Смотрины невесты

Смотрины невесты

Слишком ранняя кончина любимой матери стала для мальчика самым мощным ударом в его юной жизни. С этого момента дальнейшее развитие Максимилиана определяли мужчины, и он необычайно рано вырос из детских башмачков. С удивлением и надеждой по всей стране люди слушали легенды об отважных поступках юноши, казавшегося абсолютной противоположностью своего отца. В стране наступят совсем другие, лучшие времена, когда новым королем и императором станет Максимилиан. Но пока еще правил император Фридрих III и опять искал помощи от внешних и внутренних врагов у своего давнего друга и помощника папы Пия II в Риме. Когда отец пребывал в нелюбимой им Италии, Максимилиан проводил время или в Граце, или в Финкенштайне в Кернтене, где он очень близко сошелся с семьей Дитрихштайнов. Эта дружба будет сопровождать его всю жизнь.

В отсутствие отца Максимилиан не бездействовал. Он пришел в восторг от искусства оружейных мастеров и захотел ему научиться: сам брался за щипцы, сгибая раскаленный металл. Он также распорядился показать ему конструкции военных машин, рассчитывая в дальнейшем усовершенствовать их. Но особенно захватывали Максимилиана поиски благородного металла и драгоценных камней. Многие дни мальчик провел в узких штольнях, где из горных пород добывали золото и серебро. Одержимый жаждой знаний, молодой человек интересовался практически всем, позже разнообразие интересов породит в нем раздвоенность и беспокойство.

Когда привлекательный и обаятельный единственный сын императора не достиг еще и пятнадцати лет от роду, он уже считался желанным кандидатом на брачной ярмарке Европы. Не наделенный щедрыми земными благами, Максимилиан привлекал многих своим возможным будущим императорским положением. Дальновидный и богатый герцог Бургундии Карл Смелый видел в Максимилиане потенциального зятя: у него от двух браков имелась лишь одна дочь, на руку которой претендовали несколько европейских принцев. Мария была еще ребенком, когда бургундскому двору поступили первые предложения о замужестве. Никто из обширного круга претендентов не хотел опоздать. Одним из самых настойчивых женихов являлся французский король Людовик XI, вначале искавший руки Марии для своего брата. Когда судьба совершенно неожиданным образом уже в зрелом возрасте подарила ему сына, он предложил в качестве будущего мужа Марии этого мальчика, еще лежавшего в колыбели. Людовик многое поставил на карту: бургундские земли непосредственно граничили с французскими, а герцог Бургундский долгое время оставался вассалом французской короны. Благодаря союзу с единственной дочерью герцога экономически процветающие бургундские земли отошли бы Франции — о лучшей перспективе нельзя и мечтать! Очевидность намерений французского короля не оставляла сомнений, и любой человек, не говоря уже о Карле Смелом, прекрасно понимал: замужество Марии с будущим Карлом VIII Французским полностью бы разрушило все созданное им с такими большими усилиями. Карл хотел получить собственную выгоду от замужества Марии. Когда в числе женихов появился Максимилиан, герцог счел заманчивым выдать дочь за прекрасного принца Габсбургского, обязательно потребовав от императора ответного дара.

Максимилиан занимал особое место среди европейских принцев не только как сын императора: приветливое лицо с крупноватым носом, придававшим ему мужественный вид, светлые локоны до плеч, живой взгляд, стройная высокая фигура делали его одним из самых привлекательных молодых людей того времени. Для венценосного отца сын представлял собой нечто большее, чем просто красивого юношу: Фридрих III имел твердое намерение женить Максимилиана с наибольшей выгодой для дома Габсбургов. И он весьма обрадовался, узнав, что выбор герцога Бургундского, подыскивающего жениха для единственной дочери, по слухам, пал на Максимилиана. Императора абсолютно устраивал этот брак.

Герцогство Бургундское считалось в те времена одной из самых достойных стран Европы: оно славилось не только сказочным богатством, созданным успешной торговлей городов Фландрии, но и слыло оплотом рыцарской жизни и постепенно исчезающей рыцарской культуры. Географически расположенное между Францией и империей, герцогство жило по своему жизненному укладу — с некоторым влиянием французского, но твердо опираясь на реальность, подобно соседней Германии. За последнюю сотню лет оно достигло статуса третьего государства в Европе, хотя герцог Бургундский все еще считался вассалом французского короля, по крайней мере так считала французская сторона. Первый герцог Бургундский, Филипп Смелый, правил Фландрией, Артуа и свободным графством Бургундским. Второй, Иоанн Бесстрашный, увеличил государство присоединением Голландии, Зеландии, Фрисландии и Геннегау. Отцу Карла Смелого, Филиппу Доброму, достались Брабант, Лимбург, Люттих, Камбрэ и Утрехт: владения постепенно расширялись. И наконец, благодаря умелой тактике Филиппу удалось взять под свое правление Пикардию, Булонь, Макон, Оксьер, Намюр и Люксембург — герцогство получило право именоваться «великим восточным графством». Вопреки средневековым культурным традициям в Бургундском государстве развивалась современная модель управления, и вся Европа с интересом наблюдала за этим. Именно здесь горожане впервые получили право участия в политических делах как в Большом совете, так и в Генеральном ландтаге. В государственном правлении традиционные элементы перемешались с современными отношениями — Бургундия хорошо подготовилась для грядущего. Филипп Добрый, совершенно не заслуживающий такого прозвища, действовал с жестокой твердостью, если считал это полезным для себя. Он совершил нечто, чему завидовали очень многие правители: от него исходило награждение орденом Золотого Руна; символизирующим элитарность. Люди, принадлежавшие сообществу Золотого Руна, вступили в круг мужей, вскоре ставший избранным обществом. Затем наивысшим земным отличием сделался статус рыцаря Золотого Руна — это означало не только избранность среди смертных, но и Божественную милость на том свете.

Все земные блага казались герцогу Бургундскому смехотворными, лишь одна ступень отсутствовала в его карьерной лестнице — королевский титул. По мнению Карла Смелого, такой могущественной и богатой страной, безусловно, должен править король. А поскольку эту честь герцог мог получить только от немецкого императора, он со всей осторожностью начал переговоры с Фридрихом III. При этом интерес вечно безденежного императора подогревался более чем переполненной казной Карла Смелого. Вскоре оба ребенка, Мария и Максимилиан, стали участниками политической игры, призванной положить начало родственным отношениям. Максимилиану не исполнилось еще и пяти лет, когда друг его отца папа Пий II предложил сей матримониальный план.

Разумеется, и другие претенденты почитали брак с Марией за большое счастье, например, маркграф Альбрехт Ахиллес Бранденбургский, особенно когда стало ясно, что Мария скорее всего останется единственным ребенком бургундского герцога. И герцог Лотарингский поглядывал не столько на красивую молодую девушку, сколько на ее богатое приданое. Но их кандидатуры даже не рассматривались Карлом Смелым: соседские отношения с ними оставались весьма неблагоприятными. Еще и французский король продолжал настойчиво предлагать все новые варианты замужества.

Но бургундский герцог вынашивал совсем другие планы: сын императора не выходил у него из головы. Он послал в Австрию своего представителя Петера фон Хагенбаха с заданием прощупать обстановку и узнать, не будет ли императору угодно обратить внимание на идею герцога. Стороны договорились обсудить союз Максимилиана с Марией, а в качестве ответного жеста Карл ожидал получения королевской короны. Карл представлял все весьма логично: император Фридрих III дарует ему корону, и бургундец сможет стать императором после смерти Фридриха. Одновременно Карл возложит королевскую корону на голову своего зятя Максимилиана и ввиду отсутствия собственного сына гарантирует ему императорское наследие.

Представитель Карла Смелого явился с таким предложением к императору, и не с пустыми руками. Карл обещал военную помощь как против турок, год от года все настойчивее напиравших с востока, так и против венгров, враждебно выступавших против Габсбургов, да и против Богемии, считавшейся не вполне умиротворенной, и, наконец, против князей империи, все время осложнявших жизнь Фридриха. Предложение Карла Смелого, очень щедрое со всех точек зрения, на многие ночи лишило императора сна. В конце концов он решил в очередной раз прибегнуть к излюбленной тактике бездействия: просто подождать и посмотреть, как события будут развиваться дальше.

После того как Петер фон Хагенбах увидел принца Максимилиана и поведал о нем бургундскому герцогу только хорошее, договорились встретиться в сентябре 1473 г. для совещания, причем сопровождать императора будет Максимилиан. Уже не в первый раз Максимилиан наносил официальный визит: в том же году он посетил вместе с отцом Аусбург, принимая участие в имперском соборе. Максимилиан особенно любил Аусбург. Здесь он беззаботно проводил время: аусбургцы любили красивого принца и устраивали в его честь блестящие турниры и веселые праздники; из личных побуждений они предлагали высокому гостю развлечения, о каких юноша не мог и мечтать. Но для императора переговоры в Аусбурге не принесли больших результатов, успехи оказались весьма скромными. Император не привез домой ничего существенного, кроме уверений в сохранении вечного мира в стране, стоившие не дороже бумаги, на которой их написали, и обещания помощи в борьбе против турок, тут же забытые. Но теперь, когда рейхстаг предполагалось провести в Трире, звезды располагались совсем иначе. Сюда, кроме императора и его сына, ожидалось прибытие одного из самых важных участников собора, герцога Карла Смелого. И уж если такой человек дал согласие на приезд, все понимали: он появится во всем великолепии.

Фантазия никогда не входила в число достоинств Фридриха III, поэтому его советники составили план, призванный убедить императора взять кредит и прибыть в Трир с не меньшей пышностью. Но легко сказать, да трудно сделать: богатые банкиры, осведомленные о финансовом положении Фридриха, остались глухи к просьбе о кредитах. Никто не хотел финансировать предприятие, не будучи уверен в возврате денег. Никто не ожидал помощи и от Фуггеров из Аусбурга, наживших огромные деньги на торговле перцем. Они, как и Вельзеры, были сами себе господа и имели все, кроме дворянского титула и герба. Тогда император пообещал даровать Ульриху Фуггеру герб, если тот в достатке снабдит его дорогими тканями. Фуггер проявил себя наилучшим образом. Он прислал к императорскому двору красивейшее сукно и тончайшие шелка, благодаря чему император Фридрих и его сын смогли явиться в Трир в роскошном облачении, в сопровождении большой свиты, тоже разодетой в разноцветные ткани Фуггера. 28 сентября 1473 г. ворота города на Мозеле открылись для императора и его свиты. Все очень удивились, поскольку ожидали увидеть бедную процессию. Но император Фридрих прибыл в Трир в сопровождении двух с половиной тысяч всадников. Исполненный достоинства, он ехал во главе процессии в расшитом золотом наряде, рядом с ним Максимилиан, привлекавший всеобщее внимание. Он умел себя показать! Четырнадцатилетний юноша, одетый в красное с золотом, сидел в седле прямо, как свеча, и любезно приветствовал толпу, собравшуюся поглазеть на прибытие высоких правителей. Восторженный ропот прошел по толпе при взгляде на прекрасного принца, все восхищались выглядевшим как юный бог сыном императора. Тут же возникли слухи, что Максимилиан и есть, должно быть, избранный жених Марии. Какое счастье для бургундской принцессы, чья прелесть и безупречное поведение ни у кого не вызывали сомнений! Они оба — Максимилиан и Мария — будут прекрасной парой!

Но пока суд да дело, император прибыл в Трир не столько из-за личных дел, сколько для обсуждения требований Карла Смелого. И так как немецкие князья через тайных осведомителей прознали о планах бургундца, они прибыли большой делегацией недреманным оком следить за императором, дабы не допустить принятия поспешных решений, идущих вразрез с немецкой политикой. Но так как Фридрих, как всегда, слишком осторожно осуществлял свою императорскую политику, собор закончился без конкретных результатов. Дело почти дошло до скандала: отец и сын покинули город под покровом темноты и тумана, никого не поставив в известность о причине такого своеобразного исчезновения. И брачный союз, и королевский титул остались нерешенным делом, хотя Фридрих III вначале высказал одобрение предполагаемому браку.

Но у Карла Смелого имелась еще одна возможность. Брат его второй жены, герцог Кларенский, мужчина с весьма порочным характером, не считался сказочным женихом для Марии, но все же являлся родным братом английского короля. И эта родственная связь могла принести несомненную пользу экспансионистским планам Карла. Воинственный — таким уж он уродился — Карл бросался из битвы в битву, рискуя здоровьем и жизнью. Его подданные давно устали от войны и кое-где пытались дать волю недовольству — честолюбивого правителя это не волновало. Герцог, одержимый идеей увеличения своего государства, прибегал к жестким мерам для удержания населения в узде. Карл, вошедший в историю как Смелый, носил при жизни и другие прозвища, позволяющие судить о свойствах его характера. Так, его называли «temeraire», то есть удалой, или «belliqueux», то есть воинственный, но прежде всего «le travaillant» — неутомимый. Человек слова, он превыше всего ценил честность, каждому из своих подданных воздавая по справедливости. Высокие требования, предъявляемые к самому себе, Карл распространял и на современников. Во время военных походов он запретил солдатам всякое обогащение путем грабежа без разбору и насилие над беззащитными женщинами. Неподчинившихся строго наказывали, зачастую даже публично казнили. Карл Смелый — типичный представитель высокой бургундской культуры: сведущий во всех областях современного образования, он мог читать античных авторов на языке оригинала. И сегодня кажется удивительным, как герцог за столь короткую беспокойную жизнь смог создать произведения, позднее прославившие его: он сочинял сонеты и писал песни, ставшие общественным достоянием Бургундии. Будучи сам высокообразованным человеком, он пригласил для единственной дочери Марии лучших учителей того времени. Она воспитывалась на бургундской культуре, и ее образ жизни служил примером для всей Европы. Карл Смелый хотел многого, быть может, слишком многого, современники до конца так и не поняли его. Хранитель строгой супружеской морали натолкнулся на полное непонимание в те времена, когда распущенность нравов стала обычным явлением. После его внезапной смерти никто не пролил ни единой слезы, а Марии немедленно предъявили счет за драконовскую строгость отца.

Со многим боролся Карл Смелый, но против решений Генеральных штатов он оказался бессилен, не получив помощи городов. Важность каждого обстоятельства, связанного с браком дочери, дала Генеральным штатам благоприятную возможность продемонстрировать собственную власть. Дочери герцога не позволили поехать в Лозанну, где наконец предполагалось подписать брачный договор между Максимилианом и Марией. Император официально сообщил, что пошлет в Гент доверенного человека, доктора Хесслера, для вручения своего личного согласия на брак с Марией. Когда это известие достигло Гента, города, в последние месяцы получавшего одно за другим известия о поражении Карла, мрачное настроение населения сменилось весельем, а обычно скаредный магистрат не смог удержаться и устроил для принцессы, ее любимой мачехи Маргариты и всего двора банкет, о котором вспоминали еще несколько лет. Карл Смелый, сильно обрадованный твердым согласием Фридриха III, предоставил императору право назначить время и место свадебных торжеств.

Поскольку в те времена жених и невеста не виделись до свадьбы, они обменивались медальонами с портретами, причем портретисты старались представить свои модели в наиболее лестном виде. Часто это приводило к большим разочарованиям при личном знакомстве. Но в данном случае живописцам не требовалось приукрашивать ни принцессу, ни сына императора — необычайно привлекательных молодых людей. Мария, восхищенная портретом жениха, рассматривала его, по свидетельству летописца, по двадцать раз за день и без долгих уговоров написала письмо габсбургскому принцу.

«Светлейший принц, возлюбленный двоюродный брат! Я желаю Вам всего наилучшего. Получив через Вашего посланника Хесслера Ваше любезное письмо и красивую драгоценность, присланную Вами, я благодарю Вас от всего сердца. С Божьей помощью буду следовать целиком и полностью всем распоряжениям моего глубокоуважаемого отца и господина.

Восхваляемый принц, возлюбленный двоюродный брат, да не оставит Вас святой дух своей милостью.

Написано в Генте, 26 ноября. Ваша кузина Мария».

Так началась одна из самых красивых историй любви дома Габсбургов, и даже сама смерть не смогла нарушить глубокую связь, существовавшую между Марией и Максимилианом. Воля отцов, преследовавших конкретные политические цели, соединила предназначенных друг для друга людей, проживших совместную бесконечно счастливую жизнь.

Но на пути к заветной цели возникали неожиданные трудности, препятствующие осуществлению их планов. Дни герцога Бургундского были сочтены после проигранных им битв против Швейцарской Конфедерации при Грансоне и Муртене. Карл Смелый рискнул всем — и все потерял. В бою при Нанси в первые январские дни 1477 г., где он дрался как лев, закончился его жизненный путь. Обглоданные волками, замерзшие останки герцога нашли в пруду лишь несколько дней спустя. Сторонники Карла не могли принять столь ужасной, бесславной смерти, и вскоре появилась легенда, что герцог еще жив и явится в момент необходимости.

С глубокой скорбью сообщили юной Марии о смерти ее отца, и последствия, возникшие после его ухода из жизни стали огромными, даже пугающими. Вся страна, казалось, взбунтовалась, как будто все только и ждали этого события. День ото дня французы проявляли растущую активность в южных частях страны и требовали вернуть большие области как незаконно оккупированные. Король Людовик XI, кроме того, недвусмысленно потребовал замужества Марии с пятилетним французским дофином.

Ситуация для двадцатилетней девушки беспросветная, даже отчаянная. Но только не для дочери Карла Смелого! Уже несколько месяцев тому назад ей стало ясно: Генеральные штаты препятствуют ее знакомству с женихом. Сейчас она инстинктивно опасалась стать жертвой произвола какой-нибудь из группировок, образовавшихся по всей стране: каждая из них искала лишь свою выгоду, особенно связанные с французским королем. Вся страна бурлила. И Марии, находившейся после смерти отца под опекой, единственным разумным выходом из этого трудного положения казалось срочное замужество с Максимилианом. Благодаря ему она в любом случае получит поддержку, за ним стоит сам император Священной Римской империи.

Уже через несколько дней после церемонии погребения на наследницу самого богатого в Европе государства посыпались дары судьбы. Главное — Генеральные штаты признали ее законной наследницей отца. Благодаря своему политическому чутью Мария смогла в первой речи перед советом Генеральных штатов, произнесенной решительно и твердо, успокоить недовольство в стране, пообещав представителям нескольких группировок большие уступки. Она также заявила об отказе от 500 000 талеров, требуемых Карлом Смелым с 1473 г. на военные расходы. Мария чувствовала как опасные, так и благоприятные моменты. 11 февраля 1477 г. в Йорисхофе (Гент) она подписала «Великую привилегию», раз и навсегда отменившую центральную власть в бургундских землях. Мария получила титулы главной принцессы и графини Фландрской и приняла на себя полномочия, сравнимые разве что с президентскими. И хотя изменения в политической структуре Бургундии пышно отпраздновали и Марии оказали все мыслимые почести, она совершенно отчетливо понимала: по воле Генеральных штатов ее превратили в марионетку. Только поддержка сильного мужчины могла бы решительным образом изменить ситуацию. Мария мечтала лишь об одном-единственном, и надеялась на его скорое прибытие с востока. Максимилиан, страстно ею ожидаемый, даст ей защиту, безопасность и любовь!

Как и прежде, Марии приходилось отбиваться от кандидатов в женихи, мечтавших не о прелестной девушке, которую они хотели повести к алтарю, а о ее богатом приданом. Король Людовик XI Французский оповестил весь мир о своих намерениях, и лишь крайне недружелюбные настроения бургундцев по отношению к французам заставили его, прикинув последствия, забрать сына с брачной ярмарки. С другой стороны, герцог Клевский со всей настойчивостью добивался руки богатой бургундской принцессы для своего сына Иоганна, хотя Мария поначалу недвусмысленно объявила об отказе, так как знала Иоганна и считала его глуповатым: «Вероятно, я вышла бы замуж за герцога Иоганна, если бы мой отец, герцог Бургундский, представил мне его как супруга, но теперь, когда я сама себе хозяйка, не вижу причины совершать над собой насилие». Даже Генеральные штаты не могли повлиять на отрицательный ответ Марии. Английский король также хотел сосватать за нее своего брата, но союз с Англией в настоящий момент способствовал бы обострению разногласий с Францией. Кроме того, Англия с давних времен находилась в очень тесных отношениях с Бургундией и без брачного союза.

Лишь герцог Клевский, искавший руки герцогини Бургундской, сумел в конце концов заслужить благосклонность Марии: она знала его с юных лет, они воспитывались вместе. Но молодой человек не мог положить на чашу политических весов ничего, кроме безупречного характера, привлекательной внешности и рыцарского поведения, будучи беден как церковная мышь. Он даже стал нравиться Марии, но тут, как всегда, вмешались городские власти.

Они и слышать не хотели о бедном женихе.

Положение молодой женщины день ото дня все более осложнялось: за каждым ее шагом следили, и она почти не покидала своих покоев. В этой ситуации она послала в Вену призыв о помощи, прося Максимилиана, и прежде всего его отца, действовать быстрее. То, что ей удалось тайно вынести это письмо из дворца, не будучи при этом пойманной, граничит с чудом. Когда Максимилиан прочел написанные Марией строки, он уже знал, как ему поступить. Но Фридрих дал наконец свое согласие на поездку сына за невестой в Бургундию после получения еще одного письма. Сыну императора не полагалось запросто, как простому смертному, второпях скакать в Бургундию: все следовало хорошенько продумать и подготовить. Поездка за невестой одновременно должна сделать Максимилиана как можно более популярным. Почти никто в империи не знал сына императора. Известной личностью в государстве, несмотря на скромность и нелюдимость, являлся Фридрих III. Теперь Максимилиану требовалось представить себя во всем блеске для повышения шансов быть когда-нибудь избранным римским императором. Имелось множество идей о том, как должна проходить поездка за невестой, не хватало только денег. В богато изукрашенных сундуках Фридриха сверкали дорогие каменья, но государственные железные шкатулки зияли пустотой. По поручению императора доктор Хесслер, однажды уже выступавший в роли «посланника любви», направился в Бургундию с делегацией, в которую входили также имперский канцлер Людвиг фон Вельденц, архиепископ Трирский и епископ Метца и с ними триста кирасиров, вызывающих всеобщее изумление великолепными латами.

Мария казалась застигнутой врасплох, когда предстала перед посланниками императора, но немедленно поняла: теперь все изменится к лучшему, ведь доктор Хесслер передал ей письмо и кольцо, посланные далеким женихом. Перед ней стояли настоящие мужчины, посланные императором, а не какие-нибудь охотники за удачей или интриганы, из-за которых приходилось постоянно быть начеку. Она радостно ответила посланникам: «Да, мой отец одобрил брак между мной и сыном императора, и я решила не выходить замуж ни за кого другого!»

Церемонию per procurationem назначили на 21 апреля в Принзенхофе в Брюгге. Представителем жениха избрали герцога Людвига Баварского. Он появился в серебряных доспехах, с обнаженным, согласно принятому правилу, коленом. На глазах у всех Мария и Людвиг взошли на брачное ложе, между ними положили меч. Оружие символизировало для Марии будущую защиту Максимилиана. Когда в Генте узнали о произошедшем в Брюгге, жители Гента потребовали от Марии отпраздновать символическую свадьбу еще раз. Чтобы не обижать чувствительных горожан, церемонию повторили в церкви Святого Георга. То, чего еще пару недель тому назад никто не мог себе и представить, осуществилось почти за ночь. Многие противники отказались от оппозиции юной герцогине, все восторгались прекрасной женщиной и с нетерпением ожидали приезда настоящего жениха. Все громче раздавались призывы к Максимилиану, общественное мнение резко сменилось С профранцузского на проимператорское. Везде распевали песенку, спешно сочиненную к этому событию: «Юную принцессу, Господи, благослови! Все, благородные духом, готовьтесь ей служить».

Но чем больше недель проходило в ожидании Максимилиана, тем сложнее становилось положение Марии: ни французский король, ни герцог Киевский еще долго не могли смириться с тем, что богатейшая невеста Европы досталась кому-то другому. В результате юная герцогиня, как и прежде, не имела почти никакой свободы действий и с ужасом узнавала о коварных планах Людовика, хитростью пытающегося переманить к себе некоторые бургундские владения. Он распространял по всей стране обещания, надеясь побудить бургундцев к бунту. Правда, спустя короткое время французских послов встречали с некоторым сомнением, ведь исконные бургундские земли и Пикардия уже принадлежали когда-то французскому королю. Кроме того, все инстинктивно чувствовали: юная герцогиня более достойна доверия, нежели плутоватый сосед. Но Людовик и не думал отступать. Словно волк в овечьей шкуре, он рыскал повсюду и распускал мерзкие слухи, стремясь упрочить свои интересы в Бургундии. Он публично заявлял: «Друзья мои, если я приду в эту страну, то буду служить лишь вашему благу и интересам Бургундской девы, моей возлюбленной кузины. Никто не относится к ней более благожелательно, чем я, и если она мне не доверяет, значит, у нее плохие советчики». Кроме того, он детально рассмотрел каждого из кандидатов на брак с Марией и охарактеризовал их следующим образом: «Сын герцога Клевского слишком незначителен и тщедушен для такой славной принцессы. К тому же все знают: у него на ноге злокачественная опухоль и он пьяница, как все немцы. Однажды после попойки он разобьет об ее голову бокал пива!» Об английском принце, брате короля, Людовик сообщил: «Он дурно воспитан!» А желая бросить тень на Максимилиана, заметил: «Он принадлежит императорской семье, чьи принцы самые скаредные в Европе. Он увезет Бургундскую деву в Германию, в суровую, неприветливую, во всех отношениях безотрадную страну. Если бы моя кузина послушалась доброго совета, она вышла бы замуж за дофина. Это пошло бы на пользу ее стране. Ваши валлонцы говорят по-французски — вам нужен принц из Франции, а не из Германии!» Но Людовик и сам не знал, как положительно охарактеризовать собственного сына.