НА ВЕРШИНЕ СЛАВЫ
НА ВЕРШИНЕ СЛАВЫ
Шли годы. Но Алексей Николаевич по-прежнему был крепок и здоров физически, такой же большой и сильный, каким был отец. В свободное время, особенно летом, любил побродить по окрестностям, иногда охотился.
А самое главное — он был по-прежнему молод душой. Никакие годы не могли потушить его творческого горения. Алексей Николаевич, как и раньше, много работал. Он писал новые научные труды и отзывался на каждую просьбу помочь в деле, где требовались его знания и опыт.
В стране развернулось строительство доков — Крылов консультирует и руководит их проектированием.
В Ленинграде строится новый Опытовый бассейн — Крылов дает ценные советы и указания по его постройке.
Через Неву возводят Володарский мост. Необходимо построить опоры для моста на дне реки. Но инженеры затрудняются в постановке кессона. Кессон — водонепроницаемая камера наподобие ящика, опрокинутого дном кверху. Камера опускается на дно реки. Под давлением нагнетаемого в нее сжатого воздуха вода из камеры удаляется, и в ней получают возможность работать люди, строящие подводную часть опор моста.
Для того, чтобы правильно соорудить опоры, нужно поставить кессон точно на предназначенное ему место. Это дело требует большого умения, так как здесь надо принять во внимание течение воды, вес кессона и другие факторы.
Инженеры попросили совета у Крылова. Алексей Николаевич приходит на помощь. Казалось бы, какое дело математику и кораблестроителю до постройки мостов? Но остановилось дело, страдают интересы Родины — и Алексей Николаевич спешит на выручку. Он вспоминает, что когда-то, еще до революции, ему приходилось иметь дело с постановкой кессона.
При строительстве Дворцового моста в Петербурге кессон правой стороны стал не на место. Обратились к Крылову. Алексей Николаевич никогда не ставил кессоны. Но он как-то наблюдал приемы мастеров этого дела, а самое главное — имел светлый ум и здравый смысл. Ознакомившись со способом, который применялся при опускании кессона, Алексей Николаевич выразил удивление, что кессон вообще не утоплен. Затем запросил баржу, кран, якоря, цепи и два дня срока на подготовку. На третий день, пользуясь течением воды и постепенно отпуская тросы, которыми был прикреплен кессон к барже, поставленной на якорь, Крылов опустил кессон на место за тридцать минут.
Тем же способом и так же успешно был поставлен под руководством Крылова кессон Володарского моста.
В результате этой работы Крылов написал статью о способе постановки кессонов, которая и теперь служит руководством при строительстве мостов.
Высшее Военно-морское инженерное училище имени Дзержинского нуждалось в учебном пособии по теории корабля. Обратились к Крылову. В короткий срок Алексей Николаевич переработал свой труд применительно к программе курсантов и принес его в дар училищу.
Еще в 1932 году судостроители избрали Крылова председателем правления Всесоюзного научного инженерно-технического общества судостроения. Алексей Николаевич много времени уделяет работе в этом обществе, стараясь увязать научную деятельность общества с решением практических задач, стоящих перед отечественным судостроением.
Среди всех своих неотложных дел советский ученый, все же находил время для работы над классическим наследием. Он стремился довести до широкой массы специалистов произведения классиков математики и механики. Полузабытым формулам и сочинениям великих ученых он находил применение в практической жизни.
Как раз в это время Крылов восстанавливает теорию астрономической рефракции Ньютона. Он пишет статьи и очерки, читает популярные доклады о жизни и трудах знаменитых ученых, переводит работу Эйлера — «Новая теория движения Луны», так как считает, что это сочинение «вполне соответствует потребностям нашего великого строительства» и может быть применено инженерами для решения различных технических задач. Алексей Николаевич снабжает перевод предисловием и своими примечаниями и дополнениями.
Примерно с 1934 года на страницах морских журналов появляются очерки Крылова из истории морской жизни. В этих очерках Алексей Николаевич очень увлекательно, ярко и образно рассказывает о различных случаях аварий и гибели судов, по какой причине они произошли и как можно было их избегнуть. Очерки принесли большую пользу морякам, а впоследствии, изданные отдельной книжкой под названием «Некоторые случаи аварий и гибели судов», с интересом читались и широкой публикой.
В 1935 году исполнилось пятьдесят лет научной деятельности Крылова. Общественность столицы чествовала юбиляра. От имени ряда учреждений, институтов, общественных организаций Крылову был преподнесен адрес, в котором говорилось:
«Ваш юбилей — это праздник советского судостроения.
За все, что вы сделали для науки вообще и для судостроения в частности, приносим вам нашу глубокую признательность учеников».
В 1936 году вышли первые томы полного собрания трудов академика Крылова в издании Академии наук.
Не останавливаясь на достигнутом, Алексей Николаевич продолжает по-прежнему работать над большими научными проблемами.
Уже давно, с тех пор, как Крылов был заведующим Опытовым бассейном, он занимался одним из вопросов, поставленных перед кораблестроителями с переходом к паровому флоту. Это был вопрос вибрации, то есть колебаний корпуса судна, которые вызываются работой машин, гребных валов, ударами струй воды, отбрасываемых лопастями гребных винтов. Вибрация иногда достигала на судах значительных размеров. Тогда она портила имеющиеся на корабле точные приборы, мешала артиллерийской стрельбе, неприятно действовала на находящихся на судне людей.
Вибрации подвержены не только суда, но и другие сооружения.
Мчащийся по улице автомобиль может вызвать дрожание стекол в доме, работающая в соседней комнате швейная машина — колебания лампы на столе.
В начале 1905 года по цепному Египетскому мосту через Фонтанку в Петербурге шел эскадрон кавалерии. Отлично вышколенные лошади хорошо отбивали шаг. Мост стал сильно раскачиваться, цепи лопнули — и мост обрушился в воду. Погибло около сорока человек. Сильная вибрация моста была вызвана четкой поступью лошадей с определенной частотой шага.
В то время, когда Крылов заинтересовался явлением вибрации судов, вопрос этот совершенно не был разработан теоретически. Ни у нас, ни за границей никто не занимался вибрацией судов. Алексей Николаевич явился пионером в этом деле.
Конечно, вибрацию замечали. Ее измеряли, притом весьма примитивно: просто в месте вибрации ставили табурет, а на него — стакан с чаем (чтобы уровень был лучше заметен). Сколько расплещется из стакана чая, — такова вибрация. И этим ограничивались.
Почему происходит вибрация и как ее избегнуть, — не знали. Между тем вопрос о вибрации настоятельно требовал решения.
Алексей Николаевич исследовал вибрацию на различных судах. Еще когда он был заведующим Опытовым бассейном, ему пришлось наблюдать сильную вибрацию на крейсере «Громобой» и затем на крейсере «Баян». Он построил тогда самодельные приборы для записи вибрации. Это были первые настоящие измерения вибрации в нашем флоте. Затем Алексей Николаевич написал ряд статей по вибрации и прочел курс вибрации в только что основанном Политехническом институте и в Морской академии. В то время ни в одном высшем учебном заведении такого курса не излагалось.
В последующие годы Алексей Николаевич продолжал работать над вопросом вибрации и в 1936 году выпустил большой труд — «Вибрация судов», объемом в четыреста сорок страниц.
В своем курсе академик Крылов разработал теорию вибрации, дав не только ясную физическую картину явления, но и способы устранения вибрации на судах.
Способы, данные Крыловым, вошли затем в практику судостроения во всем мире.
В 1938 году на сессии Верховного Совета Союза ССР Вячеслав Михайлович Молотов сказал:
«У могучей Советской державы должен быть соответствующий ее интересам, достойный нашего великого дела, морской и океанский флот».
Вместе со всей страной Алексей Николаевич горячо откликнулся на призыв советского правительства.
Он писал:
«В течение двадцати лет по планам Ленина и Сталина величайшая страна с населением более 170 миллионов превращена из отсталой земледельческой в страну крупной промышленности. В Советском Союзе произведены небывалые технико-экономические реформы и такие гигантские сооружения, о которых раньше не смели и думать.
Эти небывалые работы могли произвести только наша партия и правительство, только наш народ. Капиталистическим странам такое грандиозное строительство не под силу».
Дальше Крылов пишет о том, что уверенность в осуществлении задач, стоящих перед страной, «вливает в каждого работника желание с большим рвением работать на благо своей Родины».
Алексей Николаевич принимает самое деятельное участие в строительстве новых кораблей, вносит много оригинальных предложений по улучшению конструкции, применению новых материалов, увеличению темпов строительства.
«Мне остается пожелать, чтобы те корабли, которые теперь начаты постройкой — ныне самые сильные в мире, — подобно старику „Марату“, на многие годы сохранили свою боевую мощь, являясь на всех морях и океанах несокрушимым оплотом обороны нашей великой и прекрасной социалистической Родины», — пишет Крылов о наших новых кораблях.
Примерно в это же время на стапелях судостроительных верфей строятся несколько ледоколов. В их числе самый мощный в мире ледокол — «Иосиф Сталин».
Алексей Николаевич консультирует при проектировании и строительстве ледоколов, бывает часто на судостроительных верфях. Глядя на ледокол «Иосиф Сталин», этот мощный гигант, на борту которого смогут разместиться три самолета, Алексей Николаевич часто вспоминал адмирала Макарова.
«Сдается мне, что когда в близком будущем обновленная Россия развернет во всей своей мощи неисчерпаемые силы ее народа, используя неисчерпаемые сокровища ее природных богатств, то смелая мысль русского богатыря Макарова будет осуществлена. Будут сооружены ледоколы, способные проходить среди льдов Ледовитого моря так же свободно, как проходит „Ермак“ по льдам Финского залива, которые до него были также непроходимы», — писал когда-то близкий друг Макарова, профессор Морской академии Ф. Ф. Врангель.
Да, теперь такое время настало! Жаль только — не довелось до него дожить Макарову.
Когда строительство ледокола «Иосиф Сталин» было закончено, строители преподнесли его модель Алексею Николаевичу.
В 1939 году Алексей Николаевич Крылов за выдающиеся заслуги перед Родиной был награжден орденом Ленина.
Получение награды совпало с двадцатипятилетием деятельности Крылова в стенах Академии наук. Приветствуя Алексея Николаевича, члены Академии наук писали:
«Вы явились достойным продолжателем самых славных традиций Академии, традиций Эйлера и Ломоносова».
В том же году Крылову было присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники.
Алексей Николаевич принимал деятельное участие в строительстве новых кораблей.
Среди других научных проблем Алексей Николаевич в последние годы занимался исследованиями в области компасов как магнитных, так и гироскопических. Он написал ряд работ, в которых значительно продвинул вперед теорию и практику компасного дела.
В 1941 году три работы академика Крылова по компасам были удостоены Сталинской премии первой степени.
Друзья, товарищи по работе, ученики, весь советский народ приветствовал Алексея Николаевича с получением высокой награды.
Академик Крылов выступил в «Правде». Он писал:
«Весть о том, что правительство удостоило меня Сталинской премии первой степени, я принял с величайшей благодарностью. Раз партия и правительство дали столь лестную оценку моим трудам, то я делаю из этого только один вывод: надо с удвоенной энергией продолжать начатые работы для того, чтобы закончить их в возможно более короткие сроки. Так трудом я постараюсь отблагодарить за высокую сталинскую награду.
В столь радостный день, как сегодня, невольно вспоминаешь прошлое и сравниваешь его с настоящим. Русская наука в прошлом не пользовалась уважением царского правительства. Ученые старой России были одиночками. А один, как известно, в поле не воин.
Сейчас ученый работает на народ; он решает задачи гигантского строительства, он создает новую промышленность, новую технику.
Отсюда та страстность, с которой работают советские ученые. Впервые в нашей стране ученый стал подлинно государственным деятелем, и государство заботится о нем так, как этого никогда еще не было, нет и не может быть нигде в мире».