Подготовка к созыву КОНР

Подготовка к созыву КОНР

Почти параллельно с выработкой текста проекта Манифеста велась и подготовка к созыву Комитета. Как-то после организационного совещания генералов Власов вызвал меня к себе, объяснил предстоящую задачу созыва Комитета и в связи с этим дал мне ряд списков лиц, которых я должен был пригласить к нему для переговоров. Но ввиду того, что лица, подлежавшие приглашению, исключая русских, принадлежали к нерусским народам России, уже давно завербованным министром Восточных областей Розенбергом, проводившим свою расчленительную программу по отношению к России, надо было быть очень осторожным, чтобы не попасть на провокацию. Помимо этого, работа сама по себе была очень сложной и кропотливой в связи с перегруженностью как самого Власова, так и его канцелярии. Поэтому ко мне была временно прикомандирована секретарша генерала Малышкина Валентина Крылова, с которой мы целыми ночами работали над созывом будущих кандидатов на вхождение в КОНР. Переговоры шли далеко не так гладко как со стороны русских по национальности, так и нерусских, но так или иначе, а недели через три был составлен Комитет из 50 членов при 12 кандидатах. В него вошли представители 15 народов России.

На первом же своем учредительном заседании члены КОНР наметили свое временное положение, выбрав председателем генерала Власова и президиум в лице профессора Ф.П. Богатырчука, генерала В.Ф. Малышкина, генерала Ф.И. Трухина, генерала Г.Н. Жиленкова, генерала Д.Е. Закутного, при двух кандидатах: профессора Иванова и Ю. Музыченко. Временное положение должно было быть утверждено перед обнародованием Манифеста.

Примерно в это время из Парижа приехал к Власову генерал, профессор H.H. Головин, а немного позже — генерал Драгомиров, и оба предложили Власову свои услуги. Генерал Головин взял на себя труд новых военных учебных пособий для РОА. Генерал Драгомиров из-за преклонного возраста оставался в резерве. Начальник (Русского) Обще-Воинского Союза генерал Архангельский благословил генерала A.A. фон Лампе поддерживать связь с Власовым (как я указал выше, генерал Лампе в Карлсбаде вошел в КОНР).

Но с этого момента в окружении Розенберга начались открытые и подпольные волнения среди эмигрантов.

Дело было в том, что, когда Розенберг объявил набор последователей его политики, к нему пошли все, кто ненавидел коммунистическую диктатуру. Если при этом кое-кому из пошедших к нему расчленительная политика была по душе, но другим она могла и не нравиться. У каждого были свои взгляды на решение его национального вопроса, независимо от германских взглядов, но немцы говорили только о праве нерусских народов оторваться от России, а какова должна была быть их дальнейшая судьба, стояло под вопросом. Но делать было нечего, других путей антикоммунистической борьбы не разрешалось. Теперь же создается общий для всех комитет, с учетом пересмотра больных вопросов для всех, и, конечно, люди стали пересматривать собственное положение. Происходили всевозможные ожиданные и неожиданные случаи, из которых я приведу несколько характерных.

Первым политическим деятелем, прорвавшим фронт Розенберга, был председатель Калмыцкого национального комитета Шамба Балинов. Позвонив в канцелярию и попросив приема у генерала Власова, он пришел на следующий день. Никто еще не знал о цели его визита. Власов принял гостя приветливо, как соотечественника. Нужно заметить, что с самого появления Балинов на всех нас произвел прекрасное впечатление. Сразу можно было сказать, что это человек, соблюдающий свое собственное достоинство и умеющий обращаться с другими. После знакомства и нескольких общепринятых взаимных вопросов говорить о цели своего посещения начал сам Балинов.

«Господин генерал, я хорошо информирован о вашем начинании и его задачах, и знаю о том, что германские власти согласились на формирование вами общей антикоммунистической борьбы народов России. В связи с этим наш Национальный комитет уполномочил меня просить вас включить и нас в ваше начинание».

Выслушав Балинова, Власов поблагодарил его и в его лице членов Калмыцкого национального комитета за выраженное ему доверие и предложил Балинову вступить в формируемый общенациональный комитет. После этой официальной части Балинов стал информировать генерала о делах калмыков и их заботах, на что Власов ему сказал: «Дорогой Балинов, мы все пострадали, и знаем про ваши заботы, но постараемся в предстоящей нам общей борьбе беречь живую силу таких малых народов, чтобы было кому на свободной родине наладить жизнь своего народа». Эти слова Власова тронули Балинова до слез.

Было время пятичасового чая, и Власов пригласил своего гостя к столу. За столом завязалась беседа. С этого дня Балинов, как полноправный член власовского движения, посещал штаб генерала ежедневно, а потом стал и другом Власова.

Вслед за Балиновым пришли к Власову с аналогичным предложением от осетин — профессор Цагол, от горцев — Цинбал и Чачук, от грузин — в личном порядке генерал Шалва Маклагелидзе. Вслед за ними вошли в Комитет представители от армян, народов Туркестана и целый ряд других лиц.

Как-то рано утром приехал к Власову председатель грузинской колонии д-р Кедия в сопровождении двух эсэсовских офицеров. Власов был еще у себя наверху. Я предложил гостям сесть и пошел доложить о них генералу. К моему удивлению, гости продолжали стоять. Вошел Власов и, поздоровавшись, предложил им сесть и сам подошел к своему креслу за столом. Но гости и не подумали сесть. Не предвидя ничего демонстративного, Власов сказал: «Господа, садитесь и поговорим». И вдруг Кедия демонстративно сказал: «Генерал, очевидно, вы собрались прочесть нам лекцию, но лекцию и я могу прочесть». Власов в недоумении ответил: «Никакой лекции читать не собираюсь, но, раз приехали ко мне, полагаю, что хотите со мною поговорить». На это Кедия ответил, что он прибыл сюда по настоянию его друзей, показывая на эсэсовцев, «но раз приехал, считаю нужным заявить, что вы стараетесь свалить Сталина и занять его место сами, а для нас ни Сталин и ни вы не приемлемы». После такого заявления Власов сказал: «Я думаю, что нам с вами не о чем говорить». На что тот ответил, что он тоже так думает. И с этими словами все трое покинули виллу. Никто не мог ничего понять. Во время войны, когда каждый день гибнут сотни тысяч людей и решаются судьбы народов, ответственные представители народов могут заняться такими не достойными их положения выходками!

Однако, когда весть о случившемся дошла до грузинской колонии, несколько уважаемых лиц из грузинской интеллигенции собрались у бывшего председателя колонии д-ра князя Абхази и пригласили и меня туда на чашку чая. За столом меня попросили информировать их о посещении Кедии Власова, что я и сделал. Оставив вопрос о Кедии открытым, присутствовавшие просили меня рассказать об идее и задачах власовского движения. Я предложил им копию текста Манифеста, который тут же был прочтен и обсужден. На прощание все просили передать Власову, что они поддерживают его начинание и войдут в Комитет, но в силу обстоятельств временно должны стоять в стороне.

Был еще один неожиданный прием человека из розенберговских кругов. Как то позвонил в канцелярию председатель Белорусской национальной рады профессор Астровский и просил передать Власову, что он хочет повидать его. На этот раз Власов предпочел быть осторожным, поскольку еще недавно Кедия сыграл с ним такую неумную и недостойную шутку. Он приказал сообщить Астровскому, что генерал Власов будет в отъезде, но если бы тот захотел, то его примет помощник Власова, генерал Малышкин. Астровский согласился, и встреча состоялась у Василия Федоровича Малышкина. После взаимного приветствия Астровский заявил, что хотел бы поближе познакомиться с идеями и задачами власовского движения и потому решил получить информацию из первоисточника. Василий Федорович обстоятельно изложил своему гостю все, что требуется в таких случаях, и в заключение дал ему прочесть текст Манифеста. Астровский никаких возражений не высказал, но на прощание сказал, что сомневается в том, чтобы немцы дали Власову осуществить все, что здесь написано. Видно было, что Астровский остался доволен своим визитом, как мне показалось, но к Власову больше не приходил.

И наконец, самые долгие и тяжелые переговоры велись с бывшим Атаманом Всевеликого Войска Донского, с генералом от кавалерии Петром Николаевичем Красновым.

Как известно, в 1943 году по приказу Гитлера казачьи части с фронта оттянули в Млаву. Там из них сформировали один казачий корпус, который под командованием тогда еще полковника, а потом генерала немецкой службы фон Паннвица отправили в Югославию на борьбу против партизан, и второе соединение — Казачий стан, под командованием донца, генерала Доманова, отправленный на размещение в северную Италию. В Казачий стан входили не только казаки, но и их семьи. Помимо этого, в Берлине было организовано Обще-Казачье Управление, начальником которого был назначен генерал П.Н. Краснов, а помощником — его же племянник Семен Николаевич Краснов.

В том же 1943 году мне пришлось побывать в Париже и познакомиться с Семеном Красновым. Тогда мы условились — он повлияет на Петра Николаевича, а я — На Андрея Андреевича, чтобы они договорились и работали бы вместе. С тех пор прошло много времени, за это время Власов и Краснов очутились в противоположных политических лагерях. Краснов с казаками находился в орбите Розенберга. А когда настало время переговоров и Власов уполномочил меня поговорить с Петром Николаевичем (я имел честь быть знакомым с ним довольно близко), я решил начать разговор с его помощником, Семеном Николаевичем. К моему удивлению, он категорически отказался говорить с дядей по этому поводу, поскольку они уже подписали договор с немцами и нарушить его не могут. После меня Юрий Сергеевич Жеребков, находившийся в родственных отношениях с Петром Николаевичем, говорил с ним о совместной работе с Власовым, и генерал наотрез отказался обсуждать этот вопрос.

При этом должен заметить, что еще до активного выступления Краснова целый ряд политических и общественных деятелей старой нашей эмиграции, чтобы познакомить и сблизить Краснова с Власовым, устроили в Далевице у фон Шлиппе ужин с участием обоих генералов. Мало того, специально для урегулирования вопроса между казаками и РОА приезжали из Югославии, Болгарии и Чехии казачьи генералы, посещали Власова и Краснова, стараясь свести их в одну общую организацию, но генерал Краснов упорно стоял на своем.

Должен также заметить, что с самого начала формирования КОНР в него вошли, не обращая внимания на отрицательную позицию Краснова, два генерала Войска Донского, Абрамов и Балабин, но вошли они в личном порядке. Однако время работало не на генерала Краснова. Вдруг без предупреждения приехал в штаб генерал Войска Донского Полозов и приказал доложить Власову о нем. Власов вышел ему навстречу и ввел его в кабинет, и оттуда раздался голос Полозова: «Генерал, я пришел просить вас включить меня в вашу организацию, ведь все мы русские и делаем наше общее дело». А потом стали приезжать походный атаман Войска Донского генерал Татаркин, атаман Кубанского казачьего войска генерал Науменко и генерал Шкуро. Все они стали принуждать генерала Краснова войти в РОА. В то же время в личную канцелярию на имя ген. Власова каждый день приходили письма от казаков то с просьбой принять их в РОА, то с угрозой, что они расправятся с теми, кто мешает их вхождению в РОА.

Под таким общим давлением со стороны своих казаков Петр Николаевич приехал к Власову и предложил ему совместную борьбу против коммунистов, с условием, что казаки останутся автокефальными, а он учредит при Власове постоянную сотню для связи. Такое положение в России существовало при царе Алексее Михайловиче. Казаки признавали на Москве власть царя и держали при нем постоянную казачью станицу, а сами у себя на Дону жили своими порядками.

Видя, что с генералом Красновым ничего не поделаешь, Власов дал приказ формировать при штабе вооруженных сил КОНР Казачье управление, назначив начальником его бывшего походного атамана Войска Донского генерала Татаркина, а его начальником штаба полковника Генерального штаба Карпова. Вслед за этим атаман Науменко дал приказ о включении казаков Кубанского войска в РОА, а после признания Власова главнокомандующим войск КОНР все казачьи части и корпус Штейфона были официально включены в РОА.

После всего сказанного читатель может спросить, чего добивался Краснов: сепаратизма, ухода казаков от России? Зная генерала Краснова очень хорошо, я отвечу — нет! Краснов, бесспорно, был одним из очень больших патриотов России. Об этом говорит его долголетняя безупречная служба в рядах старой императорской армии, об этом говорят все его литературные труды, об этом говорит и приводимое ниже его письмо берлинской эмиграции в ответ на ее просьбу возглавить эмиграцию за рубежом.

Копия

П.Н. Краснов № 238

Милостивые Государыни, Милостивые Государи и Господа офицеры!

Будучи весьма тронут Вашими словами внимания, призыва и ободрения, благодарен Вам за Ваше ко мне доверие, не могу принять на себя то, что Вы мне пишете. Вы переоцениваете мои силы, знания, талант и умение. Я был только верным Государю и Родине солдатом и при всей своей телесной немощи таковым остался душой. Я не знаю, я чужд всякой политики и потому, радея о Родине и любя ее, не могу взять на себя бремя, Вами мне предлагаемое.

Когда наступит час действий и борьбы соберу последние свои силы и их и самую жизнь принесу на Алтарь Отечества.

Примите уверения в совершенном моем уважении и преданности, с коими остаюсь благодарный Вам

п. п. П. Краснов

с подлинным верно: Г. Самсидис.

18 мая 33 г.

из Франции в Берлин

(Письмо было написано по старой орфографии. — К. К.)

Нужны ли еще какие-нибудь доказательства преданности генерала Краснова России? Причины его работы с Розенбергом нужно искать в том, что он был не только русским, но и казаком, и казаком Всевеликого Войска Донского, которое не только любил, но и обожал. Для него, Краснова, седой Дон с его укладом жизни, вековыми традициями, с его историей, богатой подвигами казаков на полях сражений, являлся не просто родиной, а целым мировоззрением, без чего он жить не мог. И Краснов не принял революции 1917 года, нивелировавшей казачество с его особыми привилегиями, и до конца жизни оставался его преданным защитником. Он не раз говорил, что для того, чтобы освободить Россию от коммунистической неволи, нужно сначала твердо стать обеими ногами на казачьи земли и общими силами двинуться на север (он считал, что центр и север России больше коммунизированны, чем казаки). И он рассчитывал стать на казачьи земли при помощи немцев. Когда же я раз имел смелость сказать: но, Петр Николаевич, ведь немцы эту войну проиграют, — он возмущенно ответил, что это только я так думаю.

Как-то во время нашего сидения на Кибитцвег я рассказал Власову о взглядах, высказанных Петром Николаевичем, и Андрей Андреевич их в корне раскритиковал, говоря: «Во-первых, трудно сказать, какая часть населения России больше и какая меньше коммунистическая при настоящем смешении населения, во-вторых, коммунизм надоел всему населению, но есть и люди, устроившие свое благополучие на порядках коммунистов и те будут бороться за него. Что касается наступления с юга на север, — это битая карта Белых армий времен гражданской войны. Казаки бесспорно прекрасное войско, но и ими и центр и север России не покоришь! Иначе говоря, голой силой коммунистическую власть в России не уничтожим. Для этого нужно, чтобы население центра и севера, как и южане было бы уверено, что в борьбе против коммунистов творится его воля. Немцы во время этой войны своим обманом многому нас научили».

Возвращаясь теперь к этим прошлым печальным событиям, приходишь в недоумение от того, что все эти события протекали почти накануне конца войны, когда все мы жили сегодняшним днем. При этом не только генерал Краснов продолжал упорно отстаивать свои позиции, но и министр Розенберг болел душой, что его люди переходят к Власову, и высказывал протесты Гиммлеру. А Кейтель, Йодль и иже с ними, проигравшие войну, все еще продолжали твердить, что они пальцем о палец не ударят, чтобы чем-нибудь помочь Власову.

Удивительное умопомрачение! Да простит мне читатель перечень столь маловажных фактов и дрязг, но я вынужден был на них остановиться, чтобы отдать дань времени и показать, в каких сложных и тяжелых условиях возникло и развивалось власовское движение. Тогда палки в колеса ставили не одни только гитлеровцы, но и свои, судьба которых в той или иной степени зависела от успеха или неудачи этого же власовского движения…

Но вернемся еще раз к нашей повседневной организационной работе. Как уже было указано выше, организационное совещание генералов постановило создать пять управлений, и они стали подведомственными органами КОНРа. Эти пять управлений своими функциями должны были охватить все вопросы, имевшие отношение к идее освободительной борьбы, разрешение которых являлось целью и содержанием всего движения. Эти управления были следующими:

1. Военное управление, во главе которого стоял сам генерал Власов со своим начальником штаба генералом Трухиным, ведало всеми вооруженными силами КОНРа. Само собою разумеется, что всю практическую работу по формированию вел начальник штаба под руководством начальника Управлении. Умный, энергичный и опытный генерал Трухин развил быстрые темпы формирований и за короткое время сформировал две с половиной дивизии и офицерскую школу РОА. Из них он успел полностью вооружить только Первую дивизию (не по его вине остальные части не были вооружены. В рамках предоставленных ему возможностей он достиг больше, чем можно был ожидать).

Характерной особенностью воинов РОА было то, что это были не просто солдаты, в обыкновенном смысле этого слова, а борцы за идею освобождения своей Родины. Только во имя этого они взяли в руки оружие и добровольно подчинились воинской дисциплине; во имя этого добровольно стали в строй чтобы пожертвовать единственным, что у них еще осталось, — своей жизнью, если потребуется. Готовясь к боям, они выдвинули лозунг: «Наша сила — это наша идея, и наше оружие — это наше слово!»

Одновременно, отрицая коммунизм, РОА боролась за материальные и культурные накопления, оставленные их отцами дедами, за землю и волю для следующих поколений, и потом при всех торжественных актах, как символ, всегда исполняли сначала «Коль славен наш Господь в Сионе», а потом «От края до края»…

Чтобы не быть голословным в своих утверждениях, я позволю себе забежать вперед и подтвердить свои слова тем, что бойцы РОА настолько свято несли свой долг, что к концу войны когда на них надвинулась катастрофа и, казалось, спасения нет, они в течение нескольких недель не пытались как-то скрыться и спасти свою жизнь, но стойко оставались на своих местах, выполняя приказы своих командиров до последнего момента. Такой выдержкой в истории русской армии отличилась еще команда «Варяга» в 1905 году. Первая дивизия РОА получила приказ разойтись лишь после того, как американцы категорически заявили, что они с Власовым разговаривать не желают, и когда советские танки уже вклинились в расположение дивизии. И если команда «Варяга» скрылась в волнах океана вместе со своим кораблем, то воины РОА так же спокойно пошли на смерть, на пытки в застенках КГБ[42], на многолетние сроки тюремных заключений. Таков был моральный облик воинов РОА и ее командиров.

2. Вторым управлением КОНРа нужно считать Общеорганизационное, во главе которого стоял помощник Власова генерал Малышкин. Я бы сказал, что для возглавления управления с такими сложными и специфическими функциями, как Общеорганизационное, лучшую кандидатуру трудно было бы подобрать. Дело в том, что в этом отделе сходились вопросы не только структурно-организационного порядка, но и политические и национальные. А как известно, из-за террористически-дьявольского образа правления в России национальный вопрос принял для нас всех довольно обостренные формы, гитлеровцы же, строившие на этом обострении свои личные планы, обострили его еще больше. Но умный и тактичный Василий Федорович своим внимательным отношением к интересам и заботам всех народов, вошедших в КОНР, всегда вовремя предотвращал всякие недоразумения и обходил подводные камни. Благодаря такому отношению к делу между членами КОНРа и в подведомственных ему организациях было полное доверие друг к другу, что создавало предпосылки к плодотворной работе всего движения. Иначе говоря, Общеорганизационное управление сколотило не только структурный механизм всего движения, но как бы вдунуло в него идею нашей общей освободительной борьбы, благодаря чему каждый участник движения чувствовал, что он борется в рядах движения за свои личные и национальные интересы и это его собственная организация. Во власовском движении никакой внутренней межнациональной недоговоренности не было, там все было договорено, и все участники честно протянули друг другу руки и пошли бороться вместе.

Очень сложную и ответственную работу вел секретариат Общего Управления во главе с доктором Д.А. Левицким. На этом перекрестке сходились все политические, национальные, структурно-организационные нити, объединявшие народы, представляемые КОНРом.

3. Третьим управлением КОНРа являлось Гражданское управление. Председателем его был назначен генерал Д.Е. Закутный. В задачи этого управления входила судьба миллионов наших соотечественников, которые очутились на положении рабочей силы в Германии, как «унтерменши». Тогда миллионы очутились у Гитлера на положении рабов двадцатого века. Они жили и работали в ужасно тяжелых условиях, не говоря уже о том, что над ними царил произвол безответственных людей. Гражданскому управлению надлежало в срочном порядке войти в связь с соответствующими немецкими учреждениями, чтобы использовать свои права для улучшения жизни и работы так называемых остарбейтеров, рабочих с Востока. Ему было дано право рассылать своих людей по фабрикам и заводам для наблюдения над условиями жизни и работы, и благодаря этому они были приноровлены к условиям жизни и работы остальных иностранных рабочих. К тому же был установлен контроль над произволом административных лиц. Во всей этой работе немалую помощь оказал Закутному Юрий Константинович Майер, прекрасно владевший немецким языком и не менее хорошо знавший права и порядки немцев.

К концу войны, когда красный фронт вторгся на территорию Германии, представители Гражданского управления на местах помогали эвакуироваться рабочим, не желавшим попасть в руки коммунистов.

4. Четвертым управлением КОНРа нужно считать Пропагандное управление. Во главе его стоял генерал Георгий Николаевич Жиленков. На нем лежала очень тяжелая и ответственная задача. Дело в том, что гитлеровцы своими агрессивными планами и нечеловеческими мерами обращения с людьми вооружили против себя весь мир, в том числе и народы нашей родины. Следовательно, Пропагандному управлению надо было, выступая со стороны немцев, с одной стороны, отмежеваться от всего нацистского, а с другой стороны, утвердить и распространить нашу собственную идеологию и цели. В условиях нацистской Германии сделать это было не так легко. Приведу один характерный пример того времени.

КОНР добивался уничтожения значков «Ост», которые каждый рабочий обязан был носить на груди и не имел права его снимать. Его мы решили уничтожить и заменить чем-нибудь. Вдруг в личную канцелярию приходит письмо от одной фабрики, в котором просят генерала Власова прислать 50 значков «Ост» для восточных рабочих. Я им ответил, что, во-первых, они обращаются не по адресу, а во-вторых, посоветовал позаботиться о приобретении значков «Вест», которые им скоро придется носить самим.

Несмотря на все препятствия, которые чинили ему нацистские аппаратчики, Жиленков достиг очень многого. Во-первых все три наши газеты — «Воля народа», орган КОНР, и «Заря» и «Доброволец» для рабочих и военнопленных, — так же как радиостанция Освободительного движения народов России (на русском языке), стали рупором КОНР с его идеями и задачами. Пропагандная сеть, считая и курсантов Дабендорфа, пронизывала всю эмигрантскую периферию вместе с лагерями военнопленных и рабочих. Немало пропагандного материала разбрасывалось наступавшим красным фронтовым частям.

Хочется упомянуть об одном случае. Само собою разумеется, что наши печатные органы распространялись бесплатно и их не хватало, они быстро исчезали. В Берлине, на Алесксандерплатц (площадь названа была именем Александра Первого) ежедневно происходили сборища рабочих, работавших на развалинах домов. Они, видимо, находили немало ценных вещей и торговали ими между собою. На этих сборищах номер «Воли народа» стоил 5 марок. Когда об этом узнал Жиленков, он поехал в издательство просить удвоить тираж газеты, но издатель отказал. Жиленков стал убеждать его, но раздраженный чиновник-нацист заявил, что он может и совсем закрыть газету за неимением бумаги. Однако Жиленков не растерялся и спросил: знает ли он, кто открыл Америку? Тот опешил от такого вопроса и спросил: при чем тут Америка? А при том, что в таком-то году Христофор Колумб открыл Америку — и попробуйте теперь ее закрыть! Закрыть нашу газету теперь тоже не в вашей воле. Немец разозлился, тиража не прибавил, но и закрыть газету тоже не рискнул.

Этот характерный случай ясно говорит о той тяжелой и зачастую враждебной обстановке, в которой Жиленкову приходилось разворачивать дела своего управления. Кроме того, слишком коротки были сроки для того, чтобы каждый советский солдат, попавший в Германию, вернулся бы домой с правильным представлением о роли и деятельности Власова и власовцев. Зная хорошо Жиленкова, я бы сказал, что это был один из самых талантливых людей в окружении Власова и его роль в деле поднятия Власовского движения весьма велика. Жиленкова нельзя было сопоставить с любым из наших генералов. В то время как генералы Власов, Малышкин, Трухин и Закутный, несмотря на их службу и карьеру, сделанные в рядах Красной Армии, по складу мышления и вообще по духовному миру являлись синтезом из дореволюционного с пореволюционным, Жиленков был продуктом чисто пореволюционного мира. У него было совершенно иное мировоззрение, иной подход к делу, иные практические приемы. Хотя он был и чистейшей воды коммунистическим продуктом, он сохранил очень ценные человеческие качества и был приятен в обхождении с окружающими.

Незаурядными работниками были и его помощники но управлению — Ковальчук и A.C. Казанцев. Обоих их Власов очень высоко ценил и любил, в особенности Казанцева.

5. Пятым управлением КОНРа было Управление безопасности, и о нем я ничего особенного сказать не могу, поскольку деятельность подобных учреждений всегда протекает в глубокой тайне, а наше к тому же ничем особенным себя не проявило. Можно только сказать, что в той обстановке, в которой формировалось и развивалось Освободительное движение, это управление ничем особенным себя проявить и не могло. После договоренности Власова с Гиммлером в соседнюю со штабом виллу поместились два молодых человека из СС, которые не только нас охраняли, но и сопровождали Власова в поездках (в штатских костюмах). Они оказались очень приятными и услужливыми людьми и за все время своего пребывания в Далеме не проявили ни одной бестактности и всегда старались помочь, когда приходилось обращаться к их помощи.

Особое положение занимал штаб Власова, находившийся в его непосредственном подчинении. В связи с таким положением функции личной канцелярии разрослись, и автоматически личная канцелярия превратилась в шестое Управление, обслуживавшее генерала и через которое он связывался с периферией и разрешал целый ряд вопросов внутреннего порядка.

Однако, приступив к практической работе, КОНР не ограничился вышеупомянутыми пятью управлениями; возникла необходимость формировать целый ряд дополнительных отделов, как, например, национальные советы, подчинявшиеся своим членам КОНРа и разрабатывавшие свои национальные вопросы для предложения КОНРу; Финансовое управление под председательством профессора С.И. Андреева; Научный совет под председательством профессора И. Москвитинова для разработки и углубления тем, затронутых Манифестом; Красный Крест под председательством члена президиума КОНРа профессора Ф.П. Богатырчука; Военно-санитарное управление под председательством полковника-профессора Новикова; Народная помощь под председательством Георгия Александровича Алексеева.

Примерно в таком составе КОНР закончил свою предварительную организационную работу и попросил у Гиммлера разрешения на обнародование Манифеста. При этом, остро переживая свою полную зависимость от немцев, но желая придать обнародованию Манифеста некий автокефальный характер, Власов просил обнародовать его в славянском городе — Праге. Гиммлер согласился и был назначен день — 14 ноября. Все заботы об этом были возложены на протектора Чехии и Моравии Франка.