Журналист с большой фантазией

Журналист с большой фантазией

После путешествия в Северную Африку Оссендовский собирался посетить Ближний Восток и Святую землю. На мандатной территории Палестины временно располагались английские гарнизоны. Он мечтал также о путешествии по Восточной Африке, Египту и Судану. Польское посольство в Лондоне, как и прежде, шло ему навстречу. Он общался с послом и основательницей ПЕН-клуба поэтессой Давсон Скотт, с редакторами газет «Times», «Daily Chronicle», «Daily Mail», «Daily Mirror». Он встречался со Слатиной Пашой, который был 11 лет в плену у Махдия, и с Риджнальдом Вингатой, одним из бывших сотрудников вице-короля лорда Гордона, но до организации путешествия не дошло. Англичане не хотели пропаганды их «цивилизационной миссии», такой, какую Оссендовский устроил после посещения французских колоний. Сборник «Пламенный север» уже красовался в витринах лондонских книжных магазинов. Сотрудники Foreign Office и владельцы журналов умели читать между строк. Им не очень-то нравилось, когда кто-то начинал разглагольствовать о душе колониальных народов. Англичане и без того знали, что африканцы их ненавидят.

Однако книга «Тень печального Востока», перевод которой на английский язык появился в 1925 году, раскрывающая «характер русской души», пользовалась в Англии большой популярностью. Но, несмотря на это, рецензент (соотечественник Оссендовского) оценивал ее достаточно сурово: «Нет ничего более гибкого и шаблонного, как всякие заявления на тему „душ“ различных народов. Эти практически бесплодные тезисы актуальны только во время военной подготовки: парадоксом, однако, является идентичность этих тезисов по обе стороны какого-либо фронта. Так называемая „душа народа“ — это обычно всего лишь соединенные политические программы какого-либо государства в перспективе их дальнейшего правления. Публицисты орудуют этим понятием с такой непоколебимой верой в его убедительность, что нет ничего удивительного в том, что господин Оссендовский, слагающий географические фельетоны, ни разу не задумался над тем, нет ли в его „За кулисами русской жизни“ каких-нибудь идеологических недостатков. Основным аргументом является его негативное отношение к Советам и России. „Русская душа“ (чисто крестьянская) трактуется как конгломерат суеверий и гуслей, веры в „юродивых“, „кликуш“ и т. п. Потом идет длинный раздел о Распутине в связи с суевериями, господствующими в „тени дворцов“. <…> Много места занимают размышления о сатанизме, религиозных сектах. Наконец, автор разражается пламенной речью об угрожающем Европе монгольском нашествии. Но почему монгольском, а не русском?

Русские — не монолитная и этнически не чистая раса, это определено самой территорией России. Примесь татарской крови, большевистскую миссию на Дальнем Востоке и призрак повсемест ной монголизации господин Оссендовский сватшвает в одну кучу. <…> Автор взывает: обратите свои очи на Восток! Ex oriente pestis! И наблюдения за религиозными культами сразу становятся политическими аргументами, которые следуют каждый раз за возгласом: Горе нам, так как ждет нас татарское иго! И шепотом добавляет: и в этом виноваты Советы!»

В ожидании окончательного решения от Foreign Office и редакций английских журналов Оссендовский закрывается в кабинете и корректирует книги, находящиеся в работе, переписывается с издателями со всего света.

Перед началом революции в России он был одним из наиболее известных петербургских журналистов и литераторов. Он имел большие связи. Получал информацию из первых рук. Короче, он был в курсе всех событий. После свержения самодержавия катастрофа, которая произошла в России, была его личной катастрофой. Он был свидетелем трагических событий и даже их участником. Многомесячные скитания по тайге, конное путешествие по Центральной Азии, где каждый встречный мог нести с собой угрозу смерти, — все это не могло оставаться невысказанным.

Сочинение «Ленин» — это пасквиль на революцию, в первую очередь на русскую.

Оссендовский обращался к правлению ПЕН-клу-ба и обществу литераторов и журналистов с протестом против насилия и унижения, которые терпели в СССР его коллеги по перу. Когда в Варшаве умер М. Арцыбашев, русский писатель-эмигрант и редактор газеты «За свободу», он произнес над его гробом некролог. На похоронах присутствовали также архиепископ Теодорович, жена Штринберга и атаман… Семенов.

Насчитывающий примерно пятьсот страниц «Ленин» в переводе Л. Кочемского сначала появился в Италии. Польское, чешское, испанское, немецкое и венгерское издания появились годом позже. Итальянское издательство информировало читателей о продаже 45 тысяч экземпляров «Ленина», в то время как автору выплатили только за 3500 экземпляров. За «Белого капитана» Оссендовский не получил ни цента в качестве гонорара, ему даже не прислали авторского экземпляра. Дело против недобросовестного издателя направляет в суд адвокат Артур Ор-вието. Письменные предупреждения и продолжавшаяся несколько месяцев переписка не принесли результатов. В это самое время появляются два следующих издания «Ленина» на итальянском языке, а также переводы на английский и словенский языки. В декабре 1931 года Оссендовский решает обратиться с просьбой о вмешательстве непосредственно к его превосходительству послу Итальянского королевства в Варшаве. В своем письме он подчеркивает: «…если я не найду энергичной поддержки со стороны Его превосходительства моих справедливых требований, то мне остается только обратиться в прессе ко всему миру в открытом письме с воззванием к Его превосходительству господину Муссолини, чтобы он установил справедливость и наказал тех, которые препятствуют его смелым и благородным намерениям вознести на государственную высоту моральное значение Италии». Ничего не добившись, он по дипломатическим каналам ищет поддержки у консула Речи Посполитой в Милане. Доктор Гожеховский, бывший начальник полиции, принял к сведению невразумительные объяснения от представителя фирмы «Корбачио». 21 января 1932 года «Ленин» на всякий случай был запрещен на территории всей Италии вместе с книгой М. Горького «Ленин и русский мужик», выпущенной в свет издательством «Мондадори». Поли ция приступила к конфискации находящихся в книжных магазинах экземпляров. Наконец после долгих трений благодаря помощи старого знакомого, д-ра инж. Александра Колтоньского, который перевел на итальянский язык «Орлицу» и «Тень печального Востока», Корбачио согласился выплатить четверть гонорара за «Белого капитана» и «Ленина».

Конечно, в Италии не было продано 45 тысяч экземпляров. Это был дешевый рекламный трюк. Но, несомненно, книг было продано больше, чем об этом гласил официальный тираж. Критики Западной Европы, США и Японии (в переводе Ки Киму-ры книга появилась в Токио в 1933 году, а, затем вышла в 1956-м) были в восторге. Знаменитые актеры читали фрагменты из книги по радио.

В Варшаве, Львове и Кракове прием «Ленина» был более чем холодным. Правда, в 1933 году «Виль-ненский курьер» («Kurier Wilecski») сообщал о том, что автор получил за эту повесть награду от Общества литераторов и журналистов в размере 2000 злотых. «Литературные известия» («Wiadomo…ci Literackie») опубликовали «Постскриптум к „Ленину“». В нем автор называет, по крайней мере, несколько десятков источников, которые послужили представлению именно такого, а не другого образа русской революции. Сомнения вызывают материалы, опубликованные в Пекине в 1918 году Восточной православной миссией, а также работа некоего Гана «Россия и большевизм», которая появилась в Шанхае в 1921 году.

Читателя мог бы заинтересовать ответ на вопрос, откуда взялась информация, что это именно Каспрович, Жеромский и д-р Длуский спасли от смерти арестованного австрийской полицией предводителя революции, осужденного как шпиона и содержавшегося в тюрьме. Оссендовский утверждал, что лично знал родственника Ленина — комиссара Елизарова и что в сибирской ссылке встретил самого Владимира Ильича! Очень характерно, что Оссендовский набирает в рот воды, когда речь идет об афере с документами Сиссона (в 1930 году). Перечисляя источники, на которые он опирался, он не вспоминает о них, а как раз наоборот, полемизирует со сторонниками теории, что большевики были платными агентами вильгельмовской Германии.

Не справляясь с армией отечественных критиков, Оссендовский теряет самообладание. Он предъявляет претензии к соотечественникам за то, что они позволили Ленину помещать статьи в польской прессе, и за то, что высланные им телеграммы проходили через Польшу даже во время похода Пилсудского на Киев. Оссендовский угрожает даже Константину Гжибовскому, молодому ученому, известному юристу, специалисту в области государственного права, «не оставить безнаказанными его выводы».

Оссендовский до последней минуты избегал карающей руки народной власти. Сразу же после вступления Красной Армии на территорию Польши НКВД посетил старого могильщика кладбища в Ми-лянувке, приказав ему выкопать останки писателя, чтобы с помощью стоматолога определить, был ли покойник действительно тем, за кого он себя выдавал. Товарищи из НКВД хорошо знали, что делали. Следовало убедиться в том, что закоренелый враг Октябрьской революции лежит в гробу.