Бескрайние пространства

Бескрайние пространства

Дорожная система, открывавшая проходы во все уголки страны, позволяла франкским завоевателям, как и их предшественникам — римским усмирителям расширить размеры овладения Галлией, хотя доступные им районы оказывались довольно невелики: свою долю брала дикая, не тронутая человеком природа. Дело в том, что тысячелетия хаотической оккупации, наплыв кельтских племен, пять веков римской колонизации привели к возникновению лишь рассеянных на больших пространствах заселенных зон, более, или менее обширных, в зависимости от условий места и других обстоятельств, среди бескрайнего пространства, занятого лесами, пустынными равнинами, горными массивами, торфяниками, реками и речушками, морским побережьем. Не делая попыток дать сколько-нибудь точную оценку протяженности этих зон, можно предположить, что обжитое и возделываемое пространство не составляло и половины нынешних. На остальной территории целиком и полностью господствовала первозданная естественная среда. На севере это были приливные волны «второй дюнкерской трансгрессии» (самое значительное наступление океана на сушу после доисторической эпохи), затопившие в период между IV и VIII веками значительную часть побережья; наступление ледников, с достоверностью установленное в районе Бернского высокогорья и отнесенное к V веку; повсеместно заметное ухудшение природных условий, остававшихся холодными и влажными вплоть до начала VII века.

Климат способствовал разрастанию лесов, в особенности лиственных: буковых рощ, дубрав, занявших север Галлии. А в Аквитании, Лангедоке и на горных массивах, таких как Юра, преобладали и ширились хвойные леса. В V веке леса здесь были несравненно более густыми и занимали куда большие пространства, чем теперь: в одних местах это были реликтовые лесные массивы, в фауне которых были широко представлены волки и медведи, олени и кабаны, рыси и дикие коты, бизоны и туры, которые впоследствии стали излюбленной дичью для королевских охот, в других — леса тянулись полосами, становившимися чем-то вроде естественной границы, вроде той, которую некогда описал Цезарь — разграничивающую области свевов и хамавов. Зачастую эти полосы служили границей для галло-римских городов-государств и их территориальных преемников, для диоцезов только что возникшей христианской церкви. Они еще в течение долгого времени будут служить границами королевства варваров. Так, Шарбоньерский лес, разделявший Камбрейский и Тонгрский диоцезы, стал границей между Нейстрией и Австразией; Вогезский лес, являвший собой границу между Тульским и Безалсонским диоцезами, стал линией раздела между Австразией и Бургундией; подобным же образом Аргонна, к которой тяготели города Рем, Лёк, Медиомагрнс и Тревир, а затем диоцезы Реймса. Шалона, Туля и Вердена, стали в 843 году границей между королевством Западной Франкии, где властвовал Карл Лысый, и королевством Лотаря.

Почти повсеместно растительный и животный миры, полезные ископаемые считались принадлежащими государственной казне, государству, согласно положениям римского права, которые Меровинги стали применять у себя. Начиная с VII века леса стали рассматриваться как королевские заповедники. Тем не менее в V веке природные богатства оставались открытыми для доступа всех желающих воспользоваться ими, независимо от наличия или отсутствия императорской лицензии.

В леса шли охотники, добывавшие зверя так же, как овернские аристократы, которых описал Сидоний Аполлинарий, с пикой на кабана и соколами на птицу: работали смолокуры, дегтяри — особенно в Медоке и Коссах; рудокопы, угольщики и металлоплавильщики, следы деятельности которых встречаются во всех лесных массивах. Например, в Арденнах, Сааре близ Нойнкирхена, в Лотарингских лесах работали каменотесы, в частности, пиренейские рубщики мрамора, поставлявшие продукцию во все уголки Галлии, солевары лотарингских и юрских плоскогорий и прибрежной зоны, в особенности те, кто добывал соль на солончаковых болотах Средиземноморья и Атлантического побережья, рыбаки и ловцы устриц и раковин Аквитанского побережья.

Если не считать участки леса, использовавшиеся для сезонных перегонов скота, где природное равновесие было нарушено образованием пустошей, лишь по краям небольших обжитых пространств опушки лесов испытывали воздействие человека: в этих местах люди брали материалы, необходимые для строительства жилья, изготовления орудий труда, отопления. Здесь же они охотились на мелкую дичь, пасли свиней, при необходимости выжигали лес, возделывая отдельные участки земли.