Глава II. СУДЬБА ЗОРОАСТРИЙЦЕВ В СРЕДНИЕ ВЕКА И НОВОЕ ВРЕМЯ. ЗОРОАСТРИЙЦЫ ИРАНА И ПАРСЫ ИНДИИ

Глава II.

СУДЬБА ЗОРОАСТРИЙЦЕВ В СРЕДНИЕ ВЕКА И НОВОЕ ВРЕМЯ.

ЗОРОАСТРИЙЦЫ ИРАНА И ПАРСЫ ИНДИИ

В 633 г., на следующий год после смерти пророка Мухаммеда, основоположника новой религии – ислама и главы арабского государства, при его первом преемнике Абу Бакре началось завоевание арабами Сасанидского Ирана. В 635/37 г. арабы нанесли тяжелое поражение иранским войскам при Кадисии и в 637 г. захватили столицу Сасанидского Ирана – г. Ктесифон.

Последний шах Сасанидской династии Йездегерд III оставил столицу и, останавливаясь в Фарсе, Кермане, Систане, прибыл в Хорасан. К 651 г. арабы завладели почти всем Ираном, в том числе и Хорасаном; Йездегерд III попросил убежище у правителя Мерва, однако последний не открыл ему ворота города. Согласно преданию, Йездегерд спрятался на мельнице, на берегу р. Мургаб где и был убит в 651 г. во время сна. К этому времени арабы одержали еще несколько побед над иранскими войсками, в том числе в битве при Нихавенде (642 г.) и ко времени смерти Йездегерда III Сасанидский Иран перестал существовать как самостоятельное государство, так как почти вся его территория находилась под властью арабов. Многие районы и города Ирана были опустошены и разграблены. Те же, которые добровольно сдались на милость победителей, сильно не пострадали. Их жители должны были выплатить единовременную контрибуцию и затем ежегодную дань арабским наместникам городов и областей. Победители обращались с зороастрийцами, как с христианами и иудеями, называя их также «зиммиями» («иноверцами»). Так, в городах Рее и Куме таких «зиммиев» оказалось 500 тыс. человек. На основании закюченного с ними соглашения им гарантировалась жизнь и обещание не превращать их в рабов, дозволялось исповедование своей веры и сохранение алтарей огня. Они, однако, должны были регулярно вносить подушную подать (джизью), которая взималась лишь с «неверных». Процедура уплаты джизьи была унизительной: вначале ее выплачивали офицеру, который сидел, а «зиммий» стоял. Затем в назначенный день «зиммий» должен был лично идти к эмиру, собиравшему джизью. Эмир сидел на высоком троне, «зиммий» предлагал ему подушную подать на раскрытой ладони. При этом эмир должен был взять деньги так, чтобы его рука была сверху; а рука дающего снизу, после чего «зиммия» грубо выгоняли вон.

Арабы-завоеватели принесли с собой не только новую религию, но и новый язык – арабский, а также свою письменность. С VII в. он становится, особенно в городах, литературным и административным языком.

В VIII-IX вв. большинство населения арабского халифата постепенно принимает ислам. Народы Ирана, хотя и не сразу, также были вынуждены стать мусульманами. Однако многие парсы остались верны своей старой вере – зороастризму, продолжая тайно или явно ее исповедовать.

Арабские географы IX-Х вв. Якуби, Макдиси, Ибн ал-Факих, Истахри, Ибн Хаукал сообщали о том, что население Кермана во времена Омейядов (661-750) открыто исповедовало зороастризм. Центрами зороастризма продолжали оставаться город Шиз и некоторые другие города прикаспийских областей – Гиляна, Мазендерана, Горгана. Одним из главных зороастрииских городов был Истахр в южной провинции Фарс, сельское население которой было поголовно зороастрийским. В Фарсе сохранялись древние храмы и алтари огня; земледельцы и зороастрийское духовенство были ревностными хранителями зороастрииских и сасанидских традиций и литературных памятников. При этом зороастрийцы в те времена не носили отличной от мусульман одежды.

Судьба иранцев во многом зависела от географического положения тех провинций и областей, где они обитали. Так, население западных областей, наиболее близких к центрам арабской культуры, как и некоторых районов Центрального Ирана, ранее других приняло ислам. В то же время северные, восточные и южные области страны, удаленные от центральной власти халифата, в течение продолжительного времени оставались относительно самостоятельными и независимыми. Значительная часть населения Хорасана, например стойко придерживалась зороастрийских традиций и обычаев.

Благодаря сильной поддержке жителей Xopacaна представителям Аббасидского рода удалось свергнуть Омейядов и захватить власть в Халифате. Как писал Б.Н. Заходер, «если в предшествующую Аббасидам эпоху на развитие ислама оказало влияние византийское христианство, то при Аббасидах такое же влияние начинает оказывать зороастризм и другие религиозные традиции».

Арабы, осевшие в Иране, постепенно стали «иранизироваться». Культура, традиции и быт Сасанидского Ирана становятся неотъемлемой частью Аббасидского халифата и его двора. Вводится старинный праздник Ноуруз (Новый год), соборные мечети строятся на против древних храмов огня. Халиф Мамун (813-833) благосклонно отнесся к открытому диспуту о преимуществах зороастрийского вероучения между зороастрийским ученым-богословом Адурфарнагом Фарогзаданом и его сыном Зардоштом и видными представителями мусульманского, христианского и иудейского духовенства. Впоследствии при халифе Мутаваккиле (847-861) Зардошт принял ислам и стал одним из ближайших советников халифа.

На первых этапах арабского господства, особенно при Омейядах, насаждение ислама часто происходило насильственным путем. Так, в начале VIII в. наместник Кутейба ибн Муслим трижды обращал бухарское население в ислам, но оно продолжало исповедовать прежнюю религию. В четвёртый раз, захватив Бухару и устроив там погром, он принудил жителей города принять ислам, отдав приказ арабам селиться в домах местных жителей, чтобы они стали истинными мусульманами. Разрушая храмы и алтари огнепоклонников, Кутейба строил на их месте мечети.

Наместник Согда писал: "Я предполагаю, что согдийцы, которые становятся мусульманами, делают это не от чистого сердца, а главным образом для того, чтобы избежать «джизьи» (подушной подати)". Чтобы проверить «искренность» новообращенных в ислам, власти на местах производили унизительный осмотр: совершен ли обряд обрезания, снят ли священный для зороастрийцев нательный нитяной пояс "кушти"--символ принадлежности к зороастрийской религии. В своих сочинениях арабский историк Табари обращает внимание на то, что сборщики налогов в VIII в. очень грубо обращались с теми из принявших ислам, кого они подозревали в верности своей, древней религии – зороастризму.

Халиф Омар вопреки своим обещаниям приказал разрушить все храмы и алтари огня, назначив специальных уполномоченных, которые должны были привести в исполнение приказ халифа. Однако священнослужители и старейшины сумели договориться с уполномоченными, дав им большую взятку – 40 млн. дирхемов. Храмы и алтари огня не были разрушены и продолжали действовать.

Хотя Фарс был покорен арабами еще в VII в. в нем сохранилась, по сведениям арабского географа ибн Якута, сасанидская административная система управления: в аббасидское время Фарс делился на пять округов, которые состояли из рустаков (районов), куда включались несколько деревень. Большинство населения этой провинции составляли зороастрийцы.

В IX в. провинция Фарс все еще оставалась центром, где проживало большинство иранских зороастрийцев. Именно здесь они сумели сохранить свою веру, национальные и культурные традиции. Арабский географ ибн Хаукал сообщает о неприступных замках в горах, в которых хранились древние священные книги и ценные рукописи: «Замок Джисс находится в округе Арраджана. В нем живут огнепоклонники, знатоки Персии, изучающие ее прошлое. Замок укреплен». Географ Истахри описывал замок на горе в округе Сабура, где хранились рукописи, в которых «изображены все известные персам цари и вельможи, все знаменитые хранители огней, великие мобеды и прочие. Их изображения, их деяния излагаются последовательно. Эти свитки охраняют люди, живущие в округе Арраджан, именуемом крепостью Джисс». В VII-IX вв. среднеперсидский язык постепенно сменился новоперсидским языком. Большое влияние на новоперсидский язык оказали диалекты северо-западного Ирана (Мидии).

К IX в. полностью сложился новоперсидский язык (фарси). По-другому этот язык еще назывался дари. Он прочно укоренился на северо-востоке Ирана и юге Средней Азии. Постепенно он избавлялся от среднеперсидских элементов, хотя в нем долго сохранялись старые формы и обороты. Вместе с тем, новоперсидский язык испытал значительное влияние арабского языка, особенно его лексики; в дальнейшем; происходили заимствования из монгольского и турецкого языков.

Зороастрийские священнослужители старались сохранить и увековечить этот среднеперсидский язык с его системой письменности, а также «сакральный язык Авесты». К IX в. относятся многие сочинения на среднеперсидском языке, в том числе Денкарт и Бундахишн.

Многие принявшие ислам персы свято хранили старые иранские традиции, обрабатывали предания и сасанидские исторические хроники и переводили их на арабский язык. Как полагал русский иранист К. Иностранцев, арабские переводчики пользовались, по-видимому, архивами, находившимися в замке Джисс. «Несомненно, в материалах этого архива были источники Шахнаме, перешедшие Фирдоуси через посредников».

Арабские ученые и писатели также при написании истории сасанидского Ирана нередко прибегали к помощи зороастрийских священнослужителей. В сочинениях этих ученых часто мелькала фраза «говорил мне мобедан-мобед» или «сообщил мне [об этом] мобед такой-то». Известный ученый Абдаллах ал-Мукаффа, принявший ислам и ранее известный под именем Рузбех сын Дадое (VIII в.), перевел на арабский язык многие среднеперсидские сочинения, в том числе пехлевийскую версию индийского эпоса «Калила и Димна», а в Х в. Якуб ал-Варрак, более известный под именем ан-Hадим, составил аннотированный список пехлевийских книг, назвав его «Ал-Фихрист».

Хотя обращение в ислам в VII-VIII вв. представителей религиозных меньшинств происходило постоят но преимущественно в принудительном порядке, со временем для многих иранцев, в том числе для знати, принятие мусульманства становится насущной необходимостью. Это объясняется главным образом экономическими и политическими соображениями.

Начиная с VIII в. арабский язык стал внедряться в делопроизводство, и персы обязаны были его знать, если хотели работать в административном аппарате халифата. В 741 г. последовал указ о повсеместном введении арабского языка, включая Хорасанскую провинцию, которая, в силу удаленности от местностей с арабским населением и густо населённая иранцами, продолжала стойко придерживаться старых обычаев, не утратив свой прежний облик. Однако новым указом предписывалось допускать к работе в администрации и канцелярии только мусульман, что также способствовало переходу в новую веру – ислам.

По мнению М. Бойс, среди новообращенных персов-мусульман были и искренне убежденные в превосходстве ислама над зороастризмом, доказательством чему, по их мнению, был успех завоевания арабами обширных территорий и других государств. Их привлекала простота раннего ислама, а многие элементы зороастризма, перешедшие в ислам, были близки и понятны персам. Принявшие ислам персы избавлялись также от многих жестких предписаний зороастризма, связанных с обрядом очищения.

Можно констатировать, что до середины IX в. в Иране не наблюдалось массового принудительного обращения зороастрийцев в ислам, хотя давление на них в этом смысле оказывалось постоянно. Позже борьба за установление по всему халифату единой веры – ислама – принимает самые жесткие формы. Интересно суждение, высказанное в этой связи Б.Н. 3аходером: «Первые признаки нетерпимости и религиозного фанатизма появились лишь после того, как ислам выполнил свою задачу синтеза и усвоения культурного наследия народов Передней Азии».

С самого начала своего правления аббасидские халифы проявляли враждебное отношение не только к мусульманскому сектору, но и к зороастрийской религии и ее последователям, которые даже в IX в. еще составляли значительное религиозное меньшинство. B IX-Х вв. были уничтожены храмы и алтари огня, а также зороастрийские святыни, такие, как огромный кипарис в Хорасане, посаженный, согласно зороастрийской традиции, самим пророком Зороастром. Халиф Мутаваккил приказал срубить его и использовать для строительства своего дворца. Убийство халифа его сыном явилось в глазах зороастрийцев возмездием за совершенное надругательство над их святыней. Однако преследования и травля зороастрийцев, которых начали называть «гебрами» (искаженное «кафир», неверный – араб.), не только не прекратились но даже увеличились. Усиливается антагонизм не только между арабами и персами-зороастрийцами, но между зороастрийцами и персами-мусульманами, которые занимали важные посты в новой администрации, в то время как зороастрийцы лишались всех прав, если они отказывались принять ислам.

Создается впечатление, что причина отказа зороасрийцев, главным образом зороастрийских священнослужителей, принять ислам заключалась не только в фанатичной преданности зороастризму, но и в политических и экономических факторах, поскольку значительная часть зороастрийского жречества (мобедов) с переходом в ислам теряла все свои привилегии, а рядовые зороастрийцы слепо повиновались служителям культа и исповедовали свою старую веру.

Усиливавшиеся столкновения между мусульманами и зороастрийцами, жестокие преследования и погромы приводили к тому, что отдельные группы зороастрийцев мало-помалу покидали насиженные места в Иране. Как полагает К. Иностранцев, массового «исхода» зороастрийцев не было, а происходило постепенное переселение. В противном случае это явление нашло бы отражение в арабской литературе.

Часть зороастрийцев переселилась в Индию. Там их стали называть парсами. Согласно парсийской тpaдиции, парсы, прежде чем поселиться в Индии, около ста лет скрывались в горной местности, после чего они с большими трудностями вышли к Персидскому заливу Спасаясь от преследования, они наняли корабль и причалили к острову Диу (Див), где прожили 19 лет, а затем перебрались в Гуджерат (Индия) и после переговоров с местным раджей поселились в местечке, которе они назвали Санджан в честь своего родного города Хорасане. Из священных книг парсы-эмигранты взяли только самые простые тексты Авесты для молитв.

Связи между зороастрийцами, оставшимися в Иране, и парсами в первые века после переселения не прекращались. Так, например, известно, что зороастрийцы Самарканда написали письмо священнослужителю-парсу в Индию, в котором они просили сообщить, как обновить или построить «дахму» (место погребения зороастрийцев). Об общении парсов с зороастрийцами Ирана говорят и одинаковые изменения, происходившие в религиозном лексиконе: обе общины перестали пользоваться термином «маг», парсы, как и иранские зороастрийцы, стали называть служителей культа низшего ранга харбад, среднего ранга – дастур, а высшего – мобед. И парсы, и зороастрийцы продолжали хоронить умерших в так называемых башнях молчания, обычно помещавшихся в изолированной местности, вдали от населенных пунктов.

Через некоторое время после обоснования в Санджане парсы смогли построить храм огня «Атеш Бахрам», для чего в Хорасан были посланы молодые люди, которые привезли со своей родины необходимую религиозную утварь и даже священный пепел из хорасанского храма огня для освящения алтаря огня. В течение восьми столетий «Атеш Бахрам» оставался единственным храмом огня парсов в Гуджерате.

В своей книге «Открытие Индии» Дж. Неру дал примечательную характеристику парсов: «1300 лет назад, когда в Иране распространился ислам, в Индию переселилось несколько сот тысяч последователей старой зороастрийской религии. Им был оказан здесь радушный прием, и они поселились на западном побережье, исповедуя свою веру и, соблюдая свои обычаи. Никто не вмешивался в их дела, и сами они никого не трогали». Неру обращает внимание на то, что парсы, обретя в Индии «свою вторую родину», все же «держались особняком, небольшой общиной, упрямо цепляясь за свои старые обычаи». Браки за пределами общины не допускались, и численность парсов росла очень медленно. Даже в 50-х годах XX в., по данным, приводимым в книге Неру, парсов насчитывалось не более 100 тыс. человек.

Через 200-300 лет после переселения парсы Гуджерата говорили только на гуджератском языке, забыв свой родной язык. Они восприняли и индийскую одежду. Только парсы – служители культа носили белую одежду и белую шапочку на голове. Во время религиозных церемоний все парсы также надевали на себя белые одежды. Женщины-парсиянки в индийских сари всегда ходили с косынкой на голове, надвинув ее низко на лоб, и не снимали ее даже дома.

Дж. Неру отмечал успехи парсов в деловой сфере их деловую хватку. Постепенно часть общины парсов в Санджане стала состоятельной, начала строить xopошие дома вдоль всего побережья.

Парсийская традиция называет основными центрами поселения парсов Ванкаиер, Варнав, Анклесар, Броч, Навсари. Поскольку члены парсийской общины начали расселяться по разным портам и городам, с ними вместе расселялись и служители культа. К XIII в. парсийское духовенство Гуджерата разделилось на пять групп в пяти главных центрах обитания парсов: в Санджане, Навсари, Годаврасе – крупном сельскохозяйственном районе, включающем г. Анклесар, в портах Броч и Камбей. Каждая община имела свой совет и администрацию, но все они были тесно связаны с Санджаном, так как только в нем находился храм огня и только в нем исполнялись главные зороастрийские церемонии и обряды, в том числе обряд очищения. Санджан был также местом паломничества парсов. В кони XVI-XVII вв. центром поселения зажиточных парсов становится побережье южного Гуджерата – города Сурат и Бомбей.

Если до конца XIII в. и образования в Дели мусульманского султаната жизнь парсийской общины в Индии складывалась относительно благополучно, то судьба зороастрийцев, не покинувших свою родину – Иран, складывалась трагично. Еще в Х в. зороастрийцев в Иране, особенно в Хорасане было довольно много, но начиная с XI в. упоминания о зороастрийцах в арабоязычной литературе встречаются редко, однако известно, что при Сельджуках (XI-XII вв.) они подвергались жестокому преследованию или насильственно обращались в ислам. Нашествие монголов и завоевание ими Ирана было катастрофой для всех народов, в том числе и для зороастрийцев: их храмы были разгромлены, а священные книги, включая Авесту, уничтожены. Желая избежать полного истребления, значительная часть зороастрийцев постепенно с XI-XII вв. покидает родные места и обретает пристанище в тех районах Ирана, которые были отгорожены от густонаселенных мест пустынями Деште Кевир и Деште Лут. Это были города Йезд с окрестностями и Керман с прилегающими к нему деревнями, которые меньше пострадали от монгольских завоеваний, так как местные династии выражали свою покорность монгольским ханам.

В конце ХIII-начале XIV в. в небольшой деревне Туркабад к северо-западу от Йезда и отделенной от него горами поселился высший зорстастрийский священнослужитель и его прихожане-зороастрийцы. Они начали селиться в Туркабаде и в горном селении, расположенном недалеко от него, – Шарифабаде. Выбор этой местности для постоянного жительства объяснялся тем, что именно здесь в горах находились развалины святыни Ардвисуры Анахиты времен Сасанидов. Зороастрийцы, бежавшие от преследований из Хорасана, Иранского Азербайджана и других мест в район Йезда, сумели провезти с собой в Туркабад и Шарифабад считавшиеся самыми древними «священные огни» и установили алтари огня в простых помещениях, сложенных из необожженного кирпича-сырца. Зороастрийцы называли их храмами, хотя они ничем не отличались от обычных деревенских домов. Это было сделано для того, чтобы они не бросались в глаза и не вызывали раздражения мусульман. Храмы и алтари огня с момента их установления находились под бдительным присмотром служителей культа, живших по соседству с храмами. Постепенно Туркабад и Шарифабад становятся объединенным религиозным центром зороастрийцев, обосновавшихся в близлежащих к Йезду деревнях и населенных пунктах. Некоторые зороастрийцы жили в Йезде, но за пределами городской стены, так как арабы и персы-мусульмане выдворили их из города. Как уже говорилось, зороастрийцы выбрали для своего местожительства г. Керман и его окрестности, находившиеся к юго-востоку от Йезда. Керманский оазис окружен горами и пустыней.

Зороастрийские служители культа, обосновавшиеся в Туркабаде и Шарифабаде, сумели, очевидно, захватить с собой священные тексты и книги, в том числе Авесту, и спасти их от уничтожения. Как указывалось выше, лучше всего сохранилась литургическая часть Авесты, что было связано с постоянным употреблением ее во время религиозной службы и каждодневного моления. Сохранился также пехлевийский перевод этих частей Авесты и комментарии к ним.

Зороастрийцы Йездской и Керманской общин считали для себя обязательным совершение паломничества к зороастрийским святыням сасанидского периода, фактически уже совершенно разрушенным; одна из святынь была посвящена Михру (Митре), а другая – Тештару (Тиштрийа). Ежегодно зороастрийцы устраивали религиозные церемонии на священной скале, где протекал горный поток – постоянный источник воды.

Французский купец Ж. Шарден, посетивший Иран в XVII в., писал о зороастрийцах следующее: «В Перси они живут в районе пустыни, Персидского залива, но особенно их много в Йезде и Кермане». Далее он сообщал, что в окрестностях Йезда находится главный храм огня и главный священнослужитель (дастуране дастур). Рядом расположено учебное заведение зороастрийцев, которое готовит служителей культа. Дастуране дастур, его ученики и другие священнослужители составляют основу религиозного ядра зороастрийской общины.

До монгольского завоевания Ирана и образования мусульманского султаната в Дели в 1206 г., а также завоевания провинции Гуджерат мусульманами в 1297 г. связи между иранскими зороастрийцами и парсами Индии носили, довольно регулярный характер. Зороастрийские служители культа посылали парсам Индии рукописи Авесты и сочинения на среднеперсидском языке, отвечали на вопросы верующих относительно обрядов и обычаев зороастрийцев. Оторванные от родины парсы Индии постоянно обращались к зороастрийским священнослужителям за разъяснениями по тому или иному вопросу. Эти разъяснения назывались ривайатами. Парсийское духовенство вносило в них свои добавления, которые касались вопросов религиозной догматики, взаимоотношений между верующими и др.

В 1209 г. зороастрийский священнослужитель Рустам Мехрабан снял копию со среднеперсидского сочинения «Артак-Вираз-намак» («Арда-Вираз-намак»), своего рода зороастрийской «Божественной комедии» о путешествии Арда-Вираза по раю и аду. Посетив Индию, Мехрабан подарил это сочинение парсам Анклесара. Все имевшиеся сочинения и рукописи, переписанные Рустамом Мехрабаном, передавались по наследству из рода в род и наконец попали к его самому знаменитому потомку – дастуране дастуру Кай Хосров Мехрабану, который тоже тосетил Индию и, как полагает М. Бойс, сделал копию пехлевийских текстов эпического содержания, в том числе «Деяния Арташира Папакана».

После завоевания Индии Тимуром в 1338 г. связи зороастрийцев с парсами значительно сократились. В период мусульманского правления очень сильно пострадали парсы Индии, их главный город Санджан был разрушен. Однако они сумели спасти священный огонь «Атеш Бахрам», перенеся его в пещеру отдаленной горы Бахрот, где он хранился в течение двенадцати лет, а когда возникли благоприятные условия, парсийская община города и торговой гавани Навсари построила храм огня, куда в металлическом сосуде был перенесен огонь и водружен на каменный алтарь.

В XV в. в Навсари произошло объединение двух парсийских общин и образовался панчаят (совет), во главе с парсом-мирянином, предложившим парсийскому духовенству Санджана превратить Навсари в религиозный центр парсов, что способствовало его превращению в процветающий торговый город. К зороастрийцам Йезда из Навсари был послан парс Хошанг Нариман, который прожил там год и в 1478 г. отбыл в Индию, привезя с собой два трактата и письма для парсийских священнослужителей и «выдающихся людей Индии», написанных шарифабадскими священнослужителями.

Сопоставление ривайатов показывает, что в вопросах веры и парсы, и зороастрийцы Ирана оставались стойкими ортодоксами, продолжателями традиций своих предков в области обычаев, обрядов и ритуалов, хотя в обрядах и обычаях и тех, и других возникли различия. В то время как иранские зороастрийцы сохраняли все древние ритуалы жертвоприношений, парсы, принося в жертву мелкий рогатый окот, отказались от жертвоприношений коров, поскольку они жили среди индусов, считавших корову священным животным. Появились и другие отличия в обычаях и ритуалах парсов Индии и зороастрийцев Ирана.

Парсы Индии жили замкнутой общиной и не знали, могут ли они принимать в свою общину иноверцев, которые хотели бы принять зороастризм. По этому поводу парсы обращались за советом к зороастрийким служителям культа. Они также не знали, могут ли они пользоваться услугами индийцев, не оскверняя этим себя. Категорические возражения с их стороны вызывали близкородственные браки, которые продолжали практиковаться зороастрийцами Ирана, хотя к XIV в. они стали считать возможными браки между двоюродными братьями и сестрами, но не более близкими родственниками, как было ранее.

В начале XV в. контакты между иранскими зороастрийцами и индийскими парсами полностью прекратились и возобновились только в конце 70-х годов XV в.

В XVI-XVIII вв. многие европейские миссионеры, путешественники и купцы посещали столицу Сефевидов – Исфахан и другие иранские города и провинций Наиболее известными из этих европейцев были Пьетро делла Валле, который провел четыре года в Исфахане (1617-1621), купец и путешественник Ж. Шарден, посетивший Иран в период его расцвета, при шахе Аббасе I, Адам Олеарий – посланник Гольштинского двора, живший в сефевидском государстве с 1633 по 1639, а также путешественник и купец Ж.Б. Тавернье, девять раз посетивший Иран в период с 1632 по 1668 г. Все они написали мемуары и сочинения о своем пребывании в Иране, в которых делились впечатлениями о стране, ее населении, образе жизни, шахском дворе, религии, не оставив без внимания и «идолопоклонников» или «язычников», как они называли зороастрийцев.

Ж.Б. Тавернье посетил зороастрийскую общину Кермана в середине XVII в. Он писал, что зороастрийцы «пользовались свободой», а Ж. Шарден, побывавший в стране в начале царствования Аббаса I, отмечал их «бедность», что заметил и Пьетро делла Валле.

Сефевидские шахи притесняли зороастрийцев. Шах Аббас I насильственно переселил 3 тыс. семей из Йезда и Кермана в Исфахан, где они стали работать садовниками и слугами мусульман, занимались ковроткачеством или батрачили у землевладельцев. Шах Ааббас I, узнав об «удивительных книгах», в которых содержались пророчества на будущее, потребовал от зороастрийских священнослужителей доставить ему эти сочинения, что было сделано, и 26 зороастрийских рукописей пополнили шахскую библиотеку, о чем сообщал Ж. Шарден со слов зороастрийского служителя культа. В 1628 г. в конце своего царствования шах Аббас I казнил дестуране дастура и двух зороастрийцев, не угодивших ему.

В отличие от своего предшественника Шах Аббас II выселил зороастрийцев из предместьев, а на месте их кварталов построил караван-сарай, бани, свой дворец. При последнем сефевидском шахе Солтан-Хусейне (1694-1722) еще 200 зороастрийских семей были переселены в Исфахан; позже Солтан-Хусейн подписал указ о насильственном обращении зороастрийцев в ислам. Значительная часть зороастрийских семей под страхом смертной казни была вынуждена принять мусульманство, а отказывавшихся пытали и казнили. Храмы и алтари зороастрийцев были разрушены. Уцелели лишь немногие зороастрийцы.

Всегда опасаясь того, что их религия может подвергнуться осмеянию и оскорблению, зороастрийцы старались не допускать иноверцев, в том числе и христиан, быть свидетелями их обрядов и молитв. Священный алтарь огня был скрыт в особом помещении храма, которое не имело окон. Туда вела низкая дверь, в которую мог входить только священнослужитель. Верующие были отделены от алтаря огня и видели отсвет его пламени через перегородку.

Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на долю зороастрийцев, они продолжали верить в приход Саошьянта («Спасителя мира»). В одном из ривайатов 1626 г., посланных зороастрийцами парсам в Индию, говорилось: «Тысячелетие Ахримана кончается, начинается тясячелетие Ормузда, и мы воочию увидим блистательный лик царя Победы и наступление благоденствия».

В начале XVI в. произошли заметные перемены к лучшему в положении парсов Индии. Образование империи Великих Моголов на месте распавшегося Делийского султаната и особенно приход к власти Акбара сопровождались проведением реформ, в том числе и религиозной. Она проследовала цель несколько ослабить гнет ислама над иноверцами и тем самым расширить и упрочить социальную базу власти Великих Моголов. Был отменен налог джизья, священнослужителям других религий начали давать небольшие земельные нaделы; была предоставлена большая свобода религиозного вероисповедания. Сопротивление мусульманских сановников-суннитов новому курсу политики Акбара в области религии привело к тому, что он начал отходить от ортодоксального ислама, заинтересовавшись веpoваниями парсов, индусов, христиан.

В 1573 г. Акбар обратился к священнослужителям-парсам Сурата с просьбой объяснить ему основные принципы их веры. С этой целью ко двору Акбара из Навсари прибыл ученый-богослов парс Махерджи Рана. В 1575 г. Акбар построил молитвенный дом, в котором в 1578 г. произошли диспуты и острая дискуссия между представителями разных религий, в том числе и зороастрийской. В них принимал участие и Махерджи Рана, потомки которого стали великими дастурами. Несколько позже Акбар просил иранского шаха Аббаса прислать к нему зороастрийского ученого-богослова для оказания помощи в составлении персидского словаря. В 1597 г. к нему прибыл из Кермана дастур-Ардашир Нуширван. С того времени парсы Индии получили широкую возможность для собирания и хранения своих рукописей и документов.

В XVI-XVII вв. парсы разводили крупный рогатый скот, выращивали табак, изготовляли вино, «являясь скорее земледельцами, нежели купцами». Парсы поставляли морякам дерево и воду, занимались различными ремеслами. Со временем парсы становятся посредниками в торговле с европейскими купцами. В XVII в. г. Сурат – центр общины парсов превратился в факторию Англии, а в XVIII в. начинается переселение парсов в Бомбей. Согласно парсийской традиции первым парсом, поселившимся в Бомбее в 1640 г., был Дораб Нанабхай. В XVIII в. Бомбей становится постоянным местожительством богатых парсов-купцов и предпринимателей, хотя предками наиболее известных и богатых парсов были земледельцы, купцы, искусные ремесленники и т.п. Предки крупного индийского предпринимателя-парса Д.Н. Тата занимались земледелием. Предок крупного предпринимателя Д. Наороджи покорил своим парфюмерным искусством жену Джехангира – красавицу Hyp Джахан и в 1618 г. получил в дар 100 бигхов земли, свободной от налогов. Предки бомбейского капиталиста П. Джехангира получили от правителей Великих Моголов земельный надел и высшие титулы. Предки крупных фабрикантов Ловджи разбогатели на гуджератских верфях, начав работать на них простыми плотниками, Ловджи Нуширван Вадиа организовал бомбейское судоходство. В Бомбее парсы, переселившиеся из Гуджерата, получили большой участок земли в центре города, и многие из них стали владельцами больших земельных наделов и домов.

В течение XVI-XVIII вв. связи между индийскими парсами и иранскими зороастрийцами хотя и существовали, но не носили регулярного характера и часто прерывались в силу ряда объективных причин, в том числе из-за вторжения афганцев в Иран и захвата Кермана.

В 1720 г. еще до завоевания Ирана афганцами общину парсов в Сурате посетил керманский дастур Джамасп Валайати, который пришел к выводу, что его единоверцы в Гуджерате ничего не знают об истинной сути ортодоксального зороастризма, его догматах и практике. Он привез с собой несколько священных текстов, в том числе Видевдат, убедив трех молодых служителей культа изучить Авесту на среднеперсидском языке.

Во времена правления Керим-хана Зенда парс Мулла Каус посетил дастуране дастура г. Йезда и задал ему 78 вопросов, связанных с зороастрийскими предписаниями и обрядами, а также зороастрийским календарем. Захват Кермана Ага-Мохаммедом в 1794 г. причинил много страданий жителям города, и особенно зороастрийцам. После этого связи зороастрийцев с парсами Индии на некоторое время прекратились.

В силу сложившихся неблагоприятных политических и социальных условий, нетерпимого отношения мусульман к иноверцам, зороастрийцы по-прежнему испытывали гонения. С конца XVIII в. им запретили заниматься многими видами ремесел. В основном они могли работать садоводами или стать мелкими торговцами и лавочниками. Однако им запрещалось торговать некоторыми продовольственными товарами, особенно мясом, работать ткачами. Зороастрийцы должны были носить одежду темных тонов или желтоватого цвета. Подобные запреты заставляли их прибегать к всевозможный ухищрениям. Так, например, не имея возможности сшить себе платье из куска целой ткани, зороастрийские женщины использовали обрезки и лоскутки сукна соединяя их аккуратными стежками, а каждый лоскут отделывали искусной вышивкой, благодаря чему платья приобретали нарядный вид.

Для строительства жилища зороастрийцы должны были получать разрешение у мусульманских губернаторов провинций и правителей городов, в которых они жили; они не могли без разрешения мусульманских властей восстанавливать разрушенные храмы огня и другие зороастрийские святыни. В официальных бумагах и документах их называли «гебр» («неверный») или «мелгубе эслам» («покоренный исламом»).

Постоянная борьба за существование, скитания и не однократные переселения, несомненно, наложили отпечаток на внешний облик, характер и быт зороастрийцев которые должны были постоянно изыскивать средства для спасения общины, сохранения веры, догматов и обрядов, связанных с богослужением и культом бога Ахура-Мазды.

Многие европейские и русские путешественники и ученые, побывавшие в Иране в XVII-XIX вв., такие, как Сильва Фигерио, Шарден, Лаброс, Оузли, Причарл, В.А. Жуковский и Н.В: Ханыков, по-разному описывая внешность и характер зороастрийцев, отмечали, что внешний облик их несколько отличался от персов: зороастрийцы были выше ростом, у них более широкий овал лица, которое носит оливковый оттенок, но это происходит скорее от загара. Нос тонкий, орлиный. У них темные, длинные, волнистые волосы и густые бороды. Глаза широко расставленные, серебристо-серого цвета, под ровным, светлым, выступающим лбом. Мужчины крепкие, сильные, хорошо сложенные. У женщин очень приятные лица, хотя в них нети следа женственности и «они очень небрежно одеты». Имеются описания традиционной одежды зороастрийцев. Мужчины надевали поверх брюк широкую, спускавшуюся до колен или ниже серую рубаху или хлопчатобумажную блузу, подпоясанную широким белым кушаком вокруг талии, на голове они носили войлочный колпак или тюрбан завязанный на зороастрийский манер. По этому поводу Шарден писал: «Одежда гебров так сильно напоминает одежду рабов, что можно подумать, будто арабы заимствовали ее у них, когда завоевали их родину».

Изучая положение зороастрийцев в Иране в XIX в., В.А. Жуковский пришел к выводу, что они обречены на вымирание. Если в XVI в. в Иране проживало, по подсчетам (очень приблизительным) Жуковского, около 100 тыс. зороастрийцев, или 20 тыс. семей, то в конце XVIII в. при Ага-Мохаммеде их численность сократилась до 6-7 тыс. человек, а при Мохаммед-Али их было не более четырех тыс. человек. По данным А. Орлова, бывшего в Иране в 70-80-х годах XIX в., там проживало не более 9 тыс. зороастрийцев.

Тяжелое материальное положение зороастрийцев объяснялось тем, что помимо общих налогов на скот, профессию бакалейщика, лавочника, гончара и т.п. зороастрийцы, как немусульмане, должны были платить джизью, а также некоторые «случайные поборы». Хотя иранские шахи уже в XVI в. заставили зороастрийцев нести воинскую повинность, их зачисляли в пехоту и кавалерию, но если они не служили в войсках, им до конца XIX в. запрещалось ездить верхом.