4. Арест Императрицы

4. Арест Императрицы

В часы, когда думская делегация на другой день приближалась к Могилеву, в Царском Селе был произведен арест Императрицы. Совершить это действие было поручено командующему войсками петербургского гарнизона ген. Корнилову, в ведение которого и поступил Александровский дворец. Как-то непонятно, почему выполнение политического акта было возложено на военную власть и главнокомандующему войсками с его штабом была придана несвойственная его обязанностям роль тюремщика. Инструкция начальнику гарнизона Царского Села не оставляет сомнения в том, что превентивный домашний арест означал в действительности строгое заключение, хотя и на льготных привилегированных условиях. Вот основные пункты инструкции, подписанные Корниловым и его начальником штаба Рубец-Масальским[28]:

4. Допускать выход отрекшегося Императора и бывшей Императрицы на большой балкон дворца и в часть парка, непосредственно прилегающую к дворцу, в часы по их желанию, в промежутках между 8 час утра и 6 час вечера. В означенные часы дежурному офицеру находиться при отрекшемся Императоре и бывшей Императрице и распоряжении караульного начальника усиливать внешнюю охрану дворца.

5. Все лица бывшей свиты, означенная в прилагаемом списке и пожелавшие по своей воле временно остаться в Александровском Дворце, не имеют права выхода из дворца, подчиняясь в отношении выхода в парк правилам, установленным настоящей инструкцией.

6. Без разрешения моего никаких сведений с лицами, содержащимися в Александровском дворце, не допускать.

7. Письменные сношения со всеми лицами, находящимися во дворцов, допускать только через шт. ротм. Коцебу, которому надлежит подвергать строгому просмотру все письма, записки и телеграммы, пропуская из них самостоятельно необходимые сношения хозяйственного характера и сообщения о здоровье, медицинской помощи и т.п. Все остальное подлежит представлению в штаб.

8. Телефон, находящейся во внутренних покоях дворца, снять, телефонные сношения допускать только по телефону в комнате дежурного офицера в присутствии последнего или шт. ротм. Коцебу.

9. В случае необходимости вызова врача-специалиста из Царского Села и Петрограда, таковых следует допускать во дворец при постоянном сопровождении дежурного офицера.

10. Все продукты, доставляемые во дворец, должны быть передаваемы оставшейся во Дворце прислуге в присутствии дежурного офицера и шт. ротм. Коцебу, на обязанности которых является не допускать никаких разговоров относительно внутренних лиц дворца…

Новая функция главнокомандующего могла явиться механическим последствием того, что Царь и его семья отдавались под общее наблюдение министра, в руках которого в то время была единственная реальная сила. «Рус. Вед.», в дополнение к постановлению правительства о лишении свободы Царя и Царицы, сообщали: «Как передают, Николай с членами своей семьи будет отправлен в Англию, где и будет жить все время. А. И. Гучкову Времен. Правительством поручено сопровождать Николая II на Мурман и взять в свое ведение организацию дела отъезда бывшего Императора в Англию[29]. Насколько эти слухи были правдоподобны и не являлись лишь одним из вариантов, устанавливаемых на «частных совещаниях» правительства, – трудно сказать. Соколов в своем расследовании установил, что военный министр сам посетил Царское Село и Александровский дворец, но ему так и не удалось выяснить, зачем собственно Гучков приезжал. Этого не мог разъяснить следователю никто из допрошенных им лиц из входивших в императорскую свиту. Гучков как бы уклонился от дачи объяснений. Князь Львов утверждал, что Гучков посетил Царское Село в качестве военного министра, но с какой целью – этого Львов не мог вспомнить, как и того, делал ли Гучков какой-нибудь доклад правительству… Камеристка Императрицы Занотти показала Соколову, что Гучков действительно виделся с Алекс. Фед. и что последняя чрезвычайно негодовала на это свидание, не имевшее, по ее мнению, никакого видимого основания. Едва ли Гучков пожелал встречи с женой устраняемого монарха из любопытства или чувства злобы и мелкой мести в отношении человека, который, как он знал, не раз выражал свою ненависть к нему. Заметка «Рус. Ведом.» могла бы внести некоторую ясность в одну из тех многочисленных загадок, которыми полна еще история этих дней.

Свидетельствовавшие перед следователем отнюдь не связывали посещение Гучкова с арестом Императрицы (камер-юнгфрау Занотти показывала: «После, должно быть, приезжал Корнилов»). Но у нас имеется еще один рассказ, определенно связывающей приезд Гучкова с моментом ареста. Так, офицер 4-го стр. полка Кологривов утверждает, что Корнилов прибыл во дворец вместе с Гучковым и в сопровождении еще какой-то делегации. Рассказ передавал и некоторые характерные детали, сопровождавшие свидание указанных лиц с Алекс. Фед. Нельзя придавать, однако, большой веры этому повествованию уже потому, что Кологривов, присутствуя якобы непосредственно при приеме, вспомнил, как Гучков и Корнилов, украшенные «огромным красным бантом на груди», появились в Александровском дворце (между часом и двумя пополуночи), как «они довольно грубо велели разбудить «бывшую царицу», причем Корнилов сказал: «Теперь не время спать». Между тем мы имеем, помимо газетных сообщений, определенное свидетельство Кобылинского, о котором уже упоминалось и которое опровергает и ночное посещение и присутствие Гучкова и сов. делегации[30].

Сплелась эта версия из того, что Гучков действительно посетил Александровский дворец вместе с Корниловым, но только это было, как устанавливает дневник гр. Бенкендорфа, 5 марта и никакого отношения к аресту Алекс. Фед. не имело. Посещение находилось в прямой связи с возможными осложнениями в гарнизоне Царского Села в силу того двойственного положения, в котором после отречения оказались части, охранявшие дворец, и отсутствие у дворцового коменданта связи с новым правительством. Поэтому Гучкова и Корнилова сопровождали представители Царскосельского гарнизона. В такой обстановке становится понятным и ночной вызов Кобылинского. По словам кн. Палей, визит к Алекс. Фед. состоялся в 1 час 30 мин ночи – она видит в этом желание унизить Императрицу, заставить ее прождать представителей революционного правительства. В действительности задержка быть может, объясняется вызовом вел. кн. Павла, который должен был служить посредником. Свое посещение военный министр и главнокомандующий войсками, совершавшие инспекторский осмотр Царскосельского гарнизона, объясняли желанием выяснить положение царской семьи во дворце, который с военной стороны охранялся нарядом из состава уже революционного гарнизона.

Все показания, данные Соколову, отмечают полную корректность Корнилова при выполнении неприятного и тяжелого поручения и спокойствие, с которым встретила Алекс. Фед. переданное ей постановление правительства. Несколько по-другому рисует восприятие Алекс. Фед. факта своего ареста тогдашнее газетное сообщение, опиравшееся на беседу сотрудника «Русской Воли» будто бы с ген. Корниловым. «Утром, – передавал Корнилов, – я получил предложение военного министра Гучкова арестовать бывшую Царицу. – “У меня все больны, – заявила Алекс. Федор, – Сегодня заболела моя последняя дочь. Алексей, сначала было поправлявшийся, опять в опасности. Ради Бога, останьтесь со мной наедине”. – “Я, – говорил Корнилов, – приказал всем удалиться на несколько минут. Бывшая Императрица заплакала и забилась в истерике. Придя в себя, Алекс. Фед. заявила: “Я в вашем распоряжении, делайте со мной все, что хотите”. Объявив ей указ об аресте[31], Корнилов распорядился приставить стражу ко всем телефонам и телеграфу во дворце, чтобы изолировать бывшую царицу».

По корниловской инструкции караул во дворце впредь должны были занимать по очереди все запасные полки и батальоны гарнизона. От бывшего «собственного конвоя» должны были назначаться только конные дозоры для охраны Царского Села и его ближайших окрестностей, посты от «дворцовой полиции» немедленно снимались. Это распоряжение, по-видимому, прошло не совсем гладко, – представитель Исполн. Ком., совершивший через день вооруженный рейд в Царское Село (об этом дальше), рассказал в воспоминаниях, со слов царскосельских стрелков, что они «чуть не с боя заняли караул», так как «сводный гвардейский полк ни за что не хотел сменяться». Этот рассказ подтверждает версию, изложенную упомянутым Кологривовым (молодому Маркову Сергею) – об этом офицере придется еще говорить, – «сводный батальон готовился встретить ожидавшегося Царя с “подобающими почестями”, но был сменен за четыре часа до приезда Государя». – «Батальон, – рассказывал Кологривов, – как один человек отказался впустить их (новую охрану) за решетку дворца и… выкатил пулеметы. Но Царица попросила к себе полковника Лазарева (сменившего арестованного ген. Рескина), и… пришлось преклониться перед судьбой: “Не повторяйте климата французской революции, защищая мраморную лестницу дворца…”»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.