Общение с местным населением, с освобожденными из плена и угнанными в Германию из других стран, распределение трофейного имущества — все это требовало срочного рассмотрения в рамках законов военного времени. Многие солдаты и офицеры стремились обогатиться за счет трофеев и переправить имущество и деньги своим близким в США. Был издан приказ строго контролировать отправку грузов за океан. Разрешалось отправлять только деньги или вещи в пределах денежного содержания военнослужащих, однако, поскольку азартные игры не были запрещены, многие под предлогом выигрышей отправляли значительные суммы или произведения искусства и другие материальные ценности. Процветал черный рынок, на котором американские военнослужащие совершали крупные спекулятивные сделки.

Приказом разрешалось отправлять в США только сувениры и чисто военные трофеи: предметы немецкого военного снаряжения, флаги, значки, личное орудие и т.п. Однако под разными предлогами этот приказ постоянно нарушался.

Принимались меры к повышению дисциплины, так как участились случаи пьянства, драк, убийства, насилия над местным населением, неповиновения командирам и дезертирства. Так, за изнасилование были осуждены военным трибуналом в феврале —.32 человека, в марте — 128, в апреле — 259; 70 — расстреляно (1 за дезертирство, 69 за изнасилование).

Все эти проблемы вызывали тревогу у американского командования. Многие высшие офицеры подумывали о том, что необходимо начать сокращение огромной армии, отправить часть ее на Тихоокеанский театр военных действий, тем более что германская армия почти не оказывала сопротивления.

Германия в эти последние месяцы войны находилась в состоянии прострации. Война была проиграна. Вся промышленная база попала в руки армий антигитлеровской коалиции. Гитлер и его клика метались между верой в чудо и отчаянием. Немецкая армия на западе, по оценкам американской разведки, насчитывала не более 26 полнокровных дивизий, а номинально у вермахта их числилось 60. Против них действовало 90 полностью укомплектованных и отлично оснащенных дивизий Эйзенхауэра.

В это время остро встал вопрос о том, кто должен взять Берлин. Еще в сентябре 1944 г. Эйзенхауэр планировал после захвата Рура наступать на Берлин. Однако весной 1945 г. обстановка изменилась. Красная Армия находилась в 60 км от Берлина, а союзные армии — в 450 км.

Было ясно, что Берлином овладеют советские войска. И тогда Эйзенхауэр изменил свой план. Он пришел к выводу, что теперь важнейшей целью западных армий должно быть рассечение Германии на две части: северную и южную — путем как можно более быстрого соединения с Красной Армией. Для этого необходимо было сосредоточить главные усилия не на севере, где действовала 21-я группа армий, а в центре и наносить главный удар силами 12-й группы армий, которой передавалась американская 9-я армия, временно входившая до сих пор в состав войск Монтгомери.

Решение Эйзенхауэра от 28 марта предусматривало по окончании Рурской операции основной удар нанести силами 12-й группы армий по линии Лейпциг, Дрезден, то есть юго-восточнее Берлина. В тот же день он, как Верховный Главнокомандующий Объединенными силами союзников в Европе, сообщил об этом Сталину, Верховному Главнокомандующему Красной Армией. Он извещал Сталина о том, что в его ближайшие планы входит окружение и разгром войск противника, обороняющих Рур. «Моя следующая задача, — писал он, — будет состоять в рассечении основных войск противника посредством соединения с вашими армиями». Он считал, что лучшее направление, на котором можно осуществить такую встречу, — это Эрфурт, Лейпциг, Дрезден.

Сталин в ответе Эйзенхауэру писал, что Берлин утратил свое стратегическое значение, и одобрял решение Эйзенхауэра.

Черчилль, узнав о решении Эйзенхауэра, был предельно возмущен. Он убеждал Эйзенхауэра, что с русскими надо соединиться как можно дальше на востоке. Эйзенхауэр оставался непреклонен. Национальные интересы США для него были выше партнерских.

7 апреля. Эйзенхауэр «информировал объединенный штаб о своем нежелании сделать Берлин главным объектом наступления теперь, когда город в значительной степени потерял свое военное значение». Его начальник штаба генерал Бедделл Смит также считал, что Берлин не является больше решающим фактором.

На следующий день Эйзенхауэр объяснил Монтгомери, что, хотя Берлин имеет политическое и психологическое значение, но значительно более важным фактором, который следует учитывать, являются сосредоточенные для прикрытия Берлина войска. На Зеловских высотах и оборонительных рубежах вокруг Берлина Гитлер сосредоточил основную массу оставшихся в его распоряжении сил и средств. Эти оборонительные рубежи еще предстояло прорвать, что, по Эйзензауэра мнению, будет связано с большими потерями, а потому пусть Берлин берут русские.

Американское верховное командование пришло к выводу: на решение задачи по овладению Берлином советским войскам потребуется много усилий, жертв и времени. Гораздо важнее, доказывал Эйзенхауэр, нанесением удара на Лейпциг рассечь силы противника западнее Эльбы и выйти левым флангом на Балтийское побережье близ Любека, «чтобы воспрепятствовать занятию русскими Шлезвиг-Гольштейна».

Это решение вызвало крайнее недовольство Лондона. Черчилль писал Эйзенхауэру 31 марта:

«Почему бы нам не форсировать Эльбу и не продвинуться как можно дальше на восток? Это имеет важное политическое значение, поскольку Красная Армия на юге, кажется, неизбежно захватит Вену… Если мы сознательно оставляем им Берлин, хотя могли бы и взять его, то подобное двойное событие может укрепить их убеждение, уже очевидное, что все сделано ими».

Касаясь роли, которую теперь отводил Эйзенхауэр британской 21-й группе армий, Черчилль, стремившийся направить войска Монтгомери на Берлин, считал необходимым, чтобы британцы первыми достигли столицы третьего рейха. Только подобное решение, писал он Эйзенхауэру, «позволит избежать низведения сил Его Величества до выполнения весьма ограниченных задач». Однако американский комитет начальников штабов, заинтересованный в том, чтобы СССР принял участие в войне с Японией, не разделял английскую точку зрения. Начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл писал в те дни начальникам британских штабов:

«Только Эйзенхауэр знает, как вести эту войну и как приспосабливаться к изменяющейся ситуации… Психологические и политические преимущества, которые будут результатами возможного захвата Берлина раньше русских, не должны перевешивать очередные военные императивы, которые, по нашему мнению, заключаются в полном разгроме немецких вооруженных сил».

Новый план Эйзенхауэра остался без изменений. Но прежде чем двинуться к Эльбе, предстояло захватить Рурскую область. Американские 1-я и 3-я армии соединились, переправившись через Майн, и начали наступление на север, обходя Рур с юго-востока. Почти не встречая сопротивления немцев, войска за 2 дня продвинулись на 100—150 км. Только в районах Падеборна и на подступах к Касселю немцы пытались задержать их, а восточнее Винтерберга даже предприняли контратаку, которая, однако, не принесла никаких результатов. 1 апреля 1-я и 3-я армии, соединившись с американской 9-й армией в г. Липпштадт, замкнули кольцо окружения вокруг Рура. Окружение Рура было завершено. В кольце оказались 19 дивизий врага. Окруженная группировка имела мало танков и артиллерии, части были потрепаны в предыдущих боях. Наиболее боеспособными являлись 116-я танковая и Учебная танковая дивизии, недавно прибывшие в Рур.

Ликвидация окруженной группировки противника была возложена на 1-ю и 9-ю армии. Выделенные для этого силы— четыре корпуса— должны были встречными ударами с севера и юга рассечь группировку и уничтожить ее по частям. Наступление началось 2 апреля. Продвигаясь по 5—7 км в сутки, американцы к 10 апреля вышли в район Дортмунд, Менден. Противостоящие им немецкие войска — остатки 8 дивизий — не могли оказать им серьезного сопротивления. Только на северо-западе и юго-востоке немцы предприняли было какое-то противодействие, но и здесь они в основном вели ружейно-пулеметный огонь, а артиллерия применялась редко. К 11 апреля сопротивление немцев, за исключением отдельных населенных пунктов и узлов дорог, почти прекратилось.

В те дни «наступление американских армий приняло форму бросков от одного объекта к другому. Вряд ли это могло быть названо преследованием, поскольку, в сущности, некого было преследовать», — писал У. Макдональд в книге «Тяжелое испытание». Один из американских военных корреспондентов так описывал то время:

«Города падали, как кегли. Мы проехали 150 км, не слыша ни одного выстрела. Город Кассель сдался через посредство бургомистра. Оснабрюк 5 апреля сдался без сопротивления. Мангейм капитулировал по телефону».

С 16 апреля началась массовая сдача в плен. Командующий гитлеровской группой армии «Б» Модель, чтобы избежать официальной капитуляции, отдал приказ о расформировании своих войск, а сам застрелился.

В Рурской операции было взято в плен 317 тысяч человек— больше, чем, вместе взятые, немцы и итальянцы, плененные в конце Африканской кампании. Потери американской 9-й армии составили 341 убитыми, 121 пропавшими без вести и 2000 ранеными.

После окружения рурской группировки немцев американские войска устремились к Эльбе. Уже 4 апреля войска 3-й армии заняли Кассель, 13—14 апреля вышли на границу Чехословакии. Сопротивление противника носило отдельный, случайный и неорганизованный характер: завалы на дорогах, охраняемые фанатиками-смертниками, единичные атаки несколькими танками, бомбоштурмовые атаки 3—4 самолетами…

На левом фланге американской 12-й группы армий, наступавшей в направлении на Лейпциг и Дрезден, теперь действовала американская 9-я армия, переданная 4 апреля из 21-й группы. 6 апреля она переправилась через реку Везер и двигалась к Эльбе. Вместе с ней войска Брэдли насчитывали 1,3 миллиона человек (48 дивизий). В центре на направлении главного удара действовала американская 1-я армия генерала Ходжеса. 19 апреля части Ходжеса вошли в Лейпциг и заняли Галле.

К северу от 12-й группы армий наступали войска Монтгомери — английская 2-я и канадская 1-я армии, имевшие задачу выйти к устью Эльбы и занять Гамбург. Задача эта считалась важной потому, что Гамбург должен был стать главной базой снабжения союзных войск, что позволяло резко сократить протяженность коммуникаций. 23—24 апреля англичане вышли на Эльбу на участке Линебург, Любек, в конце апреля овладели устьем Эльбы, а 3 мая — Гамбургом. Канадская 1-я армия оккупировала Северную Голландию.

Немецкие войска, как правило, сдавались в плен или отходили без боя. 11 апреля передовые части 9-й армии вышли на Эльбу в районе Магдебурга.

В эти дни вновь остро встал вопрос о взятии Берлина. Война против фашистской Германии близилась к концу, и овладение Берлином приобретало для того, кто войдет в столицу третьего рейха, колоссальное политическое, стратегическое и морально-психологическое значение. Для советского народа это был, кроме того, акт справедливого возмездия агрессору, принесшему столько горя в нашу страну. Для немцев падение Берлина означало бессмысленность дальнейшего сопротивления. Это хорошо понимали все.

Для западных союзников Берлин был, так же как и для СССР, желанной целью. «Нет никакого сомнения, — писал Эйзенхауэр еще в сентябре 1944 г., — что мы направим всю свою энергию и все ресурсы наmо, чтобы нанести молниеносный удар на Берлин». Но к апрелю 1945 г. союзники еще только переправились через Рейн и находились в 450—500 км от Берлина, тогда как советские войска стояли уже на Одере в 60 км от германской столицы. В этой обстановке, казалось бы, было совершенно ясно, что Берлин будет штурмовать Красная Армия. И на Ялтинской конференции было решено, что Берлин войдет в советскую зону оккупации, хотя в самом городе будут стоять войска четырех великих держав.

Эйзенхауэр продолжал придерживаться своего последнего решения — нанести главный удар в направлении Лейпциг, Дрезден силами 12-й группы армий, с тем чтобы встретиться с русскими на Эльбе; рассечь германские войска и отрезать им путь в «альпийскую крепость», где немцы могли бы еще длительное время держаться и оказывать сопротивление. Это решение диктовалось тем, что американцам важно было скорее закончить войну в Европе, чтобы сосредоточить все свои силы для войны против Японии. Кроме того, при наступлении на Берлин главную роль играла бы английская 21-я группа армий Монтгомери, и взятие ею Берлина укрепило бы влияние Англии в Европе, тогда как США стремились главенствовать на Европейском континенте, ограничив СССР пределами Восточной Европы и потеснив Англию в Западной.

В те же дни Эйзенхауэр писал Черчиллю, что, если сопротивление немцев «будет внезапно сломлено по всему фронту, мы устремимся вперед, и Любек и Берлин окажутся в числе наших важных целей».

Казалось бы, все ясно: союзники не собираются брать Берлин. Но Сталин торопил и Конева, и Жукова со взятием столицы Германии. Ряд внешних признаков указывал на то, что продолжала иметь место большая вероятность такого поворота событий, как и при форсировании Рейна, когда, по словам английского историка Б. Лиддел Гарта, немцы готовы были «принять роковое решение пожертвовать обороной Рейна ради обороны Одера, с тем чтобы задержать русских». Действительно, бескровное форсирование Рейна и ход Рурской операции показали, что немцы все силы бросили на Восточный фронт. Сталин с раздражением писал Рузвельту 7 апреля:

«У немцев имеется на Восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с Восточного фронта 15—20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на Западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с ожесточением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столь же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель».

Его подозрения не были беспочвенными. В Москве хорошо знали и о надеждах Черчилля встретиться с русскими как можно дальше к востоку, и о попытке генерала СС К. Вольфа с благословения высших руководителей рейха договориться с союзниками о сдаче в плен немецких войск в Италии без согласия СССР, и о тайных переговорах Гиммлера в Швеции с представителями США и Англии о сепаратном мире. Взятие Берлина советскими войсками поставило бы победную точку в войне и положило бы конец всем провокациям.