Глава 4. Русский каганат
Глава 4.
Русский каганат
В данной работе нельзя обойтись и без описания загадочного Русского каганата, существовавшего еще до призвания Рюрика. Возможной причиной призвания варяжского князя может являться гибель этого государственного образования, в результате чего славянские племена юга Восточной Европы стали данниками хазар.
Уже не одно столетие ведется научный спор о локализации каганата русов и его этническом составе. Впервые о данном государственном образовании мы узнаем из Вертинских анналов, сообщающих о послах каганата русов в Византию, а также из арабских и византийских источниках. Можно сказать со всей определенностью, что русы занимали главенствующее положение по отношению к славянам и находились с ними в союзнических отношениях. На основании данных источников не вызывает сомнения, что главным занятием русов была международная торговля. Что касается этнического состава, то можно с большой дозой уверенности сказать, что в полиэтничной среде междуречий Дона и Волги, Дона и Днепра русы имели изначально кельтское происхождение и имели прямые связи с описанным выше Балтийским регионом. Попробуем определиться с местонахождением, по крайней мере, его восточноевропейского центра, поскольку нет уверенности, что он имел четко обозначенные границы и находился в одном регионе.
Огромный интерес представляет, пожалуй, самое древнее восточное анонимное известие о народах Восточной Европы, составленное, по мнению ряда исследователей между 830-ми и 860-ми годами[234] «Пределы мира от востока к западу». То есть во времена расцвета международной торговли и появлению упоминания о русах в западноевропейских и византийских источниках (Вертинские анналы, Послание патриарха Фотия). Рюрик еще не появился в это время.
Вот как описывает аноним земли славян и русов:
«Описание страны славян.
На восток от нее — внутренние булгары и некоторые из русов, на юг — часть моря Gurz (скорее всего речь идет о части побережья Черного моря) и часть Рума. На запад и север от нее всюду пустыни и необитаемые земли Севера… (далее описание страны славян очень похоже на описание, сделанное Ибн-Русте) У них два города: 1. Вабнит — первый город на востоке (страны славян), и некоторые из его жителей похожи на русов. Хорбад — большой город и место пребывание царя.
Описание страны русов и их городов.
На восток от страны русов — горы печенегов, на юг — река Ruta, на запад — славяне, на север — необитаемые земли севера. Это огромная страна, и обитатели ее плохого нрава, непристойные, нахальные, склонны к сорам и воинственны. Они воюют со всеми неверными, окружающими их, и выходят победителями. Царя их зовут хакан русов (Rus-khaqan). Страна эта изобилует всеми жизненными благами. Среди них есть группа моровват (muruwat). (He исключено, что речь идет о моравах, хотя Минорский объясняет это слово как "рыцарство". — С.Ц.) Знахари у них в почете. Ежегодно они платят<<<4W>>>добычи и торговой прибыли государю (sultan). Среди них есть группа славян, которая им служит. Они шьют шаровары приблизительно из 100 гязов хлопка, которые надевают и заворачивают выше колен. Они шьют шапки из шерсти с хвостом, свисающим с затылка. Мертвого хоронят со всем, что ему принадлежало из одежды и украшений. Еще они кладут в могилу с мертвыми еду и питье.
KUYABA — город (земля ?) русов, ближайший к мусульманам. Это приятное место и есть резиденция царя. Из него вывозят различные меха и ценные мечи.
S.LABA — приятный город, и из него, когда царит мир, ведется торговля со страной булгар.
URTAB — город, где любого чужеземца убивают. Там производят очень ценные клинки для мечей и мечи, которые можно согнуть вдвое, но как только отводится рука, они принимают прежнюю форму»[235] (рис. 66).
Рис. 66. Русь IX в. по данным арабских источников (по. Б. А. Рыбакову)
Такие клинки могли делать только кельтские мастера в сакральном Артане (Уртабе или Арсе), посвященном священному медведю (art — по-кельтски «медведь»). К тому же секрет изготовления этих мечей, видимо, содержался в такой тайне, что меры безопасности были не менее серьезными, чем в Китае, связанные с производством шелка (там смертная казнь ждала того, кто разгласит иностранцам секрет выращивания шелковичных червей и изготовления шелка). Вместе с тем арабские и персидские средневековые авторы достаточно отчетливо обозначают три региона проживания русов и их три главных города. Может быть, это и есть территория пресловутого Русского каганата, куда входили и регион Новгорода (Славянска) и регион Киева и волжские (донские) территории русов. Может, именно столь обширная область могла отвечать высокому титулу хакана русов, который приравнивался к императорскому? И система взаимоотношений между Северной и Южной Русью, описанная Константином Багрянородным, сложилась еще до Рюрика? Вместе с тем эту территорию постоянно сужают. Следует обратить внимание и на то, что анонимный источник прямо указывает на Киев, как на столицу Русского каганата. Вообще это описание страны русов показывает достаточно объективную картину жизни Русского каганата, северная часть которого торгует с Волжской Булгарией, что подтверждается наиболее древними находками дирхемов, в Киеве находится глава каганата, то есть этот город является в первую очередь административным центром. Вместе с тем, если земли Северной Руси и входили в Русский каганат, мы не знаем на каких условиях и в каком качестве. И как связано призвание Рюрика союзом северных племен с возможными негативными событиями на Юге тоже загадка.
Ведь не зря именно в Киев сразу же устремляются варяги-русы и в первую очередь стремятся захватить там власть. Через Киев идет и торговля с Византией. Не зря Рюрик посылает туда своих дружинников Аскольда и Дира. Если конечно это не выдумка, поскольку существуют весьма серьезные основания считать Аскольда и Дира представителями местной киевской династии. Не исключено, что Рюрик просто послал в Киев послов или разведчиков, которым впоследствии были приданы имена местных правителей. Не исключено, что в этом заключался довольно хитрый дипломатический ход — ведь тогда князь Олег, убив Аскольда и Дира, не узурпирует власть, а придает ей законный характер, поскольку сами Аскольд и Дир становятся узурпаторами. Не зря же Олег демонстрирует им малолетнего Игоря, как законного наследника. Возможна и другая версия. Не исключено, что еще до призвания Рюрика на север Руси было отправлено посольство от Аскольда и Дира с приглашением к участию в походе на Константинополь, который состоялся в 860 году. Поэтому летописец знает об этом походе, как знает, что возглавлял его Аскольд. Только дата похода была перенесена на 866 год. Чтобы он происходил уже во времена Рюрика? Любопытно, что в 867 году был убит император Михаил и смещен патриарх Фотий, первый креститель Руси. Поэтому дату можно было перенести только на шесть лет, поскольку летописец знал, что поход был в царствование Михаила, он даже подчеркивает, что именно после него Русская земля получила свое название.
Но вернемся к другим главным городам Русского каганата. Сакральный город Арсания (Артания), расположенный либо в Поволжье, либо в Подонье, скорее всего, был так же и производственным центром, где изготавливались знаменитые булатные мечи — один из важнейших предметов экспорта Русского каганата. Тем более что кузнечное ремесло всегда было сакральным, что у кельтов, что у славян.
Скорее всего, Артания или Арсания был, в первую очередь, религиозным центром русов, куда не допускались чужаки и, возможно, первой сакральной столицей Русского каганата.
Здесь следует вспомнить весьма фантастическое описание славянского храма, стоящего на горе, сделанное Аль-Масуди (X в.), по свидетельству которого часть славян исповедывала христианство, а часть были язычниками и солнцепоклонниками: «В славянских краях были здания, почитаемые ими. Между другими было у них одно здание на горе, о которой писали философы, что она одна из самых высоких гор в мире. Об этом здании существует рассказ о качестве его постройки, о расположении разнородных его камней и различных их цветах, об отверстиях, сделанных в верхней его части, о том, что построено в этих отверстиях для наблюдения над восходом солнца (или: о том, как солнце восходит в этих отверстиях), о положенных туда драгоценных камнях и знаках, отмеченных в нем, которые указывают на будущие события и предостерегают от происшествий пред их осуществлением, о раздающихся в верхней его части звуках и о том, что постигает при слушаньи этих звуков (или: о действии (впечатлении), производимом этими звуками на слушателей). Другое здание было построено одним из их царей на черной горе; его (или: ее, т. е. гору) окружают чудесные воды, разноцветные и разновидные, известные своей пользой (своими целительными свойствами). В нем они имели большого идола в образе человека (или: Сатурна), представленного в виде старика с палкою в руке, которою он двигает кости мертвецов из могил. Под правой его ногой находятся изображения разнородных муравьев, а под левой — изображения пречерных воронов, черных крыльев и других, также изображения странных хабашцев и занджцев (абиссинцев и зангебарцев). Еще другое здание имели они на горе, окруженное (или: окруженной) морским рукавом; оно было построено из красного коралла и зеленого смарагда. В его середине находился большой купол, под которым находится идол, коего члены сделаны из драгоценных камней четырех родов: зеленого хризолита, красного яхонта, желтого сердолика (или агата) и белого хрусталя; голова же его из червонного золота. Напротив его находится другой идол в образе девицы, которая приносит ему жертвы и ладан (или: ему приносили жертвы и ладан (по Шармуа: и просо). Это здание (т. е. его сооружение) приписывают какому-то мудрецу, бывшему у них в древнее время»[236].
Несмотря на фантастичность описания, в нем угадываются храмы балтийских славян, и даже нечто, напоминающее древний Стоунхендж. Возможно подобный храм посвященный, скорее всего Велесу, скотьему богу (в смысле богу богатства, поскольку скот, как говорилось выше, был денежной единицей у славян и кельтов) стоял в легендарном Арсе или Арте.
Здесь следует обратить внимание на одну из версий нахождения острова русов и легендарной Артанией, соотнесенной с сакральным городом Аркона на о. Рюген (Руяна), тщательно проанализированную А.Н. Азбелевым на основе работ В.Б. Вилинбахова: «Особый интерес представляют произведенные Вилинбаховым сопоставления образов русского фольклора, отобразивших народные представления об "острове Буяне", с реалиями западнославянского острова Руяна, на котором находился религиозный центр прибалтийских славян-язычников вплоть до их насильственной христианизации во второй половине XII в. Согласно выводу Вилинбахова, "вся атрибуция острова Буяна (священный характер, священный дуб, змеи, янтарь, священные птицы, старцы и старицы) полностью соответствуют описаниям Арконского святилища на острове Руяне". Сравнение некоторых оригинальных пассажей в текстах народных заговоров восточных славян с атрибутами главного божества славян балтийских — Святовита, в частности, с сохранившимися описаниями его идола, находившегося в Арконе, позволило автору заключить, что эти тексты передают в трансформированном виде древние молитвы, обращенные к Святовиту.
В обеих работах В. Б. Вилинбахов использовал преимущественно записи севернорусских заговоров. Отображение представлений о священном острове можно обнаружить и в других жанрах — главным образом в былинах, записанных в пределах владений Великого Новгорода. "Остров Буян" предстает здесь как средоточие сверхъестественных сил, в частности, как место пребывания символизирующих эти силы мифических животных. Былины, повествующие о вражеском нашествии, имеют нередко в качестве преамбулы так называемый "запев о турах", глубокая архаичность которого у исследователей не вызывала сомнений: два тура, переплыв море, оказываются на "острове Буяне", где их встречает мать — турица; они ей рассказывают об увиденном, она истолковывает его как предзнаменование грядущих бедствий. В записях былины о Даниле Ловчанине богатырю, которого хотят погубить, дают поручение отправиться на "остров Буян", дабы поймать или убить диковинного зверя, одолеть которого богатырю удается обычно только при содействии чудесных сил. На Балтийском острове, по представлениям севернорусских сказителей былин, находился как бы международный центр былинных богатырей.
Гельмольд, рассказывая о современных ему событиях 1168 г., когда король Дании при поддержке поморян и бодричей, высадившись на острове, подчинил "землю руян", писал, что их князь Яромир "с охотой принял крещение" и "привлек этот дикий и со звериной яростью свирепствующий народ к обращению в новую религию отчасти ревностной проповедью, отчасти же угрозами, будучи от природы жестоким".
Свирепый нрав жителей Руяна, отмечавшийся не только Гельмольдом, в древнерусском языке имел обозначение "буий" и производные от него, что, вероятно, привело к соответствующему прозванию самого места обитания этих буйных людей — по близкому созвучию.
Нахождение же там главного языческого святилища балтийских славян в течение ряда столетий — как раз в то время, когда нарастали побудительные мотивы переселений балтийских славян на восток, — очевидно, и закрепило в восточнославянском фольклоре образ "острова Буяна" как средоточия сверхъестественных сил»[237].
Эта попытка идентификации острова Буяна и острова Руяна подводит нас к одной из версий знаменитого острова русов. Вместе с тем, нельзя исключать и того факта, что таких сакральных островов было несколько. Остров в славяно-кельтских мифологиях всегда играл особую, сакральную роль. Не зря такое большое количество версий нахождения острова русов существует в современной науке. Не исключено, что они все правильные. Просто этих островов было много.
Далее Азбелев анализирует исследование чешского ученого И. Грбека: «Рассмотрев в четком, компактном изложении мнения и аргументацию своих предшественников, И. Грбек продемонстрировал уязвимость их построений, констатировал, что им не удалось "прийти к одной общепризнанной точке зрения" и что "предыдущие попытки исходили не из всех фактов, содержащихся в арабском оригинале книги Аль-Истахри". Написанный около 950 г. этот текст послужил источником для почти дословно повторившего его Ибн-Хаукаля и для анонимного автора "Худуд-аль-Алама", который, используя и другие источники, "комбинирует их с первоначальными сведениями Аль-Истахри, что, однако, скорее отрицательно, чем положительно отразилось на ясности текста" (628). Как показал И. Грбек, смущавшие некоторых интерпретаторов противоречивые географические указания, что "Арта" и "Артания" помещаются "между землей хазар и Великим Булгаром" и вместе с тем что за "Артой" находится безлюдная земля, до которой можно дойти до гор, где расположена стена Александра для защиты "от Гога и Магога", и даже, что "Гог и Магог — племена русов", которые "относятся к тюркам" (634), — это индивидуальные добавления некоторых рукописей Аль-Истахри, обязанные в первом случае "ошибке при переписывании" (646), а во втором явившиеся "лишь результатом комбинирования и фантазирования" (648).
Путем скрупулезного текстологического сличения и источниковедческого анализа И. Грбек доказывает не только это. Обратившись к тексту "Худуд-аль-Алам", исследователь констатирует, что указание, будто бы все три центра трех племен руси находятся на "реке Рус", — "результат комбинаций анонимного автора" (632). И. Грбек допускает вначале, что из оригинальных известий этого источника можно было бы "с доверием относиться разве что к сведениям об изготовлении мечей и клинков" именно в "Артабе" (634). Но после сопоставлений с совокупностью аналогичного рода известий арабских предшественников у этого анонима И. Грбек отводит такое предположение, написав: "Автор «Худуд-аль-Алам» знал о производстве мечей в России, однако точное место их происхождения оставалось для него неизвестным. Поэтому он просто приписал их городу «Артабу», о котором на основании данных Аль-Истахри предполагал, что он находится в России" (644).
Анализируя построения своих предшественников, И. Грбек обращает внимание на то, что если Киев и Новгород как центры соответствующих "племен" Руси идентифицировались довольно убедительно большинством исследователей, то в качестве третьего центра предлагалось много вариантов, ни в одном из которых речь не шла о городе, выдерживающем сравнение по значимости с Киевом или Новгородом.
Этот существенный дефект преодолен автором, который так формулирует условия решения задачи:
1) следует иметь в виду всю территорию славян в первой половине Х в.;
2) город (и племя) должен был иметь приблизительно такое же политическое и/или экономическое значение, как Киев и Новгород;
3) название города должно графически (и фонетически) соответствовать арабской форме "Арка (Арфа)";
4) название племени должно соответствовать форме "артания" (или ее вариантам);
5) предметные данные арабских авторов должны соответствовать действительному положению вещей (638).
Обозрев состояние славянских политических образований на юге и западе Европы в сопоставлении со степенью их известности у арабов того времени, И.Грбек приходит к заключению, что речь должна идти именно о прибалтийских славянах — тем более что "на южном побережье Балтийского моря, а также на островах, было найдено много арабских монет (преимущественно саманидского происхождения), относящихся к VIII—X векам" (десятки тысяч монет в сотнях отдельных находок). Это свидетельствует, что как раз прибалтийские славяне "поддерживали в IX—X веках оживленные торговые связи с восточными частями халифата (640). Отсюда — правомерность попытки искать город "Арка" и племя "артания" именно здесь.
Отметив, что варианты текста в рукописях позволяют читать название города, как Арка, а "произношение могло также звучать "Арко", И. Грбек обращает внимание читателя, насколько близки "засвидетельствованные формы названия Аркона (Archon, Arkon, Arcun, Arcon)" на острове Рюген (640).
Автор указывает, приводя свидетельства источников, что "город Аркона принадлежал к наиболее крупным и значительным торговым центрам на Балтийском море", напоминает, что именно в Арконе "находилось святилище языческого бога Святовита — культовый центр балтийских славян, в который стекались дары и пожертвования со всех славянских земель». Наивысший расцвет Арконы относится к XI—XII вв., а это позволяет полагать, что "она была достаточно знаменита и в X веке", выдерживая сравнение с Киевом и Новгородом (640).Название племени, пишет И. Грбек, "мы можем прочесть как «аруяния»»; славянское племя, населявшее остров Рюген (Rana, Ruiana, Ruyia, Rugia, Roja, Rugiana), имеет у анналистов различные названия: Rugiani, Ruyani, Rujani, Rojani, Ruani, Rani и т. д.". Автор отсылает к работе Милевского, который "доказал, что Ruiana, Ruiani является более древним обозначением острова и его жителей, a Rana, Rani — более поздним", и обращает внимание на то, что именно "древнейшая форма (Ruiani) весьма сходна с формой (А)руяния, засвидетельствованной у Аль-Истахри" (641).
Обратившись к рассмотрению "предметных данных" арабских текстов, И. Грбек констатирует: "Они соответствуют тому, что мы знаем из других источников об Арконе, Рюгене и их жителях" (641). Географическое положение Рюгена и Арконы "вполне соответствует сообщению о морской торговле, и торговая деятельность жителей острова" достаточно отражена в источниках. "Руяне предпринимали путешествия в различные страны, а в самой Арконе имелся особый квартал, где жило много иностранных купцов", — пишет И. Грбек, ссылаясь на источники (641).
Предшественников И. Грбека особенно смущала фраза арабского текста о том, что жители "Арты" убивают иноземцев. Даже после его работы А.П. Новосильцев счел возможным присоединиться к тем, кто полагал, что это — ложное утверждение, которое "распространяли булгарские купцы". Между тем нет никакой нужды в столь натянутом объяснении, так как арабская информация лишь обобщая гиперболизирует реальные факты. Они, в свою очередь, объяснялись реакцией именно балтийских славян на жестокости насильственной христианизации в ходе военной экспансии Каролингов. Как раз на Рюгене, в Арконе, напоминает И. Грбек, "стоял известный храм языческого бога, где ежегодно приносился в жертву один христианин, то есть иностранец»"(642). Автор подчеркивает, что "источники говорят о жителях Рюгена в довольно сильных выражениях, таких как «crudentes», «gens fortissima» и т. п.", и христианским миссионерам "было опасно для жизни отправляться к ним" (642). Грбек отмечает, что в непосредственном соседстве с островом Рюген обитали четыре племени велетов, которые принадлежали к наиболее диким и жестоким славянским племенам, причем "неоспоримо, что лютичи-велеты были далеко за пределами своей родины известны необычайной жестокостью и дикостью и что их отношение к чужакам было крайне недружелюбным". И. Грбек справедливо объясняет это "длившейся столетиями враждой с немцами и христианами" (643). Напомнив о предположении, будто бы сведения "о враждебности жителей «Арки» по отношению к чужеземцам" являлись "вымыслом с целью отпугнуть чужих купцов", И. Грбек называет его "совершенно излишним", так как "мы можем согласовать сообщение Аль-Истахри" с тем, "что мы знаем о балтийских славянских племенах из других источников, и нам не требуется прибегать к легенде для объяснения этого явления" (643).
Автор рассматривает перечни товаров, которые, согласно арабским источникам, вывозились из "Арки". Аль-Истахри указывает только свинец и черных соболей, Ибн-Хаукаль добавляет еще черных лис и "зайбак". Проанализировав соотношения рукописей, Грбек приходит к заключению, что "данные Ибн-Хаукаля о вывозе лис и рабов из «Арки» могут восходить к маргиналиям Аль-Истахри", и тогда "мы можем считать их достоверными" (644). "Как важный торговый центр на Балтийском море Аркона сосредоточивала товары из различных соседних стран", — подчеркивает И. Грбек и указывает, что меха, естественно, могли доставляться из Швеции и Восточной Европы, а свинец — из той же Швеции, Польши или Силезии и даже из прибалтийского Поморья. Он приводит данные источников относительно месторождений там свинца, о развитом экспорте мехов из названных земель как раз в то время, о котором идет речь. Что касается работорговли, то И. Грбек отсылает к информации Гельмольда, который "подчеркивает, что Rujani приобретают свое богатство за счет продажи рабов", а кроме того, вообще "имеется много свидетельств о работорговле в балтийских странах" (645).
И. Грбек резюмирует, что "ни один из фактов не свидетельствует против идентификации «Арка» с Арконой, а «аруяния» с жителями Рюгена; описание, которое содержит первоисточник Аль-Истахри, вполне соответствует этническим и хозяйственным отношениям в Арконе, на Рю-гене и славянском побережье Балтийского моря" (645). Исследовав "все сообщения, которые содержатся в старинных арабских географических трудах о третьем племени русов", автор заключает, что "единственным решением, которое отвечает всем требованиям критического рассмотрения предмета и источника, является идентификация с Арконой и Rujani (жителями острова Рюген)" (648).
Исследование И.Грбека, к сожалению, учитывалось слишком недостаточно даже авторами, знавшими о нем и позднее специально обращавшимися к вопросу о "трех центрах Руси": сведения арабских географов стремились привлекать, как бы абстрагируясь от результатов текстологических сопоставлений, позволивших Грбеку обоснованно вывести за рамки правомерного использования в качестве источника искаженные тексты позднейших версий и уникальные особенности дефектных списков, порожденные недопониманием исходного текста переписчиками. Это приводило к малооправданному наращиванию географического разброса интерпретаций и к преувеличению значимости поздних распространений основного источника, досконально изученного И. Грбеком.
Между тем важность результатов его исследования особенно очевидна при сопоставлении с другими опытами идентификации этих сведений. Только Аркона и руяне имеют бесспорное ближайшее созвучие с арабскими текстами; только Аркона из всех предлагавшихся соотнесений выдерживает сравнение по значимости с Киевом и Новгородом; только руяне действительно убивали иностранцев, принося христиан в жертву своему верховному божеству в эпоху острого противостояния, имевшего место в десятом веке, когда уже велась принудительная христианизация балтийских славян немцами; соответствуют реалиям Рюгена и сведения арабских текстов о номенклатуре вывозимых товаров.
Ко второй половине предшествовавшего, девятого века восходят сведения других арабских авторов относительно "острова русов". И. Грбек к ним не обращался вследствие ограниченности своей конкретной задачи. Но соотносимость этих сведений с тем же Руяном достаточно очевидна. Соответствующие суждения не раз высказывались и подробно аргументировались с опорой на источники. Главное различие состоит в том, что до середины девятого века еще не было интенсивного натиска Каролин-гов на руян, и соответственно в источниках, отображавших этот период, нет данных о враждебном отношении жителей острова к иноземцам, тем более — об убиении пришельцев»[238].
Изучению этой версии следует придать самое серьезное значение, поскольку это не только лишнее подтверждение культурного и этнического единства балтийских славян и славян Северо-Западной Руси, основанное на скурпулезном изучении арабских источников, но и восприятие арабским миром того времени Русского каганата, как огромной территории от Южной Балтики до Днепра и Дона. Таким образом, они представляли своеобразную торговую империю русов единым государством, что не лишено оснований. Не такой ли была древняя Финикия? То, что Аркона была сакральным центром всего славянского мира, не вызывает сомнений.
Е.С. Галкина, также обратившись к анонимному источнику, пишет: «В арабо-персидской географии Средневековья древнейшими сведениями (из тех, что сохранились) о русах обладал анонимный автор "Переделов мира". Именно с них начинается и сообщение о русах с хаканом во главе. Этот корпус известий о Восточно-Европейской степи и лесостепи, который можно считать достоверным. Это доказывают сопоставления с археологическим материалом, который датируется концом VIII — началом IX в. не позднее 830-х гг. (появление мадьяр в Причерноморье и прекращение торговли по "реке Рус"). Русы локализуются в данном сочинении на территории среднего и верхнего течения реки Дон, Северский Донец до правых притоков Днепра, ограничиваясь с востока западной частью Приволжской возвышенности и Средним Доном, с запада восточными славянами и с юга — Донецким кряжем и булгарами Подонья»[239]. Но где же тогда северо-западная часть и регион Киева? Стоит ли связывать Русский каганат только с одной археологической культурой, как будет видно из дальнейшего, делают многие археологи и историки. Может быть, это связано с наиболее развитым регионом Русского каганата? С его легендарным центром Артанией, который в эпоху Киевской Руси переместился в Киев. Но вместе с тем резиденцию царя, которого аноним называет хаканом русов, он помещает именно в Киев. В.В. Седов считает, что если в Русском каганате был административный центр, то им мог быть только Киев, поскольку древнейшие культурные напластования в этом городе, выявленные на Старокиевской горе, датируются VIII—IX веками. Находки этого периода найдены еще на горах Детинке, Киселевке и Щековицы, а также на Подоле[240]. Вместе с тем, наиболее крупное ремесленное производство находилось, судя по всему, в ареале салтово-маяцкой культуры.
Е.С. Галкина считает, что если наложить данные арабских источников на этнокультурную археологическую карту Восточной Европы того времени, то оказывается, что эту территорию занимают памятники одного из видов салтово-маяцкой археологической культуры VIII — начала X века, известной обширными поселениями искусных ремесленников — гончаров и ювелиров, могильниками с захоронениями вооруженных воинов, богатые монетные клады, которую большинство исследователей определяют как государственную культуру Хазарского каганата[241].
Рассмотрим отличительные черты археологических находок именно этого региона, который известен своим железоделательным производством, причем конструкции сыродутным горнам этого региона аналогичны горнам Северной Моравии, имеющие глубокие исторические корни и связанные еще с кельтским влиянием на территории Моравии[242]. Может быть, не зря аноним упоминает о моравах (моррават)? Интересно, что подобный, но более ранний горн найден и на описанном выше Пеньковском городище, наряду с характерно славянскими[243].
Следует обратить внимание, что в Донецко-Оскольском междуречье существовал крупный центр черной металлургии. Объем добычи железа был очень велик, и это естественно: в данном районе отличная сырьевая база, где болотные руды добываются в промышленных масштабах, начиная с XV века и по сей день (в 1990 г. в одном Приосколье насчитывалось 80 металлургических пунктов). И что характерно, металлообработка достигла высокого уровня как у русов, так и у соседей — жителей степи. На всей территории салтово-маяцкой культуры употребляются пакетные технологии сварки, причем для русов — это главный технологический прием11[244]. Не следует забывать, что эта технология корнями уходит в кельтский мир.
Анализируя обработку железа в Подонье VIII — начала IX века, ученые считают возможным объединить Донецко-Донской регион в единый металлургический центр, поскольку очевидна вторичность праболгарских мастеров по сравнению с ремесленниками русами (существенно отличается качество сварочных работ — высокое в лесостепи и в основном грубое в степном регионе). «Такой единый центр ремесла с передачей опыта был возможен только в пределах одного государства», — делает вывод Е.С. Галкина. Причем производство было налажено именно оружия[245].
Интересно, что славяне, жившие севернее русов на Верхнем Дону и в районе Воронежа, пользовались готовыми железными изделиями и полуфабрикатами русов и в свою очередь снабжали русов высокофтористым железом[246].
Из девяти исследованных на данный момент салтовских клинков пять показывают очень высокий технологический уровень: использование высокоуглеродистой стали, вварка, сварка из двух полос, сложные виды термообработки — все это могло применяться только в высокоразвитых центрах производства оружия с давними традициями, что требовало особенно квалифицированных ремесленников с узкой специализацией[247].
Такими кузнецами могли быть только наследники кельтской цивилизации — русы. Видимо, здесь, в междуречье Дона и Волги, находился и центр по производству знаменитых булатных мечей, столь ценимых арабами (рис. 67).
Рис. 67. Русский меч
Не менее интересная ситуация сложилась в этом регионе и с арабскими дирхемами, вернее с подражаниями этим монетам (язык не поворачивается назвать их фальшивыми, поскольку как и арабские монеты делались из чистого серебра), которые широко распространены среди монетных находок только на территории Европейской России. Особый интерес вызвал у исследователей Девицкий клад, состоящий из 299 монет (самая поздняя датирована 837— 838 г.), найденный в Коротоякском районе Воронежской области. Более четверти монет оказались не просто подражаниями, а были изготовлены из более высококачественного серебра, а сами монеты были большего веса. При этом часто лицевые и оборотные стороны были как бы взяты от разных арабских монет и к тому же некоторые из них имели особый рунический (руны не скандинавские!) знак, встречающийся на салтовской посуде[248]. Все это говорит о существовании у русов собственного монетного двора, выпускавшего похожие на арабские дирхемы монеты зачастую из более высококачественного серебра. Встает вопрос — где же они его добывали?
Интересно, что рунический знак на монетах очень напоминает трезубец Рюриковичей (хотя по времени — клад доваряжского периода), как, впрочем, и знак, часто встречающийся на монетах Понтийского царства, причем на тех, которые чеканили в Комане, малоазийском сакральном центре, верховными жрецами которого неоднократно бывали кельты-галаты.
Из всего вышесказанного Е.С. Галкина делает вывод: «Очевидно, что данные археологии и нумизматики не только подтверждают существование на территории лесостепного и степного вариантов салтовской культуры самостоятельного торгового государства, через которое шла самостоятельная магистраль, но и вносят любопытные дополнения в локализацию Русского каганата: кроме основной его части, покрывающей эти два варианта, можно определить и периферию — восточнославянские племена левобережья Среднего Днепра (рис. 68, 69).
Рис. 68. Историческая ситуация в Юго-Восточной Европе в первой половине IX в.
а — археологические ареалы славян; б — территория салтово-маяцкой культуры; в — ареал волжских болгар; г — муромы; д — мордвы; е — хазарские крепости, выстроенные византийскими мастерами в 830-х гг.; ж — хазарские городища, на которых византийскими строителями в те же годы были воздвигнуты каменные фортификации; з — прочие крепости Хазарского каганата; и — места находок пяти - семилучевых височных колец (четвертой группы по Е.А. Шинакову); к — этнонимы «Баварского географа» (по Седову В. В.)
Рис. 69. Распространение кладов арабских монет первого и второго периодов их обращения в Восточной Европе (по Седову В. В.):
1—10 — регионы славянских племенных образований: 1— словен ильменских, 2 — кривичей псковских, 3 — кривичей смоленско-польских, 4 — мери, 5 — булебской группы (волыняне, древляне, поляне, дреговичи), 6 — хорватов, 7—тиверцев, 8 — бужан, 9 —уличей, 10 — русов — носителей волынцевской и эволюционировавших на ее основе культур; 11 — территория салтово-маяцкой культуры (Хазарского каганата); 12 — область волжских болгар; 13 — летто-литовских племен; 14—23 — регионы финно-угорских племен: 14 — суми иеми, 15 — эстов иливов, 16 — корелов, 17 — веси, 18 — заволочской чуди, 19 — муры, 20 — мордвы, 21 — мари, 22 — удмуртов, 23 — коми-пермяков.а — клады арабских монет первого периода (до 830 г.) их обращения (по В.Л. Янину), б — клады арабских монет 830—890-х гг. (по В.Л. Янину, с дополн.), в — находки подражаний арабским дирхемам, г — клады византийских монет IX в., д — памятники первой половины IX в. с находками скандинавских вещей, е — памятники второй половины IX в. со скандинавскими элементами
Кроме того, можно с уверенностью предположить, что в 830-е гг. на рассматриваемых землях произошла какая-то катастрофа. Во второй период по классификации М. Фасмера из обращения дирхема выпадает территория СМК и указанных выше славянских племен, замирает торговый путь по "реке Рус". Также археологически прослеживается резкое сокращение антропоморфных, зооморфных и солярных амулетов. В огне погибают многие поселения лесостепного варианта, в том числе и ремесленные центры»[249]. Видимо, не случайно, в связи с вышесказанным, что русы Вертинских анналов появляются именно в этот период времени, в 839 году.
Не менее интересен тот факт, что ни в одном регионе Восточной Европы нет такого большого скопления каменных городищ, как на территории лесостепного варианта салтово-маяцкой культуры. «По верховьям Северского Донца, Оскола и среднему течению Дона насчитывается 25 сохранившихся белокаменных крепостей, не считая не дошедших до нашего времени, но упомянутых в "Книге Большому Чертежу". Из них наибольшее количество находится на Северском Донце — 11 развалин крепостей или замков! К этому же типу относятся Хумаринское и Правобережное Цимлянское городища в низовьях Дона. Характерные отличия этих городищ — это белокаменное строительство из обработанных (лучше или хуже) блоков известняка, облицовочная кладка, отсутствие фундамента под мощными оборонительными стенами.
Все они находятся на высоких мысах правого берега рек. Часто русы использовали как основу для крепости сооружения их далеких предков — скифов. Этот североиранский народ освоил Подонье еще в VII в. до н. э. Скифы укрепили многие мысы мощными валами и рвами, образовали поселения и жили там несколько веков. Культурный слой скифской эпохи на некоторых городищах достигал 25—30 см, а это немало, если помнить, что скифы были кочевниками. Следующий строительный этап начали уже носители салтово-маяцкой культуры, которая не была чисто хазарской культурой, в скорее всего полиэтничной, примерно через тысячу лет»[250].
Очень показательны среди древностей русов разнообразные амулеты и украшения. «Амулеты у салтовцев были нескольких видов и все уходили корнями в древние индоиранские верования. Очень часто среди бронзовых оберегов встречаются варианты символической фигуры огня-солнца — "крест в круге". Лучи в нем иногда имеют вид спиральных завитков, обозначающих движущееся солнце. Четыре изогнутых луча — "криволинейная свастика" — тоже символ вращающегося светила. Среди находок имеются и колесообразные фигуры, образованные шестью, семью или восемью лучами. В общепринятой символике, появившейся у индоевропейских народов за три тысячелетия до салтовских русов, обычно было восемь лучей. Но у салтовцев особенно популярным было число "семь"»[251]. Все это так, но нельзя забывать что подобные изображения «креста в круге», «криволинейной свастики», многолучевые колесообразные фигуры весьма характерны для кельтов на всем временном отрезке их существования.
Необходимо отметить, что, несмотря на то, что многие построения Е.С. Галкиной очень интересны и убедительны, центр Русского каганата не обязательно находился в этом регионе. Не исключено, что их было несколько, а скорее всего — три, на что упорно указывают арабские источники, тем более что все три описываемых ими региона имели ключевое значение для торговли. Вызывает сомнение и главный вывод исследовательницы Галкиной — что русы — это на самом деле аланы. Слишком явен в археологии кельтский след, да и сами аланы постоянно упоминаются в арабских источниках наряду с русами — значит арабы их четко отделяли от русов в отличие, кстати сказать, от славян, считая их «особой джин-кастой» славян. Конечно, в том сложном полиэтничном мире, который существовал в Подонье и Поволжье могли существовать самые различные племенные союзы и потомки сарматов — аланы были, конечно же, значительно ближе таким же индоевропейцам славянам, чем тюрки, к тому же не следует забывать и о кельто-скифах, об общности иранской и кельтской культур и о том, что они могли говорить на одном языке.
Наиболее интересные и подробные сведения о русах мы получаем из арабских средневековых источников и это не случайно, поскольку именно они были главными торговыми партнерами арабов на Великом волжском пути. Интересно, что арабский географ Ибн Руста (начало X в.) помещает русов западнее славян. Приведем его описание русов и их страны полностью: «Что же касается ар-Руссийи, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян.
Когда у них рождается сын, то он (рус) дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его перед ребенком и говорит: "Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь ты этим мечом". И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям. Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса. Они соблюдают чистоту своих одежд, их мужчины носят золотые браслеты. С рабами они обращаются хорошо и заботятся об их одежде, потому что торгуют (ими). У них много городов, и живут они привольно. Гостям оказывают почет, и с чужеземцами, которые ищут их покровительства, обращаются хорошо, так же как и с теми, кто часто у них бывает, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. Если же кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают и защищают последнего.
Мечи у них сулеймановы. И если какое-либо их племя (род) поднимается (против кого-либо), то вступаются они все. И нет тогда между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока не победят его.
И если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым (они) и препираются. Когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием (мечами), и чей из мечей острее, тот и побеждает. На этот поединок родственники (обеих сторон) приходят вооруженными и становятся. Затем соперники вступают в бой, и кто одолеет противника, выигрывает дело.
Есть у них знахари, из которых иные повелевают царем, как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву Творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает жертву на бревно и ждет, пока она не задохнется, и говорит, что это жертва Богу.
Они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью. Побежденных истребляют или обращают в рабство. Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях.
(Русы) носят широкие шаровары, на каждые из которых уходит сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают. Никто из них не испражняется наедине, но обязательно сопровождают руса трое его товарищей и оберегают его.
Все они постоянно носят мечи, так как мало доверяют друг другу, и коварство между ними дело обыкновенное. Если кому из них удается приобрести хоть немного имущества, то родной брат или товарищ его тотчас начнет ему завидовать и пытаться его убить или ограбить.
Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении»[252].
Анализ этого описания дает интересные результаты. Пока мы не будем вдаваться в дискуссию по поводу острова русов — его находят и в Подунавье, и в Поволжье, и в Приладожье, и в Эстонии, и на землях Балтийских славян (о. Рюген, например), и в дельте Кубани. Вполне возможно, даже скорее всего, что таких мест было несколько. Просто место проживания, такой как остров, мог быть традиционным для русов, занимающихся военными набегами и международной торговлей. Остров имеет естественную защиту от посягательств неприятеля. Не исключено, что речь шла о неком сакральном для русов острове, что тоже возможно. Тогда, скорее всего, им мог быть о. Рюген, известный общеславянским культом Святовита, аналогом галльского Меркурия. Здесь важно отметить другое.
Во-первых, совершенно ясно, в том числе и из других источников, что русы и славяне — не одно и тоже, что по отношению к славянам первые занимали главенствующее положение.
Во-вторых, — главное занятие русов — торговля, причем торговля морская и речная, и русы — типичные представители дружинно-торгового сословия, хорошо знакомого нам в регионе Балтийского моря, и у них много городов (видимо, тех самых ремесленно-торговых городков также известных на Балтике).
В-третьих, — они прекрасно вооружены либо знаменитыми франкскими мечами, либо мечами собственного, не менее качественного производства, о чем речь пойдет несколько ниже, и свои споры они решают с помощью этого, сакрального оружия, что характерно и для кельтов и для славян.
В-четвертых, их знахари (а точнее — жрецы), «повелевают царем», как когда-то повелевали друиды у кельтов и, как это было принято, по крайней мере, на всем южном побережье Балтики и у славян и у балтов. Да и способ жертвоприношения очень похож и на кельтский, и на балтский, и на славянский.
В-пятых, хоронят русов так же, как когда-то хоронили своих вождей кельты и скифы в VII—V веках до н. э. Те же камерные захоронения известны (но уже в раннем средневековье) и в Дании, и в Швеции, и в Прибалтике, и у славян, и в России и связаны все с тем же дружинно-торговым сословием. И кладут в эти могилы столь любимые кельтами золотые браслеты, а также жену. Вообще, описанные Ибн-Руста похороны очень напоминают описание галльского погребального обряда, сделанное Юлием Цезарем.
В-шестых, золотые браслеты, которые носят русы, — не менее любимое украшение кельтов, известное как по многочисленным археологическим находкам, так и из античных источников.