ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

Сопровождать раненного сотника в тыл было поручено морскому пехотинцу из батальна майора Келуаридзе. Командование отрядом УНСО «Арго», продолжавшим упорно удерживать Шрому, принял на себя Байда.

Бобрович плохо запомнил те три часа, в течение которых они спускались с горы к дороге, ведущей в тыл. Первоначальный шок прошел, и теперь на него обрушилась волна дикой боли. Когда они случайно вышли на поляну, не защищенную деревьями, российские минометчики тут же открыли огонь. Услышав тошнотворный вой приближающейся мины, Устим рухнул на землю, прямо на раненную руку. Послышался хруст костей и он потерял сознание.

Очнулся Устим от того, что грузин бил его по щекам, пытаясь привести в сознание. И снова они начали свой спуск в спасительную долину. Боль раскаленным железом вонзалась во все клеточки тела, становилась нестерпимой. Ему хотелось лечь и умереть, только бы прекратить эти мучения.

«Идиотская эта война, – зло подумал Бобрович. – Разве можно так воевать? Совершенно нет обезболивающих и противошоковых средств. Даже индивидуальные пакеты выдали через одного».

Совершенно случайно сотник вспомнил о баралгине, лежавшем у него в нагрудном кармане куртки. Таблетки он всегда старался носить с собой. Еще с Вьетнама его мучил травматический радикулит. Там его сильно ударило о стенку взрывной волной от рядом разорвавшейся ракеты.

Устим судорожно затолкал в рот сразу все таблетки. Боль не прошла, но организм перестал так остро реагировать на нее. Сердце забилось ровнее. Но зато появилась новая беда – страшная сухость во рту. Поддерживаемый солдатом, сотник ковылял по камням, бережно прижимая руку к животу. Шаги складывались в метры, метры – в бесконечные километры. Он потерял счет времени.

Наконец они спустились в низину, где их встретила группа артиллерийских корректировщиков. Обессиленный, Устим повалился на спину. Он чувствовал, что у него начался жар. Невыносимо хотелось пить. Жажда заглушила даже боль в руке.

– Воды, дайте воды! – прохрипел раненный сотник.

Над ним с фляжкой воды склонился один из артиллеристов. Но заметив кровавое пятно на животе в том месте, где сотник держал руку, солдат ошибочно решил, что унсовец ранен в живот, и тут же убрал фляжку.

– Нельзя тебе, брат, воды пить. Потерпи, – сказал солдат и ушел к другим раненым.

Машина за ранеными пришла вовремя – как раз возобновился сильный артобстрел. Трясясь в машине, сотник то бредил, теряя ощущение реальности, то снова приходил в себя. Жажда становилась нестерпимой.

– Воды! – хрипел сотник.

Но в машине не оказалось воды. Ее просто забыли взять. Такая безалаберность взбесила унсовца. Он клял на чем свет всю Грузию и отношение ее граждан к войне.

«Ведь уже четвертый день идут жесточайшие бои под Шромой, вся страна об этом знает, – ругался про себя сотник, – а они посылают за ранеными машину без медикаментов и воды. Да где же у них мозги?»

Машина резко затормозила возле едущего на коне грузина, который гнал в горы отару овец. На подножку машины выскочил водитель и закричал:

– Здравствуй, отец. У нас в кузове раненный украинский офицер очень пить хочет. Нет ли у тебя воды для него?

– Почему нет? Конечно есть!

Пастух слез с коня и с флягой в руке подошел к машине. Пока сотник жадно пил воду, старик осмотрел его рану. Бинты давно уже промокли и требовали замены.

– Перевязать бы надо офицера, – обернулся старик к водителю. Видишь – кровь идет.

– Да нет у меня бинтов, отец.

– У меня есть. Я же в горы иду овец пасти.

«Вот так утер вам нос пастух, – злорадно усмехнулся сотник. – Старик на пастбище взял все необходимое, а грузинские тыловики, выделяя машину для раненых, не удосужились положить в нее хотя бы перевязочные пакеты».

* * *

Уже после боя под Шромой на грузинскую засаду нарвался штабной УАЗик российских десантников. Среди захваченных в машине документов был обнаружен рапорт командира десантно – штурмового полка об этом бое. Отнюдь не склонный преувеличивать размеры своей неудачи, российский комбат, окончивший, кстати, академию и имевший опыт боев в Афганистане, все же вынужден был доложить, что за четыре дня боев батальон потерял 58 человек убитыми и 287 – ранеными. Реальные же потери отряда «Арго» – двое убитых и 8 раненых. И это при подавляющем преимуществе российских войск в живой силе и технике!

* * *

В тот самый день, когда отряд УНСО «Арго», оставшись без поддержки грузинских подразделений, отступил из Шромы под превосходящими силами российских десантников, в Тбилиси приземлился самолет из Киева, на котором прибыло 27 унсовцев во главе с Анатолием Лупиносом и поручником Сергеем Списом.

В Тбилиси им тут же сообщили печальное известие о том, что в ходе боев за райцентр Шрома среди унсовцев есть убитые и раненые. Однако никаких конкретных фамилий известно еще не было. Сотник в это время находился в Агудзарском военном госпитале. Он знал, что в тот день должно приехать солидное пополнение. Но о визите Провидника не догадывался. Именно поэтому Устиму хотелось обязательно самому встретить новичков, чтобы помочь им избежать психологического стресса, связанного с известием о гибели бойцов отряда.

Начальник госпиталя, понимая чувства командира, выделил ему машину для поездки в Сухуми. Встреча получилось хоть и не такой торжественной, как мечтал сотник, но не менее радостной. Даже закаленный невзгодами Лупинос не сдержал слез, когда увидел живым командира отряда.

– О боже, – повторял Анатолий, сжимая в объятьях друга, – а я все переживал, узнав об убитых. Думал, только бы не Бобрович!

– Не по-христиански это, пан Анатолий, – улыбнулся Валерий.

– Нет, я не в том смысле. Но я так волновался за тебя!

* * *

Это был последний день боев за Шрому. Отряд УНСО, которым теперь командовал поручник Завирюха, совместно с морскими пехотинцами и Ахалцикским батальном должен был выбить из райцентра российские части.

Однако сделать это оказалось теперь гораздо труднее. Десантники успели восстановить оборонительные сооружения, установили минные поля. На помощь пришли танки и артиллерия. Но главное – отсутствовал элемент неожиданности, которым так удачно воспользовался сотник Устим.

Дмитрий Корчинский, несмотря на все попытки его отговорить, принял участие в атаке в качестве рядового стрельца.

Как и в ходе первого штурма, грузинские батальоны при первых же залпах российской артиллерии бросились бежать на исходные позиции, оголив при этом фланги унсовцев. Создалась реальная угроза окружения и уничтожения отряда «Арго».

Попав под сильный и хорошо организованный пулеметный огонь, отрояд УНСО вынужден был залечь на почти открытой местности. После чего в работу включилась минометная батарея россиян, у которой к украинским добровольцам были особые счеты.

Оставленные без поддержки, унсовцы начали нести потери. Осколками мины был убит роевой Багряный и ранено 8 человек, в том числе и командир отряда поручник Завирюха.

Командование сотней принял на себя Славко. В экстремальной ситуации неравного боя он сумел поднять людей в новую атаку. С автоматом в руке он бежал, увлекая за собой стрельцов.

Но вскоре совершенно очевидным стал факт бесполезности прождвижения вперед. Втянувшись в Шрому без поддержки грузинских частей, украинские добровольцы наверняка попали бы в «котел», из которого, учитывая многократное превосходство российских войск, вырваться было просто невозможно.

В этих условиях Лупиннос сделал все, чтобы осуществить планомерное возвращение отряда на исходные позиции. С поля боя были вынесены убитый и раненые, их оружие.