Глава десятая. Под контролем чекистов

Глава десятая. Под контролем чекистов

Радиоигры и «деза»

В летний день сорок четвертого года были захвачены немецкие парашютисты — агенты Гурнов и Сотников. Это были бывшие советские военнопленные — нынешние выпускники школы «Цеппелин-Норд». У них были обнаружены радиопередатчик, оружие, крупная сумма денег. Начальник 3-го отдела ГУКР СМЕРШ Барышников вышел с предложением к руководству о включении рации агентов в работу под контролем нашей контрразведки с использованием немецкого радиста. С арестованными Гурновым и Сотниковым провели индивидуальную вербовочную работу. В результате Гурнов, в действительности Аркадий Щербань, легко пошел на контакт и согласился сотрудничать с органами государственной безопасности. Сотников на вербовку не согласился. Гурнов-Щербань был включен в радиоигру[25] на изъятой рации.

Немцы тщательно готовили агентов-радистов. До переброски агента-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывали на пленку. «Радиопочерк» потом можно распознать так же, как соответствующие специалисты определяют почерк по рукописи или обнаруживают пишущую машинку, на которой напечатан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведет именно он, а не подставное лицо. Немцы могли не сомневаться, что сеанс радиосвязи проводит их агент Гурнов, но у них не могло быть полной уверенности: не работает ли он под контролем советских органов безопасности. И тут играла роль ценность передаваемой агентом информации. Задача нашей спецслужбы состояла в том, чтобы немцы поверили в нее.

Введение в заблуждение специальных служб врага, а в ряде случаев, следовательно, командования его вооруженных сил и даже руководителей государства путем успешной операции по дезинформации — «дезы», считается для любой разведки высшим пилотажем. Профессионализм, класс контрразведчиков, в свою очередь, определяется способностью отделять «дезу», какой бы она соблазнительной ни казалась, от достоверных сведений. Следует заметить, что подготовка любой дезинформации — очень трудоемкая процедура. В ней участвует группа лиц: контрразведчики и старшие офицеры штаба. Подготовка эффективной «дезы» требует изобретательности, использования необычных приемов. История тайной борьбы знает немало примеров применения «дезы».

Немцы создавали казачьи формирования и национальные батальоны из предателей. С целью борьбы с ними было решено провести операцию по их разложению. Для этого намечалось дискредитировать видных руководителей казачьих и других формирований, вызвать у немцев недоверие к ним. Ростовские чекисты подобрали объект для заброски в тыл гитлеровцам. Были составлены дезинформационный материал и соответствующие письма, оформленные в виде обращений на имя видных руководителей казачьего Войска Донского. Содержание личных писем не внушало ничего подозрительного. Однако в одном из писем тайнописью была написана специальная директива, адресованная на имя Одноталова — руководителя ростовского казачества, председателя малого войскового круга. В тайнописи сообщалось, что план восстания казаков против немцев одобрен командованием Красной Армии и им желают успеха в ликвидации гитлеровцев.

«Деза» была солидной, но как ее донести до немецкой контрразведки? Решили забросить к немцам якобы с нераскрывшимся парашютом захваченного ранее видного руководителя полиции, предателя Родины некоего Середу. Его знали в лицо все полицейские и офицеры казачьих формирований.

Справка

В I960 году Верховный Совет СССР принял дополнение к статье 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления: не подлежит уголовной ответственности гражданин, завербованный иностранной разведкой, если он во исполнение преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой.

Чекисты сделали Середе ложное вербовочное предложение. Для искупления вины перед Родиной он должен был выполнить задание органов госбезопасности на территории противника. Изменник легко пошел на вербовку, втайне предвкушая, как сразу же после приземления явится к своим немецким хозяевам. Для выброски предателя инструкторы парашютно-десантной службы подготовили нераскрывающийся парашют.

Труп Середы с документами был найден вражеской контрразведкой на контролируемой гитлеровцами территории. В результате реализации замысла советских чекистов казачья дивизия была снята с фронта и по частям, без оружия, направлена в глубокий тыл.

* * *

Начальник ГУКР СМЕРШ Виктор Абакумов ради интересов дела не соглашался с существовавшим тогда законом: согласие советского человека на сотрудничество с иностранной разведкой — уже измена. Абакумов освобождал явившихся с повинной немецких агентов от уголовного наказания, что резко поднимало эффективность борьбы с вражеской разведкой.

Так что Абакумов опередил время.

Гурнов сообщил немцам по рации, что они с Сотниковым благополучно прибыли в Вологодскую область, но Сотников повредил ногу при приземлении.

Так как он на вербовку не соглашался, чекистам нужно было что-то предпринимать. В СМЕРШе решили скомпрометировать Сотникова в глазах немцев. Гурнов в одной из своих передач сообщил немцам, что Сотников ничего не хочет делать, трусит, много пьет, и запросил дальнейших указаний по этому поводу. «Цеппелин» не замедлил с ответом. В переводе языка точек и тире на обыкновенный значило: «Сотникова ликвидировать». Что и требовалось чекистам. Была установлена настоящая фамилия Сотникова — Артамонов. По окончании следствия военный трибунал приговорил Артамонова-Сотникова к расстрелу. Но еще до этого немцы получили короткую депешу от Гурнова всего в два слова: «Сотников уничтожен».

В ходе радиоигры Гурнов сообщил немцам, что завербовал дезертира, но тому нужны документы. Указал данные завербованного. Кроме того, Гурнов передавал по рации немцам «секретные» сведения по интересующей немецкую разведку тематике. Откуда он их черпал? Согласно разработанной легенде, он познакомился с машинисткой штаба воинской части.

Радиограммы своего агента немцы подвергали тщательному изучению специалистами, что налагало особые требования к подготавливаемой «дезе».

Щербань-Гурнов сообщил немцам, что у него есть возможность организовать явочную квартиру для очередного агента. На квартире будет находиться завербованный дезертир, по его мнению, надежный. Наживка была заброшена, оставалось только ждать.

Стать «надежным дезертиром» предстояло лейтенанту Константину Сумцову. Удачно вернувшись из немецкого тыла, Сумцов полагал и дальше участвовать в зафронтовой работе, однако руководство посчитало это для него слишком рискованным.

— У немцев твоя личность запечатлена. Не будем рисковать, — сказал Тимофеев[26], начальник отдела контрразведывательной работы в тылу противника. И Сумцова перевели в ведение 3-го отдела ГУКР СМЕРШ — борьба с агентурой противника, который возглавлял генерал-майор Владимир Яковлевич Барышников[27]. В 1943–1944 гг. — начальник отделения радиоигр.

Сумцов участвовал в операции по поиску и задержанию в городе Молотове агента «Цеппелина», окончившего разведывательно-диверсионную школу в Пскове.

Отдел Барышникова занимался и проведением радиоигр. Организуя их, советская контрразведка ставила перед собой оперативную задачу — парализовать работу вражеских спецслужб, прежде всего абвера и «Цеппелина», по основным линиям их деятельности: ведение шпионажа, диверсий и террористических актов.

Лейтенант Константин Сумцов принял участие в радиоигре «Янус». А на этот раз ему предстоял поединок с «Цеппелином».

Через несколько дней немцы радировали: «В ближайшие дни курьер доставит все, что вам нужно, а также документы для дезертира и Гурнова. С их получением пусть он срочно едет в Молотов и подготовит все для радиста, который прибудет позже прямо к нему. Мы пришлем вам надежного курьера. Он доставит запасное питание к радиостанции, чистые бланки советских документов, деньги».

…Резкий звонок поднял находившихся в комнате Гурнова и Сумцова. Гурнов открыл дверь. На пороге стоял человек в форме лейтенанта Красной Армии.

— Аркадий Петрович? — спросил он.

Гурнову сохранили его имя, а отчество изменили. Щербань был Аркадий Григорьевич.

— Пожалуйста, проходите.

— Зашел к вам передать привет от добрых старых друзей, — это был пароль.

— Старым друзьям всегда рады, — произнес Гурнов отзыв.

Пройдя в комнату, лейтенант представился:

— Марк Володин. Можно просто Марик.

Володин снял с плеча вещмешок. Похлопал по нему:

— Здесь кварцы для передатчика, деньги 400 тысяч, погоны старшего лейтенанта Гурнову.

Внимательно оглядев Сумцова, Володин протянул ему паспорт.

— Вклеим фотографию, и ты Елкин Владимир Степанович. А еще у меня документ — твое освобождение от военной службы. По состоянию здоровья. Так вот, Елкин-Палкин, — закончил он насмешливо, но, встретив недобрый взгляд Сумцова, осекся. Понял, с таким шутить не надо.

Через день Гурнов уехал, и Сумцов остался с Володиным. До своего отъезда Гурнов передал Сумцову, ставшему Елкиным, «машинистку» — источник секретной информации.

* * *

Сумцову Марк не понравился. Вражеский агент и не мог вызвать у чекиста симпатии, но Константин вида не подал. Ему нужно было постичь его сущность.

— Перекинемся в картишки? — предложил Марк.

— Не играю, — коротко ответил Константин.

— Ну, не в очко, в дурачка…

— Бери книги — читай.

Сумцов, применяя различные приемы и уловки, пытался узнать об агенте как можно больше. Тот же отмалчивался. Ходил по комнате, напевал, то «В парке Чаир распускаются розы…», то «Утомленное солнце нежно с морем прощалось. В этот час ты призналась…».

— Эх, был бы аккордеон, сыграл бы «Розу-Мунде».

«Музыкант», — окрестил Сумцов вражеского агента.

Шли дни. Сумцов собирал «сведения», могущие заинтересовать немцев, Марк передавал их в центр.

Получив очередное сообщение от немцев, Марк сказал:

— Нам скоро предстоит перебазироваться туда, куда отбыл Гурнов. Речь идет об активной борьбе с большевиками в их глубоком тылу.

«Стало быть, в Молотов? «Цеппелин» накапливает там силы…» — подумал Сумцов.

— Надоело мне здесь, — заговорил Марк. — Рутинная работа. А я взрывать хочу! Знатный фейерверк сделаю. И чтобы людишек побольше в небеса вознеслось.

— Людей не жалко? — Сумцов осуждающе посмотрел на агента.

— Чего? — удивился Володин. — Их как клопов давить надо, и чем больше, тем лучше.

«Опасный субъект, террорист. Его необходимо окоротить. И поскорее», — решил Сумцов, спросил:

— Со взрывчаткой обращаться умеешь?

— А то!

«Откуда он такой? Как появился в нашем обществе этот моральный урод?» — задумался Сумцов.

Слова Марка Володина покоробили Константина. От них Сумцову стало не по себе. Однако… В интересах дела приходится терпеть рядом и такого подонка… Но вида Константин не подал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Владеть собой он умеет. Готовясь к деятельности зафронтового разведчика, многому научился. Все время, даже наедине с самим собой веди себя так, если бы за тобой наблюдали враги. За выражением своего лица следи тоже. Научись владеть лицом. Это очень важно. Тогда ты ни глазами, ни мускулами не выдашь своих мыслей и чувств.

* * *

В очередной радиограмме «Цеппелина» было: «Марку Володину необходимо познакомиться с источником информации…»

— С чего бы это? — озадаченно произнес Сумцов.

— На всякий случай. Может быть, тебя отправят вслед за Гурновым… Я один останусь… — рассуждал Марк.

— Раз надо, стало быть, надо. И приказы не обсуждают, их выполняют, — Сумцов высказал свое отношение к указанию центра.

Чекисты предусмотрели всевозможные ситуации, мыслимые и немыслимые, и источник информации — «машинистка воинской части» — была наготове.

На следующий день Сумцов, демонстрируя все меры предосторожности, повел Марка знакомиться с машинисткой.

— На чем ее удалось захомутать? — спросил Марк по пути к машинистке.

— Деньги любит.

— Ясно.

Роль «машинистки» прекрасно сыграла Марина Евсеева. Миловидная молодая женщина. Крупная, высокого роста.

— Нда-а, — протянул Марк, глядя снизу вверх на рослую женщину. Бесцеремонно стал ее рассматривать.

— Ну чего уставился! — посмотрев сверху вниз на тщедушного Марика, осадила Марина. — Говорите о делах.

Сумцов показал на Володина, сказал:

— Возможно, он вместо меня будет приходить к тебе, Мариша. Условия прежние.

— Усекла.

Вот и весь разговор. Сумцов и Володин ушли. Обратной дорогой Марк выплеснул из себя впечатления от встречи с Мариной Евсеевой.

— Машинистка! Это целый машинист. Как она только своими грабками по машинке бацает…

— По-твоему, машинистки — такие воздушные создания, молоденькие девочки, кисейные барышни…

— Ну уж эта слишком крупногабаритная! Жадная!

— С чего ты взял?

— На ней рыжья[28] сколько!

— Чего?

— Золота. Рыжие бока. Часы… Три обруча на пальцах. Рыжие… Золотые.

— У тебя же и словечки.

— Элементарная феня[29]. Я ведь по фене ботаю[30].

— И долго чалился[31]?

— До звонка. Смыться не удалось.

Уголовник, понял Сумцов. О своем же прошлом Марик не стал распространяться.

* * *

Федор Нимцов из-под Новороссийска — картежник и мошенник — перед войной был осужден за кражу. В пересыльной тюрьме Федьку проиграли в карты. Проигравший должен был его задушить. Посчитали его за фраера… Но ему все же повезло, разобрались — свой — вор. Смертельная опасность для Нимцова не прошла бесследно. Ожесточился до крайности. Нимцов возненавидел весь мир. Из мест, где отбывал наказание, Нимцов освободился, по его мнению, не вовремя — шла война. Ему бы пересидеть ее в тюрьме… Больше месяца он прятался у бабушки в погребе, но дальше сидеть в темноте все же не выдержал. Выбрался на белый свет и вскоре был призван в действующую армию. Оказавшись на передовой, перебежал к немцам. После тщательной проверки Нимцова, — а немцы проверять умели, — они убедились в его патологической ненависти ко всему советскому и решили направить ее в нужное им русло. Подготовили уголовника для диверсионной заброски в советский тыл. Федька Нимцов, он же Марик, и не скрывал перед Сумцовым своей уголовной сути. Как-то хвастнул: «У меня житуха была! Для меня сдернуть лопатник у фрайера[32] — тьфу!»

Константин заметил, как при встрече с Мариной Евсеевой Марик ел глазами золотые вещи женщины. «Жадный», — оценил он интерес уголовника. Сам же Константин спокойно относился к золоту. Оно его не интересовало, не волновало. Другое дело — часы, нужная вещь.

* * *

— Ин Пари, ин Пари медхен зинд зо зюс (В Париже, в Париже девушки так сладки), — расхаживая по комнате, напевал Марк песенку из кинофильма «Под крышами Парижа». Фильм этот видеть Константину не удалось, но его школьный друг Борис Крылов часто исполнял вальс-бостон из этого фильма. Услышанные слова песенки возвращали Константина в безмятежные, счастливые дни юности. То, что ее напевал предатель, вражеский холуй, было для Сумцова нелепым, диким. Борис погиб в сорок третьем, в дни, когда гитлеровцы топтали своими сапогами улицы Парижа. Константин получил от друга только одно письмо с передовой. «Пишу в перерыве между боями. Не знаю, останусь ли жив…» Эти строки навсегда впечатались в память Константина Сумцова. Бориса нет… А этот гад поет. Больше всего в жизни Сумцов ненавидел предательство. Константин почувствовал, как захотелось ему грохнуть стул на голову гнусного подонка.

Вспомнилось выражение времен гражданской войны: «Стенка по нему плачет», когда для расстрела человека ставили к стенке. По Марку этому не только стенка плачет, но и петля ждет не дождется. А может быть, он псих?..

Сумцова интересовала психология предателя, и общение с подобными типами на вызывало у него опасения, боязни. Держался он спокойно, естественно наводил Марка на нужный разговор, получая нужные сведения. Константин понял, «Цеппелин» основательно готовил своего агента. И тот, кто называл себя Марк Володин, был хорошо подготовленным радистом.

* * *

Немцы считали, что советские граждане, сдавшиеся или захваченные в плен, самим ходом военных событий подготовлены к союзу с немецкой разведкой. Но это было заблуждение. Немало было тех, кто предпочел смерть в гитлеровских концлагерях и тюрьмах сделке с совестью, не шел в шпионы. Особенно в первый период войны немцы еще слабо представляли методы работы нашей контрразведки. То, что любой, находившийся за линией фронта человек, тем более побывавший в плену, автоматически попадал в число возможных врагов, во всяком случае, причислялся к лицам, требующим проверки, стало понятно немцам позднее. Василия Клубкова, предавшего Зою Космодемьянскую, немцы после недолгого обучения в разведшколе под Смоленском, в местечке Красный Бор, намерены были внедрить в разведотдел Западного фронта, туда, где он служил ранее. Работа военной разведки весьма интересовала немцев. Они наивно полагали, что бывший разведчик-диверсант Клубков, вернувшись в родные пенаты, имеет шанс возвратиться обратно в строй, в свою часть. Контрразведчики быстро «раскололи» предателя, и он получил свое — по заслугам. 16 апреля 1942 года Василий Клубков был расстрелян.

Для наших контрразведчиков абвер и СД были весьма серьезными противниками. Там работали профессионалы. Абвер и СД, в частности «Предприятие Цеппелин», привлекали себе в помощь специалистов самого разного профиля для решения бесчисленного множества мелких и крупных проблем материально-технического обеспечения, успешной деятельности агентуры. Например, для тайнописи специалисты-химики разработали состав, который невозможно было обнаружить ни химическими реактивами, ни с помощью инфракрасных лучей. Главным компонентом этого состава была кровь… самого агента. В случае необходимости агент укалывал себе палец, выдавливал каплю крови на кончик пера, где она смешивалась с раствором, и смесь для написания тайных донесений была готова. Сначала строчки были красного цвета, но через несколько минут исчезали.

Только тот, кто знал тайну применяемого состава, мог проявить написанное и восстановить текст. Военные инженеры изобрели специальные приспособления, с помощью которых миниатюрные мины нажимного действия прикреплялись немецкими диверсантами к шейке рельсы так, что с движущегося поезда их обнаружить было бы невозможно. Камуфлировалась взрывчатка — ее упаковывали в виде брикетов пищевых концентратов.

* * *

Сумцову нравилось избранное им направление деятельности СМЕРШа. Благополучно для него завершилась за-фронтовая разведка, полная опасностей, смертельного риска. Не лишенная опасности была и радиоигра. Обычную будничную работу оперуполномоченного он сейчас вспоминал с улыбкой. А ведь и там не все было просто. Ему встречались люди разные, с разными характерами.

У Сумцова — человека коммуникабельного, чуткого, умного — работа с агентурой ладилась. Все люди разные и подход к ним, общение должно быть разным. Это Константин усвоил, встречаясь с агентами. Во главу угла сотрудничества того или иного лица с органами безопасности Сумцов ставил строгий принцип конспирации. Не забывал об этом сам. Этому учил своих помощников. Ни одна спецслужба в мире не раскрывает свою агентуру. Ни при каких обстоятельствах она не признает конкретного человека своим агентом. Это непререкаемый закон спецслужб. Конечно, случаются исключения. Так, отечественная спецслужба в конце войны довела до сведения немцев то, что Бронислав Каминский, получивший звание бригаденфюрера СС — генерал-майора, был осведомителем НКВД. Иные наши попытки уничтожить лютого врага, по сути командира дивизии СС, не увенчивались успехом. Гитлеровцы убили Каминского, обставив это так, будто бы с ним расправились партизаны. Каминский, опасный враг, предатель, получил свое от своих же хозяев.

* * *

Для Сумцова тягостным было общение с Мариком Володиным. А как избавиться от него? Арестовать… Пойдет ли он на вербовку — вопрос… Без него радиоигра может провалиться — почерк радиста Володина в «Цеппелине» знали. Приходилось использовать его втемную. Игра продолжалась. Пока все шло благополучно. От неудач же никто не застрахован. Пример тому — деятельность на оккупированной территории резидентуры НКВД, в которой работала Любовь Шевцова. Она приобрела широкую известность после книги Александра Фадеева «Молодая гвардия» и одноименного фильма Сергея Герасимова. Шевцова была активным членом действовавшего в Краснодоне молодежного отряда под названием «Молот». (А. Фадеев придумал ему название «Молодая гвардия».)

По словам Вали Борц, «…организация была малочисленной и называлась отрядом «Молот». Командиром был Виктор Третьякевич, комиссаром — Олег Кошевой, а членами штаба — Иван Земнухов, Сергей Тюленин и Ульяна Громова. Позже штаб увеличился на Любу Шевцову.

…7 ноября вывесили на зданиях угольного дирекциона и клубе шахты № 5-бис красные флаги.

Была сожжена биржа труда, в которой хранились списки советских граждан, подлежащих угону в Германию. Поджигали биржу труда Шевцова, Лукьяненко и Тюленин».

Из материалов дела № 20056, находящегося в Центральном архиве ФСБ России

Л.Г. Шевцова прошла кратковременное обучение в специальной школе НКВД в городе Ворошиловграде, где готовили агентов, радистов и диверсантов для работы в тылу противника. Она была зачислена в разведывательную группу «Буря», которой руководил Кузьмин. Действовала эта группа в Ворошиловграде и в ближайших районах. В задачу группы входили сбор информации о политическо-экономических мероприятиях оккупантов, выявление и уничтожение предателей и изменников Родины, установление мест дислокации немецких воинских частей, баз, складов, аэродромов, подразделений полиции абвера и СД.

Группа «Буря» начала действовать 17 июля 1942 года и сразу столкнулась со многими проблемами. Кузьмин хотел спрятать радиостанцию на конспиративной квартире, но ее хозяин, агент НКВД, заявил руководителю группы:

— Хранить радиостанцию не буду. Боюсь… Ее найдут немцы.

Кузьмину ничего не оставалось, как спрятать станцию у себя.

Начиная с 24 июля 1942 года Любовь Шевцова постоянно пыталась установить связь с радиоцентром НКВД, находившимся в одном из городов Воронежской области. Но тщетно… Рация НКВД сигналов не принимала, на вызовы не отвечала. Молчала. До 10 августа продолжались безуспешные попытки установить связь. Оставленная разведгруппе «Буря» радиостанция оказалась негодной для связи с главным радиоузлом НКВД. До него она не могла «дотянуться». Была маломощной. Хотя до радиоцентра по прямой было всего 360 километров.

Что было делать руководителю группы? В августе сорок второго Кузьмин принимает решение: для установления надежной связи направить через линию фронта связника-разведчика. Но тот отказался выполнить приказ командира — сослался на плохое состояние здоровья. Кузьмин пытался найти курьера, но все было безуспешно.

Неудачи оглушили Кузьмина. Он совсем растерялся… 19 августа Кузьмин уничтожил радиостанцию, шифры и батареи питания. Вместе с женой бежал в село Закотное Новопсковского района Ворошиловградской области. Прожил там до прихода Красной Армии.

Бежав из Ворошиловграда, Кузьмин никому не сказал ни слова о своем отъезде. Не предупредил ни радистку Любовь Шевцову, ни других участников своей группы. Спецгруппа «Буря» прекратила существование — ее участники по условиям конспирации не знали друг друга. Они имели выход только на одного руководителя группы. Попытки Шевцовой найти Кузьмина ни к чему не привели. Она хотела уговорить его перебраться с группой в Краснодон, где, по ее мнению, «создались благоприятные условия для разведработы». В похожей ситуации оказались и еще несколько заброшенных в район Донбасса разведывательно-диверсионных групп НКВД. После проведения первых сеансов радиосвязи большинство радиостанций разведгрупп замолчало. Это было связано с плохой подготовкой радистов и с чередой провалов сотрудников НКВД.

Впоследствии после освобождения территории Красной Армией было установлено, что один из выпускников Ворошиловградской школы НКВД переметнулся на сторону немцев и стал выдавать своих бывших товарищей по учебе. После разгрома немецкой контрразведкой ряда разведывательно-диверсионных групп НКВД в Ворошиловградской области еще несколько бывших агентов НКВД стали сотрудничать с немцами. Двое из них — Шаповалов и Кошуба — были даже устроены на службу в абвергруппу в Ставрополе.

К 1942 году советские органы госбезопасности еще не в полной мере оправились от неудач летней кампании 1941 года. Советская разведка и контрразведка в течение всего 1942 года стремились переломить ситуацию в свою сторону. Но к лету 1942 года НКВД так и не смог собрать достоверной информации о военных планах немцев, что и стало одной из причин летних неудач Красной Армии. Лишь к концу 1942 года ситуация была переломлена, и инициатива безоговорочно перешла на сторону советских органов государственной безопасности. В свою очередь, им требовалось совершенствование, реформирование. Своевременным явилось создание в апреле 1943 года ГУКР СМЕРШ НКО СССР.

В него пришли офицеры из разных родов войск. Неплохо показали себя пограничники. Конечно, процесс становления у них шел по-разному, и стать настоящим контрразведчиком за один день нельзя. Но большинство из пришедших в СМЕРШ стали опытными профессионалами. Пример — судьба пограничника Константина Сумцова.

СМЕРШ весьма успешно противостоял немецким спецслужбам, а в радиоиграх явно переиграл гитлеровцев. Многие из забрасываемых в советский тыл немецких агентов находились под контролем чекистов.