Производственная и торговая деятельность

Производственная и торговая деятельность

Эта двойная деятельность осуществлялась в соответствии с тремя принципами: сильной административной централизацией, приоритетом в снабжении столицы, регулярностью налоговых поступлений. Торговые города находились в тесных взаимосвязях с Константинополем, деревни — с торговыми городами, от которых они в основном зависели в вопросах снабжения. Местные управляющие обладали, однако, достаточной самостоятельностью, но их деятельность была предметом постоянных инспекций центральной власти, которая платила им заработную плату. Интересы провинции часто приносились в жертву интересам Константинополя, провинция часто должна была помогать ему в снабжении, особенно продажами продукции по низким ценам, иначе могли возникнуть беспорядки, ставившие под угрозу функционирование административной системы. Денежный сбор налогов также должен был производиться в определенном объеме, достаточном для выплаты государством заработной платы служащим — гражданским, церковным и военным; для создания и сохранения наличного золота — это было необходимо для поддержки чеканки имперской монеты и в случае кризиса давало государству возможность подавлять внешнюю или внутреннюю опасность. Хороший император — тот, кто оставляет казну полной. Эти принципы управления проявились в многочисленных указах, затрагивавших все стороны экономической жизни, они были не столько проявлением экономической политики, сколько выражением мелочного регулирования. Естественно, эти регламентации были необходимы тогда, когда они не выполнялись.

Для путешественников Константинополь представал промышленным городом. Его здания, гончарные мастерские, обстановка поражали, но в особенности потрясало производство предметов роскоши и самого известного среди них — шелка. Шелк-сырец, ввозимый начиная с эпохи Юстиниана, стал производиться в империи, но, вероятно, в недостаточном количестве для нужд города. Ремесленники Константинополя подготавливали, ткали, окрашивали шелк и выставляли его на продажу в виде готовой материи. Льняные ткани ввозились из Македонии, Понта, кажется, уже окрашенные, — этим занимались провинциальные производители. Продукция из хлопка доводилась до готовности уже в Константинополе, но его мастерские не занимались овечьей шерстью, так как она, служившая одеждой для бедных, ткалась и окрашивалась семьями самостоятельно. После производства шелка самым известным было изготовление изделий из металлов: в больших количествах производили золотые, серебряные блюда, очень популярны были перегородчатые эмали, поделки из слоновой кости, полудрагоценные камни, ювелирные изделия. Их производство было ограничено стоимостью ресурсов и необходимыми технологиями. Производство оружия было монополией государства, и не экономической, а административной необходимостью, поэтому военные химические секреты ревностно охранялись, к тому же производство «греческого огня» требовало большого количества рабочей силы. Но Константинополь не был единственным производственным центром империи, даже если практически все предметы роскоши в Византии археологи и историки искусства приписывают его производству. Византийская Сицилия производила известные даже в Константинополе золотые вещи, Равенна главенствовала в производстве статуэток из слоновой кости и филигранных драгоценностей, Неаполь был известен своими льняными тканями поздней эпохи, Кипр — тканями из золотых нитей, Фивы — тканями из шелка, найденными в Константинополе, на островах очень рано начали ткать парчу, с Пелопоннеса начиная с IX в. экспортировали одежду из льна и шерсти, а со следующего века и ковры — вплоть до Италии, Передняя Азия до завоевания ее сельджуками была знаменита своим гончарным ремеслом, Фессалоника — одеждой.

Товары константинопольского производства продавались или непосредственно государством, или крупными собственниками, или корпорациями. Первая шелковая фабрика находилась в самом дворце. Шелковичные черви разводились на тутовых деревьях самого императора, а шелк обрабатывался и ткался женщинами и мужчинами — служащими дворца, окраска в глубокий пурпурный цвет, работа с золотыми и серебряными нитями были в какое-то время монополией имперских мастерских. Лучшие товары оставлялись в императорском гардеробе и для подарков, которые император делал своим иностранным суверенам. В VII в. было запрещено производить одежду из шелка высшего качества вне имперских мастерских. Все эти мастерские находились в рамках трех корпораций — портных, красильщиков и вышивальщиков золотом, во главе которых стоял специальный служащий и которые контролировались чиновником городской префектуры. Чеканка монеты так же была государственной монополией, как и ювелирное дело, но в данном случае регламентации были менее строгими, очевидно, потому, что государство единственное имело достаточно средств для инвестирования этого производства.

Производство шелка, прежде всего в Константинополе, было организовано очень тщательно. Шелк-сырец, купленный торговцем, не мог быть вывезен за пределы Константинополя для продажи, он мог быть продан лишь определенным торговцам, которые платили специальные взносы. Частные покупатели или члены корпораций покупали его по фиксированной цене, и первый продавец не мог получить прибыль больше 8,33 процента от этой цены. Ни один иностранец или случайное лицо не могли купить на продажу шелковые ткани хорошего качества, так как их вывоз был запрещен. Чтобы вступить в корпорацию, связанную с шелком, кандидат должен был иметь рекомендации пяти ее членов и заплатить 10 номисм. Всякого члена, нарушившего правила своей корпорации, секли, коротко стригли и лишали имущества. Рабочий подписывал ежемесячный контракт и иногда работал бесплатно в течение месяца. Корпорация торговцев льняными тканями имела такую же организацию. В Константинополе были и другие важные корпорации: торговцев золотом и серебром, чей доход был ограничен 8 процентами от прибыли; банкиров, нотариусов, которые должны были отдавать двенадцатую часть дохода служащим; парфюмеров, имевших право продавать парфюмерную продукцию, краски и пряности; аптекарей, постепенно терявших свои преимущества и полностью исчезнувших в X в.; производителей воска и мыла, их работников, лавочников, доход которых составлял 16,66 процента; мясников, колбасников, рыбаков, булочников, освобожденных от всяких общественных работ и получавших 4 процента от дохода; трактирщиков — они одни могли продавать вино и должны были закрывать свои магазины в 8 часов вечера. Большая часть корпораций имела свои кварталы, в основном вдоль Месы, за исключением лавочников и булочников.

В провинции контроль за производством был менее строгим. В Фессалонике префект города отвечал также за таможню, контролировал импорт и экспорт, следил за ценами: об этом свидетельствует наличие множества корпораций. Недостаток ресурсов на какой-то момент усиливает надзор за уровнем и условиями производства за пределами Константинополя.

Ни один византийский текст не говорит о торговом балансе империи. Экспорт играл политическую или экономическую роль? Во всяком случае баланс обеспечивался золотым резервом. Поэтому процветание империи во многом зависело от него. Римская империя могла себя обеспечивать всем необходимым и импортировала только продукты роскоши (шелковые ткани, драгоценные камни, пряности) с Востока, платя за это золотом и в меньшем количестве серебром. Золото поступало из Нубии, с Кавказа и Урала. Постепенно его запасы уменьшались, так как то количество золота, которое вывозилось, например, в Персию, превращалось в продукт роскоши, поскольку в этой стране единственной ходовой монетой была серебряная, в то же время порча монеты приводила к ее накоплению в империи. Реформы Константина вернули доверие населения, которое смогло возвратить свои богатства. Однако ценные металлы по различным причинам остаются редкими с IV по VIII в.: вначале объемы имеющихся резервов были уменьшены вследствие истощения испанских рудников, невозможностью развития старых или освоения новых мест (Иллирия, Далмация) из-за войны с персами и миграций варваров в Северную Европу и Африку (потеря Египта), с другой стороны, покупка шелка в Китае, многочисленные подати и ссуды врагам или друзьям империи вызывали изъятие монет из металлических резервов, что только усугубляло ситуацию, ставшую угрожающей в эпоху Юстиниана. Часть золота шла в монетные дворы, особенно константинопольский, александрийский или антиохийский, но большая часть была предназначена для оплаты азиатской продукции или на украшение сокровищниц церквей Египта и Сирии, которые до арабского нашествия были самыми богатыми провинциями империи. В итоге Константинополь в ранний период был рынком продажи греческих и иностранных товаров, но его мануфактуры не могли соперничать с александрийскими, которые производили стеклянные изделия, керамику, украшения, дорогие ткани. С другой стороны, вся восточная торговля достигала Средиземноморья через Египет и Сирию. Арабские пряности, особенно ладан, караванами доставлялись с юго-востока вдоль Аравийского полуострова до залива Акабы, соединявшего юг Палестины с морем, или поднимались до Дамаска и равнины Оронты, до Антиохии. Пряности с Дальнего Востока, перец и гвоздика и небольшое количество шелка-сырца доставлялись из Малазии и с Цейлона на абиссинских кораблях с египетскими торговцами через Индийский океан до Красного моря и Клисмы, где находился имперский контролер, и входили в Александрию. Персидский рынок был связан с Антиохией, особенно в вопросах поставок шелка-сырца или обработанного шелка, но также поставлял его в Константинополь через Армению и Трапезунд. Война Юстиниана против персов перекрыла торговые пути, столь необходимые для персидской экономики. Император постарался возместить эту большую потерю, подписав с абиссинцами договоры о свободном проходе до Красного моря и, следовательно, поступлениях африканского золота: окончание главенства персов и вторжение блеммов в Аравию свели на нет все эти начинания. Не были успешными и попытки заменить этот торговый путь новой дорогой в Китай через Центральную Азию. Однако именно этой последней дорогой несторианские монахи привезли шелковичных червей. Когда же на Западе уменьшаются золотые резервы, сокращая тем самым торговую активность на Средиземном море, казна Византии оказывается исчерпанной. Завоевания персов разрушили Сирию и, кажется, в меньшей степени — Египет, но император Ираклий для финансирования военных кампаний был вынужден конфисковать церковную казну в Константинополе и Передней Азии. Персидские сокровища, попавшие в его руки, помогли ему выбраться из трудной ситуации, возвратить долги церквям (оставив резерв) и восстановить Сирию и Египет. В 630 г. хождение золота составляло всего лишь 20 процентов от того, что было два века тому назад.

С потерей Египта и Сирии торговля в империи сконцентрировалась вокруг Константинополя, который контролировал пересечение двух основных мировых торговых путей — из Европы в Азию и от Черного моря до Средиземного. Были восстановлены золотые запасы. В итоге в начале VIII в. появление хазар на севере Каспийского моря, для которых византийцы построили город Саркел, открыло для Константинополя новый путь — на Урал к его золоту, к которому добавилось золото шахт Македонии и Африки, Германии и Франции, золото и серебро Богемии, Венгрии и Эльзаса. С другой стороны, строгий запрет на ссуды в исламском мире способствовал притоку капиталов в Византийскую империю: в IX в. она снова смогла импортировать его на Восток. Вследствие арабских войн, продукция с Дальнего Востока доставлялась по дороге, проходившей через Туркестан и достигавшей северного берега Черного моря, однако этот путь мог использоваться только тогда, когда в степях Центральной Азии и Восточной Европе была спокойная ситуация. Хазарский каганат гарантировал этой торговле относительную стабильность, и его столица Итиль в низовьях Волги становится с этого времени крупным международным рынком. Из Итиля товары поступали в Херсонес, а потом на греческих кораблях — в Константинополь. Такова была дорога шелка-сырца из Китая. Товары из Индии и Малайзии (слоновая кость, драгоценные камни, пряности) шли через Афганистан и Персию, в Персии караваны нагружались еще коврами и обработанным шелком. Затем при посредничестве армянских торговцев товары транспортировались в Трапезунд, где их забирали греческие корабли. Если торговые связи между арабами и Византией были достаточно редкими в начале арабского господства на юге Средиземноморья, то египетский хлопок, кажется, всегда достигал Константинополя. До конца IX в. товары из Сирии и Багдада импортировались в империю Селезней на Сицилии и провозились через Переднюю Азию. Из Северной Европы торговые флоты Черного моря привозили в Константинополь рабов, меха, русский воск, амбру и сушеную рыбу с Балтики. Портом отплытия был Херсонес. Товары с Балканского полуострова и из Центральной Европы, соль из Трансильвании, сербские минералы доставлялись по суше до Фессалоники, затем по морю перевозились в Константинополь. Из Западной Европы в Константинополь доставляли небольшое количество рабов, лес, оружие и позднее — одежду. Корабли шли с Черного моря и останавливались на таможне Иерон при входе в Босфорский пролив, где они должны были заплатить 10 процентов от стоимости груза, корабли из Средиземного и Эгейского морей платили в Авидосе, торговцы, следовавшие по дороге из Азии, — в Трапезунде, с Балканского полуострова — в Фессалонике. Ввозили китайский шелк, дамасскую сталь и парчу, слоновую кость, драгоценные камни из арабских стран, пряности (перец, корица, сахар, мускатный орех, гвоздика), некоторые меха для богачей. Константинополь экспортировал на Восток краски, мастику с островов Эгейского моря, кошениль с Пелопоннеса и таблички из стекла, окрашенного окисью металлов, золотые и серебряные пластины для изготовления мозаик и для облицовки. Западные и северные страны покупали в Константинополе шелк, эмали, изделия из слоновой кости и украшения. Эта торговля приносила золото византийцам, но правительство всегда неодобрительно смотрело на это, кажется, что поступление никогда не соответствовало потребностям. В целом отмечают, что государство, стремясь к дефициту товаров, искало возможности увеличить цены и сохранить полновесную монету для официальных подарков. Это объяснение имеет под собой достаточные основания, если речь идет больше чем просто о монете, что мы увидим ниже. Монета должна была быть полновесной. Количество контролируемых товаров роскоши, произведенных имперскими мастерскими, было небольшим из-за недостатка сырья (золото, драгоценные камни, ткани из золотых и серебряных нитей) и больших или меньших трудностей, возникавших перед византийцами при доставке в имперские мастерские. Так, например, из Константинополя вывозили такое же количество льняных, хлопчатобумажных и шелковых тканей, как и из других крупных центров ткачества. Вывозимые товары облагались такими же пошлинами, как и ввозимые, на тех же таможенных постах, и кажется, что многие товары с Востока на Запад или в северные страны и только транзитом проходили через Константинополь, что было достаточно обременительно, хотя город этим обогащался. Практически все каботажные суда или корабли дальнего плавания, становившиеся на якорь в Константинополе, были греческого происхождения. Напротив, ввоз товаров речными или сухопутными путями осуществлялся в основном странами-экспортерами. Иностранные торговцы должны были платить сборы. По прибытии в Константинополь — русские, сирийцы или итальянцы — они представлялись местным властям, которые фиксировали их месторасположение в специальных кварталах, где они могли проживать более трех месяцев под постоянным контролем служб префекта города. Вопреки моментальным перекрытиям торговых путей из-за войн, объем внешней торговли Константинополя непрерывно рос до XI в., несмотря на отсутствие поощрения византийскими властями, которые видели в ней только способ увеличения сборов, приобретая сырье для государственных мастерских.

Состояние и объем внутренней торговли известны плохо, так как большинство источников — из Константинополя. Все же известно, что некоторые районы империи были знамениты своей продукцией, которая использовалась внутри империи. Передняя Азия производила большое количество зерна, которое перевозили по морю из одного порта в другой, и если его не хватало, как, например, случилось в 1037 г., хлеб привозили из Эллады, с Пелопоннеса или из катепаната Италия. Фракия поставляла рогатый скот и свиней, которые живыми привозились на скотобойни, в частности на скотобойни Константинополя. Вифиния была известна своими баранами, Калабрия — тутовыми деревьями, залив Никомедии изобиловал фруктами, на островах добывали мастику, на Сицилии — шафран, на Писидии — камедь, на Пелопоннесском полуострове производили одежду и ковры, а также, есть свидетельства об этом, как и на Анатолии, льняные и хлопковые ткани и окрашивали их, в Керасу на Черном море, к востоку от Трапезунда, — квасцы.

Средствами международной торговли были морская торговля и византийская монета. Морская торговля имела свой свод правил, называвшийся «Nomos Rodios», или «Закон родосцев», который произошел от знаменитого античного сборника: фрахтование, вопросы составления копий займа, ответственность судовладельца, аварийные ситуации — все было предусмотрено. У каждого корабля был свой собственник или арендатор, который мог и не быть капитаном. Капитан же был абсолютным хозяином на корабле, но и он должен был соблюдать правила. Жалованье капитана и его экипажа были четко определены: капитан получал два жалованья матроса, офицеры, старший помощник, начальник плотников и рулевой — полтора, кок — половину. Торговцы сопровождали свой товар. Если груз был поврежден соленой водой, капитан нес ответственность за потери, так как он должен был следить за внешним видом перевозимого товара. Если же груз был полностью потерян, то собственник корабля отвечал за пятую часть стоимости товара, если речь шла о деньгах; за десятую — если это было золото, жемчуг или шелк, даже если речь шла о шелке-сырце. Такие обязательства не касались менее ценных товаров, например зерна или масла. Стоимость корабля достигала 50 номисм за 1000 модиев или 30, если корабль был старый. Морские путешествия были опасны из-за волнений на Средиземном море и плохого снаряжения кораблей. Морские перевозки были запрещены с октября по март, но в Черном и Эгейском морях и в другие месяцы были возможны бури. Пиратство было постоянным в обоих морях, и берега изобиловали людьми, грабившими останки кораблей. В портах обрезали канаты и воровали якоря. Таким образом, вложения в корабли были достаточно рискованными.

Торговая стоимость товаров постоянно изменялась, и за товар платили наличными, зная, какое значение Византия придает своей денежной системе. Денежная система Византии была монометаллическая, золотым эталоном была номисма в 4,48 грамма, одна семьдесят вторая от предположительного размера римского ливра; в XIII в. номисма стала называться иперпиром и получила серебряный и медный эквивалент: 1 номисма = 12 милиарисиям серебра (2,24 грамма) = 24 кератиям серебра, 1 милиарисий = 2 кератиям = 24 фоллиям меди, 1 кератий = 12 фоллиям.

Наличными деньгами были золотой ливр в 72 номисмы, серебряный ливр, равный 5 номисмам, золотой кентарий из 100 ливров.

Подати, выкуп и часть жалованья выплачивались государством в денежном виде, также и налоги собирались в номисмах, но покоился ли внутренний рынок в той степени, как об этом говорят, на монетарной экономике? В VI в. персы, окружившие Амиду, рассказывает Захарий Ритор — сирийский хроник, «запретили византийцам, жившим в городе, выходить на рынок, который располагался около крепостных стен, крестьяне из деревень, приносившие вино, хлеб и другие продукты, входили в город в сопровождении персидского всадника, чтобы никто не осмелился продавать им или покупать у них то, что он хочет» (J. Ghanem). Существование торгового обмена на уровне маленького города не вызывает сомнений. Это ясно проявится пять веков спустя в другой части империи — в Лангобардии. В 1064 и 1068 гг. крупный собственник, архиепископ Сиронто продал богатому монастырю Святой Марии Тремити в два захода две трети одной солеварни и получил в качестве оплаты в первый раз — скарамангий (придворная одежда) из шелка и золотых нитей и икону, а во второй раз — другой скарамангий стоимостью в 20 номисм и икону Богородицы, оцененную в 30 номисм. Такую же трактовку дают статье русско-византийского договора 944 г., которая устанавливает цену за рабов, купленных у русских, в два куска шелкового полотна, и соглашению между Византией и печенегами, по которому за каждую операцию против русских в защиту Херсонеса платили обыкновенным шелком в виде лент или тканей пурпурного цвета, золотым шитьем, перцем и кожами. Еще в X в., в период, когда было достаточно наличных денег, из Константинополя к королю Италии отправился протоспафарий Епифаний с ценными одеждами: часть предназначалась для оплаты путешествия чиновника, другая была преподнесена латинскому союзнику империи, чтобы он купил дружбу мятежных лангобардских принцев, остаток вернулся в Константинополь. Подобную стоимость давали всем ценным одеждам — императорским, литургическим, которые преподносились в дар монастырям или церквям набожными дарителями. Понятно, почему жалование крупных чиновников платилось из казны в номисмах или одеждой. И то и другое было средством платежа. Возможно, что золотые монеты слабо циркулировали в империи за пределами налогового округа. Но это всего лишь гипотеза.

Изготовление предметов роскоши из шелка, как и производство украшений, для византийского государства было предметом инвестиций. Сырье, которое находили в пределах границ империи — в Армении, Сирии, Калабрии — или вне ее — в Китае, могло обрабатываться в имперских мастерских Константинополя или в некоторых провинциальных мастерских, например в Фивах. Это производство контролировалось государством, так как оно предназначалось для обеспечения предметами роскоши (дары иностранным принцам, натуральные выплаты жалованья крупным чиновникам). Остаток мог обеспечить ремесленника, находившегося под не очень строгим контролем. В церквях аккумулировались эти шелковые сокровища, например «эпитафий» из Фессалоники, накидка для литургии, на которой представлен (на золотой ткани) умерший Иисус с бдящими за ним ангелами, ему поклонялись в Святую пятницу.

Византийская золотая монета, выпущенная в конце VII или в начале VIII в., кажется, имела соотношение золота примерно 96 или 93 процента и постепенно вес ее уменьшался: она была стабильной в середине XI в., затем в правление Никифора III Вотаниата упала в среднем до 9 каратов (вместо 24) в монетах, содержащих 40 процентов золота, 52 процента серебра и более 8 — меди. Милиарисий содержал не более 50 процентов чистого серебра. Это двойное серьезное ухудшение было вызвано нехваткой драгоценных металлов и дефицитом имперских финансов. Комнины произвели девальвацию несколько лет спустя: отныне номисма лишь на треть состояла из золота и на две трети — из серебра, милиарисий прекратил существовать и был заменен новой вогнутой монетой — биллоном, состоявшим лишь на 6 процентов из серебра. Палеологи сделали последний шаг к бездне, сократив золото до четверти, потом — до трети, но вместе с тем они сохранили вес иперпира не менее двух граммов. Но это не помогло победить западные золотые монеты, особенно венецианские дукаты или флорентийские флорины, захватившие рынок. Иперпир стал разменной монетой, Иоанн VIII (1425–1448 гг.) выпустил его больше, чем монет из серебра и меди.

Это печальное развитие византийской монеты непосредственно отразилось на экономическом спаде, длившемся с конца XI по XV в. Завоевание сельджуков в Передней Азии, лишившее Константинополь большой части хлебных запасов, отрезало многие жизненно важные для столицы торговые пути, в то время когда итальянские торговые флоты стали многочисленными и все чаще стали появляться на византийских берегах, объявляя о Крестовых походах, перевернувших торговлю на Востоке во вред Византии. В 1082 г. Алексей I, ослабленный войной против турок, надломленный вторжением на Балканах и атакой норманнов в Эпире, под угрозой норманнского нашествия попросил у Венеции финансовую помощь и флот. Десять лет после этого император выплачивал долги, разрешая Венеции в некоторых городах платить 10 процентов от прибыли, что привлекло в империю других торговцев. Скоро венецианцы заняли в Константинополе вакантное место Амальфи, освобожденное после норманнских волнений. В 1111 г. Пиза получила право платить 4-процентный таможенный сбор и создать свою факторию в Константинополе. Менее одного века спустя генуэзцы, в свою очередь, устраиваются в византийской столице и постепенно добиваются таких же таможенных льгот, что и венецианцы. Императоры много раз пытались отменить привилегии итальянцев, но были вынуждены их восстанавливать. Так, крупная торговля была выпущена из рук, в Константинополе появляются настоящие колонии со своей администрацией, но вместе с тем они платят большие сборы, часто произвольные, которые компенсируют уменьшение налогов.

Результат Крестовых походов не сказался непосредственно на торговле империи. Вначале Крестовые походы даже привлекли новых покупателей и в то же время открыли дорогу западным кораблям в сирийские порты, закрытые в течение пяти веков. Константинополь перестал быть центральным рынком между Востоком и Западом. Несмотря на это, благодаря торговле с Севером и Востоком, столица в середине XII в. еще процветала, с ней мог сравниться только Багдад. В конце века упадок стал очевидным: расточительность Мануила I и военные неудачи в конце его правления опустошили казну. Соперничество между итальянскими факториями стало причиной постоянных беспорядков в Константинополе, которые требовали больших расходов на содержание товаров на складах. В столице возрастала враждебность по отношению к латинянам, которая вылилась в избиение «западных» в 1182 г. и сожжение их кварталов. Итальянцы в ответ разорили побережье империи и вскоре вновь появились в заливе Золотой Рог с прежними привилегиями и претензией, особенно венецианцы, контролировать не только экономическую деятельность империи, но и само государство: захват Константинополя латинянами в 1204 г. обозначил новую власть в торговой жизни империи — венецианскую. Никейская империя не располагалась на каком-либо крупном торговом пути, она отказалась от роскоши и, чтобы обеспечить свои собственные нужды, пришла к автаркическому правлению. Трапезундская империя, напротив, расположенная на перекрестке важных торговых путей из Персии и Армении, увеличила объем торговли в связи с ростом монгольской империи и, несмотря на бедность почв, процветала, так как смогла поддерживать достаточно высокие пошлины для караванов и генуэзских кораблей, которые продавали свои товары. Что касается императора Фессалоники, то он зависел от иностранных торговцев, эта позиция сделала его существование кратковременным.

Восстановление империи при Палеологах произошло благодаря генуэзцам: они добились права свободного доступа во все порты, и их фактория в Пере вскоре поглотила всю торговлю Константинополя, даже на Черном море, где они создали фактории в Каффе и Тане. Торговля полностью была сосредоточена в руках иностранцев. Венеция получила такие же привилегии, как и Генуя, но ее фактория была меньше и играла меньшую роль. Торговцы Пизы, Флоренции, Анконы, Нарбонны, Сицилии платили только 2-процентную пошлину на ввозимые или вывозимые товары, каталонцы — 3-процентную. Впрочем, поскольку иностранные торговцы должны были платить в портах Византии, куда они доставляли свои товары, ввозные пошлины, то в основном они предпочитали покупать восточные товары на Босфоре и потом перевозить их на Запад. Все же, кажется, в XIV в. морской греческий путь был еще очень значимым. Отмечают, что в этот период морские фактории в Фессалонике очень активны, но при этом забывают, что именно этот город был столицей. Напротив, известно, что греческие корабли конкурировали с иностранными, так как они не платили ввозные пошлины, а возможно, и пошлины на импорт. Но в этом последнем случае выгоды для них были очень малы, так как итальянские торговцы контролировали все свои порты. Греческий торговый флот стал использоваться в локальных интересах. Маленькие порты, как Месемврия или Монемвасия, имели несколько кораблей для своих нужд, торговцы хлебом покупали корабли, которые продавали в конце сезона. Весь экспорт постепенно перешел в руки иностранцев, и продукты из Фракии, например вино Мальвации, перевозились на итальянских кораблях.

Трапезундская империя практически не занималась морскими перевозками, так как ее порты были слишком плохо защищены от зимних бурь, Эпирский деспотат имел маленький флот.

Несмотря на строгий контроль со стороны византийской таможни, которая проверяла национальную принадлежность кораблей, водоизмещение и грузы кораблей в Пере и Константинополе, несмотря на пошлины и придирки турок в конце XIV в., когда они захватили азиатский берег Босфора, иностранные торговцы плавали в заливе Золотой Рог до 1453 г. и византийское правительство выдавало концессии накануне осады Константинополя новым иностранным факториям.

«Вначале, — пишет Никифор Григора, — позволили латинянам возвести несколько убогих сооружений в столице… Со временем они получили огромное влияние, разногласия в императорской семье, ослабление армии стали причиной этого процветания, которое дало им не только все богатства Византии и морские доходы, но еще все общественные богатства, снабжавшие императорскую казну». Таково часто применяемое объяснение экономического упадка Византийской империи: греки не вывозили товары за границу, а ждали покупателей, итальянские фактории, извлекая выгоду из этого недостатка, приблизились к источникам производства, заняв империю, и наконец привели ее к краху, освободившись от налоговых пошлин и продавая свои собственные товары, заменившие греческие. Западные торговые флоты подавили Византийскую империю.

На самом деле торговый упадок Византии является следствием ее экономического упадка. С XI в., когда в городах одновременно развиваются и производство и торговля, когда средние городские слои начинают разбираться в политике, в самих экономических структурах просматриваются слабые места, которые ограничивали это развитие. Предприятия были семейными и очень разрозненными, внутренняя торговля — дробной и сосредоточенной в определенных руках с ограничениями в действиях, внешняя — перешла в руки арабов, амальфи и венецианцев, провинция обогащалась за счет центральной власти. С другой стороны, производство и торговля экономически зависели от земельной аристократии, которая имела право на торговую прибыль от сельскохозяйственной продукции и которая прямо или косвенно участвовала в производственной и торговой деятельности. Вскоре количество ремесленной продукции уменьшается, внутренняя торговля становится стационарной, византийцы превращаются в посредников, капиталы, которыми можно располагать, уменьшаются. До середины XI в. Византийская империя остается самой мощной экономической державой Европы, но архаичные структуры ее производства и торговли не были приспособлены ни к росту, ни к изменениям, произошедшим в средиземноморском мире. Тогда как было достигнуто некое равновесие между различными отраслями производства и производящими регионами, темп развития снижается, пока империя не приходит к стагнации, а потом и к отсталости (Н. Своронос).