Принц Джем и Баязет

Принц Джем и Баязет

Очень колоритным эпизодом в тайной воине, которую вел клан Борджиа, была история с турецким принцем Джемом. Она началась, впрочем, еще до приобретения Александром VI папской тиары, и надо сказать, что здесь он имел вполне достойных предшественников.

Отошли в прошлое столетия крестовых походов, когда папство — пусть во имя сугубо земных, корыстных целей — идейно возглавляло борьбу против «неверных», за завоевание Палестины. Уже давно папы не мечтали о новых походах, ограничиваясь аккуратным сбором денег на борьбу за освобождение «гроба господня». (Они не только не помышляли, но и другим препятствовали, отлично зная, что под предлогом крестового похода разные государи не раз пытались захватить территории в Италии, к вящему неудобству и невыгоде для святого престола.) После 1453 года, когда турецкий султан Махмуд II овладел Константинополем — столицей и последним оплотом Византийской империи, постоянным предлогом для денежных поборов в пользу папы были разговоры о крестовом походе против турок. В 1495 году французский король Карл VIII задумал предпринять поход против турок, а по дороге завоевать и Неаполитанское королевство. Александр VI, восставший против этого, не ограничился одними предостережениями, угрозами и дипломатическими интригами при различных европейских дворах. Духовный глава христианства, прилагая всевозможные усилия к тому, чтобы сорвать этот крестовый поход, обратился за помощью… к турецкому султану Баязету II, с которым он, впрочем, и раньше поддерживал теплые отношения. К тому же старая история с принцем Джемом весьма способствовала тесным связям папы с врагами веры Христовой.

Джем и Баязет были сыновьями султана Махмуда II, завоевателя Константинополя. После смерти Махмуда развернулась вооруженная борьба между его сыновьями за престол. В борьбе за трон победил Баязет, и Джем бежал ко двору египтян. Султан Египта был крайне встревожен могуществом турецкой державы (и не без основания — позднее, в начале XVI в., Египет был захвачен турками). Понятно, что египетский султан встретил Джема с распростертыми объятиями и охотно помогал ему поднимать восстания против Баязета. Когда эти попытки окончились неудачей, Джем решил отдаться в руки гроссмейстера духовного рыцарского ордена иоаннитов, который владел островом Родос. Получив заверения в том, что он найдет там надежное убежище, Джем прибыл на территорию, занятую христианами. Однако он был немедленно арестован и брошен в тюрьму. Забыв все свои обещания, гроссмейстер иоаннитов Пьер Обюссон превратил своего пленника в объект выгодной игры. В Константинополь отправился с Родоса посол, заверивший султана, что Джем будет содержаться под крепкой стражей. Взамен иоанниты запросили ежегодную субсидию 45 тыс. дукатов — круглую сумму, равную доходу небольшого государства, а также настаивали на сохранении мира: рыцари, обязавшиеся сражаться с неверными, очень опасались, что их остров будет завоеван турками (что и произошло через некоторое время).

Султан не счел нужным договариваться с рыцарями. Вместо этого он послал тайных агентов, которые должны были проникнуть к Джему и отравить его. Понятно благородное негодование иоаннитов, когда они убедились в «восточном коварстве». Боясь лишиться столь выгодного пленника, рыцари переправили его в один из орденских замков во Франции.

Иоанниты умели неплохо отстаивать свои интересы, используя приемы тайной войны. Напрасно Джем пытался послать своих гонцов к французскому королю — их перехватили и без шума «убрали» с дороги. Джема перевозили из одного замка в другой, чтобы было трудно определить его местопребывание. При этом гроссмейстер Обюссон позаботился и о благопристойности. Иоанниты подкупили секретаря Джема, с помощью которого они получили чистые листы бумаги, подписанные принцем. Гроссмейстер составил от имени Джема фальшивые письма, разослал их во все европейские государства, в которых всячески расхваливалось поведение иоаннитов в отношении их пленника. Правда, техникой фабрикации подложных писем рыцари владели крайне недостаточно, так что им мало кто поверил. Гроссмейстер в своем вероломстве пошел еще дальше. В 1482 году ему удалось сговориться с султаном Баязетом, который обещал платить ежегодно 40 тыс. дукатов для покрытия издержек на содержание своего брата.

Однако добыча оказалась слишком жирной для захудалого ордена иоаннитов. Нашлось немало охотников до султанских дукатов, и притом обладавших острыми зубами. Обюссона засыпали письмами из Рима с требованием отпустить Джема к отправителю данного послания, который намеревался воспользоваться услугами принца во время крестового похода. Последний, разумеется, намечался не на ближние сроки — зачем было спешить, когда каждый год приносил без хлопот целую кучу золота от обеспокоенного султана. В конце концов побелил папа, тогда еще Иннокентий VIII, договорившийся с Обюссоном и французским королем Карлом VIII об отправке Джема в Рим. Достигнуть этого первосвященнику удалось не без труда: египетский султан давал за Джема 100 тыс. дукатов, а Баязет прислал посла к Карлу VIII, предлагая союз против Египта, тогда еще владевшего Палестиной, при условии интернирования принца из Франции. Иннокентий оплатил покупку рядом услуг: он выступил посредником между Францией и Англией, способствовал матримониальным планам французского короля и даже предоставил сан кардинала одному из его приближенных. Был задобрен различными подачками и Пьер Обюссон. Гроссмейстер, убедившись, что пленника все равно не удержать в своих руках, пытался, пока шли переговоры, выудить у матери Джема 20 тыс. дукатов, якобы для приобретения корабля, который отвезет принца в Египет. Работа была чистая — тем более обидно было Обюссону, когда египтяне настояли перед папой, чтобы тот заставил гроссмейстера вернуть обратно часть столь ловко выманенных денег.

Весной 1489 года Джема доставили в Рим, где папа устроил принцу торжественную встречу. Прибытие «неверного» турка было приказано ознаменовать всенародным праздником. Иннокентий очень беспокоился, чтобы не пострадал престиж Джема в глазах турок, иначе говоря, чтобы не обесценился недешево приобретенный товар. Поэтому папа довел до всеобщего сведения, что Джем сохранил верность исламу и, следовательно, может по-прежнему рассчитывать на поддержку своих приверженцев в Турции.

Баязет по достоинству оценил демарши и маневры римского первосвященника. Он снова решил отделаться от брата руками своих тайных агентов. Однако попытка султанской секретной службы отравить Джема окончилась неудачей: дорогую добычу зорко стерегли. Тогда Баязет направил к папе в ноябре 1490 года своего посла с 120 тыс. дукатов (трехгодовой взнос) и дорогими подарками. Посол имел полномочия передать привезенные дукаты только после того, как лично переговорит в Джемом (султан хотел убедиться, жив ли его брат и, следовательно, нужно ли продолжать трату денег). Но осторожный Иннокентий очень опасался, как бы лазутчик Баязета не попытался убить Джема или нанести ущерб поистине драгоценному здоровью папского пленника. Свидание обставили с крайними предосторожностями. А письмо для Джема из Константинополя опытные приближенные принца заставили посла вынуть из конверта зубами и облизать языком со всех сторон, чтобы исключить возможность отравления. Эта несколько необычная «дипломатическая церемония» убедила турка, что Джем жив, и последовала выплата привезенных денег. Так Иннокентий VIII стал пенсионером Высокой Порты, турецкое золото было важной частью дохода, получаемого римским престолом. Правда, мусульманский султан Египта предлагал папе за Джема 600 тыс. дукатов и даже участие в крестовом походе против османов. Иннокентий предпочел турецкую пенсию, которую султан дополнял иногда различными христианскими реликвиями, попадавшими в его руки. А реликвии стоили немало — рыночная цена «плаща Иисуса Христа», например, достигала в то время ни много ни мало как 10 тыс. дукатов!

Когда в 1492 году Александр VI унаследовал престол, получение константинопольской пенсии стало привычным делом, и разве можно было отказаться от нее из-за такой «мелочи», как нападения турок на различные христианские области, в частности Хорватию. Правда, когда в июне 1498 года в Рим прибыл очередной султанский посол Хамсбуерш и передал Александру поздравления в связи с избранием на святой престол, папа, поблагодарив, выразил все-таки пожелание, чтобы султан не воевал против христиан. Но это было сказано после получения очередного взноса на содержание Джема. Предостережение имело тем меньший смысл, что вскоре после этого случая Александр VI призвал султана как союзника для борьбы против крестового похода, который собирался предпринять Карл VIII. А чтобы поощрить «великого турка» к активности, папа пугал его перспективой того, что Джем может попасть в руки французского короля. Султан ласково принял папского нунция Буцардо и отправил его в сопровождении собственного посла Касим-бея в Рим. Послы везли с собой пять султанских посланий. В первом из них Баязет, сообщая о посылке очередных 40 тыс. дукатов, добавлял: «Наша дружба с помощью Божьей будет крепнуть изо дня в день». Второе и третье письма содержали похвалы в адрес Буцардо и верительные грамоты Касим-бею.

Остальные послания имели более прямое отношение к тайной войне. В четвертом письме султан выступал в несколько неожиданной роли ходатая за Николо Чибо, архиепископа города Арля и любимца умершего папы Иннокентия VIII. Баязет просил Александра возвести архиепископа в сан кардинала. Султан хлопотал за Чибо уже не первый раз. В свое время Иннокентий согласился удовлетворить желание повелителя османов, но неожиданно умер, не исполнив своего обещания. Теперь султан возобновил свою просьбу, мотивируя ее заслугами архиепископа, который, мол, предан «душой и телом и несет самую верную службу обеим сторонам». Эта трогательная забота о благополучии и церковной карьере достопочтенного прелата имела весьма солидную основу: Чибо нес «самую верную службу» султанской разведке. Именно архиепископ был, по всей вероятности, тем высокопоставленным лицом в папской курии, которое помогало турецкому агенту Христофино ли Кастрано (по собственному его признанию) в попытке убийства Джема.

Однако поскольку турецкая секретная служба даже с помощью архиепископа не сумела выполнить султанского поручения, Баязет решил обратиться за помощью к самому Александру VI.

В пятом письме султан просил папу устроить дела Джема, который все равно когда-нибудь должен умереть, таким образом, чтобы «его душа сменила эту юдоль скорби на лучший мир». За тело Джема султан обещал 300 тыс. дукатов, за которые, добавлял он, «Ваше святейшество сумеет купить Вашим сыновьям княжества».

Вопрос заключался, разумеется, не в этике. Александр VI, как мы знаем, отправил на тот свет впоследствии не какого-нибудь турка, а кардиналов святой церкви, чтобы завладеть их имуществом. Все дело было в том, стоило ли даже за такие деньги лишаться «турецкой пенсии».

Да и к тому же произошла досадная неприятность. По дороге в Рим Буцардо и Касим-бей были захвачены людьми Джованни делла Ровере (брата кардинала делла Ровере, ставшего позднее папой под именем Юлий II) — смертельного врага Александра Борджиа. У турка отобрали 40 тыс. дукатов и письма, а Буцардо оставили под стражей. Джованни делла Ровере хотел вначале только получить деньги, которые, по его мнению, ему был должен Александр VI. Однако захваченные документы оказались настолько занятными, что делла Ровере заставил Буцардо подтвердить их подлинность, а затем и довел до всеобщего сведения.

Разоблачение тесной взаимосвязи папских интриг и оттоманской секретной дипломатии вызвало немалый скандал. Но Александр VI был не из тех, кого смущали подобные злополучные происшествия. К тому же обстановка в Италии претерпела существенные изменения. Успехи Карла VIII заставили папу круто изменить позицию и вступить в союз с французским королем. Папа обязался — в обмен на уступки Карла VIII — передать Джема в руки французов. Однако вскоре турецкий принц неожиданно скончался. Осталось неясным: пал ли он жертвой убийцы, подосланного султаном, или отравителя, действовавшего по предписанию папы?

Современники склонялись к последнему предположению, считая, что «яд Борджиа» и здесь был пущен в ход для получения от султана обещанного возмещения в 300 тыс. дукатов. Однако уже тогда задавали вопрос: где имелись гарантии, что султан выплатит деньги? Ла и доставить в Константинополь труп Джема было тогда нелегко. Так что, кто знает, может быть, Лжем умер и естественной смертью. Тело скончавшегося принца служило еще долго предметом спекуляций, в которых участвовали французы, неаполитанцы, арагонцы, пока Баязет не заполучил его в свои руки и похоронил с приличествующей торжественностью. Но это уже другая история, уводящая нас в сторону от папы Александра VI и его достойного окружения.