Зороастрийцы Ирана IX в.

Зороастрийцы Ирана IX в.

В IX в., спустя семь поколений после арабского завоевания, зороастрийцы все еще составляли существенное меньшинство населения, и кое-что о них сообщается мусульманскими авторами, главным образом аббасидскими должностными лицами. Так, Абу-Зейд ал-Балхи писал об области Фарс (древнем Парсе): «Зороастрийцы сохранили книги, храмы огня и обычаи времен своих царей благодаря непрерывавшейся преемственности; они придерживаются древних обычаев и соблюдают их согласно своей религии. Нет больше другой страны, где бы зороастрийцы были бы столь многочисленны, как в Фарсе, потому что эта область является средоточием их владений, обрядов и религиозных книг» (Nyberg, 1958, с. 9).

Соседний Керман стал преимущественно мусульманским впервые при Саффаридах (869—903), и в конце X в. все еще было много зороастрийцев в области Джибал[66]. Далее к северу в городах Табаристана (где Гушнасп когда-то оказывал сопротивление Ардаширу) местная династия сохраняла старую религию до середины IX в., когда князь Мазьяр поднял восстание в отчаянной попытке возвратить прежние порядки[67]. Восстание подавили, а в 854 г. другой правитель Табаристана подчинился наконец требованиям халифа «разорвать зороастрийский пояс и принять ислам» (Ибн Исфандияр, с. 157).

В это время еще можно было увидеть храмы внушительных размеров, в которых продолжали гореть священные огни. На северо-западе страны за огнем Адур-Гушнасп, который находился в святилище, расположенном на вершине холма, ухаживали до середины Х в., а на юго-востоке священный огонь Каркой поддерживался до XIII в. Географ Казвини оставил описание этого храма. Оказывается, у него был двойной купол, увенчанный рогами животного, напоминающий гигантского быка. Казвини писал о многочисленных служителях этого вечного огня. Жрецы благоговейно поддерживали его сухой древесиной тамариска. При этом они прикрывали рты и пользовались серебряными щипцами.

По истории общины IX в. имеются также и зороастрийские источники, ведь значительную часть дошедшей до нас пехлевийской литературы составляют произведения, сочиненные или переработанные именно в то время – в первые столетия мусульманского господства, когда зороастрийцы еще сохраняли средства и способности для какой-либо творческой деятельности. Ею руководили сами Худинан пешобаи, из сочинений которых их можно определить как членов одной семьи.

Представители ее занимали пост главы зороастрийской общины более ста пятидесяти лет. Первым стал известен Адурфарнбаг Фаррохзадан, выдающийся религиозный деятель, живший при халифе Мамуне (813—833) и искусно защищавший зороастризм на диспуте при его дворе. Ему наследовал его второй сын Зардушт, который, как предполагают, поверг в уныние свою общину, отрекшись во время правления Мутаваккиля (847—861) и став одним из приближенных халифа. Так ли это было или нет, но его сын Вахрамшад остался непреклонным, и он дважды упоминается в качестве авторитета по зороастрийским законам. Должность Худинан пешобая затем досталась его сыну Гошнджаму. У последнего было четыре замечательных сына, один из которых, Манушчихр (расцвет его деятельности относится примерно к 881 г.), наследовал пост отца.

Сохранилось три письма, написанных Манушчихром (к сожалению, сложным, запутанным стилем), а также его сочинение Дадестани-Диниг («Религиозные решения»), в котором разбираются вопросы мирян относительно религии и богослужения. «Религиозные решения» проливают свет на трудности, которые испытывала община в те времена. Так, миряне спрашивают Манушчихра: почему верующим выпало на долю столько зла и почему именно добрые страдают? Насколько тяжелы грехи тех, кто отрекается от религии поклонения Мазде ради «чужеземной и злой веры»? Позволительно ли вести куплю и продажу с неверующими «неиранцами»? Становятся очевидными увеличивающаяся бедность общины и трудности, которые она испытывает в поисках достаточного количества ученых жрецов.

Манушчихр поучает, выносит решения и призывает верующих твердо придерживаться законов религии так как последние были истолкованы авторитетами древности. Он глубоко убежден в том, что зороастризм сумеет выжить и исполнить свое назначение как носитель божественного откровения лишь тогда, когда будет строго хранить традиции и избегать изменений и приспособленчества. Эта его уверенность ясно выражена в письмах Манушчихра, вызванных намерением младшего брата, Задспрама, сократить обряд очищения-барашном. Основное возражение против этого нововведения по мнению Манушчихра, заключается в том, что ему недостает законности, а потому проведенное новым способом очищение недействительно. Манушчихр был потрясен самонадеянностью Задспрама, осмеливавшегося вводить такое новшество по своей инициативе. Он настаивал на том, что в религиозных обрядах нельзя ничего изменять не только без его одобрения, но и без согласия других видных зороастрийцев эпохи. Должны быть совещания и соглашения между «жрецами, являющимися главами и вождями общин… членами советов из различных провинций» (Послание Манушчихра I, IV, 12, 14). Свидетельство ясно указывает на то, что зороастрийцы еще держались вместе. Различные местные общины явно надеялись на руководство персидского верховного жреца, и Манушчихр мужественно прилагал усилия для того, чтобы отразить «наказания и несчастья» и предотвратить незаконный захват храмов огня для превращения их в мечети – но это, очевидно, безжалостно продолжалось.

Отступление Задспрама от традиций, видимо, этим и ограничилось. Он считался усердным ученым, и его единственное сохранившееся сочинение «Избранное» («Визидагиха») свидетельствует о том, что в целом Задспрам был консервативен. Это сочинение – тексты, отобранные большей частью из Зэнда, н касаются они четырех тем: космогонии и космологии, жизни Зороастра, физиологии и психологии людей и, наконец, эсхатологии. Выбирая отрывки, автор стремился привлекать такие места из источников, в которых цитировались греческие ученые, и пытался привести все в соответствие с зороастрийской схоластической традицией. Этим его космографический раздел отличается от соответствующей части Бундахишна, растянутой компиляции из Зэнда, которая была переделана и расширена племянником Задспрама – Фарнбагом Ашавахиштом. Сравнение двух этих сочинений с работами арабских географов IX в. показывает, что древние мифы препятствовали развитию зороастрийской науки.

Бульшая часть других дошедших до нас сочинений IX в. связана в основном с практикой. Они касаются ритуала, законов чистоты, права или повседневных обрядов, или же авторы в них пытаются дать ответ на затруднительные ситуации и проблемы своего времени. Так, есть несколько небольших книг для мирян, включающих простые положения веры или же повествующих о таких предметах, как символизм кусти, действенность и значение разных религиозных служб. В этих книгах жрецы, пытаясь укрепить мирян против тех, кто обращает их в другую веру, вновь и вновь призывают верующих повторять: «Я не должен сомневаться…» Все эти сочинения написаны на среднеперсидском языке (свободном от арабских заимствований) трудным пехлевийским письмом, но если их читали вслух, то, конечно, миряне легко понимали текст.

Некоторые из них и сами писали и читали на пехлеви, и один из них, Марданфаррох, сочинил в IX в. «Рассеивающее сомнение объяснение» (Шканд-гуманиг-Визар)тщательно обоснованную книгу в защиту веры. В ней автор разъяснял, что, сравнив учение зороастризма с другими верами, он убедился в основополагающей истине откровения Зороастра, поскольку оно призывает человека поклоняться Творцу, заботящемуся обо всех своих семи творениях. Не Творец причиняет страдания своим творениям, как это, по мнению Марданфарроха, приписывали всемогущему богу иудеи, христиане и мусульмане. Он отрицает также пессимистический дуализм манихейства и приходит к выводу, что только убеждения зороастризма приемлемы для справедливых и разумных людей.

Доказательства истинности учения приводятся и в Динкарде («Деяниях веры») – самом длинном из существующих пехлевийских сочинений. Эта огромная компиляция (написанная, к сожалению, по большей части таким же трудным слогом, как и письма Манушчихра) сначала была начата известным Худинан пешобаем Адурфарнбагом Фаррохзаданом, затем переработана и расширена его потомком Адурбадом Эмеданом, который, вероятно, занимал ту же должность в конце IX в. Она содержит разнообразный материал, а в конце включает краткое изложение содержания девятнадцати книг Большой Авесты и детальный анализ трех из них.

Сасанидская Авеста включала двадцать одну книгу, но Адурбад утверждает, что в его время одна из них была полностью утрачена – то есть имеется в виду и авестийский текст, и комментарий (Зэнд), – а от другой книги сохранился лишь авестийский текст, краткого изложения которого он не приводит. Можно только предполагать, как произошла эта утрата. Персидский список Большой Авесты хранился, возможно, в библиотеке какого-либо крупного религиозного учреждения в Парсе, вероятнее всего при храме Адур-Анахид в царственном Истахре, а Истахр сильно пострадал во время арабского завоевания. Он покорился арабам только после «ожесточенного сражения, применения осадных машин и убийства вследствие этого сорока тысяч персов и уничтожения большинства знатных семейств вместе с вождями воинства, укрывшимися там» (Балазури II,с. 389). Город остался опустошенным и безлюдным, и Масуди, посетивший его в IX в., описывал руины величественного храма огня с большими колоннами, стенами и рельефами (Масуди, с. 1403). Священный огонь, по сообщению Масуди, зороастрийцы унесли, а если им к тому же необходимо было спасать и священные книги, то нечего удивляться происшедшим утратам.

Среди двадцати сохранившихся книг Авесты был Вендидад, который претерпел теперь любопытное превращение, так что чтение его целиком стало частью ночного богослужения. Эта служба совершалась (в особенности после чьей-либо смерти) с целью изгнания сил тьмы, поэтому добавление к ней авестийского «Закона против дэвов» воспринималось, вероятно, как усиление ее действенности. Это единственный случай, когда жрецу разрешается пользоваться письменным текстом – все остальные части богослужения должны быть выучены наизусть. Возможно, обычай был введен для того, чтобы подтвердить зороастрийскую претензию быть «людьми книги» и тем самым избегать, жестоких преследований. Длинное ночное богослужение стало называться просто «служба Вендидада» или, короче, «Вендидад».