Пальмерстон.
Пальмерстон.
С половины ноября 1830 г. во главе английского кабинета стоял 1 реи, а министерством иностранных дел управлял лорд Пальмерстон. С тех пор, вплоть до своей смерти в 1865 г., этот человек то в качестве «статс-секретаря» по иностранным делам, то как премьер, то на посту статс-секретаря по внутренним делам, то в роли члена оппозиции — не переставал оказывать на внешнюю политику Англии самое могущественное влияние.
Блестящую характеристику Пальмерстона дал Карл Маркс.
«Будучи торием по происхождению, — писал Маркс, — он все же сумел ввести в управление иностранными делами весь тот клубок лжи, который составляет квинтэссенцию вигизма. Он прекрасно умеет соединять демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями, умеет хорошо скрывать торгашескую мирную политику буржуазии за гордым языком аристократического англичанина старых времен; он умеет казаться нападающим, когда на самом деле потворствует, и обороняющим, когда на самом деле предает; он умеет ловко щадить мнимого врага и приводить в отчаяние сегодняшнего союзника, умеет в решительный момент спора становиться на сторону сильнейшего против слабейшего и обладает искусством, убегая от врага, сыпать громкими, смелыми фразами.
Одна сторона обвиняет его в том, что он состоит на жаловании у России; другая подозревает его в карбонарстве».
Маркс внимательно следил за деятельностью Пальмерстона. ин с ненавистью и презрением относился к его развязному передергиванию политических карт, к умению Пальмерстона всю свою жизнь жить по чужому политическому паспорту. Маркс не верил искренности вражды Пальмерстона к николаевской России и некоторое время серьезно относился к печатным уверениям экзальтированного публициста Уркуорта, будто Пальмерстон подкуплен Россией.
Совершенно бесспорно, что возгласы Пальмерстона против царизма как душителя свободной мысли были лживы и лицемерны. Именно этой своей стороной царизм и был по душе Пальмерстону. Если что и не нравилось в России этому слуге английского захватнического капитала, так это ее колоссальные размеры, ее огромная сила, ее географическое положение, которое давало ей уже тогда возможность угрожать Турции, Персии и в конечном счете Индии. Именно поэтому для Пальмерстона борьба с Россией всегда была одной из самых важных, основных, всеопределяющих задач внешней политики Великобритании.
Обострение англо-русских противоречий после Уинкиар-Искелесского договора. Договор в Ункиар-Искелесси вывел из себя Пальмерстона. Это была уже вторая его неудача в борьбе против Николая за сравнительно еще короткое время управления английской дипломатией. Первое столкновение с Николаем произошло еще в 1832 г. Оно тоже было косвенно связано с восточным вопросом. Пальмерстон очень дорожил одним молодым дипломатом — Чарльзом Стрэтфордом-Каннингом, двоюродным братом скончавшегося в 1827 г. знаменитого премьера Джорджа Каннинга. Пальмерстон послал Стрэтфорда-Каннига в Константинополь и Грецию в 1831 г.; по возвращении в Лондон, в 1832 г., Стрэтфорд представил очень обстоятельный доклад о положении восточных дел после Адрианопольского мира, больше всего останавливаясь на отношениях Турции и России. Пальмерстон после этого решил назначить Стрэтфорда послом в Петербург. Но, очевидно, Николай что-то проведал об антирусских тенденциях Стрэтфорда. Во всяком случае, Нессельроде, узнав о предполагаемом назначении, написал частным образом в Лондон княгине Ливен, чтобы она дала как-нибудь знать Грею и Пальмерстону о нежелательности посылки Стрэтфорда в Россию. Грей (премьер) считал, что дело на этом и окончено.
Но Пальмерстон решил опубликовать в газетах, что назначение Стрэтфорда уже состоялось; предварительно он дал на подпись королю Вильгельму IV указ о назначении Стрэтфорда послом. Когда сообщение появилось в газетах, Пальмерстон (дело было в октябре 1832 г.) послал обычный запрос об «агремане» русскому правительству, рассчитывая, что Николай не решится отказать. Но Николай решился. Он приказал Нессельроде объявить Пальмерстону, что не примет Стрэтфорда. Пальмерстон настаивал, Николай оставался непоколебим. Тогда Пальмерстон, видя, что скандал разрастается и обращается не против Николая, а против него, предложил такой компромисс: пусть Стрэтфорд только приедет, представится Николаю, вручит свои верительные грамоты, — и тогда Пальмерстон его сейчас же уберет из Петербурга. Царь ответил, правда, устно, что согласен дать Стрэтфорду самый высший из всех русских орденов, с условием, чтобы он сидел дома и не приезжал в Петербург. Пальмерстону пришлось признать, что коса нашла на камень, и подчиниться.
Вслед за этой неприятностью, спустя несколько месяцев, в июле 1833 г., последовала уже настоящая крупная неудача английской дипломатии — русско-турецкий договор в Ункиар-Искелесси. А затем Пальмерстон увидел, что Николай стремится использовать Австрию для своих восточных целей. Это его особенно встревожило. Дело в том, что Меттерних, обеспокоенный некоторыми проявлениями революционного духа в Германии и Северной Италии в 30-х — 40-х годах, возникновением организации Маццини «Молодая Италия», глухим брожением в Венгрии, неотступно настаивал перед Николаем и Фридрихом-Вильгельмом III на необходимости подкрепить Священный союз и продемонстрировать перед революционерами всех стран тесную дружбу «трех восточных монархов».