Глава пятнадцатая. Еще одна радиоигра

Глава пятнадцатая. Еще одна радиоигра

183 радиоигры с противником провел легендарный СМЕРШ. Это высший пилотаж контрразведывательной работы.

Созданное в 1943 году Главное управление контрразведки «Смерть шпионам» Народного комиссариата обороны СССР вошло в историю мировой тайной войны как наиболее эффективная спецслужба. А ведь эта организация просуществовала всего лишь три года.

За годы войны управления СМЕРШ фронтов из чисто контрразведывательного органа превратились в мощную разведывательно-контрразведывательную службу, занимавшуюся не только розыском вражеской агентуры, но и агентурной разведкой во фронтовом тылу врага.

Важным по своему значению для успешных действий советских войск на фронте направлением работы СМЕРШа были так называемые радиоигры с немецкими разведорганами. Суть их была проста: взятые с поличным, с портативной радиостанцией, предназначенной для приема и передачи сообщений на коротких волнах, немецкие агенты под контролем советских чекистов передавали своему руководству дезинформацию. Передаваемая информация не должна была вызывать подозрения у противника, поэтому требовался тонкий, аккуратный подбор ложных сведений, чередовавшихся с правдивыми. Такие игры проводили и немцы, и союзники СССР — англичане. В СМЕРШе этим занималась отдельная группа сотрудников.

Чекисты считали, что дезинформация врага — тоже оружие.

Лейтенант Константин Сумцов после удачного выполнения задания в тылу врага из ведения 4-го отдела Управления ГУКР СМЕРШ перешел под начало 3-го отдела. 4-й отдел был наделен полномочиями по ведению контрразведывательной работы на стороне противника в целях выявления каналов проникновения его агентуры в части и учреждения Красной Армии. Во главе отдела с апреля 1943 по февраль 1944 года находится Петр Петрович Тимофеев, а с февраля 1944 года и до самого конца войны — генерал-майор Владимир Яковлевич Барышников (1900 — 12.11.1971). Он же занимался и проведением радиоигр. Организовывая их, советская контрразведка ставила перед собой оперативную задачу — парализовать работу вражеских спецслужб, прежде всего абвера и «Цеппелина» по основным линиям их деятельности: ведение шпионажа в прифронтовой полосе и на главных транспортных коммуникациях страны; проведение стратегической разведки в промышленных районах Урала, Сибири, Азии, проведение на территории СССР диверсий и террористических актов против военных, советских и партийных руководителей; созданию в Советском Союзе так называемого фронта сопротивления или «пятой колонны» путем объединения различного рода враждебных государству элементов и обеспечения их необходимым вооружением; организация вооруженных выступлений против советской власти в национально-территориальных образованиях.

После задержания группы Ярошенко-Базалия Москва утром 5 сентября 1944 года приняла решение начать радиоигру «Янус». В ней участвовали сам Базалий и радисты группы Г. Поляков и Н. Крылов. Участвовал в этой игре и лейтенант Константин Сумцов.

В первой радиограмме, отправленной 9 сентября 1944 года, немцам сообщили, что при высадке людей разбросало далеко друг от друга, в результате чего потерялась половина группы и весь багаж. У абвера срочно запросили «помощи».

Текст сообщений для немцев был такой: «Выброшены примерно 40 км от Вязьмы на территории Семлевского района. Люди и грузы сброшены не по плану. Со мной осталось 8 человек, радиостанция, и у людей личный груз. В условленные места не иду, остановился в лесах Оленинского района. Подробности дополнительно. Жду указаний. Ярошенко».

Немцы ответили, что посылают «троих ребят». Указали время и место их заброски. Они и спустились на лесную поляну. Однако благополучно ушли от группы захвата. Предстояло во что бы то ни стало найти немецких агентов.

* * *

На лесную поляну спустились трое парашютистов. Освободились от груза, посигналили друг другу электрическими фонариками. Закопали парашюты. Правда, сделали это как-то небрежно. Собрались у одинокой корявой сосны. Один из них отсчитал от сосны несколько шагов в сторону накренившейся лохматой ели, сказал:

— Здесь оставим вещмешки. Пойдем в поселок.

Освободившись от груза, все трое собрались уходить, но внезапно разверзлись небеса, на землю низвергнулись потоки воды. Пережидать дождь им показалось мучительно долго. И как только он стих, парашютисты быстро покинули место высадки.

* * *

Начальник райотдела НКГБ в Вязьме майор Сорокин[40] под утро был поднят с постели. Звонил начальник транспортного отдела. Он сообщил, что на станции при проверке документов задержан немецкий парашютист. С ним было еще двое, но им удалось уйти.

Сорокин попросил доставить задержанного к нему в отдел. Быстро добрался до своего служебного кабинета. Вызвал сотрудников. Распорядился поднять милицию.

— Необходимо ориентировать войска. По железной дороге выслать поисковые группы…

И вот задержанный, назвавшийся Тимофеевым, сидит перед Сорокиным. Невысокий, коренастый человек. В его спокойных серых глазах незаметно было и тени смятения. На предложенный стул он опустился неторопливо, положил руки на колени.

— Курите? — спросил его Сорокин.

— Курю, товарищ майор.

— Пожалуйста.

Тимофеев взял папиросу. Жадно затянулся.

— Ваша действительная фамилия? Имя, отчество?

— Тимофеев Михаил Николаевич. Немцы же меня окрестили Орловым. Под этой фамилией я обучался в немецкой разведшколе…

Тимофеев рассказал о себе, что он кадровый старшина-сверхсрочник. Служил начальником радиостанции. Летом сорок второго попал к немцам в плен. Лагерь… Был завербован немецкой разведкой. Обучался в Борисовской школе абвера.

— Так как же, Михаил Николаевич, получилось, что вы — старшина Красной Армии — оказались нашим врагом?

— Я не враг, товарищ майор, и прошу мне верить. Я пошел в немецкую разведку, чтобы освободиться от плена и попасть к своим.

— Не верю, Тимофеев. Если бы вы с таким намерением шли в разведку, то явились бы к нам с повинной сразу же после выброски. А ведь было не так. Вас перебросили через линию фронта, но вы не торопились прийти к нам, вас задержали. За-дер-жа-ли, а не сами вы пришли.

— Разрешите объяснить, товарищ майор.

— Попробуйте.

— Я был переброшен не один. Со мною были Волохов и Кириенко. Они не рассчитывали сдаться. Мне пришлось тщательно скрывать свои намерения от них. Согласитесь, они могли просто-напросто пристрелить меня.

— Расскажите подробно о ваших действиях после приземления.

— До Вязьмы мы добрались удачно. В городе подыскали частную квартиру. Хозяину объяснили, что приехали получать обмундирование и фураж для своей части. Нужно было ехать за рацией и продуктами, которые спрятали в лесу. А пока решили оглядеться. Походить по городу. Зайти на станцию, в зал ожидания. Волохов и Кириенко попросили меня разведать, нет ли на вокзале работников милиции. Вслед за мной в зал ожидания вошли два красноармейца с повязками патрулей. Я подошел к ним и попросил доложить обо мне в районный отдел госбезопасности. «Как прикажете вас рекомендовать?» — с улыбкой спросил один из них. «Скажите, что с ними добивается встречи человек с той стороны». «С какой с той?» — переспросили они. И тут же потребовали документы и обыскали меня. Волохов и Кириенко, вероятно, видели все это в окно и скрылись.

— Кто у вас в группе старший? — перебил его Сорокин.

— Кириенко. Я радист.

— Радиостанция одна?

— Да.

— Волохов и Кириенко могут работать на рации?

— Нет. Они окончили ту же школу, что и я, но были на отделении разведчиков, а я радист.

— Назовите позывные вашей радиостанции и разведцентра, с которым вы должны были держать связь.

— Позывные моей радиостанции три последние буквы моего имени — «ЛАИ». Только буква «И» без краткого знака. А позывные немецкого разведцентра: «ВАС» — три первые буквы моего отчества. Все это легко запоминается.

— Немудреная конспирация. Значит, вы утверждаете, что пошли в немецкую разведку затем, чтобы попасть к своим.

— Да, товарищ майор, и я готов делать все, что посчитаете возможным поручить мне…

Сорокин приказал увести арестованного. Задумался о том, что ему следовало предпринять. Его размышления прервал короткий, но властный звонок телефона. Вызывала Москва.

— Слушаю… Да, это я Сорокин…

Из указания вышестоящей организации Сорокину следовало задержанного Тимофеева-Орлова немедленно передать представителю СМЕРШа, принять неотложные меры для розыска и задержания двух скрывшихся парашютистов. Где-то через час у Сорокина появился лейтенант Константин Сумцов. О Тимофееве сказал:

— Наш клиент. Он задействован у нас в радиоигре. Без него под угрозой срыва может оказаться радиоигра.

— А что же вы его упустили? И еще двое из его группы где-то гуляют, — ехидно заметил Сорокин.

— Будем искать с вашей помощью, — с улыбкой доброжелательно сказал Сумцов.

С территориальными работниками госбезопасности следует всегда ладить. Как-никак ведь у нас общее дело — искать и разоблачать вражеских агентов, считал Сумцов. Бывшие старосты полиции, другие пособники немцев, которыми занимались местные органы госбезопасности, в данное время Сумцова мало интересовали. Он весь был в радиоигре.

Разумеется, Сумцова не мог не заинтересовать пойманный радист Тимофеев-Орлов. Кто он? Можно ли его использовать в радиоигре с противником?

* * *

Тимофеев-Орлов был переброшен на нашу территорию абверкомандой-103. Команда и подчиненные ей группы вели работу против Западного, Калининского, Прибалтийских, Центрального и Белорусского фронтов, уделяя внимание городам Москве и Саратову. В свое время при команде была создана Борисовская разведшкола. В связи с наступлением советских войск команда перемещалась все дальше и дальше на запад. В августе 1944 года команда уже находилась в Восточной Пруссии.

Организованная в августе 1941 года абверкомандой-103 Борисовская разведывательная школа готовила агентов-разведчиков и радистов. Ее и окончил Тимофеев-Орлов. С 1942 в абверкоманде-103 успешно работал советский контрразведчик А.И. Козлов. В 1942 году разведчиками отряда П. Лопатина был захвачен начальник разведшколы в Борисове. В августе 1943 года оперативным работникам спецгруппы НКГБ «Родные» удалось склонить к сотрудничеству преподавателя радиоотдела Матюшина Ивана Ивановича (он же Фролов). От него советские контрразведчики получили установочные данные на десятки немецких агентов, заброшенных в наш тыл. В Борисове в 1944 году размещалась ауссенкоманда-3 «Цеппелина».

«Предприятие Цеппелин», созданный в марте 1942 года, был серьезной и опасной спецслужбой гитлеровцев. Любые мелкие, на первый взгляд, незначительные данные о немецких разведывательно-диверсионных структурах немцев представляли для СМЕРШа безусловный интерес. И Константин Сумцов провел допросы-беседы с Тимофеевым-Орловым, а затем с Кириенко и Волоховым. Их нашли и арестовали через пять дней после задержания Тимофеева.

При всех допросах Сумцов строго придерживался выработанного им правила: кто бы ни был перед ним, допрашивать его лучше так, чтобы сам допрос как можно меньше походил на официальную процедуру, а был близок к живой беседе. Сумцов обычно не торопил с ответом «собеседника» и не останавливал, когда у того вдруг появлялась охота пространно о чем-либо рассказать, не прерывал его даже в тех случаях, если этот рассказ был не совсем по существу дела, — важно было дать человеку до конца высказаться. Чтобы поддерживать атмосферу откровенного разговора, Сумцов не вел никакого протокола, лишь изредка делал заметки на листке бумаги, лежавшем на его столе. Для многих людей понятия «криминалист» и «контрразведчик» представляются почти тождественными. На самом деле собственно криминалистика со всеми ее техническими достижениями занимает далеко не главное место в работе контрразведчика. Основное для него — знание жизни, способность анализировать факты. Сама же контрразведывательная работа чаще всего лишена какой-либо романтики, значительная часть ее — будничная проза.

В ходе допроса-беседы с Тимофеевым Сумцов получил значительное представление о всех его перипетиях пребывания в плену у немцев, обучении в разведывательной школе абвера. Тимофеев-Орлов окончил Борисовскую школу абвера, Сумцов же, как зафронтовой разведчик, побывал в Варшавской школе (в бытность в ней Сумцова школа находилась в Нойгофе). Так что обстановка на «той стороне» и в шпионской школе немцев лейтенанту Сумцову, сотруднику СМЕРШа, была хорошо знакома.

— Вы сказали, что проходили обучение в Борисовской разведшколе, — спросил Сумцов.

— Да, это так.

— Где находилась школа?

— Говорили, что она была недалеко от Кенигсберга. Размещалась там в бараках бывшего лагеря французских военнопленных, затем переместилась в м. Маллетен. Там она находилась до августа сорок четвертого года. У нее был филиал в деревне Флинсдорф. Немцы вербовали агентов из военнопленных поляков для разведывательной работы в тылу Красной Армии. А в августе этого года школа переехала в Меве, недалеко от Данцига. Находится на окраине города на берегу Вислы в здании бывшей немецкой школы офицеров.

— Кто является руководителем школы?

— Капитан Уттгоф. Не уверен, что это настоящая его фамилия. Вербовали в школу вербовщики Роганов Николай и Потемкин Григорий. Это их псевдонимы. Вербовали и официальные сотрудники абверкоманды из числа пособников.

— Кого готовили в школе?

— Агентов-разведчиков и радистов.

— Сколько в ней обучалось лиц?

— Около ста пятидесяти человек. 50–60 радистов.

— Сколько времени шло обучение?

— Разведчиков месяц-два, а радистов два-четыре месяца. Каждому присваивали кличку. Было строго запрещено называть свою настоящую фамилию и расспрашивать об этом других. Перебрасывали нас в тыл Красной Армии по 2–3 человека. Один — обязательно радист.

Сумцову важно было знать, можно ли подключить к радиоигре с немцами Тимофеева-Орлова.

Начальник ГУКР СМЕРШ Виктор Семенович Абакумов добился эффективных результатов в борьбе с немецкой агентурой благодаря зафронтовой разведке. Органы СМЕРШа перешли на тайном фронте войны от активной обороны в наступление. Их агентура проникает в разведывательные и диверсионные школы абвера и «Цеппелина» и ведет незримую борьбу в самом логове врага. Если лицо после нелегальной переброски в тыл Красной Армии отказалось от выполнения преступного задания и установления связи со своими сообщниками по шпионской работе, никаких практических действий, могущих причинить ущерб государству, не совершило, то к уголовной ответственности оно не привлекалось. Это, по указанию Абакумова, в своей деятельности применял СМЕРШ.

От автора

Такую практику Президиум Верховного Совета СССР узаконил только в начале шестидесятых минувшего столетия. Таким образом, задолго до этого ее предвосхитил начальник ГУКР СМЕРШ B.C. Абакумов.

Двое других из шпионской группы, в которой Тимофеев-Орлов был радистом, Кириенко и Волохов не произвели положительного впечатления. Побудительные мотивы, которые привели Кириенко и Волохова к измене Родине, были у Владимира Волохова — трусость и меркантильность, у Николая Кириенко — ненависть к существующему в стране строю. Не случайно немцы поставили его старшим группы.

— Перевербовать такого себе дороже, — сказал о Кириенко Сумцов. — Конечно, судьбу свою решает прежде всего сам человек.

Так как Кириенко и Волохов не внушали доверия, немцам ушла радиограмма о том, что при выброске всех разбросало и два агента на контакт не вышли.

* * *

Лейтенант Хайнрихсен надел наушники, призывно выстукивая ключом: «Лаи», «Лаи»… Отзовитесь, где вы? — Я — «Вас», я — «Вас»… Я слушаю! Я слушаю вас!.

И вдруг. О радость! Да, он не мог ошибиться… тоненький писк, знакомый, как мелодия любимой песни, пробился сквозь треск в эфире.

— Я — «Лаи», я — «Лаи»! «Вас», вы слышите меня?

Нет сомнения, это он. Это работал «Лаи». Хайнрихсен сам обучал его работе на ключе и безошибочно мог отличить этот ритм от работы других радистов. Лейтенант готов был закричать от радости: «Я слышу вас, черти!» Но микрофона перед ним не было, и пальцы привычно выстукивали:

«Лаи», я слышу вас! Сообщите, как ваши дела?.. Через час, бодрый и подтянутый, лейтенант Хайнрихсен вошел к своему начальнику и положил перед ним расшифрованную телеграмму. Пробежав ее глазами, начальник приказал:

— Немедленно доложите об этом господину, — и он назвал фамилию начальника абверкоманды-103.

Ему обстоятельно и доложил лейтенант о высадке группы, посланной в помощь Ярошенко.

— Во время приземления был сильный ветер, группу разбросало в разные стороны. Радиограмму дал радист Орлов.

Шеф слушал внимательно, подчеркивал красным карандашом место высадки, город, где обосновался радист.

— Стало быть, эта группа не соединилась с Ярошенко, и радист действует самостоятельно. Почему? — сомнение отразилось на лице начальника абверкоманды.

— Вы думаете, радист, может быть, работает под контролем русских? — осторожно спросил лейтенант.

— Не думаю, но допускаю! Подождем с ответом. Что нам ответит сам Ярошенко.

Прошло три дня, и лейтенант Хайнрихсен положил перед начальником абверкоманды-103 расшифрованную телеграмму. Текст ее гласил: «Продукты вышли, снаряжения и боеприпасов нет. Прошу обеспечить всем необходимым и картами. Работать здесь можно, кое-что делаем. Ярошенко».

— Стало быть, радист Орлов встретился с группой Ярошенко, — с удовлетворением отметил начальник абвер-команды. Он распорядился доставить необходимый груз этой группе, о чем 24 сентября от абверкоманды поступила радиограмма следующего содержания: «Сообщите немедленно, что вы по ночам, начиная с 25 сентября, при приближении самолета будете жечь костры в форме треугольника и махать в середине факелом между 24 и 2 часами 00 минутами московского времени в указанном районе. Мы прилетим в зависимости от погоды с грузом. Без подтверждения о том, что вы поняли, не прилетим. Привет!»

Противник обещал помочь людьми. Немцы отправляли в помощь группе Базалия «пять новых ребят, надежных и деловых». «Все вам подчиняться согласны. Пароль для новых ребят: Дождь, дождь, а для вас: снег, снег. Ребята имеют с собой лист с перечнем груза и письма Ярошенко». Базалий радировал в ответ, что тронут вниманием и заботой руководителей, доверие начальства оправдает.

Начальник абверкоманды-103 стал особенно интересоваться сообщениями от Ярошенко. Лейтенант Хайнрихсен завел специальную папку, куда аккуратно подшивал все телеграммы Ярошенко, новые данные, сопоставляя их с данными, полученными от других агентов абвера, находившихся в тылах Красной Армии. Проанализировав эти данные, можно было безошибочно предсказать намерения русских, предугадать их планы. Да, в абвере работали профессионалы. Доверчивых простаков не было. В СМЕРШе же радиоигру решили продолжить. В немецкий тыл ушла радиограмма. И лейтенант Хайнрихсен положил ее на стол начальнику абверкоманды. «Долгожданный груз получили, успешно собираем. Один пакет взорвался и сгорел. Прибывшие в полном здоровье. Все шлем вам сердечно русское национальное спасибо, а особенно я за ваше личное внимание и награду. Клянемся продолжить общее великое дело. Как в «штиле нахт»[41]. Крепко целуем вас. Ярошенко».

Немцы в итоге «клюнули». Базалию-«Ярошенко» было даже присвоено звание капитана власовской РОА, о чем и сообщили по радиосвязи.

В ночь на 21 декабря 1944 года самолет противника сбросил на парашютах пополнение в составе четырех диверсантов и груз весом 3250 кг. Все парашютисты, переодетые в форму офицеров Красной Армии, сразу были задержаны опергруппой СМЕРШ. При задержании группы пополнения чекисты провели оперативную комбинацию — создали обстановку, будто бы диверсанты попали к «своим». На месте приземления «втемную» было установлено, что прибывшие агенты немецкой разведки прошли специальный курс подготовки с целью создания в советском тылу филиала «Комитета национального освобождения России», организованного в Германии генералом-изменником Андреем Власовым. Старший группы Иван Горбатов от имени «Центрального Штаба национальных партизан» 3 класса, а также передал письмо от одного из руководителей «Советской социалистической партии» с «опознавательным знаком» и явочным адресом встречи с курьером.

Содержание письма и награждение Базалия орденом свидетельствовали о том, что радиостанция «Янус» пользуется доверием у руководства немецкого разведоргана, которое возлагает большие надежды на диверсантов. В числе сброшенных на парашютах предметов экипировки оказались: походная типография: антисоветская литература (10 тыс. экз.); фиктивные документы, штампы, печати, бланки различных воинских и гражданских учреждений (2 тыс. экз.); деньги 103 тыс. руб., 2 ручных пулемета, 20 винтовок, 4 автомата ППШ, 7 пистолетов, 14 цинков с патронами; взрывчатые вещества общим весом 1300 кг; различное воинское снаряжение; большое количество продуктов питания.

Диверсанты охранялись группой захвата из 3 оперативников и 10 бойцов и офицеров батальона охраны УКР СМЕРШ МВО.

Нач. Гл. Управления «СМЕРШ»

комиссару госбезопасности 2-го ранга

тов. Абакумову

Рапорт

В результате проведенной 3 отделом ГУКР «СМЕРШ» радиоигры «Янус» 20 декабря с/г противник выбросил на обусловленные нами костры 4 агентов (арестованы) и 60 мест груза (общий вес около 3/₂ тонн) с оружием, взрыв-материалами, обмундированием и т. д. Для переброски указанных агентов и груза в Москву, а также для возвращения нашей оперативной группы прошу Вашего распоряжения АХО ГУКР «СМЕРШ» направить в район действия группы (Оленинский р-н Калининской области) две грузовые автомашины «Студебекер». Машины будет сопровождать оперуполномоченный 3-го отдела капитан Таказин Д.В. Одновременно считаю целесообразным командировать туда же фотографа для заснятия всего изъятого имущества на месте приземления.

Нач. 3 отдела ГУКР «СМЕРШ»

полковник Барышников

22 декабря 1944 года.

24 декабря диверсантов перевезли в Москву для встречи с «Ярошенко» и доставили на площадь Дзержинского.

В результате радиоигры «Янус» была парализована, переведена на «холостой ход» деятельность огромного числа диверсантов и антисоветских пропагандистов.

Сам Иван Базалий, несмотря на свое участие в операции «Янус», все-таки побывал под судом. Его приговорили к 6 годам заключения, но благодаря хлопотам чекистов срок наказания у него стал 2 года. После отбытия наказания Базалий уехал к себе на родину…

В операции «Янус», проходившей в смоленских лесах, принимал участие и лейтенант госбезопасности Константин Сумцов, сотрудник СМЕРШа.

ГУКР СМЕРШ противостояли многочисленные мощные спецслужбы гитлеровской Германии. В радиоигре «Янус» чекистам противостояла абверкоманда-103 при немецкой группировке «Мите». Позывной «Сатурн», в подчинении которой были абвергруппы: 107, 108, 109, 110 и 113, а также Борисовская разведшкола. В августе 1944 года абверкоманда-103 находилась в Восточной Пруссии.

На советско-германском фронте действовали разведывательные и диверсионно-разведывательные команды и группы абвера, а также контрразведывательные команды и группы. Таких команд было около 40.

Помимо органов абвера на оккупированной территории СССР действовали оперативные группы полиции безопасности и СД, весь путь которых по нашей территории отмечен местами уничтожений гражданского населения и военнопленных.

В спецслужбах гитлеровской Германии были опытные профессионалы. Спецслужбы обладали хорошими техническими возможностями. Например, у абвергруппы-107, абверкоманды-103 для снабжения агентов фиктивными документами была своя граверная мастерская. Группа располагала 20 печатями советских стрелковых дивизий, 40 печатями полков, 10 печатями эвакогоспиталей, 5–6 печатями армейских госпиталей, печатью штаба Западного фронта, печатями Тульского городского отдела НКВД и Химкинского районного отдела НКВД Московской области.

* * *

У Базалия было безупречно выполненное удостоверение личности № 60574. В нем значилось:

«Предъявитель сего Ярошенко Иван Николаевич состоит на действительной военной службе в 209 стр. полку внутр. войск НКВД».

Так что ГУКР СМЕРШ НКО СССР противостоял серьезный противник.